Элвин Тоффлер
«Третья волна»
(конспект книги)
Аннотация
Элвин Тоффлер рассматривает историю человечества как смену нескольких типов цивилизации («волн»), основное различие между которыми – в технологиях, формирующих основу экономики. А именно, цивилизация Первой волны определялась сельским хозяйством, Второй волны – промышленностью, а цивилизация Третьей волны будет определяться информационными технологиями (книга издана в 1980 г., так что для автора не секрет перспективы ЭВМ – как, кстати, и генная инженерия, и нестабильность финансовых рынков). Вероятно, нужно говорить еще и о «Нулевой волне» – цивилизации, определяемой охотой и собирательством, т. к. доземледельческий мезолит имел уже довольно высокую культуру, чему свидетельством мегалиты и, например, огромные подземные храмы на Мальте, выполненные в виде полой человеческой фигуры. Но у Тоффлера «Нулевая волна» даже не упомянута (впрочем, о ней ничего и не известно, ибо не открыто ни одной мезолитической письменности).
Цивилизации Первой, Второй и Третьей волны различаются, помимо определяющих технологий, своими экономическими, политическими, социальными и культурными институтами. Тоффлер склоняется к мысли (хотя и не утверждает этого категорически), что различия в политике, экономике, социальной жизни, культуре есть прямое следствие основного различия – в господствующих технологиях. Иногда ему удается проследить эти причинно-следственные связи. Региональные различия, по Тоффлеру, второстепенны – так, он демонстрирует, сколько общих черт, присущих цивилизации Второй волны, несли в себе СССР и США. Волну революций XVIII-XIX в.в. Тоффлер трактует как преодоление Второй волной (индустриальная цивилизация, которую могут нести как капитализм, так и социализм) отжившей свое Первой волны (сельскохозяйственная цивилизация, представленная феодализмом).
Основное содержание книги – прогнозы о рождающейся на наших глазах цивилизации Третьей волны. О том, каковы будут экономика, управление, социальная и семейная жизнь, идеология и так далее. Уделяется внимание и признакам кризиса Второй волны, вопросу, почему мы не можем и дальше жить так, как жили до этого. Нужно сказать, что тенденции, тридцать лет назад уловленные Тоффлером, проявляют себя чем дальше, тем больше.
Здесь содержание книги представлено тезисно, конспективно. На семистах страницах оригинальной работы эти тезисы изложены и обоснованы подробно, с бездной фактического (в том числе статистического) материала. Вместе с тем стиль «Третьей Волны» остается стилем хорошей научно-популярной книги – легким и занимательным.
Конспект снабжен авторскими приложениями «Шквалы и зыбь: о чем не сказал Тоффлер» и «Тридцатилетняя Волна: что компьютер и интернет изменили в нашей цивилизации».
Влад Велич.
Первая волна (сельскохозяйственная цивилизация)
Прим. Авт: несмотря на утверждение Тоффлера, что к Первой волне относится вся жизнь человечества с момента изобретения сельского хозяйства до промышленной революции, предложенная им схема хорошо описывает феодальный строй и очень плохо – рабовладельческий (период классического рабства).
Большинство населения занимается сельским хозяйством.
Вследствие этого типична большая семья – все родственники живут под одной крышей, чтобы вместе работать на одной земле. Верно для первобытнообщинного строя, патриархального рабства и феодализма. Классическое рабство из этой схемы выбивается. – Авт.
Хозяйство натуральное. В Римской республике периода классического рабства хозяйство было полунатуральным – усадьба римского землевладельца сама обеспечивала себя всеми продуктами питания, а для продажи производила один, на котором специализировалась. На вырученные деньги покупались изделия ремесленников. То есть имело место быть нечто среднее между вполне натуральным хозяйством, когда усадьба или деревня сама производит для себя абсолютно все, и современным, когда практически все производится не для себя, а для продажи – Авт.
Вследствие того, что каждая деревня сама производит для себя все необходимое, они независимы одна от другой, общество децентрализовано (феодальная раздробленность), нет настоящей потребности в хороших дорогах и почте – а поскольку на них нет спроса, нет и предложения. В качестве исключения Тоффлер называет древние государства, зависящие от гигантских оросительных систем. Они обязаны были быть сверхцентрализованными. Еще одно исключение – это таки Римская империя, простоявшая полтысячи лет, ибо КПД труда в период классического рабства был достаточно высоким, чтобы излишки превращались в товары и имела место оживленная торговля. Византию считать не будем, ибо от нее уже в VII в. остались рожки да ножки – спасибо арабам, но и халифат не дольше простоял. Тоффлер прав в главном – в период феодализма слишком большие государства очень быстро распадались, т.к. территории не нуждались друг в друге – Авт.
