10. Событие как пространствование-овременение.

Бытие дается как событие, указывает на данность как таковую, оно всегда подразумевает и сохраняет то, что никогда не является в пространстве и времени как вещь, но всегда ускользает от вещи как сама ее невещность, нетелесность. Таким образом, событие разворачивается «между» раскрытием и сокрытием, присутствием и отсутствием. Но это «между» – не столько момент во времени или место в пространстве, сколько время-пространство, сама операция бытия как события, предшествующая всякой объективации пространства и времени – пространства и времени как форм представления. Эта операция не совпадает ни со временем и пространством птолемеевской или аристотелевской физики, ни с линейным временем ньютоновской физики, которое Кант отождествлял с априорным условием феноменальности феномена, ни даже с искривленным и конечным временем-пространством общей теории относительности

Это «между» – одновременность и со-присутствие прошлого, настоящего, будущего, со-присутствие «здесь» и «там». Поскольку прошлое образуется не после настоящего, каким оно было, но одновременно с ним, а будущее образует не до настоящего, каким оно будет, но одновременно с ним, время в каждый миг раздваивается, следуя по двум разнородным направлениям, одно из которых устремляется в будущее и вынуждает настоящее проходить, а другое сохраняет все прошлое. Настоящее здесь становится чистым событием, моментом абстракции, основная роль которого разделять и дробить каждое настоящее в обоих направлениях одновременно – на прошлое, которое сохраняется, и на будущее, в направлении которого устремляется настоящее.

Это настоящее присутствует как некая фаза в течении времени: не вовне времени, не впереди времени. Чистое, пустое время, его чистое присутствие, негативность его прохождения. От «больше уже не» к «еще не» переход без хода, чистое происхождение сущего, и в этом происхождении – утверждение пустого времени. «больше уже не» и «еще не», только «между», только в переходе, который имеет форму возврата. Каждый раз – это подвешивание, приостановка, «еще не», всегда преследуемое «больше уже не», всегда неожиданное в самом ожидании.

Следовательно, время, а это означает также настоящее, в которое оно открыто, возникает из определенного двойного отсутствия, двойственность которого указывает тем не менее на единичное событие: бытие как событие, навсегда ускользающее, высвобождая прошлое, и навсегда приближающееся, высвобождающее будущее. Иначе говоря, это от-сутствие или отступление указывает в одно и то же время в направлении «больше уже не» и «еще не». Это пространство, открываемое этой двойной ориентацией, где происходит событие пространства и времени. Время-пространство есть само происхождение двуличного события, само происхождение определенной пустоты. Но эту пустоту не следует принимать за пустое пространство и даже время, за простую способность содержать пустоту, ожидающую наполнения вещами и событиями. Скорее, пространство и время только и могут быть помыслены из исходного понятия этой пустоты. Кроме того, эта пустота не синонимична с хаосом. Эта пустота, не будучи нехваткой или не-достатком, скорее представляет собой избыточность, виртуальную полноту бытия, которую не следует принимать за актуальное присутствие сущего. Это пустота чистого события. События, имеющего место не столько между двумя инстанциями, двумя пространственно-временными координатами, позволяющими схватить его траекторию, сколько межвременье чистого становления.

Настоящее возникает из события бытия, как если бы время простиралось между этими двумя горизонтами, и сохраняя след навсегда прошедшего, и в то же время устремляясь к всегда грядущему. Не стоит эту выставленность к прошлому и будущему интерпретировать в психологических терминах. Нужно вспомнить Бергсона: психологической памяти предшествует онтологическое воспоминание, психологическому предвосхищению – онтологическое ожидание. Не стоит эту выставленность к прошлому и будущему интерпретировать и в феноменологических терминах: время овременяется не столько сознанием или даже не столько эк-зистенцией, сколько двусложным горизонтом события бытия. Именно здесь, в «между» двусложного события разыгрывается судьба времени и истории. Вот почему Хайдеггер, повторно переписывая «собственную» модальность настоящего времени, предпочитает обозначать настоящее как «момент» (Augenblick), т.е. не абстрактную точку на неподвижной линии времени, но точку собирания экстазов времени, точку их схождения или пересечения.

Настоящее не во времени, коль скоро, как мы уже сказали, время осуществляется всецело: настоящее – перед временем. Или оно «во» времени, настоящее есть лишь «минус», точка выпадения или «черная дыра» времени. Это – чистое время, изъятое из временности: пространство, в котором чистое время раскрывается и непосредственно выставляется. Пространство не представляет время, подобно «бесконечно продолжающейся линии», а раскрывает время, растягивает время, растягивая то самое мгновение, чтобы выставить настоящее, которое приостановлено в своем прохождении. Это и есть собственно время, накрученная сама на себя негативность. Тогда время есть опространствование.

Опространствование времени, или пространство, раскрывающее время как таковое, само прежде-временно, вне времени – во «вне», которое не есть другое, заранее данное место, поскольку оно вне всех мест, но есть осуществление места вообще и всех мест, в частности. Место – это всегда сосредоточенное собирание некоторой местности внутри абсолютного опространствования. Или скорее – сосредоточенное собирание этого самого «внутри».

Тогда как овременение, характеризующееся двойным отсутствием, выставленностью в будущность и прошедшесть, экстатично, разрывается между этими двумя линиями от-сутствия, опространствование, неразрывное с овременением, состоит в обратном движении: не отсутствие, а присутствие. Пространство ограничивает время. Оно сдерживает экстазы времени, вписывает их в горизонт конечности, или закрытия. Противо-движение или противо-сущность рассеяния. Время остается конечным. Но, во-первых, оно совпадает с бытием как таковым, и в этом совпадении раскрывается сама конечность бытия, причем не как смертность, но как горизонтность, а во-вторых, эта горизонтность не есть прежде всего и главным образом горизонтность будущего, и даже не времени вообще, но горизонтность пространства (во времени). Пространство – опространствование времени, так же как время – овременение пространства. Только в становлении временем пространство становится пространством, только в становлении пространством время становится временем. Движение присвоения есть движение инаковости, освоение есть отсвоение. Единство времени и пространства находится в этом противообращении, в становлении другим. Только на основе свойственного им противообращения пространство опространствливается, а время овременяется. В самой их противопоставленности каждое из них осуществляется, приходит в собственное. Но речь не идет о диалектической противоположности, ибо и пространство, и время раскрываются из структуры «самого» бытия, события.

Пространство и время понимаются только на основе того пространства и того времени, которое высвобождается и держится открытым определенной конфигурацией события. Свободное пространство времени и представляет собой такое зияние, которое открывается дифференциальными отношениями противоположных тенденций и в которое вписывается множество событий и возможностей. Событие тогда должно быть понято как двойная антагонистическая тенденция (к присутствию и к отсутствию – прошлого и настоящего, «здесь» и «там»), в столкновении которой пространство опространствливается, а время овременяется: выход к присутствию совпадает с отходом к отсутствию.