5.3.3. Отношение к традиции и обновлению в Китае

Для Китая характерно восточное отношение к проблеме сочетания древнего и нового, традиции и обновления. Европейское сознание Нового времени, за исключением остатков британского консерватизма, предпочитает во всем новизну, и эта тяга усиливается по мере американизации Европы. Быть современным, модным, новехоньким - это достоинство. На Востоке статус нового всегда сомнителен и не доказан. И это, в общем-то, более естественный образ мыслей. Ведь и Гегель утверждал, что все действительное разумно, отнюдь не относя к действительно сущему все новшества и реформы, а лишь закрепленные временем и обнаружившие соответствие ходу эволюции Мирового Духа, миру идей. Восточный же мыслитель, отклоняя проверку идеями, усилил бы временной акцент и сказал бы, что все древнее - разумно, так как оправдало себя самим фактом длительного существования.

5.3.4. Специфика китайского самосознания

Непререкаемый авторитет традиций формирует специфику самосознания китайской культуры. справедливо воспринимающей себя как самую древнюю из ныне живущих на планете и на этой древности основывающей свое культурное превосходство. Китай-это центр Земли, Поднебесная империя, окруженная варварами. Интересно отметить смену роли этой идеи превосходства на протяжении китайской истории. Когда-то, в самом начале, это было просто отражением реального факта: китайская культура выросла на собственной основе, собственными усилиями, в окружении менее развитых народов, которые черпали из китайской культуры полной мерой. Позднее это частенько служило оправданием ханьского национализма и попыток агрессии по отношению к соседям, так же, как и аналогичная идея о превосходстве европейской культуры, несущей "цивилизацию" /свою европейскую цивилизацию/.

5.3.5. Роль культурной традиции в сохранении уникальности китайской культуры

Представление о собственном культурном превосходстве стало играть и защитную роль в сохранении культуры Китая. Культурная традиция частенько становилась единственным оружием против захватчиков, основой и стержнем самосохранения, поскольку в чисто политическом и военном, а позднее - и экономическом отношениях Китай довольно нередко и периодически был слаб по отношению к "варварам". И вынужденный принять господство завоевателей /мoнгoлoв, манчжypoв/, он выживал лишь благодаря тому, что культурное воздействие, обольщение культурными достижениями, достаточно быстро превращало их в китайцев по духу, а затем растворяло без остатка. На этой же основе сначала развивались и контакты с Европой.

Китай мог терпеть поражения в самых различных сферах деятельности, но уверенность в превосходстве своей культурной традиции давала ему снова и снова импульс к возрождению. При первой встрече с посланцами Англии, долго расписывавшими могущество /реальное/ Британской империи, китайский император милостиво заявил, что согласен принять британцев в свое подданство, а английских монархов считать своими младшими братьями. Это звучало трагикомично, но ведь в культурном измерении мы все действительно младшие братья Китая и огромная часть первичных культурных достижений человечества пришла именно из него. Даже приход коммунистической идеологии не изменил такого мировосприятия: советские наблюдатели постоянно доносили в Кремль, что Мао не воспринимает себя учеником в коммунизме и гораздо чаще цитирует Конфуция в своих речах, чем Маркса, а сам стиль, логика его мышления и действий остаются чисто китайскими.

Основываясь на таком мировоззрении, Китай и в конце 20в. воспринял необходимость модернизации по западным образцам лишь как частичную, не должную затрагивать основы китайского образа жизни. Китайская культура материалистична и прагматична, поэтому вполне спокойно принимает некоторые заимствования от "варваров". Исходя из этого, Китай начал свою модернизацию достаточно мягко и рационально, выделив для эксперимента "свободные экономические зоны" и потом дозировано перенося их опыт на остальные районы страны. И этот путь, в общем-то, себя оправдал, особенно по сравнению с нашим российским необузданным реформаторством.