Глава 2. Празднично - обрядовая культура семейно - бытового назначения. Характерные особенности свадебной обрядности региона
Народная жизнь на каждом шагу выдвигает из своей среды примеры самобытности, изумительной для незнакомых с нею близко. Что ни шаг в её непроходимые дебри, то и тупик для наблюдателя, привыкшего мерить всё на короткий аршин своих предвзятых взглядов. Сплошь да рядом приходится встречаться здесь с самыми разительными противоречиями, не только мирно уживающимися бок о бок, но словно даже освещающими друг друга. Корен-
ной русский человек весь соткан из противоречий. Особенно живо проступа-
ет эта своеобразность его природы в народной жизни.
Вот, например, как ярко проявляется в русской народной песне молодое чувство зарождающейся любви, построенное на противоречии. "Пошёл мо-
лодец на гулянье, к красным девушкам на свиданье, ой, лёли, лёли, на свиданье…" - начинается эта песня.
Е. Юркина. Красная горка. Хоровод. 1869
"Мир вам, девушки, на гулянье, мир вам, красные, на свиданье!" -
продолжается песенное слово поклоном - приветом доброго молодца. "Вхо-
дит молодец в круг к девицам, ходит молодец в хороводе по кругу, просит молодец побороться". Такая необычная просьба приводит в изум-
ление: "Все тут девицы приутихли, все тут красные приумолкли…"
Выискалась, однако, в хороводном кругу и такая, которой пришёлся по нраву
вызов молодца: "Одна девица всех смелее, всех смелее, всех веселее,
девка к молодцу выходила, выходила девка - с молодцем говорила: "Изволь, молодец, побороться!" - В деревенской девушке как бы прос-
нулся богатырский дух Древней Руси. "Девка молодца споборола, чёрну шапку с кудрей сшибла, на нём синь кафтан изорвала, алу ленточку в грязь втоптала, кушак шелковый исщипала, за русы кудри тереби-
ла, во право плечо колотила, лицо белое пристыдила. Пошёл моло-
дец - сам заплакал, пришёл к матери с жалобою …" Слушатель пес-
ни невольно настраивается на смешливое отношение к пристыженному мо-
лодцу. Но рассказ совершенно неожиданно заканчивается на иной лад. Жало-
ба молодца показывает, что он - то смотрит на это совсем по - другому. "Уж ты, матушка, мать родная!" - говорит – жалобится он. - Меня девушки не злюбили, все - то красныя меня не любят, одна девица сполюбила, меня молодца поборола, чёрну шапку с кудрей сшибла, алу ленточку в грязь втоптала, кушак шелковый исщипала, на мне синь кафтан изорвала, а за русы кудри теребила, во право плечо ко-
лотила, лицо белое пристыдила". Пошла мать "пристыженного" пенять девушке. "Девушка, ты девушка, невеста! - обращается она к ней. Как тебе не стыдно? Как тебе не дурно? Обидела молодца - парня при всём при мире, при мире, при народе, при большом хороводе!". Обид-
чица утешает обиженного: "Не плачь, родимый, - говорит она. - Русы ку-
дри можно причесать, пухову шапку можно надеть, на сборах под-
дёвку всю можно собрать, ситцеву рубашку можно зашить, козловые сапожки можно надеть, а нам с тобою, молодец, можно пожить да друг друга любить!" Девица "молодчика сладко целовала, сладко целовала, так ответ держала: "Тебе дела нету, что я друга била! Сама понимаю, друга утешаю, ой, лёли, лёли, друга утешаю!"
Ф. Будкин. Девушка перед зеркалом
Молодость в представлении русского народа является олицетворением воли, с которою связано понятие не только о широкой удали, а и о счастье. Беспечная весёлость и свободный полёт чувств открывают широкий путь в жизнь человеческую. "Ах ты, молодость моя, молодецкая! Ой ты, воля моя, воля девичья! - рвётся из стихийного сердца народа - песнотворца ок-
рылённое мыслью слово. - Мы когда - то с тобою, волюшка, расстанем-
ся?" Не замедляется и ответ на этот вопрос: "Мы расстанемся с тобой, волюшка, у Божьей церкви, у Божьей церкви да под златым венцом, под златым венцом да с добрым молодцом!"
Ах ты, молодость моя молодецкая!
Не видал(а) я тебя, когда ты прошла,
Когда ты прошла, миновалася...
Ой, лёли, лёли,
Когда ты прошла,
Ой, лёли, лёли,
Миновалася ...
Деревенские свадьбы с их самобытной обстановкою, сохранившей в себе яркие пережитки старины, являются живым олицетворением народной мечты, непосредственно сливающейся с самой жизнью нашего крестьянина. На этом празднике трудовой жизни пахаря - раздолье не только пиву хмельному с вином зелёным, но и ещё более того - песням. Разливаются они из конца в конец деревни свободными широкими волнами. В этих песнях - вся обрядность деревенской свадьбы, в них - вся скорбная повесть жизни русской женщины-работницы, "отдаваемой на чужую сторонушку
дальнюю за чужого доброго молодца, за чужанина", в них - все её скром-
ные недолгие радости. Серикова Мария Алексеевна, жительница села Карташёвка, часто поёт на свадьбе вот эту песню: