VI. Московская и казанская школы языкознания

В конце XIX в. в России складываются две лингвистические школы, научные традиции которых живут и в современном языкознании.

Первая из них, так называемая московская школа языкознания, возглавляется одним из замечательных ученых-лингвистов — Филиппом Федоровичем Фортунатовым (1848 — 1914).

Вся преподавательская и почти вся научная деятельность Ф. Ф. Фортунатова связана с Московским университетом. Здесь он по возвращении из заграничной командировки защитил в 1875 г. магистерскую диссертацию, в 1876 г. занял кафедру сравнительной грамматики индоевропейских языков и начал преподавание, которое продолжалось до 1902 г., когда он после выборов его ординарным академиком переехал в Петербург.

Ф. Ф. Фортунатов принадлежал к тому типу ученых, которые мало печатаются и свои идеи развивают главным образом в лекционных курсах. При жизни Ф. Ф. Фортунатова была опубликована его диссертация (Samaveda Aranjaka Samhita), несколько работ о славяно-балтийской акцентологии и об индоевропейских согласных (здесь ему принадлежит открытие закона, названного его именем) и др. В университете он читал большое количество разнообразных курсов: общее языковедение, курсы по сравнительной фонетике и морфологии индоевропейских языков, старославянского языка, литовского языка, готского языка, древнеиндийского языка. В литографических изданиях лекций по этим курсам (и особенно в лекциях по курсу общего языкознания), которые издавались ограниченным тиражом для пользования студенток, а также в работах многочисленных учеников Ф. Ф. Фортунатова, воспитавшего блестящую плеяду русских языковедов, и следует искать преимущественное изложение идей Ф. Ф. Фортунатова.

В области метода научного исследования Ф. Ф. Фортунатов параллельно с младограмматиками занимался проблемой звуковой эволюции. В тождественных фонетических процессах он стремился вскрыть общие закономерности, но вместе с тем указывал на необходимость учитывать структурные особенности языков и те конкретные исторические условия, в которых происходят языковые изменения (в частности, аналогические изменения).

233

В противоположность младограмматикам, стоявшим на индивидуально-психологических позициях, Ф. Ф. Фортунатов подчеркивал общественный характер языка и связь его истории с историей общества («Каждый язык принадлежит известному общественному союзу, т. е. каждый язык принадлежит людям как членам того или другого общества. Те изменения, которые происходят в составе общества, сопровождаются и в языке соответствующими изменениями...»).

Много внимания Ф. Ф. Фортунатов уделял отношениям языка и мышления и с учетом этих отношений решал конкретные вопросы изучения языка. Большой интерес представляют разработка им проблемы структуры слова и трактовка ряда общих вопросов грамматической теории. Ему принадлежит оригинальное учение о форме в языке, которое оказало огромное влияние на последующие языковедческие работы.

В соответствии со своим пониманием формы Ф. Ф. Фортунатов строит и свое учение о грамматических разрядах слов и свою синтаксическую теорию (о всех этих вопросах см. включенные в настоящую книгу извлечения из лекций по общему языкознанию).

«В трудах Фортунатова нас поражает глубокий проникновенный анализ: изучаемым им явлениям давалось столь яркое освещение, что оно своей силой озаряло и все смежные области, вызывая стройные научные представления о целых группах соседних явлений. В этом удивительном умении отвлечься и сосредоточить все внимание на исследуемом явлении выступала та сила научного мышления Фортунатова, которая позволяла лицам, следившим за его трудами, за его научными исследованиями, определять его высокое значение как ученого ... Не только русская лингвистическая семья, но и иностранцы признали Фортунатова гениальным ученым» (А. А. Шахматов).

С сожалением следует отметить, что многие работы Ф. Ф. Фортунатова остаются несобранными, а его научное наследство совершенно недостаточно изученным.

Ф. Ф. Фортунатов создал лингвистическую школу, в которую входило много замечательных русских языковедов. К числу учеников и последователей Ф. Ф. Фортунатова относятся А. А. Шахматов, Г. К. Ульянов, В. Н. Щепкин, М. М. Покровский, Б. М. Ляпунов, В. К. Поржезинский, А. И. Томсон, Д. Н. Ушаков, Е. Ф. Будде, М. Н. Петерсон и др.

Московская лингвистическая школа была широко известна за рубежом, и работать с Ф. Ф. Фортунатовым приезжали представители разных стран. По свидетельству Д. Н. Ушакова, иностранными учениками Ф. Ф. Фортунатова были О. Брок (Норвегия), Торбьернсон (Швеция), Педерсен (Дания), Краузе ван дер Коп (Голландия), П. Буайэ (Франция), Сольмсен и Бернекер (Германия), Белич (Югославия), Богдан (Румыния) и др.

