2. Законы диалектики: материализм или идеализм?

Не имея возможности детально изложить диалектику Гегеля (это предмет специального анализа)¹, отметим лишь ее некоторые узловые мо­менты.

Рассматривая соотношение идеи и реальности, Гегель ставит проблему са­мой сути перехода от идеального (логического) к реальному, от абсолютной идеи к природе. В этом смысле гегелевский абсолют, или абсолютная идея – это свое­образный логический принцип, и он вовсе не существует в традиционном хри­стианском теистическом смысле как личный Бог, творящий мир волевым актом. Правда, Гегель везде подчеркивает, что это тот же христианский Бог, но только философски промысленный «на уровне понятия».

Сама абсолютная идея изначально погружена у него внутрь логического иде­ального пространства и должна каким-то образом вырваться оттуда. «Гегель об­основывает движение идеи во внелогическое пространство весьма парадоксаль­ным образом: идея именно потому, что она завершена в себе, должна сама выйти из себя и вступить в другие сферы»². Природа оказывается лишь одной из этих сфер и соответственно этапом внутреннего развития идеи. «В поисках определенности и совершенства она «высвобождает из себя» природу»³. Природа оказывается ино­бытием абсолютной идеи, ее внешним воплощением или отчужденной формой. «В природе мы не познаем ничего другого, кроме идеи, но идея существует здесь в форме овнешнения (EntauBerung), внешнего обнаружения точно так же, как в духе эта же самая идея есть сущая для себя и становящаяся в себе и для себя»⁴.

Таким образом, природа объясняется из идеи, которая изначально лежит в ее основе. Природный организм во всех его материальных проявлениях манифести­рует идеальную субстанцию, давшую ему бытие, а человеческий разум в актах по­знания совершает процедуру «идеализации» природы, т.е. выявления ее скрытого идеального номологического и функционального содержания⁵.

Безусловно, эта мысль по сути своей идеалистична, но столь ли она чужда материализму, который ведь и сам признает, что реальные законы природы сильно отличаются от той идеализированной формы, в которую их облекает познающий человеческий разум? И каков вообще онтологический статус природных законов, скажем, постоянной Планка или структурно-математических зависимостей, опре­деляющих гармонию расположения атомов в кристалле, звезд в галактике или со­вершенную форму раковин и морских звезд?

¹ Подобная работа уже в значительной мере проведена историко-философской мыслью, в том числе и отечественной. Укажем только на работу: Философия Гегеля и современность. М., 1973. Она интересна своим сопоставлением гегелевской и марксистской диалектики. Среди работ наиболее глубоких теоретических иссле­дователей философии Гегеля назовем работы В.Ф. Асмуса, А.В. Гулыги, Э.В. Ильенкова, М.Ф. Овсянникова, И.С. Нарского, М.К. Мамардашвили. Из дореволюционных авторов бесспорно центральным трудом, посвящен­ным философии Гегеля, следует признать монографию: Ильин И.А. Философия Гегеля как учение о конкретно­сти Бога и человека. СПб., 1994.

² Быкова М.Ф., Кричевский А.В. Абсолютная идея и абсолютный дух в философии Гегеля. М, 1993. С. 118.

³ Там же. С. 119.

⁴ Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. М., 1974. С. 103–104.

⁵ Более подробно мы поговорим об этом гегелевском ходе мысли ниже, в рамках лекции, посвященной проблемам идеальности нашего сознания.

285

Какая реальность заставляет материальные частицы располагаться и взаимо­действовать именно таким образом, а не иным, ведь в самом по себе материальном веществе и поле этих структурных зависимостей обнаружить не удается? Они нам чувственно-телесно никак не даны, разве что при помощи компьютерного моде­лирования мы может зрительно увидеть отдаленный аналог того, что прозревает в природе наш конструктивный и творческий разум. Но разве хоть какая-то совре­менная наука объяснила эту чудесную «когеренцию» между идеями разума, рож­денными в тиши научных кабинетов, и самой природой?

Какая научная теория рационально истолковала удивительную невеществен­ную «кооперацию» между элементами и частями материальных систем, опреде­ляющую удивительную красоту и гармонию окружающей нас Вселенной?

Даже и давая иное, нежели Гегель объяснение вышеприведенных загадок природы и механизмов ее познания, мы все равно не можем не восхищаться ве­личественной попыткой германского мыслителя создать целостную философию природы, выявить общие законы развития общества и человеческого духа. Не счи­тая данный объективно идеалистический подход единственно возможным, нельзя не отметить, что гегелевская диалектика, опираясь на достижения всей предше­ствующей философской традиции, оказала огромное влияние на все последующее развитие науки и философии, привела к возникновению особой диалектической культуры мышления, давшей блестящие метафизические результаты. Философ­ский анализ проблем с позиции диалектики оказался одной из наиболее эффектив­ных форм философской рефлексии над миром, которая позволяет рассматривать последний как особую целостную систему, развивающуюся по специфическим универсальным закономерностям.