Нет особых стимулов развивать технологии – продукты сельского хозяйства долго не хранятся, до рынка далеко, по плохой дороге через лес с разбойниками, а излишки все равно отберет феодал. Следствие – крайне медленный экономический рост. Система децентрализованного мира оказалась самоподдерживающейся – потому и просуществовала так долго.
Используются неэффективные источники энергии – мускульная сила, дрова, реки, ветер.
Вторая волна (индустриальная цивилизация)
Основой экономики становится промышленность.
Используется ископаемое топливо (действительно, добывать каменный уголь в Европе начали в XVI в. – Авт.) – очень эффективный источник энергии. Следствие – быстрый экономический рост.
Семья: новый стандарт. Обрабатывать вместе землю больше не нужно. Работа на предприятии и жизнь в городе требует от семьи компактности и мобильности. Как следствие, большая семья уступает место малой, или нуклеарной (мама, папа, я). В классической нуклеарной семье работает только мужчина.
Строительство рынка: кто работает, кто ест. Хозяйство перестает быть натуральным, производитель и потребитель разделяются. Вследствие этого резко возрастает значение денег и рынка. Рынок Тоффлером понимается широко – как любая система, с помощью которой производитель доносит свой товар до потребителя, а не только как капиталистический рынок, ориентированный на максимальную прибыль. Тоффлер указывает, что отрицательные черты, обычно приписываемые лишь капитализму, присущи любой системе, разделившей производителя и потребителя. Например, жажда наживы. В капитализме она заложена в конкуренцию за прибыль, а в социализме приняла форму тотальной коррупции.
Эпоха Второй волны – это эпоха построения глобального всепланетного рынка, проникновения отношений обмена во все сферы жизни общества. Естественно, рынок влияет и на человеческую психологию. По Тоффлеру, рынок (развитая система обмена между производителем и потребителем) способствует распространению:
веры в то, что экономическая мотивация является главной в жизни человека и общества
взгляда на человеческие отношения как на обмен, «ты мне, я тебе». Договоры, отметим, заключались еще между вассалами и сеньорами, не говоря о греческих полисах, да и отношения внутри крестьянской общины есть типичное «ты мне, я тебе». Но, если рынок (в тоффлеровском смысле) и не породил этих отношений, он, во всяком случае, способствовал их широчайшему распространению – Авт.
Коммуникации: свяжитесь с нами. Чтобы сводить потребителя и производителя вместе, а также координировать сложные производства, нужны хорошие системы коммуникации. Появляются дороги и регулярная почта.
Бессмертные существа: ставка на долгосрочность. Появляются корпорации – этакие бессмертные существа, которые легко переживают своих создателей и вследствие этого заинтересованы в масштабных и долгосрочных проектах. (Почему руководители корпорации отождествляют ее интересы с собственными и занимаются проектами, последствий которых им уже не увидеть – отдельный и сложный вопрос к человеческой психологии – Авт.) Раньше в глобальных проектах были заинтересованы только такие бессмертные существа, как государства, рыцарские ордена и церковь; теперь игроков прибавилось.
Школы: научить послушанию. Чтобы снабжать общество кадрами, появляются массовые школы. По мнению Тоффлера, они нужны не столько для передачи знаний, сколько для воспитания пунктуальности, умения подчиняться командам и работать в большом коллективе. Крестьяне этих качеств были лишены – в пределах своего клочка земли они сами знали, что, как и когда им нужно делать.
Реклама: общество вечных детей. Однако с набирающими силу СМИ пришла эпоха пропаганды потребления (в капитализме; совок пропагандировал аскетизм – Авт.) Возник конфликт двух воспитательных систем. Школа стремится воспитать дисциплинированных и скромных в запросах людей, винтиков в механизме гигантских корпораций. Реклама воспитывает «кадавров, неудовлетворенных желудочно», привыкших удовлетворять каждую свою прихоть, и притом незамедлительно («бери сейчас, плати потом»). По Тоффлеру, стремление системы выковать из каждого одновременно двух несовместимых людей служит причиной многих стрессов и проблем в этом мире. (А ведь это верно – Авт.)
Специфические черты индустриального общества:
Стандартизация всего и вся – неизбежная плата за массовость. Первый в мире магазин без торга с покупателем (т.е. с фиксированными ценами) появился в 1825 г. (в Нью-Йорке). Это было началом эры массового потребления. Особое значение имеет стандартизация мер, ибо пространство и особенно время резко прибавили в цене. Появляются точные часы и стандартные единицы времени. В средневековой же Европе, например, день от рассвета до заката делился на равное число часов, но продолжительность часа менялась вместе с продолжительностью светового дня. Для малых промежутков времени имелись своеобразные единицы: «Отче наш» в Англии (время одной молитвы), «варка риса» и «время жарки одной саранчи» на Мадагаскаре, и т. п. Одновременно окончательно побеждает концепция стрелы времени – представление о времени, неуклонно текущем из абсолютного прошлого в абсолютное будущее. В обществах Первой волны концепция циклического времени была распространена не только у индусов, буддистов и майя (в Китае, однако, время обычно мыслили стрелой); c ней были знакомы древние греки, и даже в средневековой Европе концепции «циклического» и «линейного» времени вполне себе конкурировали. Одновременно со стандартизацией единиц времени произошла и стандартизация единиц длины. Прямая линия и прямой угол вернули себе место эталона, утраченное со времен античности (взгляните на планировку средневековых городов). В пространстве очерчиваются, наносятся на карту и закрепляются в договорах точные границы между государствами (раньше в них не было особой нужды, ибо огромные территории были не заселены; границы государства определялись текущей сферой его влияния).
Специализация труда – плата за сложность, но и повышение производительности. Булавки Адама Смита: мануфактура из 10 человек, где каждый производил все 10 операций по изготовлению булавок от начала до конца, изготовляла 200 булавок в день. Мануфактура (ручной труд!) из тех же десяти человек, где каждый выполнял только одну операцию – СОРОК ВОСЕМЬ ТЫСЯЧ булавок в день. Так-то. Социальные аспекты понятны: миру требуется не человек, а винтик, способный производить единственную операцию.
Синхронизация – время становится деньгами, огромный часовой механизм распределенного производства должен тикать без сбоев. Потому появляются жесткие временные рамки выполнения работы и трудовая дисциплина. Десятки миллионов людей начинают и заканчивают работу в одно и то же время.
Концентрация – все концентрируется. Население (невиданный рост городов), производство (заводы стягиваются к месторождениям ископаемых), капитал (время гигантских корпораций и монополий). Концентрируются виды и участники деятельности: рабочие – на гигантских фабриках, дети – в массовых школах.
Гигантомания – больше, больше, больше. Самый большой завод! Самая крупная электростанция! Самый высокий небоскреб! Размер как самоцель, в ущерб эффективности. Также Тоффлер отмечает здесь культ роста: обязательно увеличивать – прибыль, ВВП, товарооборот – все обязательно увеличивать, боязнь стабильности. (Но не связано ли последнее с объективными экономическими законами, которые, похоже, не допускают статичности, и, как только подъем прекратился, сразу же начинается спад? – Авт.).
Централизация. Координация сложных и распределенных процессов требует жесткого управления, система тяготеет к диктатуре – и в корпорации, и в государстве. (Действительно, оформление абсолютизма в Европе – XVII – XVIII в.в. – совпало с мощнейшим развитием промышленности. – Авт.)
По мнению Тоффлера, именно экономические причины стали движущей силой появления национальных государств. Применение дорогостоящих технологий Второй волны не могло окупиться, если рынком сбыта был крохотный феод, посему нужно было объединить их в единое экономическое пространство, чтобы «путешествуя по Европе, законы не пришлось менять столь же часто, как лошадей». (Действительно, например, объединение Франции закончилось к концу XV в., а уже в середине XVI в. каменный уголь добывали промышленными темпами (правда, в Англии). Но здесь еще вопрос, что было причиной, а что следствием. Не явилось ли основной причиной объединения земель банальное властолюбие, а единая экономика явилась уже как результат? – Авт.)
Буйство наций. Созданию национальных государств сопутствует всплеск национализма и буйство самоопределения наций, не прекращающееся по сей день. Тоффлер и этому видит чисто экономическое обоснование (национальное государство как территориальная единица соответствовало экономическим возможностям Второй волны).
Протоколы административных мудрецов, или кто правит нами. Как естественное следствие разрастающихся механизмов управления, возникает бюрократия как класс – управленцы в количествах, не виданных ранее в мире. Ярче всего это проявилось в СССР вследствие его стремления управлять всем до времени посещения уборной включительно. И проявляется сейчас в России как следствие неуклюжих попыток сделать страну более управляемой - Авт. Но и в капитализме возникает любопытное явление: собственники фирм уже не управляют своей собственностью. Акционерам приходится слепо полагаться на менеджеров, т. к. сами они в современных бизнес-процессах ничего не понимают и понять не могут (это требует специальной квалификации), голосование на совете акционеров подобно голосованию на выборах: побеждает тот, кто лучше сумеет запудрить мозги неподготовленному пиплу.
