Примечания

1. Ср. по поводу песенной ролевой лирики Высоцкого: «…автор с такой эмоциональной силой и психологической достоверностью воплощает это чужое “я”, что у слушателей складывается впечатление о том, что автор отображает свои собственные впечатления, рассказывает о своей собственной судьбе» (Сафарова Т.В. Жанровое своеобразие песенного творчества Владимира Высоцкого. Автореф. дис. … канд. филол наук. Владивосток, 2002. С. 23).

2. См.: Фоменко И.В., Фоменко Л.П. Художественный мир и мир, в котором живёт автор // Литературный текст: проблемы и методы исследования. IV. Тверь, 1998.

3. Ср.: «Герой “ролевого” стихотворения – субъект сознания – обладает резко характерной речевой манерой, своеобразие которой выступает на фоне литературной нормы. Эта манера позволяет соотнести образ “я” с определённой социально-бытовой и культурно-исторической средой.

“Ролевые” стихотворения двусубъектны. Одно, более высокое сознание, обнаруживается прежде всего в заглавиях: в них определяется герой стихотворения (“Косарь”, “Пахарь”, “Удалец” Кольцова, “Катерина”, “Калистрат” Некрасова) и иногда – прямо или в иронической форме – выражается отношение к нему (“Хищники на Чегеме” Грибоедова, “Нравственный человек” Некрасова). Сферой другого сознания является основная часть стихотворения, принадлежащая собственно герою. Но здесь же скрыто присутствует и более высокое сознание – как носитель речевой нормы и иного социальной бытового и культурно-исторического типа.

Герой “ролевого” стихотворения выступает, следовательно, в двух функциях. С одной стороны, он субъект сознания; с другой стороны, он объект иного, более высокого сознания» (Корман Б.О. Лирика Некрасова. Ижевск, 1978. С. 98–99).

Добавим к этому суждения Д.Е. Максимова о герое лермонтовского «Завещания»: «Это обыкновенный человек. У него обыденная биография и обыденная речь, построенная на разговорной фразеологии, с естественными в интимном, взволнованном монологе недомолвками и паузами» (Максимов Д.Е. Поэзия Лермонтова. М.; Л., 1964. С. 159); однако «Всё, что можно утверждать о герое “Завещания” как о “простом человеке”, не исключает <…> присутствия в сознании этого героя главного “лермонтовского комплекса” <…>. …все основные черты умирающего воина как простого человека являются вместе с тем основными чертами центрального лермонтовского героя» (Там же. С. 167).

А кроме того, реплики Б.О. Кормана о герое стихотворения Н.А. Некрасова «Пьяница»: «Приглядимся к его речи <…>, и мы заметим, что бедняк наш для характеристики своего положения и состояния прибегает к традиционной поэтической лексике, звучащей в его устах совершенно естественно <…>. Он свободно пользуется не только высокой поэтической лексикой, но и просторечьем <…>, и отложениями фольклорной стилистики <…>. Сочетание поэтической лексики и просторечия создаёт очень сложный, прихотливый смысловой узор, за которым стоит речевое сознание образованного бедняка»; «Герой “Пьяницы” находится на таком уровне развития, когда становится возможным самоанализ, когда в предмет размышлений превращается собственный внутренний мир: он умеет видеть себя со стороны, объективирует своё состояние и как бы отделяется от него; он говорит о себе, как если бы он говорил о другом человеке или о многих, себе подобных. В стихотворении преобладают объективные формы изображения внутреннего мира: либо констатация, описание того, что обычно бывает с неким человеком <…>, либо обобщённо-личные предложения <…>, либо, наконец, безличные конструкции»; «Собственная судьба, личность, биография – всё это воспринимается героем как индивидуальный вариант общей судьбы многих людей, как проявление каких-то закономерностей» (Корман Б.О. Указ соч. С. 105, 106, 107).

4. Майк: Право на рок. Тверь, 1996. С. 274.

5. Михаил «Майк» Науменко. Песни и стихи. М., 2000. С. 86.

6. Ср. характеристику «Песни простого человека» в одной из первых рецензий на альбом «Белая полоса» в «Рокси» (№ 8, январь, 1985): «“Песня простого человека” – посмотрите вокруг! Производят единицы, а потребляют тысячи. В этом нет ничего плохого: внимательное прикосновение к психологии потребителя, но без каких-либо требований к нему» (Майк: Право на рок. С. 159–160).

7. Относительно этого куплета позволим себе заметить, что тут ролевой герой – простой человек – оказывается отдалён от автора-творца: Майк Науменко не был увлечён футболом, болением за «Зенит». Отсюда и неточность: на стадионе имени С.М. Кирова, где ленинградский «Зенит» проводил домашние матчи чемпионата СССР, не было ложи Б, вообще – лож не было, а были сектора; например, один из фанатских секторов – 33. Ещё укажем на оговорку в одном из автометапаратекстов, где «Зенит» назван «группой»

8. Майк: Право на рок. С. 230.

9. Михаил «Майк» Науменко. Песни и стихи. С. 88.

10. Майк: Право на рок. С. 245.

11. По поводу взаимоотношений Майка Науменко и Шумова ср.:

Из интервью Галины Пилипенко с Майком Науменко («Ура! Бум! Бум!», № 5, 1990):

«– Майк, в творчестве ты традиционен. Не хотелось бы тебе немного поэкспериментировать? Ну, не как “Центр”, а как-то по-своему?

– Ну, у Васи Шумова свои заморочки, а я люблю классический рок-н-ролл, традиционный» (Майк: Право на рок. С. 224); Из воспоминаний Артёма Троицкого: «Мне трудно судить в какой степени песни Майка повлияли на творчество Кузьмина, Шумова или Мамонова, но то, что повлияли, это точно, потому что Майк шёл не по каким-то кривым дорожкам рок-лирики, а по рок-н-ролльному мейнстриму» (Там же. С. 232).

12. Одну из записей «Песни простого человека» нам обнаружить так и не удалось: «Уездный город N – 20 лет спустя». 2005 г. Трибьют, посвященный 50-летию Майка. Группа «С.О.К.» – «Песня простого человека».

© Доманский Ю.В., 2007

Ярко А.Н. 

Тверь