2.3. Духовные ценности

И здесь мы не будем злоупотреблять терпением читателя и вторгаться в предметные области других философских дисциплин, в частности, таких почтенных и древних, как этика, эстетика, философия культуры и религио­ведение. К изучению религиозных ценностей самое непосредственное отношение имеет также теология (богословие), но претендовать на объективный характер она не может, ибо всегда имеет неустранимую конфессиональную ценностную окрас­ку. Это, впрочем, ничуть не умаляет значения теологии. Любое творчество и иссле­дования в сфере духовных ценностей позитивны – лишь бы не оскверняли чужих святынь и духовных ценностей.

В целом под духовными ценностями следует понимать максимы красо­ты, добра, истины, святости, мудрости и любви, сподвигающие личность к высшим формам творчества в науке, искусстве, религии, философии, а также к неустанному личному совершенствованию.

Если инверсия витальных ценностных модальностей достаточно естествен­на (принцип о «вкусах не спорят»); социальных ценностей – нежелательна, но неизбежна, особенно в период социальных переворотов (так, для эпохи царизма принадлежность к аристократии – критерий благородства, для социализма – на­против, знак всяческой социальной низости, для капитализма же принадлежность к аристократии ценностно нейтральна); то для духовных ценностей стирание граней между добром и злом, достойным и недостойным, прекрасным и безоб­разным, а тем более выворачивание ценностного мира наизнанку, когда подлец становится героем, а шут-сатирик – глашатаем священных истин, – попросту недопустимо.

¹ Соловьев B.C. Сочинения. В 2 т. Т. 1. М., 1988. С. 454.

611

Еще раз подчеркнем, что одна и та же ценностная модальность (категория) может наполняться достаточно различным идеальным содержанием в разные исторические эпохи, у разных народов и в разных социальных группах¹. Речь в данном случае идет о другом: здоровое ценностное сознание (и личности, и соци­альной группы, и всего народа) всегда четко противополагает ценностное «небо» ценностному «дну», высокое – низкому, всегда сопротивляется попыткам их сме­шения. Отчасти этим занимался средневековый карнавал, ломая излишне жесткую средневековую иерархию и выполняя определенные социально-терапевтические функции. Правда, шут становился королем лишь на несколько дней в году², после чего иерархический порядок ценностного бытия восстанавливался с железной не­обходимостью. Однако «затянувшийся карнавал»³ чреват самыми разрушительны­ми для общества и личности последствиями.

В чем состоит опасность этого ценностного выворачивания мира наизнанку и к чему оно приводит, блестяще описано у П.А.Сорокина. Нынешняя стадия гло­бального кризиса лишь подтверждает правоту и прозорливость констатации вели­кого социолога. «...Масса современных психоаналитических и «научных» биогра­фий разоблачают и унижают любой персонаж, каким бы благородным он на самом деле ни был. Все, чего бы и кого бы они ни касались – Бога, благородных людей, достижений, – высмеивается как пассивное, заурядное, ненормальное или пато­логическое, побуждаемое к действию прозаическими, эгоцентристскими и боль­шей частью физиологическими стимулами. Гениальность становится разновид­ностью безумия, бескорыстная жертва объясняется только комплексом неполно­ценности, Эдиповым, Нарцисса или им подобными. Выдающиеся общественные устремления – стадными инстинктами. Половое влечение, шизофрения, паранойя становятся культурными тенденциями. Святость показывается как разновидность идиотизма... Жалость отождествляется с невежеством, моральная ценность с ли­цемерием... Человек падает с величественного пьедестала искателя правды, абсо­лютной ценности и опускается до уровня животного, которое при помощи своих разнообразных «идеологий», «рационализации» и «выводов» стремится удовлет­ворить свою жадность, аппетит и свой эгоизм. Когда он не ведает, что творит, то он всего лишь простак; когда же намеренно прибегает к таким «рационализациям», обращаясь к истине и другим высокопарным словам и понятиям, то он становится откровенным лицемером, который использует «истину» в качестве дымовой за­весы для оправдания своих «реликтов» и прочих комплексов. В любом случае ре­зультат губителен для достоинства человека, его истины и науки».⁴

Подлинная духовность всегда противостоит апологии низменного дна че­ловеческой души (всяческих ценностных «анти-»), а также гипертрофии ви­тальных ценностей. Дух – это действенная любовь и нравственное разумное

¹ Проблема содержательного характера так называемых «абсолютных ценностей» будет обсуждаться в рамках следующей темы.

² Здесь достаточно вспомнить мистический ужас, который пережила Русь во времена правления Ивана Грозного, когда он на достаточно долгое время провозгласил царем татарина Симеона Бекбулатовича и сам же отдавал ему шутовские почести.

³ См. о современной культурной ситуации и о перспективах выхода из этого «затянувшегося карнавала» в многочисленных публикациях одного из авторов. (Например: Миронов В.В. Наука и «кризис культуры» (или «затянувшийся карнавал»?) // Вестн. МГУ. Сер. 7. Философия. 1996. № 5–6).

⁴ Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992. С. 482–484.

612

творчество, каким бы конкретным и разнообразным эмпирическим идеальным содержанием ни наполнялись базовые духовные модальности в ту или иную эпо­ху и какие бы из них ни выходили на первый план, модифицируя иерархический порядок высшей сферы «царства ценностей». Так, ясно, что для древнего эллина высшая ценность – философская мудрость и красота, а главные сферы духовно­го творчества – философия и искусство. Для человека средневековья приматом были религиозные и этические ценности. Для человека Просвещения высшая ценность – научная истина. Однако в любую эпоху и в любой культуре, какие бы духовные ценности там ни доминировали, всегда жили, живут и будут жить лич­ности, воплощающие синтетические вершины духа, гармонически объединяющие все его творческие модальности. Это Платон и Сенека, Франциск Ассизский и Лео­нардо да Вийчи, Г.В.Лейбниц и В.И.Вернадский, П.А.Флоренский и П.Тейяр де Шарден, А.Швейцер и Н.К.Рерих.

Любопытно, что именно с конца XIX – начала XX века в качестве противо­стояния всеобщему кризису ценностей гипертрофированно техногенной и гипер­трофированно экономической цивилизации начинаются синтетические искания в сфере духовных ценностей и поиск механизмов гармонизации различных облас­тей культурного творчества. Кризис, поразивший все сферы общественной жизни и вызвавший бунт Ф.Ницше, породил одновременно и наметки высшего аксиоло­гического синтеза.

Существует удивительная закономерность в сфере духа: чем страшнее и опустошительнее ценностный кризис, чем более назойливыми становятся витальные, технократические и экономические фетиши, чем шире, наконец, расходятся ядовитые волны релятивизма и скептицизма, т.е. чем отврати­тельнее обнаруживается антиценностное «дно» цивилизации, тем жарче раз­гораются костры подлинной культуры и тем более яркие личности выходят на защиту высших духовных ценностей и идеалов.