7.3. Эпоха «застоя»

С отставкой Н. С. Хрущева завершился процесс либерализации общественно-политической жизни, окончились начатые им преобразования. К власти пришло новое руководство во главе с Первым (впоследствии – Генеральным) секретарем ЦК КПСС Л. И. Брежневым. Сегодня этот период привычно именуют «застоем», хотя официальная идеология того времени называла его периодом «стабильности» и «развитого социализма».

При Брежневе партийно-государственный аппарат заявил о себе как самостоятельная политическая сила, четко осознающая и защищающая свои корпоративные интересы. Обеспечив свое господствующее и безопасное положение, номенклатура не была заинтересована как в полной реставрации сталинского режима, так и в продолжении курса реформ, угрожающих ее всевластию. Руководители высшего и среднего уровня занимали особое, привилегированное положение в системе распределения материальных благ. Для них существовало специальное снабжение продовольственными и промышленными товарами, действовали специальные поликлиники, больницы, санатории. Номенклатура была надежной опорой проводимого политического курса. Выдвинутый Брежневым лозунг «стабильности» номенклатура поддержала полностью. На практике курс на «стабильность» вылился в прекращение десталинизации советского общества, консервацию недореформированной политической системы. В политической жизни возобладала консервативная тенденция, усилился процесс бюрократизации под прикрытием фраз о развитии демократии. Для правящей верхушки стали характерны элементы формализма в стиле и методах работы, семейное решение вопросов, протекционизм, кумовство, коррупция. Росло отчуждение масс от политической системы [1, c. 416; 8].

Идейно-теоретической основой деятельности нового руководства была разработанная в конце 60-х годов концепция «развитого социализма». Существовавшие в обществе недочеты и кризисные явления рассматривались как результат неизбежных в процессе его развития противоречий. Устранению недостатков должна была способствовать политика «совершенствования» социализма. Ядром политической системы общества «развитого социализма» называлась Коммунистическая партия. Статья 6 новой Конституции СССР, принятой в 1977 г., закрепляла за КПСС роль руководящей и направляющей силы общества, определяющей генеральную перспективу его развития, линию внутренней и внешней политики.

В экономической сфере брежневское руководство в полной мере не осознавало остроты и неотложности перестройки управления народным хозяйством, необходимости перевода экономики на интенсивные методы. Получили распространение необъективные оценки достигнутого. В промышленности к середине 60-х годов замедлились темпы роста производительности труда, практически исчерпали себя экстенсивные факторы развития. Переход к интенсивным методам требовал поиска путей стимулирования промышленности, ускорения научно-технического прогресса и, прежде всего, ускорения внедрения достижений науки и техники в производство. Руководство же страны видело путь перехода к интенсивным методам в изменении структуры управления, методов планирования.

В 1965 г. начала осуществляться экономическая реформа в промышленности, разработанная под руководством Председателя Совета министров А. Н. Косыгина. Принятая реформа устанавливала одним из главных показателей работы предприятий объем реализованной продукции. Сокращалось количество плановых показателей, вводимых государством. Реформа предусматривала расширение хозяйственной самостоятельности предприятий, устранялась излишняя регламентация их деятельности. Предприятия переводились на хозрасчет. Вводились изменения в систему управления промышленностью. Упразднялись Советы народного хозяйства и восстанавливалось отраслевое управление. Реформа, таким образом, повышала роль экономических методов управления. Но она не затрагивала основ командно-административной системы.

Последующие за началом реформы годы восьмой пятилетки (1966–1970 гг.) оказались самыми благоприятными в период нахождения у власти Брежнева: национальный доход вырос на 40 %; темпы роста объема производства составляли в среднем 5,6 % в год; производительность труда увеличилась на 37 %; увеличивалась оплата труда. Однако постепенно эффект от реформы стал уменьшаться. Изменения форм и методов управления не произошло, так как сила инерции, привычка к старому оказались сильнее. Вопреки интересам социально-экономического развития страны механизм поддержания экстенсивного хозяйственного роста все более укреплялся. Реформа 1965 г. проводилась некомплексно, непоследовательно, была растянута во времени. Вновь проявилось тяготение к привычным централизованным методам управления. Предприятия не получили обещанных прав. Хозрасчетные права и самостоятельность предприятий все больше ущемлялись. Самофинансирование не стало реальностью. Всю дополнительную прибыль приходилось перечислять в бюджет. Передовым предприятиям увеличивали плановые задания на следующий год.

Причины неудач реформирования были заложены в самой социалистической системе. Сохранялась государственная собственность на средства производства, централизованное планирование и распределение ресурсов. Вопросы развития экономики решались в не всегда компетентных партийных органах. Брежнев не понимал сути реформ, не верил в них и использовал испытанные административные методы руководства страной. Его консервативная позиция в немалой степени способствовала провалу реформ [1, c. 432].

Курс на укрепление социально-экономической «стабильности», заложенный в основание политических решений с начала 1970-х гг., обернулся отказом от обновления производительных сил. Статистика сигнализировала о неблагополучии дел в экономике. Так, за 15 лет темпы роста национального дохода – основы благосостояния народа – упали в 2,5 раза. Задания пятилеток по внедрению новых, высокоэффективных технологий хронически не выполнялись. Рост производства шел в основном за счет увеличения добычи сырья и топлива. С 1971 по 1985 гг. было продано нефти и газа почти на 200 млрд долл., истраченных на закупку продовольствия и предметов потребления за рубежом. Страна постепенно превращалась в сырьевой придаток Запада.

Директивная экономика подошла к пределу своих возможностей. Созданный еще в 30-е гг. механизм централизованного планирования устарел и стал тормозом, поскольку административно-командная система управления была невосприимчивой к новым требованиям экономического развития. На рубеже 70–80-х гг. Запад успешно осуществил переход на качественно новый уровень научно-технического прогресса, шла компьютеризация производства, широко использовались робототехника и биотехнологии. Советская экономика оказалась невосприимчива к этим достижениям. Страны Запада постепенно переходили на энерго- и ресурсосберегающие технологии, их заинтересованность в советской нефти стала уменьшаться. Падение мировых цен на топливо лишило отечественную экономику крупной валютной подпитки. Катастрофически снижалась эффективность сельскохозяйственного производства. Параллельно с государственной появилась так называемая «теневая экономика» (неучтенные статистикой предприятия в сфере промышленности, торговли и т. д.). Ее развитию сопутствовали беззаконие и коррупция. К середине 80-х гг. советская экономическая система остро нуждалась в преобразованиях [1, c. 435; 15].

После смерти Брежнева новым руководителем страны стал Ю. В. Андропов (1982–1984), взявший курс на наведение порядка в государстве. Развернулась борьба с коррупцией, в том числе и в высших органах власти. Основное внимание Андропов уделял укреплению трудовой дисциплине в стране. Благодаря принятым мерам удалось приостановить негативные тенденции в экономике. Однако пребывание Андропова у власти оказалось крайне недолгим. С избранием на пост Генерального секретаря ЦК КПСС К. У. Черненко (1984–1985) реформаторский курс был отброшен.

Вторая половина 60-х–середина 80-х годов были периодом нарастания негативных явлений во всех сферах жизни общества. Они проявлялись в стагнации экономики, росте оппозиционных настроений населения, падении авторитета СССР на международной арене. Принимаемые руководством страны меры по «совершенствованию» социализма не могли остановить надвигающегося кризиса административно-командной системы.