Проблема онтологической концепции в метафизике ценностей

elentuh@rambler.ru

Основной темой и предметом в метафизическом исследовании ценностей, как известно, является раскрытие природы и сущности данного феномена. Именно этому были посвящены труды М.Шелера, Н.О.Лосского, Н.А.Бердяева, В.Франкла. В своих метафизических размышлениях над соотношением бытия и ценности Бердяев обращается к той постановке проблемы, которая была сделана Вл.Соловьевым: «Ставится основная проблема: смысл, идеальная ценность существует ли и в каком смысле существует?» [1, 452]. При этом Бердяев принципиально критически относится к онтологическому подходу в данной проблеме, поскольку классические онтологические построения «были учением об абстрактном бытии, а не о конкретном сущем. Но настоящим предметом философии должно быть не бытие вообще, а то, чему и кому бытие принадлежит, то есть сущее, существующее. Философия конкретная есть философия экзистенциальная…» [1, 451]. В итоге, с позиции экзистенциальной философии Бердяев дает положительный ответ на поставленные выше вопросы, утверждая тезис о духовной сущности бытия смысла, ценности, идеи.

Творчески развивая экзистенциальную метафизику как «философию конкретного духа» (в его понимании наиболее соответствующую христианству), Бердяев приходит к выводу, что «в духе ценность, идея, смысл есть также существующее и им сообщается существование существующим» [1, 454]. Глубоко обосновывая необходимость экзистенциальной метафизики ценностей, Бердяев приводит следующую аргументацию против онтологической концепции ценностей: «Чистый онтологизм подчиняет ценность бытию. Иначе говоря, он принужден считать бытие единственным мерилом и критерием ценности, истины, добра, красоты… Единственный смысл истины, добра, красоты в том, что это - бытие» [1, 452]. В результате он приходит к важному для метафизики ценностей заключению: «Онтология должна быть заменена пневматологией. Экзистенциальная философия отходит от «онтологической» традиции, в которой усматривает неосознанную объективацию» [1, 452].

Совершенно иное понимание метафизики ценностей отстаивает Лосский, защищая абсолютизм и объективизм в аксиологии: «Согласно развиваемой мною онтологической теории ценностей, бытие не есть только носитель ценностей, оно само, будучи взято в его значительности, есть ценность, оно есть само добро и зло» [2, 287]. При этом, казалось бы, не происходит того подчинения ценности бытию, на которое указывает Бердяев, необходимым условием самой возможности ценности вообще является отношение сущего к абсолютной полноте бытия: «Все, что причастно в какой бы то ни было мере Добру, то есть Богу как абсолютной полноте бытия, содержит в себе оправдание своего бытия,…все, что препятствует осуществлению абсолютной полноте бытия, не заслуживает того, чтобы быть» [2, 267]. Следовательно, «условия бытийственности и условия ценности или совпадают, или необходимо связаны друг с другом» [2, 267].

Однако, с позиции экзистенциальной метафизики, Бердяев категорически возвышает смысл и ценности над бытием: «Бытие приобретает аксиологический смысл. Ценность, истина, добро, красота есть узрение качества существования и возвышается над бытием…Признание бытия верховным благом и ценностью означает примат общего над индивидуальным, это философия универсалий. Бытие есть идейный мир, подавляющий мир индивидуального, единичного, неповторимого» [1, 483]. В тоже время и Лосского, и Бердяева сближает глубокая убежденность в необходимости антропологического обоснования философской теории ценностей и, в этом отношении, они оба признавали и развивали идею метафизического персонализма. Наиболее методологически перспективным в метафизике ценностей представляется онто-антропологический подход [3].

Именно идеи философской антропологии позволили проникнуть в мотивационный мир человека и провести в нем важное разграничение между ценностями и смыслами человеческого существования. Самый значительный вклад в понимание этого разграничения сделан В.Франклом: «…нужно признать, что быть человеком в глубоком смысле - значит…быть противопоставленным миру… Сохранение «инаковости» означает сохранение напряжения… Это то же напряжение, что напряжение между реальностью и идеалом, между бытием и смыслом. И чтобы сохранять это напряжение, нужно оградить смысл от совпадения с бытием. Я бы сказал, что смысл смысла в том, что он направляет ход бытия» [4, 285]. Труды Франкла показывают, что жизненные смыслы человека трансцендентны его ценностям, как материальным и духовным благам его существования: «Люди трансцендируют себя в направлении смыслов…смыслы не являются просто выражением самости человека, они больше, чем проекция самости» [4, 292]. Смыслы в сфере мотивов человека, в отличие от ценностей, отвечают на вопрос «во имя чего?» и, таким образом, как это убедительно показано В.Н.Сагатовским [3], выступают критерием предпочтения и выбора тех или иных ценностей, то есть, являются основанием ценностного выбора человека. Целостная философская теория ценностей и смыслов неразрывно связана с философией культуры, показывающей как ценности и смыслы культуры, образуют основу менталитета духовной жизни человека. Вся история русской философии, по сути, была пронизана смыслом поиска национальной идеи отечественной культуры, целостно сочетающей в себе правдолюбие, боголюбие, человеколюбие и вольнолюбие.

Литература:

1. Бердяев Н.А. Дух и реальность. - М, 2003.

2. Лосский Н.О. Бог и мировое зло. – М., 1999.

3. Сагатовский В.Н. Философия развивающейся гармонии. – СПб, 1999.

4. Франкл В. Человек в поисках смысла. – М., 1990.