Казанская лингвистическая школа, основателем которой был И. А. Бодуэн де Куртене, в целом характеризуется пристальным интересом к психической стороне деятельности языка и к фонетическому его аспекту. Ее представители, в частности, были в числе пионеров экспериментальной фонетики и фонологии. Так же как и московская школа, она имела большое количество последователей. В казанский период деятельности Бодуэна де Куртене к нему примкнули Н. В. Крушевский, В. А. Богородицкий, С. К. Булич, А. И. Александров и др. Когда его деятельность перенесена была в Петербург, вокруг него собралась новая группа учеников и последователей, принадлежавших к самым различным языковым специальностям: Л. В. Щерба, Б. Я. Владимирцев, П. В. Ериштедт, Б. А.Ларин, А. П. Баранников, В. В. Радлов и многие другие.

Иван Александрович Бодуэн де Куртене (1845 — 1929) был ученым чрезвычайно широкого кругозора и острой, оригинальной мысли. Он преподавал в Казани (1874 — 1883), Юрьеве (1883 — 1893), Кракове (1894 — 1899), Петербурге (1900 — 1918) и Варшаве (1918 — 1929). Свои многочисленные работы он писал на русском, польском, чешском, немецком, французском, итальянском и литовском языках. Бывая часто за границей, он слушал лекции крупнейших языковедов своего времени (Шлейхера, Лескина, Асколи

234

и др.), но вместе с тем «он не был ничьим учеником, не принадлежал ни к какой школе, сам себя называл автодидактом» и «всю свою жизнь по всем решительно вопросам занимал — хотя вовсе не старался занимать — собственную, нетрафаретную позицию» (Л. В. Щерба).

Труды И. А. Бодуэна де Куртене рассеяны по бесчисленным и часто малодоступным изданиям (преимущественно периодическим), вследствие чего чрезвычайно трудно дать характеристику его научной деятельности, учитывая к тому же почти полную неизучениость его научного наследства и нередкую противоречивость суждений.

Говоря в общем плане, следует отметить, что в своих работах он часто предвосхищал положения и теории, которые в дальнейшем оказывались основополагающими для целых лингвистических направлений.

Еще до младограмматиков он стал последовательно применять к изучению звуковых процессов принципы аналогии (его называют даже иногда одним из основоположников младограмматизма), но он же подверг резкой критике механистическое понимание младограмматиками звуковых законов, указав на то, что они являются результатом действия разнообразных и часто противоречивых факторов, почему их вообще нельзя называть законами. Он выступал также против проповедуемого младограмматиками универсально-исторического подхода к изучению фактов языка и защищал права «описательного» исследования языка. В связи с этим находится и его положение о законности двух точек зрения на язык — статической и динамической, которые позже появляются у Ф. де Соссюра под именем синхронической и диахронической лингвистик.

И. А. Бодуэн де Куртене критиковал компаративистов за схематическую прямолинейность их реконструкций и призывал отдавать предпочтение изучению живых языков и диалектов, на материале которых можно отчетливей вскрыть связь явлений, причины их изменений и всю совокупность факторов, управляющих развитием языка. Он много способствовал укреплению в языкознании психологической точки зрения («Объяснение языковых явлений может быть только психологическим или в известных пределах физиологическим»), но в то же время стремился внедрить социальный подход к языку («Язык как в целом, так и во всех своих частях имеет только тогда цену, когда служит целям взаимного общения между людьми»). В развитие этого общего положения он задолго до возникновения социологической школы указывал на социальную дифференциацию языка.

И. А. Бодуэн де Куртене был также одним из первых языковедов, основательно занявшихся фонетикой. В этой области он также достиг выдающихся успехов, в первую очередь своей оригинальной теорией фонемы, развившейся в дальнейшем в фонологию, которая ныне имеет огромную литературу.

Перечисленные научные заслуги И. А. Бодуэна де Куртене не исчерпываются даже применительно к общеязыковедческим проблемам, но дают представление о размахе его исследовательской деятельности. Как уже указывалось, в целом он примыкал к психологическому направлению в языкознании, но все же «...заслуги Бодуэна не в психологизме, а в гениальном анализе языковых явлений и не менее гениальной прозорливости, С которой он усматривал причины их изменений» (Л. В. Щерба). — Ученик И. А. Бодуэна де Куртене, рано умерший языковед Николай Вячеславович Крушевский (1851 — 1887) за свою недолгую жизнь успел опубликовать немного работ. Основными являются «Очерк науки о языке» (1883) и изданные посмертно «Очерки по языковедению. Антропофоника» (1893). Но и в этом немногом он проявил себя как талантливый и глубокий ученый.

