11 Обычное право. Обычное право как источник права и его особенности. Обычное право казахов и его изучение в современный период.

Обычное право представляет собой одно из древнейших явлений в истории человечества. Причем проблемы возникновения, формирования и развития обычного права носят многоплановый характер, поскольку его нормы являются элементами национальной культуры. Изучение обычаев, их соотношения с другими источниками права важно для понимания исторического процесса возникновения права, а также преемственности в развитии правовых норм. В правовой науке, как отечественной, так и зарубежной, обычное право изучалось и изучается в историческом аспекте и в плане сравнения обычной нормы с другими социальными нормами.

Обычаи (обычные нормы) признаются источниками права не во всех государствах, и лишь в ограниченном круге правовых отношений.

Особая роль обычного права отмечается в неотдифференцированных правовых системах, где правовой обычай, доктрина и закон нередко конкурируют между собой. В развитых правовых системах правовой обычай выступает в качестве дополнительного источника права, когда норма правового обычая восполняет пробел, образовавшийся в результате неурегулированности того или иного условия в договоре или пробелы законодательства.

Значительную роль правовой обычай играет в международном праве.

О.п. - главный источник сведений о юридических отношениях в обществах, не имевших писаного права. Однако изучение системы О.п. имеет свои особенности. В отличие от других разновидностей права О.п. существует только в психике его субъектов, поскольку оно не является материальным. Поэтому О.п. не может быть познано без соответствующего изучения психологии и сознания человека. В настоящее время в ряде правовых систем О.п. занимает место закона в тех случаях, когда законодательство не в состоянии охватить всю сферу регулируемых им отношений. В странах, имеющих хорошо кодифицированную систему законодательства, О.п. может иметь силу, но только в границах, установленных самим законом. До недавнего времени обычаи оставались важнейшей формой права в межгосударственных отношениях,

Обычное право в большинстве случаев отличается неясностями и противоречиями. Далее, обычай «стоит за старину». По справедливому замечанию проф. Петражицкого, закон всегда смотрит вперед, в светлую даль будущего, обычай — назад, в сумраки прошлого. Кроме того, закон обладает большей обязательной силой сравнительно с обычаем. Правда, обязателен и обычай. «Повальный обычай, что царский указ», говорит русская пооловица, но из этой пословицы следует, что для обязательности обычая необходимо, чтобы он был «повальным», т. е. общераспространенным и только тогда он становится равносилен «царскому указу», т. е. закону, как высшей форме права. Народ, в своих поговорках, неоднократно отмечает неустойчивость и сбывчивость обычая: «На обык есть перевык», «Бык да и тот отвык», «У Сидора обычай, а у Карпа свой». В обязательности же и незыблемости закона сомнений нет: «Всуе законы писать, коли их не исполнять» и хотя «по нужде и закону перемена бывает», но самая обязательность его, пока закон существует, признается безусловно, — до такой степени безусловно, что народная мудрость высказывает требование: «Незнанием закона никто не отговаривайся!» Это требование содержится в законодательстве всех стран. Римское право выражало его в формуле: «Незнание закона всегда вредит», иначе говоря: все граждане обязаны знать закон.

Мир обычного права казахов велик, историография его обширна и разнообразна. Десятитомная энциклопедия «Қазақтың ата заңдары» - тому свидетельство. Кроме того, существует большое количество отдельных монографий, коллективных трудов, статей и выступлений, рассматривающих с разных точек зрения феномен обычного права казахов. Это право представляет собой совокупность юридических норм и обычаев, регулирующих различные правовые отношения казахского общества в прошлом. Главным источником казахского обычного права является веками создававшийся и совершенствовавшийся устный обычай «адат». Однако в течение времени источники казахского обычного права изменялись. Один из крупнейших исследователей его, Т. М. Культелеев выделяет три источника: 1) обычай («адат», или «зан»); 2) практику суда биев («бийдин билиги»); 3) положение съезда биев («ереже») [[6] c72].

Под словом «адат» («адет») понимают вообще обычай народа. Обычное право в виде юридических норм входит в «адат» и составляет как бы его концентрированное выражение. Судебные приговоры, решения наиболее авторитетных и знаменитых биев («бийдин билиги») приобретали значение обязательного для решения аналогичных дел судебного прецедента и включались в состав действующих норм обычного права. Другой формой правотворческой деятельности судей (биев) являлись так называемые «ереже» — положения, принимаемые судами биев о том, какими именно нормами обычного права они будут руководствоваться при рассмотрении определенных судебных дел. Эти руководящие постановления сами затем становились источником права. «Ереже», как правило, содержали и новые формы материального права.

Таким образом, нормы обычного права постоянно пополнялись и совершенствовались в процессе судебной деятельности ханов, султанов и особенно биев. Обычаи систематизировались в уложения, как, например, «Жетi - Жаргы» и другие правовые памятники, собирались и интерпретировались известными знатоками бийских установлений и решений, становясь достоянием сказителей, хранителей сказаний и обычаев, пропагандировались идеологами, аксакалами. Практика суда биев дополняла и уточняла нормы обычного права и являлась важным формообразующим источником права, но эта практика суда биев до XIX в. не оформлялась в письменном виде, что открывало возможности для любых решений в правоприменительной практике. Бии ссылались на авторитет своих известных предшественников, особенно на Толе - бия, Айтеке - бия, Казыбек - бия, вплоть до Майкы - бия.

