Тема 2. Власть в политико-правовых исследованиях: проблемы и теории

Данная тема, те или иные ее аспекты рассматриваются в любой науке, предмет которой связан с государством, правом, обществом, ибо по большому счёту, власть как цивилизационный феномен характерна для любого устойчивого объединение людей⁴⁷⁷.

Многие авторы, представители различных теоретических и методологических направлений обращались и обращаются к исследованию этого явления. Так, например Т. Парсонс рассматривает власть только в политическом измерении, оставляя за скобками остальные её проявления. Бихевиористы Г. Лассуэл, А. Каплан, Р. Даль сводят всё многообразие властного общения в социуме к отношению между акторами и их волевыми стремлениями, убеждениями и, естественно, интересами. Х. Арендт определяет её как способ регулятивного общения (диалога) между равными субъектами. В рамках формально-управленческого подхода уделяется внимание, как правило, государственной власти с присущими ей отношениями «господства – подчинение» и лишь вскользь рассматриваются другие виды власти (социальная, экономическая, политическая и т.п.). Очевидно, что объективная трудность в определении власти связанна, кроме всего прочего: во-первых, с тем, что многие мыслители, начиная с древних времён и заканчивая современностью, пытались постичь, нащупать, «схватить», предложить свою трактовку этому «неуловимому» явлению. Рассматривали власть с различных методологических и эпистемлогических позиций, сформировали необъятное познавательное поле, в накопленном веками материале современный исследователь может просто «потеряться»; во-вторых, многообразие взглядов на власть, во многом, объясняется обстановкой и социальным запросом на тот или иной вид интеллектуальной деятельности на определённом историческом этапе; в-третьих, проблема власти (государственной, политической и др.), как правило, погружается в предельно идеологизированное пространство.

В настоящий момент развития правовой и политической науки в принципе уже накоплено большое количество концепций, подходов предлагающих собственное видение природы власти, ее видов и основных тенденций развития. В специальной литературе встречаются различные определения и классификации.

Можно выделить следующие традиции в изучении и понимании власти: волевая, структурно-функциональная и интеллектуально-технические подходы.

Очевидно, что волевое понимание власти является традиционным для немецкой мысли. Власть у Гегеля, Маркса, Фихте, Шопенгауэра, Ницше и Вебера рассматривается как потенциальная способность или возможность навязывание своей воли субъекта власти – объекту. Отметим, для примера, что у Ницше – власть есть воля и способность к самоутверждению. У К. Маркса – это воля господствующего класса, у М. Вебера – это способность, возможность проводить внутри общественных отношений волю субъекта, вопреки сопротивлению, посредством различных механизмов и техник.

В рамках структурно-функционального подхода власть рассматривается как посредник в системе общественных отношений и более того, она принадлежит не отдельным индивидам, а есть достояние коллектива. Власть здесь выступает как интегрирующий и регулирующий фактор, функцией которого является мобилизация социальных сил для достижения той или иной социально-значимой цели (Т. Парсонс). Развивая эту идею, Д. Истон акцентирует внимание на способности власти принимать значимые для общества решения, привнося и поддерживая определённые ценности⁴⁷⁸.

Интеллектуально-техническая традиция в основном представлена двумя направлениями. Первое, коммуникативное (Х. Арендт, А. Гиддес, Ю. Хабермас) где власть определяется, как вид тотального общения, которое в силу этого не может являться чей-то собственностью (или быть собственностью отдельного субъекта). Власть – служит организации согласованных общественных действий, опирающихся, прежде всего, на преобладание публичного интереса над частным⁴⁷⁹. Ю. Хабермас считает, что власть является механизмом опосредованного возникновения противоречий между публичной и приватной сферой жизни, обеспечивая при этом воспроизводство естественных каналов коммуникации и взаимодействие между всеми политическими субъектами⁴⁸⁰.

Ко второму направлению можно отнести концепцию М. Фуко (генеалогия власти). Обращаясь к рассмотрению сущности власти, он отходит от традиционного ее понимания, как воздействие (принуждение) субъекта на объект с помощью различных механизмов, ресурсов и т.п. Власть у Фуко рассматривается не как совокупность институтов и аппаратов, а, прежде всего, как множественность отношений силы имманентных области, где они осуществляются и формируются (экономическая, политическая и др. сферы). В свете этого, власть понимается не как достояние, которое можно приобрести и использовать, а наоборот – как определённый комплекс стратегических действий с присущими им знаниями, технологиями и техниками ⁴⁸¹.

Таким образом, власть не имеет своей собственной экзистенции (существования), она не произвольна и не живёт сама по себе, где каждый может её захватить, удерживать и обладать ею, нет, она рождается в недрах социальной деятельности, существует в виде мышления, действий, мнений и поведения. Сообразно такому пониманию, власть выступает как социальное действие, которое инструментализирует волю группы по отношению к определённой значимой цели.

С точки зрения современного развития общей теории государства несомненный интерес вызывает рассмотрение императивного, диспозитивного и дисциплинарного аспектов власти. Под императивным понимается совокупность общественных отношений основанных на принципе господства и подчинения, т.е. такие отношения носят асимметричный характер. Последнее, несомненно, свойственно сфере государственного управления, где всегда существует четкое формально-нормативное регулирование отношений между различными органами государственной власти. Далее говоря о диспозитивном характере, следует отметить, что этот вид отношений основан на принципах равенства сторон и установления (властно-обязательственных) взаимоотношений между равными субъектами на договорной основе, такому виду, соответственно, присущ симметрический характер отношений.

