Тема 3.3. Функции и обеспечивающая их структурная организация государства. Государственная власть (4 часов)

Понятие функций государства. Понятие функции введено в научный оборот Г.В. Лейбницем еще на рубеже ХУП–XVIII вв. Первоначально, да и сегодня, оно употребляется прежде всего в математике и выражает зависимость одной переменной величины от другой, т. е. ту зависимость, когда при изменении одной величины другая величина также изменяется определенным образом.

Трудно точно определить, когда произошла социологизация и юридизация данного понятия, очевидно, это предмет специального исследования. Например, в энциклопедическом словаре Брокгауза и Эфрона (СПб, 1902 г.) понятие функции раскрывается только как математическое. Но о функциях в социологическом аспекте уже в середине XIX в. упоминают О. Конт, К. Маркс, Г. Спенсер, а А.Г. Еллинек, опубликовавший в 1900 г. в Гейдельберге свою известную работу «Общее учение о государстве», посвящает целую главу функциям государства, рассматривая это понятие в юридическом смысле.

Функции какого-либо объекта – это внешнее проявление его свойств, способов поведения в определенной системе отношений. Поэтому познание функций является предпосылкой познания главного и определяющего в государстве, выявление его социального смысла, того, что оно есть само по себе в отличие от других социальных явлений, иначе говоря его сущности, – это во-первых. Во-вторых, значение вопроса о функциях государства обусловлено тем, что функции определяют его структуру, т.е. способы, закономерности организации элементов государства как сложной социальной системы. Ибо структура любой системы (биологической, технической или социальной) определяется ее функциями.

Следует также обратить внимание на то, что содержание понятия «функция государства» может быть раскрыто через следующие суждения:

- это научная абстракция, с помощью которой единая государственная деятельность расчленяется на виды. Они различаются характером объекта, непосредственной цели, сил, материально-технических средств, методов и, как следствие, продукта деятельности;

- функции государства не являются в своей основе видами деятельности, присущими только государству. Наряду с государством аналогичные виды деятельности могут осуществляться негосударственными организациями. Так, например, все звенья политической системы общества имеют в основе аналогичные и в конечном счете общие функции. Это явление можно назвать функциональным монизмом в организации общественной жизни;

- специфика функций государства состоит в том, что оно в качестве органа политической власти придает им общеобязательный характер;

- функции государства характеризуются относительным постоянством. При этом, само собой разумеется, в рамах одной и той же функции и одного и того же набора могут решаться разные социально-политические задачи. Особенности функций определяются потребностями политического господства данного класса в данную историческую эпоху⁶¹;

- посредством функций государство реализует свое социальное назначение;

- государствам разных исторических типов присущи аналогичные с организационно-технической точки зрения (но нетождественные) функции. Такое сходство в функциях противоположных по своей сущности государств является объективной предпосылкой как их ограниченного взаимовыгодного сотрудничества (возникает частичное временное совпадение некоторых целей), так и противоборства между ними (образуются поприща борьбы);

- к функциям государства относятся не только те виды его деятельности, которые непосредственно служат его социальному назначению, но и те, которые выполняют эту роль опосредованно;

- понятие функции не связано ни со степенью развития, масштабами или «удельным весом» того или иного вида деятельности, ни с наличием соответствующего специализированного звена в государственном аппарате, достаточно самого факта выполнения такой деятельности государством;

- каждая функция государства должна рассматриваться как элемент единой системы функций, вне системы понятие функции не имеет реального смысла.

Юридической наукой предложена трактовка функций государства не только как направленной его деятельности, но и механизма государственного воздействия на общественные процессы. И это представляется правильным, так как, выполняя определенные функции в тех или иных сферах жизни общества, государство одновременно посредством проводимых реформ, различного рода преобразований, правового регулирования общественных отношений воздействует на состояние общественных процессов. Осуществление конкретных функций может как стабилизировать условия развития общества, оказывать созидательное воздействие, так и усиливать кризисное его состояние.

Таким образом, функции государства можно определить как основные направления его деятельности по управлению обществом, включая механизм государственного воздействия на развитие общественных процессов, в которых находит свое выражение его сущность и социальное назначение.

Содержание функций показывает, что делает государство, чем занимаются его органы, они не остаются неизменным на этапах развития общества и государства. В силу их тесной связи с сущностью, социальным назначением, формами государства в содержании функций любого государства присутствуют как общесоциальные, так и классовые начала.

В обществе, где социальная структура носит ярко выраженный классовый характер, где классы или другие социальные группы противостоят друг другу прежде всего по экономическому признаку, по своему отношению к средствам производства, государство выступает в качестве института экономически господствующего класса (классов). Оно обслуживает прежде всего интересы господствующего или доминирующего класса и осуществляет организованное насилие в отношении своих классовых противников. Отсюда функции государства в классово-антогонистическом обществе имеют четкую классовую характеристику. Такое состояние государственности было присуще, в частности, формирующемуся буржуазному обществу середины XIX в. Поэтому нет никаких оснований подвергать сомнению точность социологического анализа К. Марксом современного ему общества и роли государства. Характеризуя эту роль, К. Маркс писал, что деятельность государства сразу «охватывает два момента: и выполнение общих дел, вытекающих из природы всякого общества, и специфические функции, вытекающие из противоположности между правительством и народными массами»⁶².

По мнению К. Маркса, «выполнение общих дел» всегда свойственно любому государству (к какому бы историческому типу оно ни относилось), хотя конкретное содержание «общих дел», масштабы и способы их ведения меняются от эпохи к эпохе. При этом в эксплуататорском обществе «общие дела» не являются результатом совпадения, гармонии основных экономическо-политических устремлений противоположных классов.

Такое исключается. Это объективное свойство управлять «общими делами» не трансформирует государство в надклассовое или классово-нейтральное учреждение. Как орудие социального управления такое государство не перестает быть машиной, инструментом политического господства класса частных собственников. Поэтому Маркс рассматривает ведение «общих дел» в неразрывном единстве с осуществлением государством, эксплуататорским по своей сути, «специфических функций, вытекающих из противоположности между правительством и народными массами». Эти «специфические функции», выполняемые при помощи самых различных экономических, политико-юридических и идеологических средств, суть непрекращающиеся попытки аппарата эксплуататорского государства умерить, сгладить раздирающие общество антогонизмы, смягчить острейшие социальные конфликты за счет ущемления интересов, за счет подавления нужд непосредственных производителей.

К общесоциальному содержанию функции государства, управлению «общими делами» относится все то, что направлено на решение основных экономических, социальных, политических и иных задач, затрагивающих интересы общества на длительном историческом пути его жизнедеятельности. Основные общесоциальные функции обеспечивают существование, благополучие, а порой и выживание самого общества. Именно в этом смысле государственная организация общества приобретает большую социальную ценность.

Уже ранние города-государства – первоначальная государственная организация общества – берут на себя общезначимые социальные функции, прежде всего экономического характера: земледелие, скотоводство, металлообработка, керамика и т.п. Тем самым государственная организация общества, демонстрируя свою социальную ценность, как бы переводит человечество в социальную фазу развития, создает цивилизацию.

При этом общесоциальное содержание функций, которое сохраняется на протяжении всей истории государственности, придает все большую социальную ценность государству, хотя порой это и приобретало весьма разнообразные, даже причудливые формы.

Например, к такому общесоциальному содержанию у некоторых народов относились: поддержание мореплавания, морской торговли (островные государства, средневековые Португалия, Испания, позже Нидерланды), защита и воспроизводство рыбных ресурсов (некоторые скандинавские и тихоокеанские страны). А у иных народов именно сохранение своей языковой или религиозной самобытности становилось объективно общесоциальным содержанием деятельности государства независимо от того, какой тип это государство являло или в каких формах устройства существовало и функционировало.

Именно общесоциальные функции характеризуют в наибольшей степени деятельную сторону государства. Неисполнение или некачественное исполнение именно этих функций государства приводило и приводит к ослаблению государства, а порой к его распаду, разрушению и даже исчезновению.

Классовые функции – это те направления деятельности государства, которые в наиболее полной, яркой степени выражают классовые интересы, волю того класса, той социальной силы, группы, которые господствуют в данном обществе, захватывают и осуществляют государственную власть (при этом речь идет о широком понимании классов как определенных социальных, организованных структур общества).

К классовым функциям относится прежде всего подавление господствующим классом с помощью государства (главным образом используя карательные органы государства – армию, полицию, пенитенциарные учреждения) своих классовых противников. Причем подавление на первоначальных этапах развития государственности осуществляется внеэкономическим принуждением: присваиваются результаты чужого труда, чужое имущество, классовые противники устраняются от участия в политической, духовной жизни общества, используется судебное и в основном внесудебное преследование, а иногда и вообще классовые противники устраняются физически.

Но классовые функции могут осуществляться и экономическим путем, что характерно для последующих этапов государственности с помощью налоговой системы, трудового законодательства, устанавливающего жесткий порядок (продолжительность рабочего времени, трудовая повинность, штрафы и т. п.).

Наряду с классовым содержанием функций большое значение в жизнедеятельности государства всегда, в том числе и в последнее время, имело и национальное содержание функций.

Эта характеристика связана с той деятельность государства, которая направлена на сохранение и развитие национальной культуры, языка, самобытности, традиций, самого существования и воспроизводства этноса, который собственно и выступает в государственно организованной форме.

Национальное содержание функций государства близко к общесоциальному, но не сливается с ним. Весьма часто государственная деятельность должна обеспечивать именно национальные интересы этноса, формирующего государство, касается ли это геополитических интересов, защиты соотечественников, оказавшихся в силу тех или иных исторических, политических процессов на территории других государств, развития национального самосознания, религиозного возрождения и т.п. Сюда же входит и задача гармонизации интересов этноса и этнических меньшинств на самой территории государства, если население имеет многонациональный состав.

Национальная характеристика функций государства охватывает не только их содержание, направленность, но и то, как это содержанке реализуется, т. с. в каких формах, с помощью каких способов эти функции осуществляются: в демократических или авторитарных, политических или насильственных формах.

Анализ национального содержания функций государства демонстрирует и социальную ценность государства, эффективность существования этноса в государственно организованной форме. Этот анализ показывает, почему распад, разрушение, а тем более исчезновение государства представляет собой не что иное, как национальную катастрофу.

Однако на основе исторического опыта встает вопрос о социальной цене, которую приходится платить народу при осуществлении национально-функциональной деятельности государства, особенно в современных условиях, когда так переплетаются национальные, политические, территориальные и иные интересы, когда появились ядерные и иные грозные средства, которые могут быть использованы для решения межнациональных, этнических конфликтов.

Каждое государство осуществляет внутренние и внешние функции. Первые связаны с деятельностью государства внутри страны, вторые – вовне, во взаимоотношениях с другими государствами на международной арене, следует заметить, что внутренние функции не существуют изолированно друг от друга, а, находясь в постоянной взаимосвязи и взаимодействии, дополняют друг друга. Можно выделить первый уровень – взаимосвязи и зависимости между группами основных функций государства (например, его внутренними и внешними функциями); второй уровень – взаимосвязи и зависимости между отдельными основными функциями государства; и третий уровень – взаимосвязи и зависимости между отдельными структурными элементами разных основных функций государства. Следует особо подчеркнуть, что между внутренними и внешними функциями существует тесная связь, ибо внешнеполитическая деятельность любого государства находится в неразрывной связи с внутренней политикой и условиями существования государства, которые в конечном итоге определяются экономическими условиями.

Следует наряду с внутренними и внешними функциями государства различать основные и неосновные функции.

Основные функции – это главнейшие стороны деятельности государства, которые выражают существенные черты того или иного типа государства.

Неосновные функции характеризуются тем, что деятельность государства охватывает какую-либо одну сторону общественной жизни, а потому она выполняется не всей системой государственного механизма, а лишь отдельными ее звеньями.

Основные направления деятельности государства в условиях перехода общества к рыночным отношениям. Государство должно стать:

- гарантом (через законодательство и преимущественно судебный контроль за его соблюдением) правовых рамок хозяйственной жизни, строго правовых отношений всех субъектов производства и обращения;

- непосредственным владельцем и управленцем строго ограниченного сектора экономики;

- совладельцем, пайщиком – участником кооперативов, смешанных (совместных) предприятий, публичных корпораций – и не только в сфере материального производства, но и в других областях, например средств массовой информации, учреждений культуры;

- фискальным институтом, т. е. общенациональной казной и монетным двором, сборщиком налогов, контролером и регулятором – исключительно на экономической и правовой основе – доходов всех участников гражданского оборота;

- главным (но не единственным) инвестором общенациональных экономических, экологических, научных и общенациональных программ;

- гарантом осуществления общегосударственных экономических, финансовых, научно-технических интересов страны в международных отношениях;

- инструментом гармонизации – через планирование, программирование, кооперацию, посредничество, арбитраж и т.п. – экономических и социальных интересов, потребностей, запросов как различных регионов, так и социальных групп, а также инструментом разрешения конфликтов.

Понятие механизма государства. Приступая к изучению данного вопроса, следует иметь в виду, что понятие «механизм государства» употребляется в теории государства не в прямом смысле данного термина, а в переносном. Иными словами, механизм государства представляет собой систему разнообразных органов и учреждений, находящихся во взаимной зависимости и связи друг с другом, с помощью которых осуществляются государственная власть и управление делами общества.