Следуя в принципиальных положениях за своим учителем, Н. В. Крушевский посвятил себя главным образом вопросам общего языкознания, так как «видел всю свою задачу и вообще задачу лингвистов в высшем стиле в одних только обобщениях» (И. А. Бодуэн де Куртене). Главной задачей лингвистики он Считал определение законов развития языка и основной закон усматривал в «соответствии мира слов миру мыслей». Изучение законов

235

развития как конкретных языков, так и языка вообще Н. В. Крушевский считал возможным проводить в первую очередь на материале живых языков («Только изучение новых языков может способствовать открытию разнообразных законов языка, теперь неизвестных потому, что в языках мертвых их или совсем нельзя открыть, или гораздо труднее открыть, нежели в языках новых. Наконец, только изучение новых языков может установить взаимную связь между отдельными законами»).

В плане изучения законов развития языка Н. В. Крушевский уделяет много внимания (как и другой представитель казанской школы — В. А. Богородицкий) вопросам морфологической структуры слова и словообразования. Он подвергает тщательному анализу намеченные еще И. А. Бодуэном де Куртене процессы переинтеграции составных элементов слова (переразложение и опрощение основы), а словообразование стремится представить в виде стройной системы одинаково организованных типов слов, обладающих своими закономерностями. Образование же этих структурных типов слов он ставит в связь с обозначаемыми ими понятиями.

Василий Алексеевич Богородицкий (1857 — 1941) был в течение всей своей научной и преподавательской деятельности профессором Казанского университета. Придерживаясь в общетеоретическом плане тех положений, которые характеризуют казанскую школу в целом (его, пожалуй, можно назвать наиболее «типичным», наиболее последовательным ее представителем), он, развивая и уточняя их, с большой ясностью мысли фиксировал основные принципы научного изучения языка. Ему принадлежит определение языка как «средства обмена мыслями», причем средства, «наиболее совершенного». Но сверх этого язык, по определению В. А. Богородицкого, «в значительной мере является и орудием мысли», «приспосабливаясь к развивающейся мысли, он служит вместе с тем показателем успехов классифицирующей деятельности ума». В. А. Богородицкий не упускал из виду и общественной значимости языка. «Одинаковость языка, — подчеркивал он, — объединяя людей к общей деятельности, становится таким образом социологическим фактором первейшей важности».

Подобно своему учителю И. А. Бодуэну де Куртене В. А. Богородицкий отличался очень широким кругом научных интересов. Хотя в основном он сосредоточивал свое внимание на русском языкознании (см. «Гласные без ударения в русском языке», Казань, 1884; «Общий курс русской грамматики», изд. 5, 1935; «Очерки по языковедению и русскому языку», изд. 4, 1939; «Фонетика русского языка в свете экспериментальных данных», Казань, 1930, и др.), ему также принадлежат солидные работы в области общего и индоевропейского языкознания («Лекции по общему языковедению», изд. 2, Казань, 1915; «Сравнительная грамматика ариоевропейских языков», Казань, 1914), романо-германского языкознания («Введение в изучение современных романских и германских языков», Москва, 1953) и особенно тюркского языкознания («Этюды по татарскому и тюркскому языковедению», Казань, 1933; «Введение в татарское языковедение в связи с другими тюркскими языками», Казань, 1934; «О научных задачах татарского языкознания», Казань, 1934, и др.).

В. А. Богородицкий является одним из основоположников экспериментальной фонетики. Он создал при Казанском университете первую в России экспериментально-фонетическую лабораторию, и его работы по экспериментальному изучению звуков человеческой речи предшествуют работам в этой области аббата Русло. Его следует признать также пионером исследований по определению относительной хронологии фонетических явлений, которой он занимался еще в, конце XIX века. С именем В. А. Богородицкого связывается и разработка теории процессов переразложения, опрощения и др. Не ограничиваясь широким кругом проблем теоретического языкознания, он уделял много внимания и прикладному языкознанию.

236

ЛИТЕРАТУРА

М.Н. Петерсон, Фортунатов и московская лингвистическая школа, «Ученые записки МГУ», вып. 107 (Роль русской науки в развитии мировой науки и культуры, т. III, кн. 2), изд. МГУ, 1946.

М.Н. Петерсон, Академик Ф. Ф. Фортунатов, «Русский язык в школе», 1939, № 3.

В.А. Богородицкий, Казанская лингвистическая школа, «Труды МИФЛИ», т. V, 1939.

Е.А. 3емская, Казанская лингвистическая школа проф. И. А. Бодуэна де Куртене, «Русский язык в школе», 1951, № 6.

Л.В. Щерба, И. А. Бодуэн де Куртене и его значение в науке о языке, «Русский язык в школе», 1940, № 4.

А.А. Шахматов, Фортунатов, «Изв. Имп. АН», серия IV, 1914, № 14.

А.А. Леонтьев, Общелингвистические взгляды И. А. Бодуэна де Куртене, «Вопросы языкознания», 1959, № 6.