1.5. Развитие отечественной историографии

В России процесс формирования исторической науки занял довольно продолжительное время. Вначале у восточных славян, как и у всех народов, определенные исторические знания передавались из поколения в поколение устно, в виде всевозможных преданий, былин, легенд. С появлением на Руси письменности появились и первые исторические сочинения – летописи. Вероятно, русское летописание началось в конце X–начале XI вв., но древнейшим из дошедших до нас летописным произведением является «Повесть временных лет», автором которой считается монах Нестор, творивший в начале XII в. (его летопись сохранилась в позднейших списках). На ее основе сформировались другие летописные своды, отражавшие как историю отдельных регионов Руси периода ее раздробленности (Ипатьевская, Лаврентьевская, Радзивилловская, Новгородские летописи), так и события, связанные с созданием единого Русского государства (Троицкая, Симеоновская, Воскресенская, Никоновская летописи).

Несмотря на богатые традиции историописания, становление научного исторического знания в нашей стране началось сравнительно поздно. Летописный период на Руси продолжался до XVII в., а в отдельных областях – до XVIII в. Настоящее развитие исторических исследований началось в нашей стране лишь в XVIII в. с приходом рационалистической философии. Среди крупных историографических сочинений этой эпохи следует отметить 5-томную «Историю Российскую с самых древнейших времен» В. Н. Татищева (1686–1750), «Историю Российскую с древнейших времен» М. М. Щербатова (1733–1790) и «Древнюю Российскую историю от начала российского народа» М. В. Ломоносова (1711–1765). Немаловажной предпосылкой развития русской историографии стала деятельность учрежденной Петром I в 1724 г. Санкт-Петербургской Академии наук. В ней работали видные западные историки и археографы, такие как Г.-З. Байер (1694–1738), Г.-Ф. Миллер (1705–1783) и А.-Л. Шлёцер (1735–1809). Предпринятое ими и их сотрудниками собирание и дотошное изучение разнообразных памятников русской культуры и письменности сделало возможным не только накопление обширного фактического материала, но и постепенное превращение русских исторических изысканий в подлинно научную дисциплину.

Деятельность историков-просветителей привела к образованию в начале XIX в. исторических обществ. В одно их них, московское историческое общество, входил среди прочих известный литератор Н. М. Карамзин (1766–1826). В 1803 г. он был назначен придворным историографом. Результатом его многолетнего научного труда стала 12-томная «История государства Российского». Это произведение в основной своей части представляло собой не исследование, а очередную компиляцию фактического материала, но своими литературными достоинствами и доступностью заслужила любовь обычного читателя и открыла прошлое Отечества для образованного русского общества.

Со второй трети XIX в. в России наступает время профессиональных историков – выпускников историко-филологических факультетов императорских университетов. Российская историография входит в пору расцвета. В это время создаются обобщающие труды классиков отечественной исторической мысли: 29-томная «История России с древнейших времен» С. М. Соловьева (1820–1879), «Курс русской истории» В. О. Ключевского (1841–1911), «Полный курс лекций по русской истории» С. Ф. Платонова (1860–1933), «Методология истории» А. С. Лаппо-Данилевского (1863–1919) и др. Структура отечественной исторической науки этого периода становится значительно сложнее и многограннее за счет продолжающегося накопления фактического материала и благодаря расширению тематики исторических изысканий. Оформляется ряд направлений русской исторической школы, обусловленных как научными, так и мировоззренческими предпочтениями авторов. К числу таковых можно отнести:

– консервативное направление (М. П. Погодин, Н. Г. Устрялов, Д. И. Иловайский), отстаивавшее идею коренного отличия исторического развития России от Западной Европы и тезис об особой роли самодержавия в русской истории;

– государственную школу (Б. Н. Чичерин, К. Д. Кавелин, С. М. Соловьев), считавшую государство движущей силой исторического развития, рассматривавшую историю как процесс эволюции политических и юридических институтов;

– революционно-демократическое направление (В. Г. Белин- ский, А. И. Герцен, Н. А. Добролюбов, Н. Г. Чернышевский), придававшее особое значение развитию экономического быта, изменениям в социально-экономическом положении простого народа, роли народных масс в общественном развитии, революционной борьбе угнетенных против угнетателей;

– экономическую (психолого-экономическую) концепцию В. О. Ключевского, концентрировавшего внимание на анализе социальных и экономических факторов, но одновременно признававшего роль иррационального (психологического) начала в истории;

– концепцию культурно-исторических типов Н. Я. Данилев-ского, отрицающую существование единого мирового исторического процесса и получившую дальнейшее развитие в работах западных исследователей О. Шпенглера и А. Тойнби.

Широкий диапазон суждений как историко-теоретического, так и практического характера сообщал русской историографии чрезвычайное разнообразие, что не могло не отразиться на развитии отечественной исторической науки в целом [42].