Одновременно диалектический метод обнаружил поразительную эффектив­ность и при решении теоретических проблем конкретных наук. Поэтому прежде чем перейти к анализу элементов диалектической модели развития, укажем на выдаю­щихся ученых, руководствовавшихся диалектическим методом и сумевших получить общезначимые научные результаты. В экономической науке это К.Маркс, в физи­ке – Н.Бор, в психологии – Л.С.Выготский, в биологии – И.И.Шмальгаузен и Дж. Бернал, в лингвистике – Ф. де Соссюр и Н.С.Трубецкой, в теории государства и права – Н.Н.Алексеев¹, в истории культуры и изучении мифологии – А.Ф.Лосев и К.Леви-Строс.

Этот список ученых можно было бы и продолжить. Для нас же важно здесь подчеркнуть тот момент, что ученый – человек прагматичный, нацеленный на конкретный научный результат. Если метод таких результатов не дает, то от него ученые попросту отказываются. Значит, диалектический метод был эффективен, невзирая на то, в какой интерпретации он использовался тем или иным мыслите­лем – в материалистической, как у Л.С. Выготского, идеалистической, как ран­него А.Ф. Лосева периода «Античного Космоса и современной науки», или же специфически восточной, как у Н. Бора. Авторы глубоко убеждены в том, что уж если между идеализмом и материализмом вообще нет никаких оснований вырывать

¹ Укажем на блестящий и взвешенный диалектический подход этого евразийского автора к пониманию ци­вилизационного своеобразия России в работе: Духовные предпосылки Евразийской культуры // Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. М., 1998.

286

непроходимую пропасть, то это тем более безосновательно применительно к различным метафизическим интерпретациям диалектики.

Ее разделение на идеалистическую и материалистическую диалектику весь­ма условно. И тот и другой вариант позволяют эффективно объяснять реальное и идеальное бытие, ну разве что метафизические акценты будут расставлены по-разному. Поэтому марксистское переворачивание Гегеля с головы на ноги пред­ставляет собой лишь философское упрощение представления о бытии, которое не меняет сути концепции, но делает ее менее логичной. Это своеобразная интерпре­тация идеалистической системы в материалистическом духе. Тем не менее, если мысленно отмежеваться в одном случае от абсолютной идеи как первоначала, а в другом – от настойчивых повторов материалистических заклинаний, то оста­нется достаточно стройная система диалектических законов и категорий, которые, с одной стороны, позволяют нам успешно разрабатывать важнейшие онтологи­ческие темы, а с другой – служить эффективным средством анализа и решения вполне конкретных познавательных, социальных, ценностных и экзистенциаль­ных проблем.

При изложении законов и категорий диалектики мы будем предельно лако­ничны и ограничимся здесь в основном проблемами так называемой «объективной диалектики», как ее называли в рамках диалектического материализма. При всей относительности и спорности этого термина в нем есть определенный смысл, ибо он фиксирует направленность диалектической мысли не на исследование диалек­тики познавательного процесса и логических средств осмысления диалектически противоречивых объектов, о чем мы говорили в рамках предыдущей лекции, а на универсальные законы развития любых объектов и процессов во всех стратах бы­тия – от природной до спекулятивно-метафизической. Это, с нашей точки зре­ния, тем более оправданно, что в отечественной философской традиции давнего и недавнего прошлого накоплен гигантский теоретический материал по истории и теории диалектики¹. Кроме того, диалектическую природу категориальной струк­туры нашего мышления и принципы разумного мышления мы проанализируем в гносеологическом разделе наших лекций.

Итак, отталкиваясь от интерпретации классического гегелевского наследия, обыкновенно выделяют три всеобщих закона диалектики: закон отрицания отри­цания (или закон спиралевидного характера развития), закон перехода количествен­ных изменений в качественные и закон единства и борьбы противоположностей, который, с нашей точки зрения, точнее было бы именовать «законом взаимодей­ствия противоположностей», учитывая, что фундаментальные противоположности бытия (вроде материального и идеального, мужского и женского, левого и правого, внутреннего и внешнего и т.д.) могут и не бороться друг с другом, а напротив, до­вольно гармонично друг друга обогащать.

Законы диалектики не существуют оторванно друг от друга, а реализуются как грани (аспекты) единого процесса развития или, если изменить ракурс зрения на гносеологический, позволяют всесторонне понять и описать процесс развития.

¹ Весьма ценными с высоты прошедших лет видятся дискуссионные публикации в серии «Над чем рабо­тают и о чем спорят философы», посвященные законам диалектики: Диалектическое противоречие. М., 1979; Диалектика отрицания отрицания. М., 1983.

287

Взятые вместе, они могут быть интерпретированы как неизменная порождаю­щая матрица любых процессов развития, которые когда-либо были, есть или про­изойдут в будущем. Эти законы можно уподобить Вселенским Правилам Игры, по которым «живет-играет» Космос, наша земная цивилизация, ее отдельные нации, культуры, социальные общности, идеи или неповторимые экзистенции. Здесь экс­тенсивно конечные по числу законы порождают потенциально бесконечное мно­жество конкретных вариантов и сценариев развития на всех уровнях бытия, по-разному проявляясь на этих уровнях.

Иными словами, законы диалектики есть типичный пример конкретно-все­общего единства, не оторванного от своих особенных форм, но напротив, спо­собных обогащаться этой особенностью и потому бесконечно многообразно обна­руживать свои сущностные черты на уровне своих единичных проявлений. Ясно, что исчерпать аспекты и формы проявления этих всеобщих законов развития че­ловечество не сможет никогда, но это отнюдь не мешает ему бесконечно уточнять их всеобщее метафизическое смысловое содержание.

В плане демонстрации единства трех законов можно сказать, что любой пред­мет или явление представляет собой некоторое качество, где есть единство проти­воположных конститутивных тенденций и сторон. В результате количественного накопления противоречивых тенденций и свойств внутри этого качества возникает неразрешимое противоречие. Развитие предмета осуществляется через отрицание данного качества, но с сохранением некоторых свойств в образовавшемся новом качестве. «Почка исчезает, когда распускается цветок, – писал Гегель, – и можно было бы сказать, что она опровергается цветком; точно так же при появлении пло­да цветок признается ложным наличным бытием растения, а в качестве его истины вместо цветка выступает плод. Эти формы не только различаются между собой, но и вытесняют друг друга как несовместимые. Однако их текучая природа делает их в то же время моментами органического единства, в котором они не только не противоречат друг другу, но один так же необходим, как и другой; и только эта одинаковая необходимость и составляет жизнь целого»¹.

Понятно, что и характер качеств, и формы разрешения противоречий, и направ­ленность развития целого будут довольно сильно разниться, скажем, в неорганиче­ской природе и в сфере человеческого духа, что, однако, вовсе не исключает прин­ципиального номологического единства между ними. Одна из бед метафизического мышления (в смысле антидиалектики) – неумение разбираться в диалектике суб­станциально устойчивого и акциденциально изменчивого, всеобщего и единичного, сущностного и явленного, необходимого и свободного. Здесь везде, как писал тот же Гегель, «удерживаются односторонние... и исключаются противоположные опреде­ления. Это вообще строгое «или – или», согласно которому утверждают, например, что мир конечен или бесконечен, но непременно лишь одно из этих двух»².

Иногда говорят, что есть основные, а есть неосновные законы диалектики, выраженные парами предельных категорий типа «сущность – явление», «не­обходимость – случайность», «возможность – действительность»,

¹ Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа // Соч. Т. IV. М., 1959. С. 2.

² Он же. Энциклопедия философских наук. Т. 1. М., 1974. С. 139.

288

«причина – следствие», «форма – содержание» и т.д. Такое утверждение не столько ошибочно, сколько избыточно, ибо все философские категории, которыми опери­рует наше мышление, схватывают важнейшие противоположные стороны бытия. Путем прояснения их категориального содержания мы выявляем какие-то важные универсальные закономерности функционирования, развития и упорядоченности окружающего мира. Однако есть четко зафиксированные на философском катего­риальном языке универсальные закономерности развития, а есть категориальные онтологические смыслы (вроде выделенных выше категориальных пар), которые описывают разные аспекты бытия, но все же больше относятся к характеристике типов связей, существующих в мире.

Иногда также спрашивают: почему универсальных законов три, а не два и не пять? Вопрос достаточно схоластический и второстепенный, учитывая, что в советский период на философский факультет МГУ и в Институт философии РАН приходили от философски мыслящих граждан нашей державы целые пачки писем, где открывались четвертый и пятый или же один-единственный всеобъемлющий законы диалектики. Ценность подобных изысканий была чаще всего равна нулю. Но уж коль скоро мы задали сами себе этот вопрос, то, пожалуй, можно было бы ответить следующее: двух законов развития – мало, а четырех – уже много¹.

Три закона развития подобны трем граням тетраэдра – одному из пяти пра­вильных многоугольников Платона и минимальной (по числу граней) объемной фигуре, способной устойчиво устремляться вверх. Можно было бы ответить и сло­вами П.А.Флоренского, который, анализируя христианскую Троицу, отметил, что тройка и троичный ритм – излюбленное числовое соотношение в природе, тайна которого навсегда останется скрытой. Впрочем, нельзя полностью исключить воз­можность нахождения как четвертого закона диалектики, так и одного-единственного, к которому можно было бы свести имеющиеся. Последний и так достаточно очевиден, исходя из того, что мы говорили выше: в мире существует закон всеоб­щего совершенствования всех пригодных для этого форм. Однако конкретизацией этого единого и единственного закона в любом случае будут все те же три закона диалектики, описывающие:

а) источники и движущие силы (закон взаимодействия противоположностей),

б) механизмы (закон перехода количественных изменений в качественные),

в) общую архитектонику² (закон отрицания отрицания) развития. Поэтому пе­рейдем теперь к краткой характеристике этих законов и выводу из них некоторых любопытных следствий.