Книги и новые акценты успенского

После книг, опубликованных в Петербурге в период между 1909 и 1916 годами, из коих самой значительной была книга Tertium Organum, до конца своей жизни Успенский не опубликовал ни одной оригинальной работы. В то же время все эти годы — 30 с лишним лет — были до предела наполнены напряженной интеллектуальной работой, результаты которой начали обнаруживаться после его смерти в 1947 году. Как же такое оказалось возможным?

Дело в том, что знакомство с учением Гурджиева и последовавшее глубокое вхождение в его внутренюю логику и его законы заставили Успенского наложить на себя добровольное обязательство неразглашения ее идей за пределами «внутреннего круга», т.е. групп людей, «работающих» с этими идеями. Идеи системы, вынесеные из пространства «работы над собой», то есть системы сознательных усилий, направленных на создание в себе перманентного пробужденного «Я», во внешнее пространство культуры, например, в область академической философии, психологии или антропологии, мгновенно искажались и обесценивались в нем, ибо современная культура не только не стимулировала сознательные усилия человека, направленные на преодоление «механичности» и «сна», но, напротив, способствовала подавлению этих усилий и переводу их в область рассудочности и мечтательства. Система Гурджиева обеспечивала взаимосвязанное развитие «бытия» и расширение знания. Распространение же одного знания было бесполезно и могло оказаться вредным в виду неизбежных искривлений, которым это знание подвергалось в пространстве предрассудков и мод современной культуры. Понимание этого эффекта побуждало Успенского долгое годы воздерживаться (и требовать такого самоограничения от своих учеников) от публичных выступлений — включая сюда публикации в форме книг и статей, содержащих идеи «системы» — и прибегать к некоторым ограниченным формам раскрытия «секретов» учения — как, например, его лондонские лекции 1930 года — только в связи с конкретными сознательными задачами. И поскольку с момента встречи с Гурджиевым в 1915 году и до самого конца его жизни все интересы Успенского были нераздельно сконцентрированы на «системе», его огромная интеллектуальная и литературная работа, проявляющая себя в форме лекций и дискуссий с учениками (во время которых последним не разрешалось делать никаких записей), фактически оставалась вне пространства современной культуры и потому испытывала минимум искажений.

Наверное, нельзя говорить о полном отсутствии у Успенского в этот период плодов оригинального творчества, ибо две его книги — «В поисках чудесного», представляющая собой живое и до настоящего времени наиболее полное систематичное изложение учения Гурджиева, таким, каким оно было сообщено им российским ученикам в период между 1915 и 1923 годами, и «Психология возможного развития человека», краткое резюме психологического учения Гурджиева, — обе эти книги, опубликованные после смерти Успенского, несомненно несут на себе печать яркого творческого гения.

Другой причиной отсутствия у Успенского самостоятельных идейных разработок на протяжении последних 30 лет его жизни была его внутренняя раздвоенность, вызванная его противостоянием методам работы Гурджиева и спорадическим стремлением отойти от его учения и найти опору в собственных до-гурджиевских идеях. Такая попытка была сделана Успенским после его разрыва с Гурджиевым в 1924 году, когда он сконцентрировался на переработке и переводе своих книг, написанных да 1915 года, то есть до его встречи с Гурджиевым. Работа эта завершилась изданием в 1931 году внушительной книги «Новая модель вселенной» с подзаголовком «Принципы психологического метода в их приложении к проблемам науки, религии и искусства», в предисловии к которой подчеркнуто: «Настоящая книга была начата и практически завершена до 1914 года».

1 Успенский Д. Новая модель вселенной. М., 2000, с. 3.

И действительно, большая часть вошедших в книгу материалов содержится в ранее опубликованных книгах Успенского (идеи которых суммированны в первой части настоящей книги), а меньшая их часть, вероятно, была вывезена Успенским на Запад в виде рукописей. Все эти материалы были тщательно отредактированы, организованы и «доведены» Успенским в период до 1929 года, причем редактирование это осуществлялось с явной тенденцией подчеркнуть независимость идей Успенского от «системы» Гурджиева. Однако эта книга, переработанная и «доведенная» Успенским после почти 15 лет «работы» в системе «четвертого пути», не могла не нести на себе следов влияния последней. В результате Успенскому не удалось избежать влияний и наложений учения Гурджиева как в общей тональности книги, так и в отдельных ее деталях. Так, в частности, сформулированная в первой главе идея различия между «подлинной религией, подлинным искусством и подлинной наукой» (выделено Успенским — А.Р.), с одной стороны, и «их заменителями, которые мы называем религией, искусством и наукой», с другой, а также четкая формулировка идеи «разных уровней людей» и интерпретация «соблазна» как искажения эзотерической истины¹ не могут не напомнить соответствующие гурджиевские концепции объективного и субъективного искусства, семи уровней людей и «соблазна».