В основе построения и функционирования государственного механизма любой страны лежат объективные и субъективные факторы. Они предопределяют наиболее важные особенности его внутреннего строения, структуры, характера, форм и методов деятельности, в значительной мере способствуют соединению его различных составных звеньев в единую систему.

Аппарат любого государства – это не механическое соединение его отдельных органов, а их четко организованная, строго упорядоченная целостная система. В число факторов, оказывающих решающее воздействие на функционирование и постоянное развитие государственного аппарата как единой, целостной системы, входят: общность экономической основы различных государственных органов и организаций – системы хозяйства и различных форм собственности на средства производства; единство политической основы государственных органов, организаций и учреждений; наличие в некоторых странах единой официальной идеологии; морально-политическое и идейное единство различных частей общества; наличие общих принципов построения и функционирования различных государственных органов – составных частей государственного аппарата; общность конечных целей и задач, стоящих перед различными государственными органами и организациями.

Механизм государства характеризуется следующими особенностями: во-первых, он состоит из особого разряда людей, занимающихся управлением. Во-вторых, он представляет собой систему государственных органов и учреждений, связанных иерархической подчиненностью и правомочных совершать действия, составляющие монополию государства. В-третьих, для обеспечения своих государственно-властных велений он располагает необходимыми организационными средствами, непосредственными орудиями принуждения, соответствующими техническому уровню каждой эпохи.

Без организационно-материальных средств – «вещественных придатков» для принуждения (в случае необходимости) к исполнению своих велений – не может обходиться ни одно государство. Не случайно в научной литературе механизм государства именуется государственной машиной или государственным аппаратом.

Практическое выражение государственно-властные полномочия механизма государства находят в издании государственными органами от имени государства юридически обязательных нормативных и индивидуальных актов, в осуществлении ими наблюдения за строгим и неуклонным соблюдением требований, содержащихся в данных актах, в обеспечении и защите этих требований от нарушения путем применения мер воспитания, убеждения, разъяснения и поощрения, а в необходимых случаях – также мер государственного принуждения.

Легко заметить, что в основе механизма государства находится государственный орган, который обладает специфическими, только ему присущими особенностями. Орган государства как первичная клеточка государственного механизма состоит из особого разряда людей, которые выполняют особые управленческие функции. Именно государственные органы, независимо от их понимания и толкования, заполняют собой все содержание и формируют всю структуру государственного аппарата. От каждого из них, взятого в отдельности или вместе с другими государственными органами – от уровня их развития, четкости определения сферы деятельности и компетенции, упорядоченности их взаимоотношений между собой и с негосударственными органами и организациями, входящими в качестве структурных элементов в политическую систему общества, – в значительной степени зависят уровень развития и эффективность действий государственного аппарата⁶³.

Каждый государственный орган представляет собой относительно самостоятельное, структурно обособленное звено аппарата, создаваемое государством в целях осуществления строго определенного вида деятельности. Каждое такое звено наделено соответствующей компетенцией и опирается в процессе реализации своих полномочий на организационную, материальную и принудительную силу государства.

Особенностью органа государства является то, что он наделен властными полномочиями, имеет соответствующую компетенцию, которая обычно закрепляется в Основном Законе государства.

Механизм государства организуется как в масштабе всей страны, «так и в ее административно-территориальных подразделениях. Он есть та реальная материальная сила, располагая которой, государство властвует и управляет делами общества. Он является непосредственным олицетворением государства, представляет собой материальное, непосредственное существование самого государства. Без него собственно нет государства.

Структура механизма государства. В определении структуры государства, его механизма, в выборе направления и форм его деятельности существенную роль играет специфика исторического развития страны, однако последнее слово принадлежит господствующим в обществе социальным классам и группам.

Отметив, что в середине XIX в. исполнительная власть во Франции окутывала, контролировала и держала под своим надзором гражданское общество, начиная с его самых общих форм существования и кончая частным существованием отдельных индивидов, К. Маркс писал: «Материальный интерес французской буржуазии теснейшим образом сплетается с сохранением этой обширной и широко разветвленной государственной машины... Политический интерес буржуазии заставляет ее с каждым днем все более усиливать репрессии, т.е. ежедневно увеличивать средства и личный состав государственной власти...»⁶⁴.

Механизм государства складывается из различных частей, соответствующих своему назначению и имеющих специфическое устройство, частей, каждая из которых действует специализированно и дифференцированно.

Одну часть государственного механизма составляют органы государственной власти и государственного управления: представительные органы, глава государства и правительство, осуществляющие соответственно верховную власть и управление в государстве, а также местные органы власти.

Другую часть государственного механизма составляют суд, прокуратура и являющиеся прямыми носителями принудительной, насильственной функции власти армия, полиция (милиция), разведка. Указанные органы выступают как исполнители воли органов государственной власти и правительства.

Представительные органы государственной власти (высшие и местные) в демократическом государстве создаются непосредственно самим народом путем демократических выборов и во всей своей деятельности подотчетны ему и ответственны перед ним. Представительные органы – это политическая основа государства.

Основным назначением органов законодательной власти (представительных органов) является законодательная деятельность. В демократических государствах они занимают центральное место в структуре госаппарата. Представительные органы государственной власти подразделяются на высшие и местные. К высшим органам государственной власти относятся парламенты. Одной из их важнейших функций является принятие законов.

Выделяя особую роль парламентов в политической жизни общества и государства, Конституции некоторых государств специально указывают не только на то, что «парламент является высшим органом государственной власти», но и на то, что он является «единственным законодательным органом государства»⁶⁵.

Конституции других государств в этих же целях обращают внимание на то, какие по характеру нормы или правила должны содержаться в принимаемых парламентом законах. Так, например, действующая конституция Франции устанавливает, что в законах могут содержаться правила, касающиеся «гражданских прав и основных гарантий, предоставленных гражданам для пользования публичными свободами»; обязанностей, накладываемых «национальной обороной лично на граждан и на их имущество»; «гражданства, состояния и правоспособности лиц, семейных отношений, наследования и дарения»; определения «преступлений и правонарушений, а также налагаемых за них наказаний»; уголовного судопроизводства, амнистии, «создания новых судебных установлений и статуса судей» и др.⁶⁶

Наряду с высшими органами государственной власти в каждой стране имеются местные органы. Они называются по-разному. Но цель и назначение их сходны: осуществление государственной власти и управление на местах.

Так, согласно Конституции России 1993 г., «органы местного самоуправления самостоятельно управляют муниципальной собственностью, формируют и исполняют местный бюджет, устанавливают местные налоги и сборы, осуществляют охрану общественного порядка, а также решают иные вопросы местного значения»⁶⁷. Они могут также наделяться законом «отдельными государственными полномочиями с передачей необходимых для их осуществления материальных и финансовых средств».

Следует отметить очень важную тенденцию в деятельности представительных органов власти – это постоянное их развитие и совершенствование, что означает поступательное развитие демократии.

Реформирование российского общества выдвигает в качестве одной из главных проблему политической власти, поиска более совершенной модели ее устройства и функционирования. В условиях нарождающихся рыночных отношений, становления принципиально новой социальной структуры выстраивается и новая политическая система, структура и институты которой по-иному связаны между собой. Институциональный механизм политической власти непосредственно после Октябрьской революции определяется тем, что диктатура в обществе реализовывается через механизм власти «для» рабочего класса и всех трудящихся и «от их имени». На практике она осуществлялась социальным слоем непосредственных ее носителей через их властно-распорядительные полномочия во всех сферах управления посредством механизма организаций, входящих в систему диктатуры пролетариата.

Ликвидация партийно-политического плюрализма (запрещение оппозиционных партий и фракционной деятельности) сопровождалась теоретическим отождествлением диктатуры пролетариата с диктатурой партии, практически подменившей всякие зачатки самоуправления трудящихся. Партия фактически приобрела монополию на определение основного содержания публично-властных решений и путем сращивания с государственным аппаратом превратилась в самодовлеющую систему власти. Публично-властная суверенность государства оказалась лишь формально-юридической, возникла диктатура государственно-партийного аппарата. Партийно-административная номенклатура оттеснила представителей трудящихся от реального и решающего участия в принятии социально значимых решений, а «Советская власть» стала конкретно-исторической формой отчуждения политической власти и общества.

В результате с середины 20-х годов произошла номенклатурная узурпация классового господства, а на рубеже 20–30-х годов – сочетание номенклатурной и личной узурпации власти. Сложилась особая разновидность авторитарно-бюрократической организации политической власти от имени народа, но с игнорированием его воли и механизмов ее действительного выявления.

В период господства Сталина сложилась тоталитарная модель политической власти, которая сохранялась в ряде основных черт и в последующие десятилетия. Ее характеризуют следующие черты:

переход к гиперцентрализованной с жесткими вертикальными связями монистической структуре власти, не предполагающей делегирования полномочий власти по горизонтали, а следовательно, ее разделения;

свертывание самоуправленческих начал в управлении, подавление любых форм автономной общественной и политической организации, усиление «аппаратного» характера власти и деформирование ее социальной базы путем волюнтаристского изменения социально-классовой структуры (например, в результате насильственной коллективизации); формирование господствующей прослойки партийно-государственной бюрократии;

подмена концепции государства диктатуры пролетариата концепцией «вождистского» государства, опирающегося на узурпацию власти в партии и государстве одним лицом и его окружением (партийно-административной номенклатуры);

возведение в норму подмены государственных органов партийными и в связи с этим подрыв публично-властной суверенности государства;

ослабление правовой основы деятельности государства за счет господства политической целесообразности;

формирование органов власти на всех уровнях через закрытые каналы, бюрократическим способом (закрытый тип элиты);

отсутствие механизма преемственности верховной власти, когда господствующая группа не несла ответственности ни перед каким выборным органом и не могла быть лишена власти правовым способом.

Отчуждение человека от собственности и политической власти, имевшее место в нашей стране, является исходным состоянием, порождающим потребность в народовластии как потребность в преодолении старых и новых форм отчуждения власти от общества, как разрешение противоречия между многообразием социально-политических интересов субъектов политической власти и возможностями их воплощения в структурах и институтах власти.

Органы государственного управления осуществляют в государстве исполнительную и распорядительную деятельность. Во всей своей деятельности органы государственного управления ответственны и подотчетны перед соответствующими органами государственной власти. Органы государственного управления, или, как принято их называть, исполнительно-распорядительные органы, осуществляют свою деятельность в двух направлениях. С одной стороны они обеспечивают исполнение законов и иных правовых актов, принятых органами государственной власти, с другой – в целях практической организации исполнения законов и иных правовых актов они реализуют предоставленные им распорядительные права.

В пределах своей компетенции органы государственного управления наделяются необходимой для их нормального функционирования оперативной самостоятельностью. На них возлагаются весьма ответственные задачи по правовому регулированию и руководству различными сферами жизнедеятельности общества и государства. Эти задачи, равно как место и роль органов управления в государственном аппарате, закрепляются в конституционных и обычных правовых актах. Так, согласно Конституции Франции, правительство «руководит внутренней и внешней политикой, гражданской и военной администрацией и обороной страны. Оно осуществляет исполнительную власть в соответствии с Конституцией и законами» (ст. 97).

Согласно Конституции Швеции правительство, помимо обычных своих полномочий, может принимать «постановления о предписаниях» по вопросам, касающимся охраны жизни, личной безопасности граждан, «пребывания иностранца в государстве»; ввоза и вывоза товаров, валюты или «других средств производства, средств связи, кредитов, хозяйственной деятельности, оформления строений, предприятий, планирования застроек», охраны природы и окружающей среды и др.

В соответствии с Конституцией РФ на правительство, призванное осуществлять исполнительную власть, возлагаются также самые разнообразные функции и полномочия. Среди них: разработка и обеспечение исполнения федерального бюджета: проведение на всей территории России единой финансовой, кредитной и денежной политики; осуществление управления федеральной собственностью; осуществление мер по обеспечению обороны страны, государственной безопасности, реализации внешней политики страны и др.⁶⁸

В зависимости от сложности задач и территориального масштаба деятельности органы государственного управления подразделяются на центральные и местные. К центральным относятся те органы государственного управления, деятельность которых распространяется на всю территорию страны или на территорию государств – субъектов федерации. Это правительства, именуемые в большинстве стран кабинетами или Советами министров, министерства, государственные комитеты, специальные, находящиеся при Советах министров ведомства.

К местным органам государственного управления относятся органы, деятельность которых ограничивается рамками одной или нескольких административно-территориальных единиц (края, провинции, области, района, города и т.п.). В их число входят думы, муниципальные собрания, законодательные собрания, муниципалитеты, их отраслевые отделы, комитеты и управления, и т. д.

Органы местного самоуправления – это органы местных самоуправляющихся территориальных сообществ, которыми они формируются и перед которыми они несут ответственность за надлежащее осуществление своих полномочий.

Органам местного самоуправления принадлежит особое место в демократической системе управления обществом и государством. Это место определяется прежде всего тем, что наличие органов самоуправления обеспечивает такую децентрализацию системы управления, которая делает эту систему управления наиболее пригодной к обеспечению интересов населения на местах с учетом исторических и иных местных традиций.

Однако органы местного самоуправления – это не только способ децентрализации управления, но и способ организации и осуществления власти на местах, который обеспечивает самостоятельное решение гражданами вопросов местной жизни, организационное обособление управления местными делами в системе управления обществом и государством.