И наиболее трудно уловимые, порой неосознаваемые властные отношения носят дисциплинарный характер. Подобный вид взаимоотношений, возникающих между государством, его органами, различными институтами и обществом, в настоящее время проработан в отечественной литературе явно недостаточно, возможно, именно этим и объясняется трудность изучения характера властного влияния государства на гражданское общество в условиях перехода от тоталитарной к демократической модели социально-политического устройства. Хотя, в целом дисциплинарный характер власти начинает формироваться в Европе еще с XVII – XVIII вв., когда властные отношения распространяются на новые, ранее приватные области человеческого поведения, посредством таких властных практик (дисциплин), как религия, медицина, образование, тюрьмы, педагогический контроль и др. В рамках последних и создаются репрессивные и контрольные элементы, образующие так называемую «дисциплинарную власть»⁴⁸², под которой, в свою очередь, понимаются определённые техники, трансформирующие отдельных субъектов коммуникации и взаимоотношения в объекты (подчинения).

По вопросу определения специфики государственной власти, прежде, следует развести (и подобный опыт все более и более утверждается в современной российской государствоведческой литературе) политическую и государственную власть. Отметим, вслед за Ч.Э. Мерриамом и некоторыми другими авторами, то, что современное политическое пространство представлено двумя «полюсами», в первую очередь это государственная власть, с другой стороны, это неофициальное влияние различных, в большинстве случаев, консолидированных субъектов (политические партии, организации, отдельные социальные группы и т.п.). Такое сосуществование наряду с официальным центром власти еще и многих других организаций, сил и соответствующих им зон влияния, было обозначено ещё в трудах Н.Макиавелли, Т. Гоббса, Дж. Локка, Ш.Л.Монтескье, Ж.-Ж. Руссо и др.⁴⁸³ В этой связи, политическую власть можно обозначить как постоянно изменяющуюся, самоорганизующуюся и саморазвивающуюся, многоуровневую, сложную сеть властных отношений, национальных управленческих стратегий и практик. Это целое многообразие (политических) институциональных и субъективных опор. От того, как взаимодействуют между собой все субъекты, институты в политическом пространстве, каков характер и принципы этих взаимоотношений, будет, несомненно, зависеть состояние и режим функционирования всей политической системы. Это основные индикаторы, отображающие реальное состояние государственно-политической жизнедеятельности общества (в отличие от формально фиксированного состояния, например, в Конституции страны). Интересное определение (примерно, в этом ключе), схватывающее сущность и социальную значимость политической власти предлагает А.Б. Венгеров. Он считает, что «политическая власть характеризуется способностью влиять на направления деятельности людей, социальных групп, слоёв, классов, посредством экономических, идеологических и организационно-правовых воздействий, а так же с помощью авторитета, традиций, насилии. Это мощный фактор организации и регулирования совместной деятельности людей, средство упорядочения их взаимоотношений, способ обеспечения порядка и стабильности»⁴⁸⁴.

Безусловно, центральное место в политической организации любого общества занимает государственная власть. В отличие от политической, государственная власть характеризуется рядом специфических признаков. Она обладает собственным консолидированным субъектом власти (государственным аппаратом), имеет монопольное право на правотворческую деятельность (способ организации общественных отношений) и деятельность правоприменительную (способ регулирования и контроля)⁴⁸⁵. Государственная власть может совершенно легально использовать силовые механизмы, опираясь на специальный аппарат принуждения, имеет единый, организационно-оформленный центр принятия управленческих решений, однако задействует не только механизм принуждения, но и экономические, социально-политические, культурно-информационные ресурсы. Все перечисленные признаки «прямо вытекают из отличительных черт государства. Они их конкретизируют применительно к организации государственной власти, позволяют отграничить от иных видов социальной власти»⁴⁸⁶.

В современном отечественном государствоведении (и это закономерный результат утверждающегося в последнее десятилетие в научном познании принципа методологического, теоретического и идеологического плюрализма) существует многообразие различного рода дефиниций государственной власти. Несмотря на это, все же основной упор в них делается на «разделение» общества на «властных» и «подвластных» или понимается как способ чего-либо властвования (в рамках волевой традиции). Так, С.С. Алексеев считает, что государственная власть «это отношения господства и подчинения, при котором воля и действие одних лиц (властвующих) доминирует над волей и действиями других (подвластных) или «государственная власть есть концентрация выражения воли и силы, могущества государства, воплощённой в государственных органах и учреждениях». Однако некоторые современные авторы (А. Ю. Мордовцев, А. А. Дегтярев и др.) отмечают, методологическую «слабость» этого подхода, т.к. «подобные представления вряд ли позволят проследить, выяснить специфику бесчисленных метаморфоз государственной власти в её национальном измерении»⁴⁸⁷.

Видимо, в настоящее время в отечественных политико-правовых исследованиях все же назрел переход к принципиально иной аналитике государственной и политической власти, которая позволила бы моделировать их действительное, реальное осуществление.