' Успенский Д. Новая модель вселенной, с. 41, 209.

«Новая модель вселенной» была переиздана в 1934 году, однако с самого начала было ясно, что эта книга, написанная в начале 1910-х годов в живой полемике с теософскими и позитивистскими идеями, отстала от своего времени по крайней мере на 20 лет. Отвечая на замечание некоего американского рецензента о том, что две идеи этой книги оказались трудными для его понимания, а именно, идея эзотеризма и идея психологического метода, Успенский разясняет их таким образом, что идея эзотеризма это идея высшего сознания, а психологический метод — в отличие от логического — это широкий и многосторонний подход к реальности, который лежит в основе всех подлинных открытий.

Главной книгой Успенского справедливо считается книга о его встрече с учением «четвертого пути» и с учителем, который принес это учение, названная ее издателями «В поисках чудесного», хотя сам Успенский определял ее как «Фрагменты неизвестного учения». Она переведена на десятки языков Запада и Востока и выдержала множество переизданий. Именно по ней поколения читателей познакомились с учением Гурджиева и приняли его как основу для самостоятельных духовных усилий или же отвергли это учение и самого Гурджиева, как это сделал ее автор. Для многих читателей гротескная и шокирующая форма учения Гурджиева оказалась созвучной гротескным и трагическим историческим конфигурациям века мировых воин и кровавых революций, идеологического зомбирования и уничтожения в лагерях миллионов «спящих» людей. Эта подлинная жемчужина эзотерической литературы XX века будет еще долго воодушевлять читателей, пробуждая в них живое стремление к «пробуждению» и преодолению «механичности» и «сна». Представленные в этой книге фрагменты «четвертого пути» собраны и сгруппированы во второй части данного исследования.

Вторая книга, посвященная учению Гурджиева, «Психология возможного развития человека», была написана Успенским в конце 1930-х годов и, как и первая, использовалась им в работе с учениками: главы из нее читались и обсуждались ими на закрытых встречах и идеи ее не выносились наружу. В 1940 году лондонским Историко-психологическим обществом было напечатано 125 экземпляров этой книги, но ни один экземпляр не поступил в продажу. Книга состоит из пяти лекций, записанных Успенским в 1934 году, «которые дают общую идею того, что я (Успенский — А. Р.) изучал, а также направления, по которому некоторое количество людей работало со мной»^1. Это строгая лаконичная книга, дающая квинтэссенцию психологического учения «четвертого пути» и являющаяся руководством для первых шагов «работы». Она начинается с кардинального различения между психологией, изучающей человека таким, какой он сегодня есть, и психологией возможного развития человека, и далее в ней формулируются основные идеи системы: идея отсутствия в человеке перманентного «Я» и наличия вместо него множества сменяющихся маленьких «я», или «калифов на час», идея сознания и осознания себя, идея различных уровней сознания, трех центров, сна и пробуждения и т.д.

1 Ouspensky P. D. Psychology of Man's Possible Evolution. New York, 1974, p. XI.

В 1930 годы была переведена на английский язык и издана ранняя книга Успенского «Кинемодрама» («Странная жизнь Ивана Осокина»), написанная в 1905 г. и изданная в России в 1915 г. Эта философская повесть о возвращенной молодости зашедшего в тупик и готового на самоубийство человека и о повторении им в его заново «прокрученной» жизни всех тех ошибок, которые завели его в тупик. Книга основана на идее вечного возвращения, занимавшей Успенского всю его жизнь. Хотя и схематичная по форме, книга эта, была благодарно воспринята его английскими последователями, видевшими в ней живую иллюстрацию интригующей идеи, которую их учитель разделял с Гераклитом, Пифагором и Фридрихом Ницше.

Однако главный интеллектуальный подвиг Успенского, его самоотречение — отказ от самостоятельного идейного творчества — во имя служения захватившему его высшему знанию, его лекции, дискуссии, работа с бесчисленными учениками в Англии и Америке, все это осталось либо в пожелтевших архивных протоколах и стенограммах этих лекций и дискуссий, либо не было зафиксировано вовсе. Это была разработка и систематизация идеи «четвертого пути», которая началась с первых его записей лекций Гурджиева в Москве и Петербурге в 1915 году и закончилась только в год его смерти. Многочисленные архивные материалы, машинописные и рукописные стенограммы и записи, с которыми знакомился автор настоящей книги, хранятся в США в библиотеке Иельского университета. Время от времени разрозненные фрагменты этих материалов извлекаются из архива бесстрастными исследователями и публикуются в виде книг с произвольными названиями «Четвертый путь», «Совесть», «Поиск истины» и т. п.