Согласно Конституции Российской Федерации (ст. 3), народ осуществляет свою власть как непосредственно, так и через органы государственной власти и органы местного самоуправления. Это означает, что и государственные органы и органы местного самоуправления – это органы власти народа, органы, через которые народ осуществляет свою власть⁶⁹.

Вместе с тем органы государственной власти и органы местного самоуправления – это разные формы осуществления власти народа. Органы, осуществляющие государственную власть, являются структурными единицами государственного аппарата, государственными органами. Поэтому осуществляемая ими власть народа имеет форму государственной власти.

Органы местного самоуправления не являются составной частью государственного механизма управления. Они, согласно Конституции Российской Федерации (ст. 12) не входят в систему органов государственной власти, поэтому представляют собой самостоятельную форму реализации народом своей власти.

Однако, не являясь органами государственной власти, органы местного самоуправления осуществляют деятельность, которая носит властный характер, поскольку они выступают одной из форм реализации власти народа. Поэтому принимаемые ими в пределах своих полномочий решения обязательны на территории местного самоуправления для всех предприятий, организаций, учреждений, должностных лиц, граждан, общественных объединений⁷⁰.

Согласно Конституции РФ (ст. 12) местное самоуправление в пределах своих полномочий самостоятельно. Однако это не означает, что органы местного самоуправления могут действовать независимо от имеющихся в стране законов и других актов органов государственной власти. Эти акты для них являются обязательными.

Будучи относительно самостоятельными, органы местного самоуправления тесно связаны с государственными органами. Они в соответствии с Конституцией Российской Федерации (ст. 132) могут наделяться законом отдельными государственными полномочиями с передачей необходимых для их осуществления материальных и финансовых средств. И в этом качестве органы местного самоуправления выступают как государственно-властные органы, деятельность которых по реализации переданных им полномочий подконтрольна государству.

Согласно Федеральному закону «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» (ст. 6) наделение органов местного самоуправления отдельными государственными полномочиями осуществляется только федеральными законами и законами субъектов Российской Федерации.

Система органов государственного управления не представляет собой нечто застывшее. Она постоянно совершенствуется.

Институт президентства. Реформа политической системы, формирование в российской Федерации правового государства выдвигает в качестве одной из главных задач переосмысление роли и места главы государства в системе высших органов государственной власти, поиск наилучшей модели института президентства с использованием зарубежного и национального исторического опыта. В условиях, когда теоретические идеи разделения власти на законодательную, исполнительную и судебную начинают воплощаться в реальных правовых нормах, структурах и процедурах, институт президентства в России может и должен стать интегрирующим фактором в системе государственной власти.

Российскому государству нужен действенный институт президента, который прежде всего способствовал бы оптимизации взаимодействия всех сфер жизнедеятельности государственного механизма, ставил бы надежный заслон бюрократизму, дезинтеграции.

Следует заметить, что эффективность института Президента Российской Федерации во многом зависит не только от объема властных полномочий главы государства, но и создания системы «сдержек и противовесов», с одной стороны обеспечивающих эффективное влияние президента на все стороны государственной жизни, а с другой – позволяющих высшему органу государственной власти, осуществляющему законодательную функцию, оказывать сдерживающее влияние на исполнительную власть.

Институт президента имеет сложную структуру, характеризуется системой норм и процедур, направленных на решение конкретных государственных, политических и экономических задач. Институту президента присущи следующие основные черты:

президент является выборным главой государства, который при необходимости, в случаях, предусмотренных Конституцией РФ, может быть арбитром в системе разделения властей;

в организационном аспекте президент никому не подчинен и вообще обладает высокой степенью независимости от каких-либо других государственных органов, что, конечно, не снимает с него обязанности действовать на основе и во исполнение законов;

пост президента имеет ярко выраженный политический характер (ему принадлежит важная роль в формировании политики государства, верховного политического руководства государственными делами);

как глава государства президент наделен особо важными полномочиями, среди которых право издания подзаконных нормативных актов.

Исходя из вышеизложенного можно сформулировать следующее определение: институт президента – это система конституционных норм, предметно и функционально определяющих правовой статус выборного главы государства, регулирующих его положение в системе государственных органов, предусматривающих порядок избрания, замещения и отстранения от должности. Важное место в механизме государства занимает система судебных органов, основной социальной функцией которых является осуществление правосудия.

Подобно тому, как представительные органы и органы управления являются носителями соответственно законодательной и исполнительной властей, система судебных органов выступает в качестве носителя судебной власти. Это положение закрепляется в конституциях и обычных законах ряда современных государств.

Так, например, в Конституции Испании (1978 г.) говорится, что «судебная власть исходит от народа и осуществляется от имени короля судьями и магистратами, которые являются независимыми, несменяемыми; ответственными и подчинены исключительно закону» (п. 1 ст. 117). В Конституции ФРГ (1949 г.) прокламируется, что «судебная власть вверяется судьям; она осуществляется Федеральным Конституционным судом, федеральными судами, указанными в настоящем Основном Законе, и судами земель» (ст. 92).

Статус носителя одной из трех – судебной – властей обеспечивает органам правосудия весьма важное место в государственном механизме наряду с другими органами.

Структура судебных органов в разных странах неодинакова. Именуются они также по-разному. В Китайской Народной Республике, например, это Верховный народный суд. местные народные суды, «военные суды и другие специальные народные суды». В США национальная судебная система состоит из Верховного суда США, верховных судов штатов, окружных судов, апелляционных судов, военных трибуналов и других судов. Конституция США в связи с этим устанавливает, что «судебная власть Соединенных Штатов осуществляется Верховным судом и теми низшими судами, которые будут время от времени учреждаться конгрессом».

Однако, несмотря на особенности структуры и другие различия судебных органов разных стран, у них много сходства в целях и задачах, которые перед ними ставятся, и конституционно во всех государствах, именующих себя демократическими, провозглашаются. Много общего у них в социальных функциях, содержанки деятельности, конституционных принципах их организации и функционирования.

Так, например, в конституционных актах подавляющего большинства современных государств в той или иной форме провозглашается принцип независимости судей, самостоятельности судов в решении любых, в пределах установленной юрисдикции, вопросов. «Народные судьи в пределах, установленных законом, осуществляют правосудие самостоятельно, без вмешательства со стороны административных органов, общественных организаций и отдельных лиц», – отмечается, в частности, в Конституции КНР (ст. 126).

В большинстве конституций современных государств закрепляется принцип гласности судопроизводства, открытости судебного разбирательства. Например, Конституция Испании, запрещая деятельность каких бы то ни было чрезвычайных трибуналов, имеющую, как правило, закрытый характер, одновременно устанавливает, что «судебное разбирательство является открытым», «преимущественно устным, особенно по уголовным делам» (ст. 120).

Разумеется, данный, равно как и другие принципы организации и деятельности судебных органов, не следует абсолютизировать. Конституционная теория далеко не всегда совпадает с конституционной практикой. Нередко в деятельности судебных органов многих стран имеют место грубейшие нарушения провозглашаемых конституционных положений.

Кроме того, в самих конституциях довольно часто устанавливаются в отношении данных принципов некоторые ограничения. Так, Конституция Испании, провозглашая открытость судебного разбирательства, делает тут же оговорку: «за исключением предусмотренных процессуальными законами случаев» (ст. 120). Конституция Японии устанавливает: «Если суд единогласно решает, что гласность представляет опасность для публичного порядка или морали, разбирательство может вестись при закрытых дверях» (ст. 82).

Аналогичные положения содержатся в конституционных актах многих других стран.

Возвращение Отечества в лоно мировой цивилизации требует, чтобы наряду с политическими и экономическими преобразованиями разворачивался процесс правовой реформы, и в частности качественное преобразование всей судебной системы России. Сегодня на арену общественной жизни выходит независимый, свободный от корыстных интересов, политических симпатий и идеологических предубеждений суд, выступающий гарантом законности и справедливости, призванный выполнять у государства ту же роль, что совесть у человека. Поэтому ядром судебной реформы выступают преобразования суда и процесса, под знаком и во имя которых коренным образом обновляются институты права, изменяются предназначение и деятельность других правоохранительных органов, действующих до суда, для суда и после суда, во исполнение судебных приговоров и решений. Проводимая в Российской Федерации реформа носит комплексный характер, т. е. охватывает вопросы судоустройства, организации и деятельности правоохранительных органов, включая органы дознания к предварительного следствия, прокуратуру, адвокатуру: касается основных принципов и норм судопроизводства. Необходимо исходить во всех принимаемых решениях и проводимых мероприятиях из внутренней природы правосудия, суда и других составляющих объект реформы элементов⁷¹.

Значительную роль в государственном механизме ряда стран играет система органов прокуратуры. Прокуратура призвана осуществлять надзор за точным и единообразным исполнением законов органами государственного управления, предприятиями, учреждениями, общественными организациями, должностными лицами и гражданами. «Прокуратура без ущерба для функций, осуществляемых другими органами, – говорится, например, в Конституции Испании (ст. 124), – имеет своей задачей способствовать отправлению правосудия в целях защиты законности, прав граждан и общественных интересов, охраняемых законом, в силу своих обязанностей или по ходатайству заинтересованных лиц, а также наблюдение за независимостью судов и соблюдением общественного интереса».

Органы прокуратуры осуществляют также надзор за соблюдением законности в работе органов дознания и предварительного следствия, при рассмотрении дел в судах, в местах заключения, при исполнении наказаний и других мер принудительного характера, назначаемых судами.

Правовую основу деятельности органов прокуратуры разных стран составляют нормы, содержащиеся в конституциях и специальных актах, регулирующих порядок организации и деятельности прокуратуры. Согласно Конституции России, определяющей структуру, порядок формирования и принципы деятельности прокуратуры, «полномочия, организация и порядок деятельности прокуратуры Российской Федерации определяются федеральным законом»⁷².

Институт прокурорского надзора имеет давнюю историю. Как известно, Петр I учредил должность фискала, а Екатерина II заменила фискалов прокурорами. Как те, так и другие выполняли функцию «ока государева», т. е. ревностно следили за соблюдением государственных интересов при собирании налогов и податей, за благочинностью должностных лиц и доносили о замеченных нарушениях. Во власти фискалов и прокуроров находилась полиция.

Судебная реформа 1864 г. существенно изменила институт прокуратуры, оставив за прокурорами лишь функцию поддержания государственного обвинения в суде. Прокуроры состояли при судах. Судебные следователи прокурорам не подчинялись.

После октябрьского переворота в 1917 г. прокуратура в стране была ликвидирована. И только спустя пять лет в 1922 г. была восстановлена, но прокуроры кроме поддерживания обвинения перед судом стали надзирать за законностью актов (действий и решений) должностных лиц, ведомств, следственных органов, а затем и судов.

В соответствии со ст. 1 Закона РФ «О прокуратуре Российской Федерации», прокурорский надзор представляет собой самостоятельный вид государственной деятельности – атрибут государственной власти, призванный от имени и по поручению государства обеспечить надзор за точным и единообразным исполнением действующих на территории Российской Федерации законов. Являясь основным видом государственного управления, орган надзора не имеет каких-либо административных прав по отношению к поднадзорным органам в отличие от органов государственного управления. Прокурор не может собственной властью отменить правовой акт, изданный в нарушение закона, а также подвергнуть наказанию нарушителя. Он вправе лишь потребовать от соответствующего органа устранить допущенное нарушение законности и поставить вопрос об ответственности, возбудить уголовное или административное преследование в зависимости от характера правонарушения. Принципиальным в деятельности прокуратуры является и другое: прокурор не имеет права вмешиваться в административно-распорядительные и хозяйственные функции поднадзорных органов в отличие от органов государственного управления. Их действия он рассматривает лишь с точки зрения соответствия закону. Целесообразность, эффективность принимаемых организационных мер, управленческих решений, если закон не нарушен, прокурор оценивать не вправе. Это прерогатива органов государственного управления.

Прокурорский надзор представляет собой вид правоохранительной деятельности, обеспечивающей законность актов, издаваемых местными органами представительной и исполнительной власти, органами управления и контроля, юридическими лицами, общественными объединениями, должностными лицами. Он содействует вынесению законных, обоснованных и справедливых судебных решений в качестве государственного обвинения. Правоохранительная деятельность прокуратуры направлена на защиту прав и законных интересов граждан, должностных лиц, предприятий, учреждений и организаций⁷³.

Подводя итоги рассмотрению вопроса, следует заметить, что содержание прокурорского надзора в механизме государства проявляется в следующих его особенностях:

независимости власти – характер и объем властных полномочий прокурора могут изменить только высшие органы государственной власти Российской Федерации;

обусловленности применения властных функций необходимостью обеспечения законности и борьбы с правонарушениями;

многообразии правовых средств реализации власти, что объясняется широтой компетенции органов прокуратуры по осуществлению надзора и разнообразием конкретных направлений прокурорско-надзорной деятельности;

зависимости применения объема прокурорской власти от степени социальной опасности правонарушения;

реализации властных функций без административного вмешательства в оперативную деятельность соответствующей государственной и общественной организаций. В механизме государства особое место принадлежит постоянному войску, разведке и полиции (милиции). Постоянное войско и полиция располагают такими средствами принуждения, такими видами оружия и в таких размерах, которых нет в непосредственном пользовании других частей государственного механизма. Зарождение и развитие постоянного войска как орудия войны связаны с образованием и развитием классового общества и государства. Ополчение и постоянные армии рабовладельческого государства сменились наемными войсками феодальной эпохи, а последние уступили место кадровым армиям современных государств.