Мощная прослойка управленцев необходима цивилизации Второй волны: кто-то должен сводить вместе производителя и клиента, школу и работодателя, государственных служащих и налоги на их содержание, сводить воедино все элементы сложнейшей мозаики индустриального общества. Иначе оно утратит связность и распадется, откатившись обратно в феодализм. Именно управленцы, а не собственники, как казалось Марксу, имеют в индустриальном обществе реальную власть. Впрочем, во времена Маркса управленцы как класс только зарождались и предприятиями управляли собственники. Это, видимо, и сбило с толку этого очень неглупого человека.
Народные избранники. Тем не менее, всюду возникают выборные органы власти (или хотя бы псевдовыборные, как в СССР). Понятно, что система наследования абсолютной власти независимо от способностей правителя не могла выжить в эпоху, как никогда требующую эффективных менеджеров. Чтобы принимать грамотные решения, необходимо было увеличить число голов, обдумывающих его. Тоффлер предполагает, что система представительской демократии сложилась именно поэтому. Традиционно причиной установления парламентаризма считается появление прослойки собственников, имевших что терять и намеревавшихся защищать свои интересы – см. историю гражданской войны между королем и парламентом в Англии. Я бы еще порассуждал о возросшей политической активности масс в связи с распространением грамотности – Авт. Однако он с удовольствием проходится по иллюзорности власти народа в эпоху представительской демократии, старательно подчеркивая, что избранные «представители» входят в класс управленцев и думать забывают о нуждах тех слоев населения, кто за них голосовал.
Имперская напористость, или новый тип колониализма. Цивилизация Второй волны породила новый тип колониализма. В пору его молодости (XVI-XVII в.в.) из колоний вывозились в основном редкие и дорогостоящие товары: золото, пряности, шелк. Вызревший капитализм, однако, придал колониям новую функцию: они превратились в источник всевозможного дешевого сырья и рынок сбыта товаров. Сырье действительно было очень дешевым, ибо европейцы навязывали свои цены с помощью пулеметов. Кроме того, местные народы не использовали многие свои ресурсы и не знали им ценности: арабы не использовали нефть, индейцам не нужен был хром. Продажа бесполезного, по мнению местного вождя, товара вооруженным до зубов европейцам и не могла осуществляться по высокой цене. Но далее работал закон первой цены: всякая компания, выходящая на рынок, должна была закупать сырье не дороже, чем конкуренты, если хотела продавать готовый продукт по конкурентоспособным ценам. Это поддерживало крайне низкие цены на сырье и служило мощным экономическим стимулом цивилизации Второй волны.
Ключевые идеи. Для идеологии Второй волны, по Тоффлеру, характерны некоторые принципы, равно проявлявшиеся и в капиталистическом, и в социалистическом обществе:
Человек – царь природы. Фактически – диктатор и тиран. «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее – наша задача». Идея, что природу следует «покорять» во благо человека, служила оправданием и мотивацией для масштабных изменений, вносимых в лицо Земли. Гимны этой идее пел еще Жюль Верн, см. его «Таинственный остров».
Естественный отбор. Идея о том, что выживает наиболее приспособленное. Принцип, открытый для особей и видов, был перенесен на социальные, экономические, культурные институты.
Прогресс. История человечества течет по направлению к лучшей жизни. Тоффлер отмечает, что идея прогресса была бы невозможна без победы идеи о стреле времени.
Атомизм. Культура Второй волны все и вся рассматривала как состоящее из отдельных, взаимодействующих между собой, но автономных частей. Атомизм утвердился, наконец, в физике (напомним, еще во времена молодости Вернадского существование атомов было скорее гипотезой – Авт.). Личность стали рассматривать как автономный атом общественной жизни, свободный в своих решениях. Это было идеологическим обоснованием капитализма, частного предпринимательства – и либерализма, европейских представлений о свободе личности. То же произошло и в политике: элементарной единицей стал голос. Атомизм проявлялся и в методологии познания – основным методом решения любой задачи стало разложение на возможно более элементарные части. Тоффлер высказывает оригинальную мысль, что всеобщий атомизм легко утвердился в цивилизации Второй волны в том числе и потому, что это была цивилизация множества промышленных изделий, собираемых из отдельных взаимодействующих деталей. В связи с чем интересно вспомнить, что идея об атомах принадлежит таки Демокриту, а европейские политические и правовые нормы уходят корнями в Римскую республику. Детальки тут скорее ни при чем – Авт.
Гностицизм. Миром управляет небольшое число простых, познаваемых, универсальных законов. Такому мировоззрению, без сомнения, способствовал невиданный прогресс науки.