II. Приложение общих принципов к определению индоевропейских языков

1. Определение понятия «индоевропейские языки»

...Чтобы установить принадлежность данного языка к числу индоевропейских, необходимо и достаточно, во-первых, обнаружить в нем некоторое количество особенностей, свойственных индоевропейскому, таких особенностей, которые были бы необъяснимы, если бы данный язык не был формой индоевропейского языка, и, во-вторых, объяснить, каким образом в основном, если не в деталях, строй рассматриваемого языка соотносится с тем строем, который был у индоевропейского языка.

Доказательны совпадения отдельных грамматических форм; наоборот, совпадения в лексике почти вовсе не имеют доказательной силы. Действительно, из чужого, совершенно отличного языка не бывает заимствований грамматической формы или отдельного произношения; здесь возможно заимствование только совокупности морфологической или артикуляционной системы, а это означает перемену языка; но часто заимствуется отдельное слово или целая группа слов, относящихся к определенному ряду вещей, особенно слов технических, в самом широком смысле этого термина; заимствования слов происходят независимо одно от другого

433

и иногда могут совершаться в неограниченном количестве. Из того, что в финском языке много индоевропейских слов, нельзя выводить, будто он принадлежит к индоевропейским языкам, так как эти слова заимствованы из индоиранских, балтийских, германских или славянских языков; из того, что в новоперсидском языке масса семитских слов, нельзя выводить, будто он не индоевропейский язык, так как все эти слова заимствованы из арабского. С другой стороны, как бы ни был отличен от индоевропейского внешний облик языка, отсюда не следует, что этот язык не индоевропейский; с течением времени у индоевропейских языков оказывается все менее и менее общих черт, однако, покуда они существуют и как бы они ни преобразовывались, они не могут утратить своего качества языков индоевропейских, ибо это их качество есть только отражение исторического факта.

Общее сходство морфологической структуры почти ничего не доказывает, ибо возможные языковые типы не отличаются разнообразием.

Решающую доказательную силу имеют отдельные подробности, исключающие возможность случайного совпадения. Нет разумного внутреннего основания, чтобы падеж субъекта характеризовался окончанием -s. Наличие в языке именительного падежа единственного числа с конечным -s дает право считать данный язык индоевропейским тем более, что в большинстве языков падеж субъекта совпадает с самой формой имени без какого-либо окончания.

Раз доказательство уже добыто целым рядом частных совпадений, остается только, чтобы углубить его, установить, что морфологическая система рассматриваемого языка во всей ее совокупности может быть разъяснена как результат видоизменения или ряда последовательных видоизменений исходного языкового состояния.

Если бы мы не знали латинского языка и если бы италийские диалекты были представлены только французским языком, утратившим общий облик языка индоевропейского, все же было бы возможно на точных фактах показать, что французский язык индоевропейский. Лучшее доказательство мы имели бы в спряжении настоящего времени глагола être — «быть»: противопоставление форм (il) est : (ils) sont (произносимых il ẹ : il (скорее i) so) соответствует еще санскритскому противопоставлению asti — «есть»: santi — «суть», готскому ist: sind, древнеславянскому сть : с ть; личные местоимения moi, toi, soi, nous, vous, схожие с санскритскими mām, tvām, svayám, na , va и древнеславянскими м , т , с , ны, вы, дополняют это доказательство, которое могло бы быть подтверждено еще и некоторыми подробностями глагольного спряжения. Отсюда видно, сколь долговечны бывают морфологические особенности; среди французских наречий (patois) есть такие, в которых лексика почти целиком заимствована из нормального французского языка и слова почти полностью подведены под нормальный французский тип, но которые еще сохраняют, по крайней мере частично,

434

свою собственную морфологию. Но французский язык представляет уже немного подобных черт прошлого, и потребовалось бы небольшое количество изменений, чтобы устранить из него их последние остатки. С другой стороны, без знания латыни и средневекового французского языка затруднительно было бы показать, каким образом морфологическая система современного французского языка связывается с системой индоевропейской, хотя французский глагол и имеет еще несколько индоевропейских черт. «Индоевропейское» качество французского языка и в этом случае сохранялось бы, ибо оно выражает лишь факт непрерывной преемственности от индоевропейской общности доныне, но оно не было бы непосредственно доказуемо.

Можно, следовательно, представить себе, что есть в мире неузнанные индоевропейские языки. Но это маловероятно; так, невзирая на то, что албанский язык засвидетельствован поздними памятниками и подвергся весьма значительным изменениям, он без труда был признан индоевропейским. Так и «тохарский» язык, лишь только были поняты его несколько строк, признан был индоевропейским, а индоевропейский характер хеттского сразу же поразил его первых истолкователей. Это является следствием устойчивости морфологической системы. Грамматика даже наиболее изменившихся индоевропейских языков доныне сохраняет, в особенности в области глагола, кое-что от индоевропейского.

Возможно, что «индоевропейский язык» в свою очередь лишь форма какого-то ранее существовавшего языка, представителями которого являются также и другие языки, как ныне существующие, так и засвидетельствованные древними текстами. Уже отмечались разительные соответствия между языками индоевропейскими и угрофинскими, в свою очередь, быть может, родственными тюркским, а также между индоевропейскими и семитскими, с которыми связаны и «хамитские» языки; некоторые «азианийские» языки, как-то: ликийский и лидийский, — поскольку можно о них судить на основании того, что от них сохранилось и что в них истолковано, тоже, быть может, произошли от того же исходного языка, как и общеиндоевропейский язык; на подобную же гипотезу наталкивают и те данные, которые начинают выясняться в области сравнительной грамматики кавказских языков. Но до тех пор, пока между индоевропейской грамматикой и грамматиками иных языковых групп не будут обнаружены совпадения более отчетливые и более многочисленные, эта общность происхождения не может почитаться доказанной. Мы можем предполагать только, что все языки перечисленных групп друг другу родственны. Впрочем, если когда-либо будет установлен и доказан ряд соответствий между индоевропейской и иными языковыми группами, в системе ничего не изменится, только над сравнительной грамматикой индоевропейских языков надстроится новая сравнительная грамматика, которая, конечно, будет относительно скудной, подобно тому как сравнительная грамматика индоевропейских языков

435

надстраивается над более богатой и более подробной сравнительной грамматикой, скажем, романских языков; мы проникнем на одну ступень глубже в прошлое, с результатами менее значительными, но метод останется тот же.