К постоянному войску близко примыкает разведка (органы государственной безопасности), имеющая своей задачей в интересах осуществления государственной деятельности добывание сведений об экономическом и политическом положении других стран, о состоянии их вооруженных сил, о научно-техническом потенциале, стратегических и тактических планах.

Наконец, государство помимо органов государственной безопасности для охраны внутреннего порядка, личных прав и интересов граждан от каких бы то ни было посягательств, созданию условий, при которых было бы исключено совершение антиобщественных поступков, нуждается в органах внутренних дел.

Наряду с конституционным механизмом государства существует широкая сеть различного рода политических учреждений, которые формально стоят вне рамок государственного аппарата и в своей совокупности составляют неконституционный механизм государства. Сюда следует отнести:

а) политические партии;

б) предпринимательские союзы и другие движения, оказывающие влияние на механизм государства.

Процесс принятия и реализации политических решений на протяжении 70-летней истории российской государственности характеризовался закрытостью, жестокостью, оторванностью от общества. Улучшить этот механизм очень сложно, практически невозможно: нужно создать новый, ориентированный на переход к рыночной экономике. Один из важнейших институтов, который нам нужно внедрять в механизм власти, – лоббизм.

Еще не так давно употребление этого термина возможно было только в ругательном наклонении. Между тем лоббизм является одним из ведущих институтов демократии рыночного типа.

Основная задача лоббизма – постоянная корректировка деятельности органов власти в соответствии с динамикой изменений интересов гражданского общества, тем самым обеспечивается взаимоприспособление и взаимодействие властей и общества.

Специфика механизма лоббирования в том, что «наверх» пробиваются не все частные интересы, а только общественно значимые – ведь надо убедить, доказать свою правоту не одному члену парламента. Лоббистская деятельность требует огромных, порой долговременных усилий. Голосуя по конкретному вопросу, парламентарии всегда будут учитывать реакцию своих избирателей, общественного мнения в целом. Кроме того, лоббироваться могут одновременно несколько различных интересов, в том числе взаимоисключающих, т.е. здесь также идет конкуренция. Причем эта конкуренция, как правило, открытая, ибо официальная регистрация как самих лоббистов, так и тех компаний, от чьих имен они действуют, обязательна. Достоянием общественности обязательно становятся и расходуемые на эту деятельность средства.

Иначе говоря, грамотно налаженная, юридически четко регламентируемая система лоббизма позволяет решать сразу несколько задач:

обеспечивается гласность политического процесса – отчетливо и документально прослеживается, какие и чьи интересы стоят за теми или иными решениями. Преодолевается безадресность, социальная и политическая анонимность нормативных актов;

политический процесс становится предсказуемым. Общественное мнение регулярно и широко информируется о том, какие акты и решения готовятся, в какой стадии находится их проработка, закрытый текст лоббировать невозможно;

самый факт официального лоббирования, очевидно, ограничивает всесилие аппарата государственной власти, делает его более открытым для контроля со стороны общества, снижает возможность произвольных решений;

резко расширяется круг активных участников политического процесса, что самым благоприятным образом сказывается на развитии гражданского общества в целом, ведь лоббистская деятельность – вовсе не монополия сверхбогачей, крупнейших фирм и корпораций. Свои собственные специфические интересы равным образом могут лоббировать профсоюзы, фермеры, военнослужащие, религиозные, женские, молодежные и иного характера объединения, организации мелкого бизнеса и т. д;

официальный лоббизм ставит под контроль механизм воздействий частных интересов и органов власти, тем самым создавая дополнительные преграды на пути коррупции.

Идеализировать институт лоббизма было бы так же неоправданно, как и принижать его значение. Универсальной панацеи от всех зол в политике нет, да, видимо, и быть не может. И все же общий демократический потенциал лоббизма в целом очевиден.

В заключение рассмотрения поставленного вопроса следует отметить, что развитие в России начал парламентаризма, введение новых институционных инноваций, начавшееся формирование системы «сдержек и противовесов» в целом создает институциональные предпосылки необратимости реформы всех ветвей власти и утверждения публично-властной суверенности государства.

Государственная власть: многообразие определений. Существует многообразие подходов к осмыслению понятия власти, комплексность и многомерность данной дефиниции порождает целую палитру мнений и точек зрений, что приводит к неизбежности споров относительно содержания и использования этого термина. Так, например, П. Моррис, стремясь выявить общую концептуальную базу для термина «власть», предпринял в своей работе «Власть: философский анализ» скрупулезное исследование различных понятийных конструкций этого слова и показал, что как в реальной, так и в теоретической (научной) практике этот термин используется не только по-разному, но и зачастую вообще для обозначения различных феноменов⁷⁴. Особенно, с его точки зрения, такое разногласие характерно для политической и государственной сферы. Сразу хотелось бы отметить, что если природа власти вообще выявляется в широком концептуальном пространстве, то по отношению к термину «государственная власть» такое разнообразие встретить достаточно трудно. И дело не только в том, что формулирование понятия «государственная власть», с методологической точки зрения, является следствием принятия какой-либо теории власти, но ещё и в том, что большинство концепций власти, перенесенных в политико-правовую плоскость, во-первых, либо становятся «слабыми» в объяснении политического взаимодействия субъектов, генезиса и трансформации политической и правовой жизни общества, либо вообще отмежевываются от государственной и правовой составляющих властных отношений; во-вторых, сталкиваются с идеологическими и аксиологическими установками конкретного социума, оказываются не в силах им противостоять, в силу чего остаются абстрактными, умозрительными конструкциями. Тем не менее в политико-правовой практике вопрос о сущности государственной власти в высшей степени актуален и значим, нежели рассуждения о власти «как таковой». «Для современного человека вообще, – замечает С.А. Котляревский, – проблема власти в ее отношениях к личной и общественной свободе представляется, прежде всего, в форме проблемы именно государственной власти»⁷⁵.

Теоретическое осмысление самого феномена власти, равно как и её концептуализация, сталкивается, по утверждению У.Коннолли, с проблемой непреодолимого «концептуального релятивизма»⁷⁶. В силу этого хотелось бы остановиться еще на одном методологическом затруднении, связанном с тем, что ни одна рационально и логически выстроенная концепция власти не в состоянии стать универсальной, инвариантной и получить общее признание или, другими словами, власть (с точки зрения У. Коннолли) становится «сущностно оспариваемым» понятием⁷⁷. Более того, по мнению С. Льюкса, попытка построения какой-либо универсальной, общепринятой теории власти на самом деле есть большая эпистемологическая ошибка: исследователей, как правило, интересуют различные аспекты данного явления, а общее понятие власти просто не может быть применено во всех ситуациях, в различных сферах жизни общества и тем более к разным историческим эпохам.

В свете вышесказанного мы имеем, как это ни странно, весьма существенный разрыв, а порой и противоречие между концептуальным полем понятия «власть» и теориями государственной власти. Так, феномен власти рассматривается почти во всех науках, так или иначе связанных с обществом, а государственная власть в ее политико-правовом измерении фундаментально исследуется, как правило, в рамках правового познания.

Можно привести следующую классификацию подходов к государственной власти, отражающую специфику стиля политико-правового мышления исследователей. В этом ракурсе условно можно выделить три основные группы: реализм, номинализм и концептуализм, каждая из которых отражает ту или иную направленность в постижении государственной власти.

Реализм как философское учение наделяет тот или иной социальный феномен онтологическим статусом, независимым от человеческого сознания. В его рамках единичное бытие субъекта выводится из «вида», «вид», в свою очередь, из «рода», а «род» – из общего принципа. «Реалистический взгляд» на государственную власть основывается на презумпции объективной реальности универсалий (Ф. Аквинский), на идеальных образах (Платон), моделях будущих отношений, наличии определенной логической сущности (Д. Дрейк, А. Роджерс, Г. Стронг) и т.п., которые затем разворачиваются в наличной реальности. В его рамках осуществляется трактовка государства и его исторического генезиса в качестве объективной реальности, внеположенной индивидуальному сознанию. К реалистическим концепциям власти следует отнести теологическую теорию, теорию «общей воли», юридический и идеократический подходы.

Теологическая теория власти. Эта теория берет свое начало еще в мифологическом миросозерцании, в рамках которого все сущее рассматривается с точки зрения хаоса и космоса, сакрального и профанного, внутреннего и внешнего. Это мышление целостности, в рамках которого нет противостояния социального мира природе, космосу и т.п. Другими словами, социальность есть часть космического/божественного устройства. Вообще, в рамках этого мышления все социальное – это отражение космического, абсолютного. Движение и стабильность, борьба и гармония космоса есть образ существования и социального, ибо мифологическое мышление только и могло сформировать такую «оптику», через которую космическое, а за ним и социальное подчинялось бы одним закономерностям, что, по сути, и формирует логику всматривания в «небесное» и подчиненнное ему социальное.

Власть здесь – орудие борьбы с хаосом, действенное средство «перевоплощения» его в порядок («замиренную среду» – М.М. Ковалевский). И для того чтобы сохранить последний, все должны жестко следовать определенным правилам, нарушение которых чревато утратой упорядоченности и в целом самого существования социального (ибо в хаосе ничего не может существовать – вспомним хотя бы воззрения древних греков). В этом плане власть есть сила, которая удерживает социальное бытие от проникновения в него хаоса, от скатывания порядка в «ничто». Это без преувеличения первая модель государственной власти и её роли в социальной жизни, вошедшая затем «в плоть и кровь» ряда монархических теорий власти. Главные носители – источники земной власти. В зависимости от времени и воззрений это, соответственно, боги, духи, далекие предки, т.е. в жизни общности реально властвуют те, чей статус «ближе» к сакральному миру (к источнику власти) и просто несоизмерим с положением подвластных.

Теологическая концепция государственной власти обретает свою легитимацию, впрочем, как и легализацию (через Святое писание, иные священные тексты) от некого сверхъестественного начала. Верховный властитель связан с высшей силой, является проводником, посредником между двумя мирами – сакральным и профанным, – утверждал А. Августин. Так, у него, например, соотносятся «мир земного государства» и «мир небесного государства», порождая в конечном итоге «мир всего – спокойствие порядка». Теологические учения о государственной власти, таким образом, это теории универсального порядка, другими словами, вся Вселенная – это своего рода «космическое государство», которое зиждется и отстраняется от хаоса единым божественно установленным порядком, в гармоничном сочетании различных его частей.

Теория «общей воли». В рамках этого мышления власть утрачивает своё первоначальное значение сакральной данности и связывается с некоторой целостностью (общая воля, воля народа, мировая воля, разум), из которой она проистекает и для которой призвана к существованию. Религиозно-властное сознание заменяется политическим, которое «не просто истолковывает смутные импульсы, идущие из глубин социального, оно обожествляет его. Возникает некая религия социального, сопровождающаяся вполне реальной секуляризацией общества и падением его традиционных ценностей»⁷⁸.

С точки зрения этого подхода, государство есть особое, органичное целое, обладающее самосознательным единством и выступающее в виде консолидированного субъекта, «высшей личности» (Н. Алексеев). В этом смысле государственная власть представляет собой высшую волю этого единого субъекта, «государства-личности». Поэтому её общезначимый характер и высшее социальное положение по сравнению с индивидуальной и групповой обусловливает господство, властвование «общей воли» на всем государственном пространстве. «Воля государства, – с точки зрения приверженцев этого подхода, – не сумма воль граждан, а особая властвующая над ними воля»⁷⁹. Однако несмотря на определенную стройность этой теории, остается все-таки невыясненным вопрос о том, «что же такое эта воля, если государство не есть особый организм и особая реальная личность»⁸⁰.

Юридическая теория. Появление этой теории связывают с развитием теории «общей воли», где последняя замещается обязательным началом норм права, а воля государства и есть в таком случае совокупность норм или юридический порядок. «Нормы эти высказывают долженствование, нечто предписывают, нечто повелевают, и сила такого долженствования ощущается людьми как некая «власть»⁸¹. Поэтому государство выступает как консолидированный юридический субъект, обладающий особой волей и особой высшей властью, а власть в этом свете сводится до правового инструментария, который регулирует общественные отношения, обеспечивая тем самым особый правопорядок. Последний же обусловливает как вектор политического развития общества, так и вид, объем и специфику властных отношений в жизнедеятельности субъектов. Другими словами, государственная власть как бы априорно понимается как особый механизм (у)правления, который должен быть органично встроен в политико-правовую ткань общества и хотя бы на уровне публичного дискурса (нормативно-правовых актов, деклараций и т.д.) соответствовать юридической реальности.

Эта проекция власти обусловливает то, что механизмы власти весьма часто совпадают с самим правовым регулированием («власть есть специальный вид права» – Ф.Ф.Кокошкин), а в некоторых случаях государственная власть вообще понимается как средство для достижения, реализации, прежде всего, правовых целей, т.е. артикулируется, получает свое выражение в системе социальных отношений посредством юридического дискурса⁸². Таким образом, юридический дискурс утверждает специфический принцип и ценность права, определенную идейную мощь, которая посредством государственной власти себя реализовывает⁸³. Можно вспомнить и Б.Я.Кистяковского, который отмечал, что «всякая власть должна быть носительницей какой-нибудь идеи, она должна иметь нравственное оправдание. Это оправдание может заключаться или в величии и славе народа и государства … или в упрочнении правового и общественного порядка»⁸⁴.

