3.3.2. История личных глагольных форм

3.3.2.1. История форм настоящего времени

Формы настоящего времени с индоевропейского времени характеризовались личными окончаниями местоименного происхождения. Напр., варианты флексии 1 л. мн. ч. –мъ, -мо соотносимы с мы, 1 л. дв. ч. -вh  - это собственно форма личного мест. 1 л. дв. ч. в им. п. В глаголах I – IV классов они присоединялись к основе посредством тематических гласных е и и, в V – непосредственно к основе. Атематическое спряжение отличалось древним окончанием 1 л. ед. ч., отсутствием соединительного гласного, имея вид:

 

	ед. ч.	мн. ч.	дв. ч.
1 л.	есмь	есмъ,-о,-ы	есвh
2 л.	еси	есте	еста
3 л.	есть	суть	еста

 

История его форм свелась к утрате данной разновидности спряжения. Так, быть утратил спрягаемые формы в связи с уходом из языка аналитических форм, в образовании которых он принимал участие,  изменением синтаксического строя (утратой связки и распространением личных мест. в роли подлежащего). Остатки форм – есть, суть, в устойчивых выражениях встречаются и др. формы:  гой еси, несть числа (кому-чему). Форму на –м в 1 л. ед. ч. продолжают иметь есть и дать, но последний стал передавать значение будущего времени. Вhдhти, имати перешли как ведать и иметь в тематическое сряжение.

В укр. яз. полную пардигму древнего спряжения имеет есть (iсти: iм, ïси, iсть, ïмо,iсте, iдять), в нем же для образования сложного будущего времени используются формы на –иму  – по происхождению это тематическая форма глагола имати.

Тематические глаголы образовывали два варианта парадигм, в зависимости от спряжения глаголов (см. табл. 6). От парадигмы ст.-сл. яз. они отличались следующими формами:   

 

	др.-рус.		ст.-сл.
1 л. ед.	несу	ношу	нес@	нош@
3 л. ед.	несе(ть)	носи(ть)	несетъ	носитъ
3 л. мн.	несуть	носять	нес@тъ	нос#тъ

            

Обращает на себя внимание наличие в др.-рус. яз. вариантных форм в 3 л. ед. ч.: несе, несеть, сосуществующие уже в первых памятниках. В их употреблении выявляется закономерность: бесфлексийные формы стоят преимущественно при неопределенном субъекте (къто иде? человhкъ вьсе може), а флективные – при названном (посадникъ пишеть грамоту).

Таким образом в глаголе грамматически выражалась семантика определенности-неопределенности, не получившая категориального оформления, как и в случае с прилагательными: сначала исчезло семантическое различие форм, а потом и одна из них. С XIV в. формы без окончания заметно сокращаются в памятниках, сейчас они сохранились в украинском, белорусском языках и некоторых русских говорах. 

С XIII в. в 3 л. ед. и мн.ч. в письменности фиксируются формы на –тъ. Зародившись в северных говорах, окончание распространилось на центральные районы, став со временем литературной нормой. На территории формирования украинского и белорусского и смежных с ними русских говоров в нем сохранился мягкий согласный: вiн служить, яны нясуць. Новые формы не могут быть объяснены влиянием ст.-сл. яз., т.к. древние книжники при переписывании церковнославянских текстов последовательно заменяли –тъ на –ть. Причинами отвердения [т^,] называют: 1)утрату редуцированных; 2)влияние указательного мест. тъ; 3)омонимическое отталкивание форм. Фонетическая версия уязвима избирательностью процесса (ср. суть, путь, кость). Вторая логично вписывается в необходимость выражения семантики определенности: местоименный компонент играет роль определенного артикля, подобно jь, jа, jе в членных прилагательных. При этом омонимия форм (онъ носить – надо носить, они стоять – можно стоять) могла поддержать преобразование окончания.

Утрата параллельных форм (2 л. ед. ч., 3 л. ед. и мн., 1 мн.), фонетические изменения в окончаниях (отвердение шипящего, переход Е в О) не привели к коренной перестройке спряжения, все изменения в парадигме носили частный характер.