Установление в России советской власти во всей полноте отразилось на такой чувствительной к социально-политическим переменам дисциплине, как история. Повсеместное насаждение марксистско-ленинской идеологии и философии истории способствовало тому, что исторические исследования не только были приведены в соответствие с идеологическими установками, но и оказались низведены до положения некой «иллюстрации» официальных историко-теоретических концепций. Основоположником подобного подхода к историографии считается историк-марксист М. Н. Покровский (1868–1932), автор 5-томной «Русской истории с древнейших времен» и первого советского учебника. Усиление идеологического и политического контроля в 1920–30-е гг. привело к почти полному разрушению системы исторического образования, а затем и академической науки. Огромный вред исторической науке был нанесен и организованными новой властью репрессиями против научной интеллигенции.

Возрождение исторических исследований стало возможным в середине 1930-х гг., когда существующий сталинский режим потребовал своего обоснования через рассмотрение предшествующего исторического развития России. Впрочем, эти изыскания (проводимые такими историками, как Б. Д. Греков, Б. А. Рыбаков, Л. В. Че-репнин, Е. В. Тарле) строились в рамках все того же марксистско-ленинского формационного подхода в его сталинской интерпретации [29; 103; 132]. Лишь в конце 1950-х гг. в исторической науке наступает период так называемой «санкционированной свободы», и исследователи, пусть и с большими ограничениями, получают возможность для более-менее самостоятельного и разнообразного научного творчества. В советской историографии формируется ряд исследовательских направлений по разработке больших исторических проблем: историка М. Н. Тихомирова – по русской истории эпохи феодализма, А. Л. Сидорова – по истории российского империализма, И. И. Минца – по истории Октябрьской революции и т. д. Единственной альтернативой историческому материализму в СССР стала созданная в 1960–70-х гг. пассионарная теория Л. Н. Гумилева, предложившего рассматривать исторический процесс как динамику жизни и взаимодействия этносов, а не классов [30].

В силу перечисленных обстоятельств, наследие историографии советского периода носит неоднозначный характер. В годы господства исторического материализма в исследованиях историков неизбежно преобладала социально-экономическая тематика (аграрная история, развитие ремесла, промышленности и т. д.), делался акцент на классовой борьбе, прогрессе освободительных идей, истории революций и народных движениях, народной культуре. Однако, несмотря на идеологическое давление и ограничения в выборе тематики, профессиональный уровень исследований таких ученых как С. Б. Веселовский, М. Н. Тихомиров, А. А. Зимин, Б. Н. Флоря, В. Т. Пашуто, Р. Г. Скрынников, был достаточно высок [1, c. 14; 16; 36; 107; 127].

Новый и на настоящее время последний поворот в отечественной историографии связан с началом «перестройки» и последующим разрушением в начале 1990-х гг. политической системы советского государства. Благодаря этому историки, постепенно избавившись от догм марксистского учения, вновь смогли свободно выбирать тему и направление собственных исследований [3; 75]. Произошло возрождение философских и методологических подходов классической русской историографии и одновременное ознакомление с теоретическими достижениями зарубежных ученых XX в., остававшимися практически недоступными для советских исследователей. В настоящее время наблюдается тенденция к использованию комплексного подхода, когда для изучения конкретной исторической проблемы привлекаются методы смежных гуманитарных наук: социологии, политологии, психологии и др. Наряду с позитивными моментами следует отметить и отрицательные – в условиях полной свободы широкое распространение получили исторические спекуляции самого разного свойства.

Историческая наука пытается дать целостное видение исторического процесса в единстве всех его проявлений и характеристик. Как и в других науках, в истории идет постоянное накопление и открытие новых фактов, с учетом развития других отраслей знания (культурологии, исторической психологии, социологии и др.) совершенствуются теория, методы обработки и анализа источников. Многие факты, события, явления нашей истории сегодня оцениваются иначе, чем несколько лет назад. Это является свидетельством того, что история переписывается не только в силу политической конъюнктуры, но и в силу совершенствования теоретического знания, открытия новых источников, расширения нашего кругозора.

Как и любая научная дисциплина, история пользуется как общенаучными методами исследования, так и вырабатывает свои специфические методы познания, способствующие раскрытию исторической сущности тех или иных фактов. Для историка «факт» – это не само по себе событие или явление, а документ, сообщающий нам сведения об этом событии или явлении. Документ же этот создавался людьми, в определенную историческую эпоху, и в нем вольно или невольно отражалась позиция его создателей с их мировоззрением, симпатиями и проч. В то же время и исследователь исторического факта (историк) существует в определенную историческую эпоху и ему присущи все вышеназванные черты.

По сути, все предметы и явления имеют свое прошлое, свое развитие, т. е. имеют свою историю. Есть своя история и в развитии самого исторического знания, его изучает историография.

Все это обуславливает сложную специфику исторического знания, которую необходимо усвоить, прежде чем переходить к изучению отдельных разделов дисциплины.