Идеократический подход базируется на совокупности объективно существующих исторических факторов, которые интерпретируются с помощью системы абсолютных идеалов и идей. Здесь источник и смысл государственной власти «находится в родственной связи с идейным содержанием того начала, которое данной нацией принимается, как начало абсолютного идеала, как надэмпирическая реальность. Этим содержанием обусловливается этический идеал нации в виде того или другого кодекса моральных требований; им же обусловливается та идея, тот аспект генезиса власти, которому нация подчиняет свою общественную жизнь в государстве»⁸⁵. И.А. Ильин писал, что каждое государство имеет единую и высшую цель, без нее оно не может существовать ни как устойчивая организация, ни как духовное образование. Государство, по своей сути, призвано служить этой общей идее, которая выработана в ходе внутренней, духовной государственной жизни общества (ибо «право и государство возникают из внутреннего, духовного мира человека, создаются именно для духа и ради духа»), и благодаря именно следованию этой общей идее оно находится на действительной высоте, в служении ей объясняется его существование и положение в обществе⁸⁶. С точки зрения Н.С. Трубецкого принцип идеократической государственности заключается в наличии общности миросозерцания, особой системы убеждений, оформляющих верховную идею нации («идею-правительницу»). Смысл бытия государственной власти, таким образом, заключается в организации особого «идеологического» образа жизни народа, поддержании и сохранении оригинальности, индивидуальности национальной культуры, в полной мере соответствующей духу народа, его истории и социальному опыту. В этом смысле Н. Трубецкой последовательно отстаивал, как неразделенность государственной идеологии и социально-культурной жизни народа, так и подчиненность всех духовных и материальных устремлений людей верховному правителю как выразителю общей верховной идеи⁸⁷. Причем, как сам народ, так и правитель становятся служителями этой «идеи-правительницы», сам же верховный правитель не возвышается над ней, а наоборот, служит ей своим «делом и смирением».

Каждая из вышеперечисленных теорий по-своему ставит и объясняет вопрос о сущности суверенной власти и об ограничении государственной власти. Справедливости ради стоит отметить, что постановка этого вопроса свойственна в основном западному образу государственного мышления. Теоретиков европейской культуры, как правило, волновали истоки власти, кому должна принадлежать верховная власть в «нормальном» государстве, какими характеристиками и свойствами она должна обладать, в каких пределах осуществляться и как её в этих пределах удержать. Сторонники теологической теории видели истоки власти в божественной воле, а ее суверенность – в монархическом принципе, ибо правитель, и только он один, наделен неотчуждаемой верховной властью. Ее ограничение, пределы функционирования установлены Богом, перед которым и несет ответственность монарх. Контролирующие функции или, точнее, корректирующие воздействия на верховную власть призвана осуществлять Святая церковь, которая освящает последнюю и не дает ей погрязнуть в мирском грехе. Теория общей воли переносит властный сувере-нитет на народные массы, его социально-политические требования становятся целью и смыслом существования государственной власти. Власть в свете этой теории произошла из договора между народом и верховной властью, где первые определяют объем и пределы функционирования государственной власти, контролируют и корректируют ее действия. С точки зрения юридической теории суверенная власть «обязывается и ограничивается» не своей собственной волей, или общей (народной) волей, «… а существующей и без нее необходимостью высшего принципа права»⁸⁸. Истоки власти проистекают из юридического порядка, т.к. само право есть необходимый, обязательный принцип организации человеческих сообществ и поддержания их устойчивого существования. Поэтому-то государственная власть находит принцип, смысл и пределы своего существования в праве, главенствующем над ним, которое имеет статус высшего начала.

В некотором смысле обособленно от этих теорий трактует как истоки власти, так и ограничение суверенной власти идеократический подход. В свете этого подхода пределы власти не следует искать в разделах закона или в народной воле, господстве одного класса над другим, ее пределы есть уже в мышлении. Тем самым она самоограничивает себя во имя какого-либо высшего начала, а изменения в мировоззрении, в представлениях о власти необходимым образом трансформируют всю систему властных институтов и отношений. «В подкладке учреждений, искусств, верований, политических правительств каждого народа, – замечает Г. Лебон, – находятся известные моральные и интеллектуальные особенности, из которых вытекает его эволюция… жизнь народа, его учреждений… суть только видимые продукты его невидимой души»⁸⁹. Поэтому-то самоограничение может быть нравственным, социально-политическим, но никак не позитивно-юридическим. Таким образом, если говорим о «юридической неограниченности суверенной власти, то разумеем лишь неограниченность данной власти от всякой другой юридической власти; ни в коем случае мы не говорим об абсолютности этой власти, о ее неограниченности и независимости от общих материальных условий жизни, ни даже о её независимости от высшего принципа нравственности»⁹⁰.

Полемизируя со сторонниками юридической теории государственной власти, представители идеократического подхода были убеждены, что истоки власти и ее пределы заключены не во «внешней правде», а в «правде внутренней», где отношения и связь властвующих и подвластных зиждется на нравственном убеждении, а не на формальной юридической норме, покоится не на правовых гарантиях, а на истинно нравственном целом.

Номинализм. «Номиналистический взгляд» на власть утверждает лишенность общих понятий, абстрактных идеалов онтологического статуса и связывает их существование в качестве имен (государственная воля, идеал, суверенитет и т.п.) со сферой мышления, рризнает невозможность примата в исследовании власти общего (т.е. социальной структурности, иерархии) над межличностными отношениями. К подобным теориям и подходам можно отнести теорию индивидуальной воли, анархические учения и психологические теории.

Сущность теории индивидуальной воли сводится к положению о том, что общество – это совокупность отдельных индивидуальных воль, которые властвуют как над собой, так и осуществляют власть над другими индивидами, если они этой власти подчиняются. Стало быть, власть – это преобладание одной индивидуальной воли над другой, а государство есть соединение известного количества «отдельных людей» под одной высшей волей. «Учение это о единой, индивидуальной воле, руководящей государством, особенно было по пути писателям монархического лагеря. Только единая человеческая воля, учили они, может быть неподвижной точкой, на которой укреплена вся система человеческого общения (Е. Лингг). Эта скрепляющая воля может определяться в своих решениях другими волями, но все-таки она должна быть одна и едина»⁹¹. Такого рода возвышение одной воли над другими есть факт истории и непреложное свидетельство развития и функционирования государственной власти, существуюеий в силу естественной необходимости. Теория индивидуальной воли основывается не на юридическом и даже не на нравственном основании господства одной верховной воли, а на историческом объяснении естественного процесса, при котором выработался наилучший принцип объединения индивидуальных воль и государственного правления.

Теснейшим образом связаны с этим подходом и анархические учения о государственной власти, которые отличаются резким противопоставлением государственно-властной регуляции и свободного «воления» независимых индивидов, самоуправления их союзов. По большому счету эти учения представляют собой «теории рассеивания» государственной власти, ибо фундаментальным тезисом, на котором они базируются, является исключение из общественной жизни каких-либо публично-властных центров. Государственная власть должна быть «распылена» по свободным, договорным союзам/общинам, а уже внутри этих общин – между всеми её членами так, чтобы не было единого центра, не было суверена и суверенитета власти, ибо последние являются главным фактором, по утверждению П.-Ж. Прудона, политической конфликтности и общественного подавления.

Данные учения основываются также на том, что государственные и нормативные идеалы, выработанные в ходе цивилизационного развития, имеют абстрактно-всеобщую и вместе с тем негативную природу и в этом смысле неприменимы к единичному, свободному бытию конкретной личности. Причем западная анархическая традиция делает основной акцент на достижение абсолютной, безусловной свободы личности, её всевластия (как материального, так и духовного). В свою очередь русская анархическая мысль большей частью признавала позитивную роль государственной власти, хотя бы и на определенном историческом этапе развития общества, критикуя её неправовые формы и несправедливые техники. Общим планом в различных анархических теориях было то, что все они отрицали положительное значение государственной власти в дальнейшем развитии общества, предлагая либо реформистское преодоление последней, либо революционное.

В отношении политико-правовой жизни анархические теории подразделяются на федералистские и самопроизвольные⁹². Первые основываются на смене государства общественным союзом, основанным на юридической норме (П.-Ж. Прудон, М.А. Бакунин, П.А. Кропоткин, В.Р. Тракер), вторые полагают в основу общественного союза закон не юридический, а духовный, нравственный (В. Годвин, И.К. Штирнер, Л.Н. Толстой). Так, с точки зрения В.Р. Тракера, государство есть «воплощение идеи правонарушения», «всякое правительство есть зло: даже если это – господство большинства»⁹³. Поэтому исправить положение, ввести жизнь в правовое русло можно, лишь отказавшись от идеи правления (государственной власти), место которого должен занять «свободный союз личностей».

В. Годвин утверждает, что государственная власть не вправе легитимировать себя, ссылаясь на первоначальный договор. Суть существования последней сводится, по его мнению, к жесткому ограничению и регламентации общественной жизни, она лишь поддерживает необходимый порядок для определенной правящей группы, при этом уничтожая свободу других. Однако каждый должен подчиняться и жертвовать собой не ради государства и известного порядка, поддерживаемого государственной властью, а в пользу общественного блага, выраженного в общине. К отрицанию государства и права приходит также и И.К. Штирнер, утверждая, что государство не приносит общей пользы и стремится ограничить свободную деятельность индивида. С точки зрения П.-Ж. Прудона, высший смысл существования человеческого общества – это справедливость, а «всякое управление – незаконно⁹⁴. Ни законность, ни выборы, ни всеобщее голосование, ни прекраснодушие верховного владыки, ни освящение веками и религией не могут сделать правление, каким бы оно ни было, законным»⁹⁵. Сама справедливость настоятельно требует, по его мнению, замены государственной власти и самого государства на общежитие (федерацию), основанное на той правовой норме, по которой взаимный договор воплощается в союз и становится обязательным. М.А. Бакунин, в свою очередь, на место правового закона ставит всеобщий закон природы. Ценность государственной власти для него понятна, однако её значение лишь временно, т.к. государственная власть должна исчезнуть с развитием общества, с переходом от животного/ низшего состояния, при котором власть есть главная сдерживающая сила, от естественного (животного) страха в более высокое – человеческое общежитие⁹⁶. Разделяет эту точку зрения и П.А.Кропоткин, признавая историческую роль государства и значение государственной власти, которая вначале была необходима для защиты всех (и в особенности слабых), сегодня же исчерпала свой ресурс и стала орудием господства и угнетения. В силу этого государство следует уничтожить, и вслед за этим отдельные свободные личности будут жить общественно, но соединены они будут уже не правящей властью, а силой добровольной конвенции.

Психологические теории исследуют государственную власть в основном посредством социально-психологического инструментария. Утверждается, что психологические аспекты власти являются наиболее важными и весомыми для понимания процесса властного взаимодействия индивидов, т.к. именно нашим сознанием так или иначе воспринимаются и преломляются те или иные внешние воздействия. В основном государственная власть здесь рассматривается либо как специфического рода межличностные отношения, со свойственным им арсеналом применяемых механизмов социального воздействия на поведение людей (как реальных, так и потенциальных); либо как специфическая система властных отношений между индивидами, в которую каждый социальный агент включен и в рамках которой они осуществляют свое влияние на других посредством существующих (в лоне этого властного поля) способов воздействия.

Здесь государственная власть рассматривается как законный, легитимированный тип социальной власти, основанный на признании права одного лица (или группы лиц) предписывать определенное поведение другим индивидам; или иначе, такой тип власти, который в ходе своего осуществления выстраивает законные и признаваемые пределы поведения и взаимоотношения. Данный тип власти поддерживает соблюдение общих правил особым, организованным аппаратом, опирающимся, кроме всего прочего, на традиции, культурные ценности, а также на санкции (как позитивные, так и негативные), имеющее внеиндивидуальное происхождение, хотя и применяемые индивидуально.

Ж. Пуату в ходе своих социально-психологических экспериментов пришел к выводу, что изучение власти, и в особенности государственной, если и начинается с психологических позиций, в конечном счете перерастает в социально-политическое исследование, учитывающее не столько субъективные моменты, сколько особенности развития и функционирования политической системы, как некоторого надындивидуального целого. В рамках подобного исследования, замечает Ж. Пуату, становится невозможным определить власть как чисто межличностные отношения, даже если они рассматриваются в различных измерениях социальной жизни. Более того, по своей сути понятие власти не психологическое (с ним трудно работать психологам), т.к. оно появилось и «обросло» смыслом в рамках политической философии и связано оно в первую очередь, по крайне мере сегодня, с функционированием социальных институтов. При этом следует помнить, замечает он, что государственная власть использует для своей самореализации не какой-либо один род средств, а весь арсенал политических, социальных, психологических и идеологических воздействий посредством сложившейся в определенное время социальной структуры общества.

Следует отметить еще и то, что если в западной традиции в психологических исследованиях власти делается основной акцент на специфику отношений между субъектами и их индивидуальном восприятии этого процесса, то в русской традиции подобный акцент смещается в область духовной жизни индивидов, на осознание их подвластности и зависимости от властвующего. Вспомним хотя бы, как определял власть Н.М.Коркунов: «Власть есть сила, обусловленная не волею властвующего, – читаем мы у него, – а сознанием зависимости подвластного… Властвует над подданными государство, хотя оно и не имеет вовсе никакой воли: властвует, потому что подданные сознают себя от него зависимым, и властвует именно настолько, насколько они сознают эту зависимость. В степени их сознания зависимости мера и граница власти государства (курсив – авт.)»⁹⁷. Безусловно, государственное властвование не одностороннее, а «диалогическое» взаимодействие властных и подвластных, суть которого заключается в особенностях восприятия и построения этого диалога. Поэтому государственная власть в этом свете «образуется как коллективное приспособление двух общественных психических переживаний, – пишет А.С. Ященко, – властвующих и подвластных. Власть есть синтетическое образование; синтез этот получается из совпадений коррелятивных переживаний; когда этого нет, нет и политического целого…то, что постоянно утверждается в истории как противоборство свободы и власти, на самом деле есть постоянное стремление к приспособлению двух элементов власти, – воли органов власти и сознания зависимости у подчиняющихся велениям этих органов (курсив – авт.)»⁹⁸.

Концептуализм (от лат. conceptus – понятие) занимает «среднее», синтезирующее положение между номинализмом и реализмом, основываясь на том, что универсалии в человеческом сознании выступают в качестве имен соответствующих объектов, однако предусматривают при этом наличие реально существующих общих признаков у вещей, объектов, явлений, отношений, выступающих основанием для объединения их в классы, фиксируемые в общем понятии⁹⁹. Государственная власть рассматривается сторонниками этого подхода и как понятие, и как конкретная конфигурация властных институтов, и как совокупность специфических отношений и, более того, как определенный способ мышления – политического мышления. В рамках этого «взгляда» на государственную власть можно выделить следующие базовые подходы: классовый, системный, коммуникативный и диспозитивный.

Классовой подход стремится описать государственную власть через специфическую, социально организованную реальную систему классовых отношений, которая зиждется на исторически сложившихся экономических отношениях. Создатель этой теории К. Маркс, в отличие от волевых теорий власти, хотя и основываясь на них, представляет свою концепцию в историко-социологическом контексте. Государственная власть, по его мнению, является следствием и выразителем исторического развития общества, а именно развития общественно-производительных сил и производственных отношений. Так, в ходе исторического развития самоорганизуются отдельные общественные классы, между которыми складываются определенные отношения, в том числе и отношения господства и подчинения, которые основываются на экономических факторах. Само же «государственное властвование является простым отражением этих экономических отношений. Государство есть та организация, которая придает социально-экономическим отношениям официальный характер, легализует их, покрывает авторитетом права»¹⁰⁰. В этом смысле государственная власть становится официальным выразителем социальной структурности и иерархичности, а также инструментом классового господства и принуждения. Появление этого подхода к осмыслению государственной власти связано, как видится, с «первым выходом» социальных масс на арену политико-правовой жизни, «эпохой прихода масс» (Х. Ортега-и-Гассет) порождает и новые технологии власти, и новое ее осмысление. Естественным образом государственная власть, в рамках этой теории, приобретает характер техники управления, влияния и манипулирования. Здесь «власть почти сливается с идеологией… становится невидимой, растворяясь в многочисленных клетках социального организма… государство в качестве идеала беспредельно расширяется, оно поглощает все автономные образования: как и идеология, государственность естественно стремится к тотальности»¹⁰¹.

Дальнейшей развитие этой теории приводит к тому, что господствующий класс, как класс-угнетатель, заменяется управленческой элитой (правящим классом), а акцент с «угнетения» смещается на необходимость общественного управления. В рамках этой теории ведущего слоя утверждается, что правящий слой не всегда совпадает с экономическим классом, экономическая и политическая структуры общества становятся не только равнопорядковыми, но и иногда даже зависимыми от социального уклада общества и его историко-государственного быта (например, форма политического режима, основанная на традиционализме, свойственна восточным народам, основанная на договорном, демократическом принципе, предполагающем относительно равный доступ к правящему слою, – западным народам).

Системный подход к государственной власти получил свое развитие в середине ХХв., в рамках которого политическая жизнь общества рассматривалась в виде системного образования, структурированного и функционирующего в определенном порядке. Все, что лежит за пределами, границами политической жизни, рассматривается как её окружение, с которым политическая система вступала в разнообразные внешние связи. Сама же политическая система определялась как совокупность взаимодействий между политическими субъектами, которым предписываются определенные функциональные роли. Пространство и содержание структуры политических взаимодействий оформляется и наполняется исходя из специфики системы, её «социального опыта» и стратегии, вектора развития. Власть, в свою очередь, представляется здесь как безличное свойство, атрибут системы. Причем последняя проявляет себя в трех измерениях¹⁰²:

• во-первых, она есть свойство общей макросоциальной системы, которая регулирует и поддерживает существование/функционирование всех социальных систем¹⁰³;

• во-вторых, власть есть атрибут, свойственный каждой специфической системе (сфере жизни общества) – это мезосоциальное проявление власти¹⁰⁴;

• в-третьих, микросоставляющая власти, раскрывающаяся через аналитику конкретных институтов, которым она присуща, последние обеспечивают реальный бытийственный статус самой власти, т.е. ее конкретное осуществление в рамках определенных институтов (семьи, группы, организации и т.п.). Этот уровень выявляет специфику реальных властных отношений и взаимодействий между отдельными индивидами и группами, анализируется способность оказывать влияние одних на других через определенные системные роли и статусы.

В силу этого государственная власть осуществляется в различных напряжённых точках, через социальные позиции, в которых группа или отдельный субъект захватывается властью. Лишь социальная позиция, в данном случае, открывает субъекту весь арсенал власти и её ограничения, где он приобретает возможность оказывать влияние на действие, политическую стратегию и саму политическую практику.

Основная идея системного подхода заключается в том, что власть является свойством системы, общие цели и направленность развития которой даны априори, заложены в самой системе. Центральным, стержневым элементом последней, призванным актуализировать различные социальные интересы, обеспечивать интеграцию и реализацию, а также поддерживать саму устойчивость социально-политической системы, является государственная власть. Так, например, с точки зрения Д. Истона, государственная власть есть главный контролер и регулятор авторитарного распределения ценностей и ресурсов, осуществляющая принятие общеобязательных решений. В своей деятельности она опирается на определенные институты, являющиеся социальным фундаментом системы, на котором и зиждется сама государственная власть. Главной задачей государственной власти является интеграция интересов, локальных целей, она призвана сглаживать противоречия при движении и развитии системы и обеспечивать устойчивость культурных обычаев, традиций, исполнения закона и т.п., все это является регулятивной подсистемой, обеспечивающей устойчивое и бесконфликтное взаимодействие субъектов политической жизни.

Тесно взаимосвязан с системным подходом коммуникативный подход, разработанный Н. Луманом и др. По утверждению последнего власть следует рассматривать как коммуникативный код социальной системы определенного общества, она «есть ограничение пространства селекции действующих субъектов»¹⁰⁵. Власть, с точки зрения этого автора, регулируется кодом (бинарной оппозицией) «формальное – неформальное»: всякое решение в политической жизни применяется с учетом формальной и неформальной власти. К формальной власти, безусловно, можно отнести – государственную власть, которая, в свою очередь, регулируется кодом «правовое – неправовое». Причем это кодирование власти опирается «на конкретную историю переплетений социальных биографий», т.е. историю развития социальности, со свойственными ей механизмами и типами кодирования. Государственная власть в концепции Н. Лумана выполняет мотивационную и интеграционную функции. Критикуя обычное определение власти как триединства составляющих (территории, народа, власти), он отмечает, что государство есть «самоописание политической системы, семантический артефакт, функция которого – обеспечить независимость политической системы (т.е. последовательностей решений, властных сцеплений) от самой власти, от суждений со стороны ее конкретных инстанций. Государство, – замечает он, – высший пункт генерализации власти. Государство – как и власть – смысловая референция всех операций политической системы»¹⁰⁶. Получается, что сама государственная власть есть по большому счету «управление кодом социальной коммуникации»¹⁰⁷, а в некотором смысле она если и не создает, то по крайне мере формирует и санкционирует определенное социальное кодирование. «Власть, следовательно, отнюдь не инструментализирует изначально наличную волю. Эту волю она сначала производит, а затем может ее обуздывать и приручать, сглаживать риски и неуверенности, может даже вводить её в искушение и приводить к крушениям. Генерализированные символы и коды, должностные задачи и инсигнии, идеологии и условия легитимации служат более четкой артикуляции воли. Но только лишь сам процесс коммуникации устанавливает связь между исполнением власти и ее мотивами»¹⁰⁸.

Диспозитивный подход. Истоки и смысл государственной власти, с точки зрения этого подхода, скорее следует искать не столько вовне, сколько в сознании людей, в их реальных практиках и отношениях, в их образах мысли и вере. Реальное же построение и функционирование власти должно опираться на последние. «Обыкновенно, – замечает М.Фуко, – мы придаем государственной власти особую значимость. И многие полагают, что другие формы власти проистекают из нее. Однако я думаю, что даже если и рано говорить, что государственная власть проистекает из других видов власти, то, по крайне мере, она на них основана и как раз они позволяют государственной власти существовать»¹⁰⁹. Таким образом, государственная власть существует на основе локальных (социальных, политических, интеллектуально-волевых) «микроотношений», общий контур которых она сплачивает в единую властную стратегию, воплощает в абстрактную государственную структуру, в определенный иерархический порядок. Так в данных отношениях осуществляется, а затем кристаллизуется определенный образ и технология осуществления власти. Это целый ряд процедур, посредством которых осуществляется власть в различных сферах жизнедеятельности индивидов, которые связываются в прочные институциональные отношения, в некоторый образ властвования, «ибо государственной структуре при всем том, что есть у нее обобщенного, абстрактного, даже насильственного, не удавалось бы удерживать таким вот образом, непрерывно и мягко, всех этих индивидов, если бы у нее не было корней, если бы она не использовала, словно своего рода большую стратегию, все возможные мелкие локальные и индивидуальные тактики, охватывающие каждого из нас»,¹¹⁰ – замечает М. Фуко. Властные отношения вырастают из конкретных обычаев, традиций, практик и идей (априорно-властных форм) и, тем самым, «имеют собственную среду обитания и собственную судьбу»¹¹¹.

Российская Конституция закрепляет в качестве носителя суверенитета многонациональный народ Российской Федерации. Это означает, что в составе основ конституционного строя России видное место занимает полновластие народа, поскольку именно народ-суверен осуществляет руководство делами государства и общества, в чем проявляется сущность государственной власти как власти суверенной. Тем самым обеспечивается тесная взаимосвязь между суверенитетом государственной власти и суверенитетом народа.

Социальную сущность суверенитета в государстве составляет его принадлежность целиком и исключительно народу, в чем находит воплощение действительное народовластие, осуществляемое во всех сферах общественной жизни. Эта сущность проявляется в единстве суверенитета, покоящемся на прочных социально-политических основаниях: единстве самого народа и единстве принадлежащей ему государственной власти. Так, в условиях Российской Федерации народ выступает как единая политическая общность, охватывающая многонациональное население всего государства. Важнейшие признаки данной общности – единое экономическое пространство; взаимосвязь граждан государства по линии единой государственной организации; общность судьбы различных наций, соединенных в рамках исторически сложившейся территории; чувство ответственности за свою землю, неприкосновенность ее границ, ее экологическую безопасность, нерушимость основ демократической организации общества, прав и свобод каждого человека. Все это в наибольшей степени позволяет установить сущностные качества суверенитета народа как единого, целостного явления общественной жизни, определить его носителя, выступающего источником государственной власти.

Именно в той глубокой сфере общественных отношений, в которой возникает и приобретает реальное выражение фактическая власть народа, сливаются воедино экономические и социально-политические основы осуществления этой власти, формируется политическая воля единого и единственного суверена. В этом плане выявляется единство власти и суверенитета народа по их субъекту и источнику, волевому характеру и социальной направленности.

Отсюда следует, что в Российской Федерации суверенитет народа – это фактическое и юридическое полновластие социально-политической общности людей – многонационального народа России как единого и единственного источника и носителя всей власти в государстве, осуществляемой в демократических формах в целях полноправного управления государственными и общественными делами.

Суверенитет народа характеризуется не только его социальной сущностью, но имеет определенное правовое содержание и формы реализации. Содержание суверенитета служит показателем его осуществления государственной властью, принадлежащей народу, в силу чего он находит организационное и юридическое выражение как суверенитет государственной власти. Соответственно полновластие народа раскрывается через формируемую народом, ему подчиненную и от него зависимую государственную власть: полновластие (суверенитет) народа в правовом аспекте выступает как верховенство (суверенитет) государственной власти. Чем более государственная власть зависит от народа, чем более четко выполняет его волю, тем выше степень ее верховенства внутри страны и независимости на международной арене, а следовательно, более высок уровень суверенности государственной власти. Таким образом, сущность государственной власти наиболее полно проявляется именно в ее суверенитете, в то время как остальные ее признаки, носящие сугубо юридический характер, определяются местом и ролью суверенной власти в обществе.

Наконец, следует отметить, что суверенитет народа может реализоваться в соответствующих правовых формах. При характеристике его понятия нельзя ограничиваться только правовым содержанием – рассмотрением суверенитета государственной власти. В качестве формы выражения суверенитет относится к более широкому понятию – государству в целом. Именно суверенитет государства является высшей юридической формой воплощения полновластия народа, суверенности наций, верховенства государственной власти в границах территории России (тем самым он охватывает все стороны организации государства – население, власть, территорию).

Суверенитет является одним из важнейших свойств, неотъемлемых качеств государства. Он характеризует государство со стороны его политической независимости и самостоятельности. Значение суверенитета определяется тем, что в нем выражается высшая воля, неограниченная власть государства, обладающего всеми необходимыми правами как внутри, так и вне границ. В принципе, государства без суверенитета не существует. Если то или иное образование утрачивает суверенитет, оно перестает быть государством как таковым и может быть отнесено к разряду государственноподобных образований или даже административных единиц.

Все сказанное может быть выражено определением: суверенитет государства – это такое общее свойство государства, в силу которого оно осуществляет самостоятельную и верховную власть внутри своих границ и является независимым на международной арене.

Разновидности государственной власти

Единая по своей социальной сущности, источнику и суверенному характеру государственная власть может иметь различные виды – в зависимости от типа общества, где она функционирует, способов и пределов своего существования. Единство государственной власти неизбежно сочетается с определенными формами ее выражения и структурой внутренней организации. В соответствии со структурным и функциональным назначением принципов рациональной организации всей властной деятельности выделяются отдельные виды и ветви государственной власти, которые в зависимости от характера полномочий их органов действуют самостоятельно в пределах собственной компетенции, но при этом уравновешивают друг друга и взаимодействуют между собой. Именно способность государственной власти разветвляться в процессе своей реализации лежит в основе принципа разделения властей.

Разновидности государственной власти определяются по разным основаниям: способам господства социальных сил в обществе; полномочиям органов государства; территориальным масштабам их деятельности.

Первое из данных оснований выражает господство соответствующей социальной группы в зависимости от того или иного исторического типа общества. Это господство может осуществляться через тоталитарную, авторитарную, демократическую государственную власть. В своем первоначальном (классическом) проявлении государственная власть может служить олицетворением диктатуры господствующего класса и обеспечивать организованное насилие этого класса для подавления другого. При отсутствии демократических форм ее осуществления и тотального (всеобщего) распространения на все сферы общественной жизни личной и бесконтрольной власти диктатора устанавливается тоталитарная государственная власть. Ее действие направлено на беспредельное вмешательство в жизнь человека и устранение институтов гражданского общества. В условиях господства тоталитарной власти отсутствуют условия осуществления прав и свобод граждан, устанавливается однопартийная система, обеспечивается принудительное регулирование всех сторон организации общества. Для цивилизованного общества возрождение тоталитарной власти может означать только исторический тупик и полную деградацию в развитии государства.

По способам господства выделяется еще одна разновидность – авторитарная государственная власть. Ее отличительная черта – сильная исполнительная власть, как правило, основанная на личности лидера, но опирающаяся на развитую систему парламентской демократии. Наличие авторитарной власти не всегда служит показателем антидемократической сущности государства. Сильная централизованная власть иногда является необходимым противовесом распаду и анархии и может стать переходным этапом к началу создания гражданского общества. Но в целом авторитарная власть допускает вмешательство в общественную жизнь и нарушение частной автономии граждан. Поэтому альтернативой такой жесткой власти с элементами личной диктатуры обычно выступает демократическая государственная власть. Она осуществима в подлинно демократическом государстве, где может быть обеспечен процесс обратного «поглощения» государственной власти обществом. Именно в этом случае единым и единственным носителем всей власти в государстве становится весь народ. Народ должен быть суверенным обладателем государственной власти, которая принадлежит ему в полном объеме.

Действующая Конституция Российской Федерации содержит конституционную установку на обеспечение подлинно демократической государственной власти, которая приобретает характер народовластия. Народ в составе дружественных классов, других социальных слоев общества, наций, народностей, этнических групп является единым и единственным источником государственной власти. Как уже отмечалось, степень зависимости государственной власти от народа прямо определяет степень самостоятельности и верховенства этой власти, ибо никакая другая власть не может ограничить ее осуществление. Она действует авторитетом и волей народа.

В условиях Российской Федерации демократическая государственная власть – это принадлежащая суверенному многонациональному народу России функция по руководству делами общества и государства как непосредственно, так и через специальный механизм народовластия в формах и пределах, установленных Конституцией. Закрепляя принцип народовластия, Конституция определяет в качестве форм его осуществления непосредственную демократию, представительную демократию, президентскую демократию, деятельность государственных и общественных организаций, партий и трудовых коллективов. В результате народовластие находит организационное проявление в виде целостной системы демократии, использующей разные способы вовлечения граждан в управление делами государства и общества, многообразные формы стимулирования их политической активности.

Демократическая власть использует все названные формы, сочетая их в интересах обеспечения полновластия народа. Наиболее важной из этих форм является представительная демократия, выступающая своеобразным связующим звеном между народом и профессиональным государственным аппаратом, осуществляющим оперативную властную деятельность. Выборы представительных органов концентрируют важнейшие черты подлинного народовластия, поскольку они служат высшим непосредственным выражением власти народа и одновременно составляют институт народного представительства в нашей стране.

Представительная демократия означает вручение народом посредством всенародных свободных выборов определенных важных функций по руководству делами государства и общества своим выборным представителям (депутатам), которые объединяются в организации осуществления государственной власти на уровне федерации и ее субъектов или местного самоуправления на муниципальном уровне. Таким образом, данная форма обеспечивает осуществление полновластия народа через выборные представительные органы, составляющие систему представительной демократии. Именно система представительной демократии выражает государственную волю народа, воплощенную в законе, и обеспечивает решение населением вопросов местного значения. Тем самым демократические формы проявления суверенитета народа начинаются именно с представительной системы, а сам народный суверенитет определяет характер народного представительства.

Не менее существенное значение в системе народовластия имеет непосредственная, прямая демократия. Это значение определяется той ролью, которую играет прямое выражение воли народа, не преломленное ни через какие промежуточные звенья как в процессе правотворчества, так и при решении важнейших вопросов государственного строительства.

Непосредственная демократия означает возможность обсуждать вопросы государственной и общественной жизни и принимать решения по ним не через посредство представительных органов, а путем прямого волеизъявления народа или его частей. Такое волеизъявление, надлежащим образом оформленное в виде акта, содержащего решение по обсуждаемому вопросу, является окончательным и не подлежит утверждению или отмене со стороны какого-либо органа.

Конституция РФ закрепляет институты прямой демократии в качестве высшего непосредственного выражения власти народа, называя в их числе референдум и свободные выборы. Но при всем их значении они не могут быть признаны единственной формой воплощения народовластия, несмотря на прямое выражение в них воли народа. Громадная масса сложнейших вопросов руководства государством и обществом не может повседневно решаться непосредственно народом, без использования форм представительной демократии. Это было бы нецелесообразно и неэкономно, да и просто невозможно в силу организационных условий. Развивая институты прямой демократии, государство использует их в качестве необходимой гарантии привлечения народных масс к правотворческой деятельности, к управлению государственными делами, но в сочетании с представительной демократией. Именно в таком сочетании суверенитет и власть народа находят свое полное проявление.

Разделение властей в реформаторско-просветительскую эпоху. Реформация, наряду с Возрождением и Просвещением, явилась именно той основой, на которой развивалась (и довольно успешно!) на протяжении почти трех столетий западноевропейская и выросшая из нее американская правовая и политическая культура. Учения М. Лютера и Ж.Кальвина открывали возможность для разведения проблем веры и научного познания. Развитие последнего, в свою очередь, коренным образом изменяло подход к проблеме познания общества и государства. Появилась реальная возможность изучить государство с точки зрения его устройства и закономерностей функционирования, возникло новое мировоззрение, новый взгляд на мир.

Отказ от понимания государства как чего-то раз и навсегда устоявшегося, данного и не подлежащего изменению, а также познанию неизбежно порождал иные трактовки. "Вообще "государство" как политический институт с рационально разработанным правом и ориентированным на рационально сформулированные правила, на законы, управление чиновников-специалистов в данной существенной комбинации известно только Западу, хотя начатки всего этого были и в других культурах"¹¹².

Однако, оценивая роль Реформации в подготовке интеллектуальных предпосылок, важных для создания современных государственно-правовых концепций, в том числе и различных вариантов определения сущности и значения разделения властей, можно считать лишь первым шагом в этом направлении. Был изменен вектор теоретического развития, но реальные контуры его стали видны на следующем этапе - в эпоху Просвещения.

Фундаментальные сдвиги в развитии естественных наук, связанные с Н.Коперником, И.Кеплером, Г.Галилеем и особенно И.Ньютоном, коренным образом повлияли не только на конкретные области знания, но и на подход к миру в целом, к оценке и пониманию социально-правовых явлений. Именно на эту посылку следует обратить внимание, пытаясь понять особенности и характер государственно-правовых концепций в Англии, Франции и других западноевропейских странах в XVII-XVIII вв.

В области общественно-политической деятельности последствием этих представлений стали идеи о возможности создания разумного общественного порядка, рационально функционирующего государственного устройства.

Непревзойденным образцом этого как в идейно-теоретическом, так и в практическом плане была Англия, где уже в первой половине XVII в. начинается отход от традиционного общества и вхождение в полосу интенсивной социально-экономической и политической модернизации. Последнее приводит к тому, что уже в конце XVII - начале XVIII вв. функции законодательной и исполнительной власти в рамках английской государственной системы достаточно четко разграничены, и само понимание этой проблемы (что еще более важно) становится принципиально иным¹¹³.

В плане философско-правового осмысления важным этапом на этом пути стали работы Т.Гоббса, в первую очередь "Левиафан, или материя, форма и власть государства церковного и гражданского" (1651г.)¹¹⁴. "Левиафан" с полным основанием считается первым произведением Нового Времени, развернувшем полное и систематическое учение о государстве. Причем, при рассмотрении роли произведения Гоббса на становление концепции разделения властей надо обратить внимание на три проблемы:

• сущность и природу человека;

• роль государства;

• осмысление устройства идеально-функционирующего государства.

Некоторые исследователи считают, что, говоря о функциональном разделении властей, Т.Гоббс пытался сформулировать гораздо более сложную проблему, а именно, четко разделяя отдельные ветви власти, он старался найти те конкретные рамки, ту план-форму, на которых эти ветви взаимодействуют, образуя эффективно работающую систему, а не разваливая государство своим соперничеством.

В 1689 году принимается "Билль о правах" - нормативно-правовой акт, ставший во многом рубежным для истории английской монархии. В своих тринадцати статьях "Билль о правах" четко установил конституционные гарантии власти парламента, ограничив компетенцию короля в законодательной, судебной, финансовой и военной областях. Фактически были заложены правовые основы конституционной монархии, был найден компромисс между набиравшей силу буржуазией и уже в достаточной мере обуржуазившимся дворянством. Этот компромисс был найден по основополагающим вопросам в развитии общества (заметим, что поиск компромиссов и в настоящее время является одной из наиболее примечательных черт английской и американской политической культуры) и стал важнейшим условием возникновения концепции Джона Локка, основным социально-философским сочинением которого стали "Два трактата о гражданском правлении" (1679-1681 гг.) в момент обострения отношений между короной и парламентом, незадолго до "славной революции"¹¹⁵.

С самого начала Локк решительно порвал с исходившей от Т. Гоббса традицией отношения к монархии. Именно поэтому, рассматривая соотношение властей, Локк отдавал бесспорное первенство законодательной власти, признавая ее "не только верховной властью в государстве, но и священной, неизменной в руках тех, кому сообщество однажды ее доверило¹¹⁶. Он очень подробно теоретизирует относительно принципов функционирования законодательной власти, определяя пределы ее полномочий, в качестве которых выступают опубликованные и установленные законы. Кроме этого, Джон Локк проводит интересную аналогию между политическим организмом и английским пониманием доверительного общества (траста): законодательный орган как поверенный должен заниматься защитой природных прав граждан-доверителей, в противоположном случае он утрачивает свои полномочия (в целом данная позиция является основой современной британской или вестминстерской модели разделения властей).

Подобное понимание значения и ключевых функций законодательной власти органично включается в рамки так называемой английской концепции свободы. Последняя представляет собой "слоеный пирог", нижним слоем которого является государство как политическая организация общества, а верхним - "природная сфера свободы" в виде системы неотчуждаемых (естественных) прав человека. Причем (и это важно¹¹⁷), ни при каких условиях эти слои не смешиваются друг с другом¹¹⁸.

Существование исполнительной власти объясняется у Локка необходимостью постоянно исполнять и надзирать за исполнением законов. Непременным условием этой ветви власти является ее отделение от власти законодательной. Представляет немалый интерес идея философа о разделении самой исполнительной власти на власть собственно исполнительную, занимающуюся вопросами внутренними, и власть "федеративную" ("конфедеративную"), в компетенцию которой входит право решения вопросов войны и мира, заключение международных соглашений, ведение дел с отдельными лицами, сообществами за пределами данного государства¹¹⁹. Подобным подразделением Локк как бы уравновешивает между собой отдельные части исполнительной власти, "специализирует" их, делая эту (довольно опасную для двух остальных ветвей) ветвь власти одновременно эффективной и безопасной, т.е. эффективной во внешнеполитических делах и в то же время неспособной использовать свою внешнею мощь для подчинения других ветвей власти.