Обычное право, как и право вообще, разделяется на материальное и процессуальное. Материальные нормы казахского обычного права в современной юридической и исторической литературе изучены достаточно широко и освещены в ряде монографий, учебников и научных статей. Процессуальное же право, а именно порядок организации и проведения судебного процесса судом биев, его основные этапы, понятия элементы и институты требуют более пристального рассмотрения.

«Уникальность казахского права состояла в том, что оно, рожденное в рамках кочевой цивилизации, воплотило в себе многие ценностные черты и оптиумы человеческих мечтаний и человечности этой эпохи. В этом плане оно по праву может и должно занять достойное место в мире исторически значимых правовых систем.»

12 Юридический прецедент. Значение юридического прецедента в странах континентальной и общей системы права.

Судебный (юридический) прецедент - это судебное решение по конкретному делу, имеющее значение общеобязательного правила для такого же решения всех аналогичных дел. Право принимать решения, имеющие значение прецедента, имеют лишь высшие судебные инстанции (в соответствии с установленными правилами прецедента). Судебный прецедент является основным источником права в национальных системах права, относящихся к правовой системе общего (прецедентного) права.

Прежде всего, рассмотрим значение и роль прецедента в англосаксонской и континентальной системах права.

В Англии судебный прецедент может быть установлен только судом, т.н. «неограниченной юрисдикции» (Высоким судом правосудия, Высшим судом, Палатой Лордов). Так решения, выносимые Палатой лордов, являются обязательными для нее самой и всех прочих судов; решения, принятые Апелляционным судом, обязательны для всех судов, кроме Палаты лордов; решения, принятые Высоким судом правосудия, обязательны для судов низших инстанций. При этом в судебном прецеденте содержится особый элемент — ratio decidendi (сущность решения), который в дальнейшем и используется судами при решении дел подобного характера. Ratio decidendi определяется английскими авторами как «правоположение, применяемое к правовым вопросам, возникающим в связи с установленными судом фактами, на которых основано решение» ^.

В правовой системе Австралии судебный прецедент является источником права, при этом, акцентируем внимание, подчеркивается, что то, из чего складывается обычное право, есть не только и не столько «решения по каждому делу, сколько принципы, на основе которых выносятся эти решения» .

Следует обратить внимание на такую особенность решений, принятых высшими судами: все они обязательно публикуются, что и превращает их в судебный прецедент. Эти суды издают свои решения в специализированных изданиях - бюллетенях, являющихся своего рода источником судебной практики. Данная черта сближает судебную практику с другими источниками права.

Со временем сила прецедента не исчезает, если только он не ошибочен или не становится противоречащим действительности. При этом судебный прецедент по англо-американскому праву может быть отвергнут либо законом, либо вышестоящим судом.

В государствах континентальной Европы - Германии, Франции, а также постсоциалистических странах (Болгария, Венгрия, Румыния, Латвия и др.) – прецедент, традиционно, не относится к источникам права; считается, что законодательство теоретически охватывает любую ситуацию, с которой сталкиваются суды.

В то же время значение прецедента в этих странах обуславливается с одной стороны – возрастающей практической значимостью, а с другой стороны – противоречивостью, неопределенностью его положения, места и роли среди других источников права.

Итак, в странах романо-германской системы права отсутствует законодательное закрепление и обеспечение места и роли прецедентов в системе других источников права, иначе, происходит «умолчание» или же «формальное запрещение». Однако, как отмечают исследователи, изучая теорию и практику применения прецедента в данной группе стран, необходимо констатировать, с одной стороны – отсутствие общей концепции прецедента, с другой стороны – признания практической роли судебного решения.

Ситуация, при которой прецедент, являющийся результатом правотворческой деятельности судов, законодательно не закрепляется и не обеспечивается, иными словами – формально не признается, а фактически существует и применяется, является довольно типичной не только для стран романо-германского права. Так, например, для Греции, где формально «созидательная роль судебных решений» обычно сводится лишь к толкованию законов, а законодательная функция осуществляется парламентом и другими государственными органами. Соответственно в формальном плане судебные решения не рассматриваются в качестве источника права, и суды в своей деятельности не связаны юридическим прецедентом, как это имеет место в англосаксонской правовой семье. Однако на практике все выглядит далеко не так. Исследователи отмечают, что в правовой системе Греции фактически действует прецедентное право. Это проявляется, с одной стороны, в том, что Верховный Суд страны принимает весьма важные по своему характеру решения, фактически приравниваемые к прецеденту. А с другой – в том, что в своей деятельности нижестоящие суды Греции обычно приспосабливаются к решениям вышестоящих судов, хотя технически они никак не связаны этими решениями  .

Несмотря на формальное непризнание в ряде стран судебной практики в качестве источника континентального права, число сборников судебной практики год от года увеличивается во Франции, Германии, Швейцарии, Италии и многих других странах. Это, несомненно, является одним из показателей если не роста значимости судебного прецедента как источника права, то, по крайней мере, сохранения им практического значения.

Выход из создавшегося положения многие авторы не без основания видят в том, чтобы рассматривать прецедент как источник права не в формальном плане, а в практическом. Формальное же непризнание прецедента вовсе не означает его фактического отрицания.

Таким образом, в большинстве стран романо-германского права прецедент как источник не признается официально, теоретически, но, независимо от этого, он всегда проявлялся практически. В англосаксонских же странах судебный прецедент, как мы уже выяснили, является полноценным источником права.