Н. М. Карамзин о въезде Ивана IV в Москву

В 1552 году по дороге в Москву после взятия Казани Иоанн, приближаясь к любезной ему столице, увидел на берегу Яузы бесчисленное множество народа, так что на пространстве шести верст, от реки до посада, оставался только самый тесный путь для государя и дружины его. Сею улицею, между тысячами московских граждан, ехал Иоанн, кланяясь на обе стороны, а народ, целуя ноги, руки его, восклицал непрестанно: «Многие лета царю благочестивому, победителю варваров, избавителю христиан». Там, где жители московские приняли некогда Владимирский образ Богоматери, несущий спасение граду в нашествие Тамерлана, – где ныне монастырь Сретенский, – там митрополит, епископы, духовенство с сею иконою, старцы бояре, слуги отца и деда его, со всеми чиноначальниками стояли под церковными хоругвями. Иоанн сошел с коня, приложился к образу. Государь и митрополит обратились друг к другу с приветственными речами. Митрополит, духовенство, сановники и народ пали ниц пред Иоанном; слезы текли из глаз; благословения раздавались долго и непрерывно.

Тут государь снял с себя воинскую одежду, возложил на плечи порфиру, на выю и на перси крест животворящий, на главу венец Мономахов и пошел за святыми иконами в Кремль; слушал молебен в храме Успения; с любовию и благодарностию поклонился мощам российских угодников Божиих, гробам своих предков; обходил все храмы знаменитые и спешил наконец во дворец. Царица еще не могла встретить его: лежала на постели [незадолго до возвращения мужа она родила долгожданного наследника, царевича Дмитрия]; но, увидев супруга, забыла слабость и болезнь: в восторге упала к ногам державного героя, который, обнимая Анастасию и сына, вкусил тогда всю полноту счастья, данного в удел человечеству.

Москва и Россия были в неописанном волнении радости. Везде в отверстых храмах благодарили небо и царя. Несколько дней посвятив счастию семейному, Иоанн, ноября 8‑го, дал торжественный обед в Большой Грановитой палате. «Никогда, – говорят летописцы, – не видали мы такого великолепия, празднества, веселия во дворце московском, ни такой щедрости. Иоанн дарил всех, от митрополита до простого воина, ознаменованного или славною раною, или замеченного в списке храбрых; князя Владимира Андреевича жаловал шубами, златыми фряжскими кубками и ковшами; бояр, воевод, дворян, детей боярских и всех воинов по достоянию одеждами с своего плеча, бархатами, соболями, кубками, конями, доспехами или деньгами; три дня пировал со своими знаменитейшими подданными и три дня сыпал дары.

Чтобы ознаменовать взятие Казани достойным памятником для будущих столетий, государь заложил великолепный храм Покрова Богоматери о девяти куполах».

«Астраханское взятие»

Через два года после присоединения к России Казанского ханства Иван IV послал свои войска под Астрахань, чтобы сокрушить и этот осколок Золотой Орды и «встать твердой ногой» в устье Волги, на северном берегу Каспия.

В поход пошла пешая, конная и судовая рать под командованием воеводы князя Юрия Ивановича Шемякина‑Пронского. Крымский ставленник – хан Ямгурчей – бежал из города, а на его место был посажен союзный России ногайский хан Исмаил Дервиш‑Али. Однако еще через два года Дервиш‑Али решил стать независимым от Москвы государем, но не успел в этом: русские войска в 1556 году вновь подошли к Астрахани и взяли ее, окончательно присоединив город и все ханство к России.

Начало Ливонской войны

В Кремле постоянно следили за всеми «иноземными супостатами», стараясь не только реагировать на враждебные происки московских недоброхотов, но и в необходимых случаях перехватывать у них инициативу, навязывая своим противникам ответные действия – решительные и энергичные.

После того как в 1552 году была покорена Казань, а через четыре года и Астрахань, два самых близких к Руси татарских ханства перестали быть постоянной угрозой и опасностью для России. А вскоре на Восток двинулись русские землепроходцы, стрельцы и земледельцы.

В 1558 году купцы и промышленники Строгановы получили жалованную грамоту на «камские изобильные места» и, таким образом, оказались за Камой, приближаясь к Уралу.

В это время главной внешнеполитической опасностью для Русского государства стал Ливонский орден – непреодолимый барьер на путях России к Балтийскому морю. В Ливонии существовал закон, по которому всякого, кто пытался проехать в Россию, будь то мастер или купец, ждала смертная казнь. Русским проезд через территорию Ливонии также был запрещен.

Положение еще более усугубилось после того, как осенью 1557 года в местечке Посвол представители Ливонского ордена и Литвы подписали союзный договор, направленный против Москвы.

Иван Васильевич и Избранная рада пришли к выводу, что надлежит нанести упреждающий удар, не дожидаясь нападения на Иван‑город, Псков и Новгород. В конце января 1558 года русские войска вторглись в Ливонию, нанося одновременные удары на трех направлениях: на Дерпт (старый русский город Юрьев), Ригу и Ревель. Русские войска по всем направлениям беспрепятственно шли вперед, захватывая замки и дворянские усадьбы.