Взаимное уравновешивание разных ветвей власти, являющееся одним из стержневых моментов всей концепции Локка, будет выглядеть очень неубедительно и, в какой-то мере, искусственно, без включения в данный механизм судебной власти. Это оправдано, во-первых, тем, что для английской правовой системы судебная власть всегда была достаточно самостоятельной ветвью власти, а авторитет суда в обществе традиционно высокий¹²⁰, во-вторых, сама система аргументации Локка во многом приводит его к необходимости, по крайней мере, трех ветвей власти, взаимно уравновешивающих друг друга.

В завершение заметим, что описанная Локком система, в которую входят законодательная, исполнительная и конфедеративная власти, в немалой степени напоминает систему статического равновесия и явно соответствует тону и методу английского Просвещения.

Итак, к концу XVII в. концепция разделения властей, основанная на принципиально новых по отношению к предыдущему периоду трактовках сущности человека, общества и государства, уже обрела свои основные черты. Однако данная концепция имела еще достаточно схематичный характер и во многом опиралась на опыт только одной страны. Поэтому обогащение и уточнение концепции, придание ей универсального характера стало делом следующих веков.

Модернизация концепции разделения властей в эпоху великих западных революций. Качественно иной уровень исследования различных государственно-правовых проблем, модернизация прежних концептуальных решений определены периодом мощнейших социально-экономических и политических потрясений, переворотов и войн или эпохой демократических революций (1776-1815 гг.). В это время основы теории разделения властей, сформулированные деятелями английского Просвещения XVII века были развиты и (впервые!) реализованы в политических системах европейских и американских государств. При этом следует отметить, что особую роль в этом процессе сыграли философско-правовые идеи французских просветителей XVIII века и отцов-основателей США (1775-1783 гг.).

Крупнейшей фигурой, повлиявшей на дальнейшее развитие концепции разделения властей, стал Шарль Луи де Секонда барон де Ла Бред де Монтескье¹²¹. Наиболее значительной в этом плане его работой является трактат под названием "Защита, "О духе законов", появившийся в 1748г. Центральной идеей его стала мысль о выявлении законов "в самом широком значении этого слова". Поэтому конечной целью Монтескье был рациональный государственный строй, который, по его мнению, неизбежно приведет общество к достижению политической свободы. Однако задача, которую решал этот французский исследователь, включала в себя еще одно условие - государственная система должна была обеспечивать не только политическую свободу, но и быть долговечной, устойчивой к разного рода потрясениям¹²².

Монтескье последовательно критиковал любое понимание политической свободы, исходящее не из права, а из возможности делать то, "что хочется" (произвол!). В Англии он увидел, с одной стороны, государство, которое стремится к подлинной политической свободе, а с другой - факт и идею политического представительства.

"В каждом государстве есть три ряда власти: власть законодательная, власть исполнительная, ведающая вопросами международного права, и власть исполнительная, ведающая вопросами права гражданского. В силу первой власти государь или учреждение создает законы временные или постоянные и исправляет или отменяет существующие законы. В силу второй он объявляет войну или заключает мир, посылает и принимает послов, обеспечивает безопасность, предотвращает нашествие. В силу третьей власти он карает преступления и разрешает столкновения частных лиц. Последнюю власть можно назвать судебной, а вторую - просто исполнительной властью государства"¹²³. К сказанному выше, Монтескье добавляет, что "все было бы потеряно, если бы один и тот же человек, один и тот же аппарат из знати или представители народа соединил бы в своих руках одновременно три власти: разработку и принятие законов, исполнение общественных решений и рассмотрение гражданских дел и суд над преступниками"¹²⁴. Он признает, что, например, у турок (где все три ветви власти сосредоточены в руках султата) царит "ужасающий деспотизм". А в большинстве королевств Европы, напротив, "правление является умеренным, поскольку государство, которое держит в своих руках два первых вида власти, исполнение третьей оставляет своим подданным".

Представляет несомненный интерес (с позиций соотношения свободы и закона) следующая мысль философа: "Мне не пристало судить, пользуются ли англичане в настоящее время этой свободой. Достаточно подтвердить, что она санкционирована законами, а все остальное не имеет значения"¹²⁵.

Однако неумолимая логика истории такова, что на смену "законническим" взглядам барона Монтескье и английских просветителей приходит предвестник будущих великих потрясений, "Ньютон нравственности" (по меткому замечанию Канта) или "революционная голова, исполнительной рукой которой стал Робеспьер" (следуя грустному замечанию Гейне), Жан Жак Руссо (1712 - 1778гг.). Он явился своего рода антиподом, прямой противоположностью Дж. Локку и Ш. Монтескье.

Крайнее, критическое переосмысление английского опыта государственно-правового реформирования приводит Руссо к построению новой, так называемой французской концепции свободы. Именно из теоретических оснований и практических "результатов" последней следует исходить при понимании и оценке радикализма руссоистских политико-правовых взглядов.

Французская копия свободы оказалась совершенно иной, чем ее английский оригинал. Свобода по-французски - это социальная утопия рациональной организации общества, целенаправленный результат деятельности "просвещенных" государственных чиновников, а не свободная от государственного вмешательства деятельность граждан, которые обмениваются на ничем и никем не ограниченном рынке товарами, услугами и информацией.

Принцип неотчуждаемости суверенитета, провозглашенный Руссо в трактате "Об общественном договоре, или принципы политического права", привел самого философа к отрицанию представительной формы правления, поскольку суверенитет заключен в общей воле, а она не может быть кому-либо передана и представлена. Это значит, что депутаты не могут быть представителями народа, они не имеют права что-либо решать окончательно. Закон же только тогда будет законом, если народ утвердил его сам, непосредственно.

Тезис о неделимости суверенитета фактически ведет к отрицанию принципа разделения властей, так как разделение "общей воли" народа невозможно¹²⁶. Данный государственный проект не только опасен (как в прочем и любое заявление о неделимости, абсолютности чьей-то власти в государстве), но и вряд ли вообще осуществим, во-первых, в силу размеров территории и количества жителей во многих государствах даже XVII-XVIII вв., а во-вторых, по причине отсутствия у большинства населения не только этих, но и современных государств достаточного уровня правовой и политической культуры для осознанного и продуктивного участия в политической жизни страны. Тем не менее политико-правовая концепция Ж.Ж.Руссо по своим основным положениям и выводам является своего рода предвестником будущих европейских потрясений (данная система философско-правовых взглядов во многом их стимулировала и скорее всего послужила катализатором). С другой стороны, существование столь огромного теоретического разброса, какой выявляется при сравнении концепций Монтескье и Руссо, свидетельствует не только о богатой интеллектуальной жизни Франции XVIIIв., но и о росте социальных противоречий в предреволюционный период.

Американская система разделения властей: система сдержек и противовесов. События, связанные с войной за независимость английских колоний в Северной Америке и образованием Соединенных Штатов, явились своеобразным подведением итогов развития политико-правовых концепций XVIII в. "Благородный эксперимент", начатый отцами-основателями американского государства, во многом сводился к реализации, практическому воплощению идей европейских мыслителей от Платона до Монтескье и Канта¹²⁷.

После обнародования текста Конституции 17 сентября 1787 года начинается новое обострение внутриполитической борьбы. Именно с последней связано появление "Федералиста" - серии статей, опубликованных в октябре 1787 - мае 1788 гг. в защиту предложенного проекта Конституции в газетах штата Нью-Йорк. Их авторами были крупные политики и опытные правоведа А. Гамильтон, Дж.Мэдисон, Дж.Джей. "Федералисты" выходили под общим псевдонимом Публий. Значение данных статей не только для США, но и для мировой политико-правовой мысли и государственной практики трудно переоценить. Многие исследователи считают "Федералиста" наиболее оригинальным документом за всю историю Соединенных Штатов. Автор данной работы рассматривает его как бесценный опыт свободного политического творчества в свободной стране.

Конечно, следует отметить, что система взглядов автора "Федералиста" представляла собой сложный сплав наследия английского и французского Просвещения с пуританскими традициями. Авторы " Федералиста " (особенно А. Гамильтон), проводя мысль о греховной, корыстолюбивой природе человека, на свойства которой нельзя полагаться в создании оптимального государственного устройства, в тоже время ставили целью создание не идеального, утопического государственного устройства, а оптимального, т.е. наилучшим образом соответствующего определенной социоэкономической ситуации.

А. Гамильтон, Дж. Мэдисон, Дж. Джей достаточно успешно опровергали доводы своих политических противников о том, что предложенный проект Конституции отклоняется от концепции разделения властей Ш.Л. Монтескье. Так, Дж. Мэдисон отмечал, что "британское государственное устройство было для Монтескье тем же, чем Гомер для критиков, разбирающих эпическую поэзию"¹²⁸. Заслуживает внимания и тот факт, что как в теоретической полемике, так и в политической борьбе со своими оппонентами "федералисты" использовали конкретный опыт управления штатами и более мелкими административно-территориальными единицами (опыт местного самоуправления). Наверное, опираясь именно на данный опыт, Мэдисон, Гамильтон и Джей показали пример творческого подхода к идеям Локка и Монтескье, а именно, в № 48 "Федералиста" Мэдисон писал: "Три ветви власти - разве только они связаны и слиты с тем, дабы каждая осуществляла Конституционный контроль над двумя другими, - на практике не могут сохранить ту степень раздельности, которая, согласно аксиоме Монтескье, необходима свободному правлению"¹²⁹.

Таким образом, важно и в теории, и в практике государственного строительства сохранить не букву, а дух концепции Локка - Монтескье. Американские политики продемонстрировали возможность (и как показало время, сделали это очень успешно) "вариаций" на тему, заданную английскими и французскими теоретиками.

Именно в "Федералисте" применительно к государственному устройству получает развитие присутствовавшая у Монтескье, но не получившая должного осмысления идея о взаимном конституционном контроле, осуществляемом всеми ветвями власти¹³⁰.

Дальнейшее свое развитие концепция разделения властей и идея взаимного контроля ветвей власти получает в "Федералисте" № 51 (1788 г.). Здесь речь шла о создании системы, способной к саморегулированию. Для конструирования последней необходимо разделить не только ветви власти, но и способы их формирования, т.е. избирательную систему , подчинив ее принципу разделения властей. И в этой связи нельзя обойти вниманием еще одно славное имя в блестящем списке американских реформаторов-демократов, а именно Томаса Джефферсона, автора Декларации независимости, политика и мыслителя. Джефферсон, наблюдая за "Федералистом" и во многом разделяя идеи его авторов, вел переписку по широкому спектру политических и правовых проблем, в том числе и по вопросу создания в США новой избирательной системы. Так, в письме Джону Адамсу (1787 г.) он указывает: "Выборный деспотизм - отнюдь не та форма правления, за которую мы сражались", - а в письме Дж.Мэдисону (1787 г. ) отмечает: "Мне нравится, что законодательному корпусу дана власть устанавливать налоги, и только по одной этой причине я согласен с тем, чтобы народ избирал большую палату непосредственно путем прямых выборов ... это сохранение нерушимости фундаментального принципа, согласно которому народ могут облагать налогами только его собственные представители, избранные им самим посредством прямых выборов"¹³¹.

В унисон с идеями автора Декларации независимости "Федералисты" утверждали, что "необходимо, чтобы все назначения на высшие должности в исполнительных, законодательных и судебных органах исходили из первоисточника власти - от народа - и шли не по сообщающимся друг с другом каналам"¹³².

Отметим, что Гамильтон, Мэдисон, Джей как, впрочем, и Джефферсон прекрасно понимали, отдавали себе отчет о невозможности создания идеальной государственной системы. Они были реалистами! Но были уверены в возможности "запуска" работоспособной и жизнестойкой системы, системы, соответствующей самой природе человека, его интересам, целям и страстям, особенностям частных и общественных взаимоотношений. В настоящее время результат усилий этих мыслителей-практиков, а также последующих поколений американских политиков, ученых и общественных деятелей получил название американская модель (вариант) разделения властей, основой которой как раз и является система сдержек и противовесов.

Печальный опыт робеспьеровского Конвента, кровавого "коллективного" диктатора, как нельзя лучше подтвердил еще одно опасение мудрых американцев, а именно - возможность диктатуры законодательного органа. Гарантией недопустимости последней будет, по их мнению, принцип бикамерализма, заключающийся в организации и функционировании второй палаты парламента. Сенат (в американском варианте), избираемый на иных, отличных от палаты представителей принципах и на другой срок, с точки зрения Джея, Мэдисона, Джефферсона и многих других представителей этой плеяды ученых и политиков, должен стать мощным сдерживающим фактором, противовесом нижней палаты, но не таким, чтобы сделать ее совсем "немощной".

Анализ американской модели разделения властей будет не полным без рассмотрения концепции судебной власти А.Гамильтона. Исходный тезис его прост и понятен (а уж об актуальности его для современной России говорить вообще банально, к сожалению): "слабость судебной власти требует особенно бережного отношения к ней"¹³³. Вывод очевиден: судебная власть нуждается в специальных мерах, укрепляющих ее положение. Гамильтон утверждает единственно возможный принцип существования этой ветви власти, а именно то, что судебная власть может существовать только отдельно, она не может быть ответвлением ни законодательной, ни исполнительной власти¹³⁴.

Концепция "Федералиста" завершает собой классический период развития теории разделения властей. Следующий период - период модернизации основных положений последней, их адаптации к социокультурным и политическим особенностям государств конца XIXв., а тем более начала XX в. Большой интерес, в связи с этим, представляет рассмотрение действенности концепции разделения властей в истории российских правовой и политической систем¹³⁵