(ст. 438)9.4. Право как целостность.
Дворкин изложил взгляд на правопонимание, который, по его мнению, затмевает позитивистский подход к философскому пониманию права и предложил рассматривать право со стороны метода конструктивной интерпретации. Право, по его мнению, следует рассматривать как интерпретирующее, и юридическая практика должна рассматриваться как поддержка интерпретирующей позиции, потому что только так рассматривая практику, мы можем дать адекватное объяснение аргументирующего характера, сущности права. Юриспруденция представлена Дворкиным собственно как поясняющая (интерпретирующая) деятельность, он предложил свои теории права, когда-то названные "очерками права", позже названые "право как целостность" - в границах интерпретирующей теории. Сейчас мы находятся в процессе исследования, и понимания таковых положений, предложенных Дворкиным.
9.4.1 Основа интерпретации
(ст. 438)Задача теории интерпретации права, в соответствии с Дворкин, заключается в предоставлении философских оценок, которые абстрагируются интерпретирующей теорией, основных положений закона. Положения закона могут включать следующее: «Лицо имеет право на компенсацию за эмоциональное повреждение, вызванные небрежностью кого либо", а также "отказ в осуществлении однополыми парами от права вступать в брак, является нарушением конституционных гарантий равной правовой защиты", или "правительство должно освободить личность от незаконного содержания под стражей немедленно". Такие положения можно найти в любом месте, в спектре от очень специфичных до весьма общих. Иногда они появляются в виде юридической аргументации, иногда как констатирующие элементы, но юристы и судьи, обычно рассматривают их как поддающиеся, при необходимости, изменениям, положения, такая изменчивость реализуется при использовании других причин и аргументов. Они преданы огласке и восприняты обществом, и авторитет положений закона, а также обеспечение силой со стороны государственных органов, зависит от полученной полезности внедрения таки положений. Причиной успешного использования положений закона, является применение при решении дел. Сущность философской теории права, в соответствии с Дворкиным, предлагает лишь определение общей теория основ положений права и в таком случае достаточно использовать лишь теорию интерпретации. Потому что право – это практика интерпретации, такая практика должна основываться на структуре аргументирования и умозаключений. Потому что это философская теория - она является обобщённой, и не сфокусирована ни на одной из конкретных сфер юрисдикции, но существует зависимость результатов практики интерпретации от места такой интерпретации.
(ст.439)Задача интерпретации состоит в вопросе: Какой набор принципов и ценностей делает эту практику основательно обслуживающей - а хорошо ли что практика может быть обслуживающей, когда речь идет о ней? Остаётся открытой возможность того, что лучшим ответом на этот вопрос, в результате интерпретирующей деятельности, будет – не является универсальной, или, по крайней мере, никто в достаточной мере не может обеспечить первоначальную версию о том, что при практике создаются подлинные права, обязанности и причины действий. Чтобы прояснить этот вопрос, мы должны ввести еще две структурирующих идеи. Это создаст основу, с которой мы сможем лучше созерцать соперника интерпретативной теории права.
Во-первых, мы должны различать основу права и практическую или моральную силу права (и их соответствующих теорий) (Дворкин 1986, 108-12). Интерпретативная теория права предлагает общий перечень оснований положений права. Такой перечень включает оспариваемую некоторыми гипотезу о том, что судебная практика находится в пределах нормы, а также в пределах норм существует и диапазон суждений о юридических правах и обязанностях, а также и моральной силе права. То есть, они обеспечивают использование нравственной основы действуя так, как предписано или разрешено. Теория основ права, тем не менее, уточняет такие нравственные и практической силы, такие положения права, и это вопросы сферы теории о силе права. Теория основ права предлагает позиции относительно правильного правопонимания, которые указывают, что должностное лицо или гражданин должен делать, если намерены действовать согласно положений права, но в этой теории ничего не говорится об обстоятельствах, которые не отвечают позициям права, но морально оправдан при взвешивании всех «за», и о том что в таком случае делать. Если неисполнимыми является определённые на основании права положения, и в конечном результате они оказывается необоснованными, то субъекты соблюдающие закон, не обязаны соблюдать все правила, указаны в таких положениях. (Это могут быть пруденциальные, религиозные или иные моральные причины, которые побуждают неосуществление некоторых требований закона, но никакие причины не могут оправдать невыполнение осуществляемых требований, отвечающих общим нормам права.) Это различие, по-видимому, не является подвластным исключительно позитивистской теории права; она является частью народной теории, к которой призывает Дворкин в своей интерпретирующей теории права. Таким образом, Дворкин согласился с позитивистами, в отношении того, что некоторые положения закона, в силу наличия весомых причин могут быть неисполненными; и он даже согласился, что возможно и не существует конкретных причин, для полного соблюдения требований закона. Кроме того, толкования теории основ права не решает вопросы соблюдения права правоприменительными органами. Так, Дворкин, как и позитивисты, может различать теорию (основ) права и теорию правопонимания, как таковую, согласно которой судьи всё же должны принимать решения, обязательно взвешивая при этом все «за» и «против».
Во-вторых, Дворкин в своей теории интерпретации предложил вопрос – какой ценности служит юридическая практика? – дав уточнение, подводящее к широкому консенсусу в абстрактной формулировке ответа. "Абстрактной и фундаментальной целью юридической практики является стимулирование и принуждение особым образом власти правительства - то есть законодательство направлено на то, чтобы задействовать некие ресурсы для обоснования (страница.440)использования коллективных усилий со стороны правительства и эти ресурсы ограничены "индивидуальные права и обязанности, вытекающие из прошлого политического решения о том, когда коллективная сила оправдана" (Дворкин 1986 г., 93). Если Дворкин был прав, это общие основания, указывающие на "законодательство сообщества [...] структуру прав и обязанностей, которые [...] оправдывают принуждения, потому что они происходят из действующих решений" (там же). Такие общее основание состоят из четырех элементов: Когда всё исполняется верно, право (a) предлагается вариацией публичного оправдания (b) представлено государственной властью (c) стоит на защите прав и обязанностей (d) происходит из существующих в политических решений в обществе.
Такое абстрактное понимание, согласно Дворкину, обеспечивает "основу грубого консенсуса" по поводу пункта в законе (Дворкин 1986, 108f.) и напрямую доносит до нас соображения политической морали в нашей попытке понять закон, поскольку интерпретирующей теорией установлено, что обосновывая свои требования, правительство использует закон, санкционируя свои принуждения. Однако Дворкин вынужден признать, что как и все другие вопросы "интерпретирующего консенсуса" соглашение сторон управления является не теоретическим, с фиксированной точкой. Но такой консенсус может быть и оспорен. После дальнейшего изучения, может оказаться, что закон не создаёт условий или не может адекватно служить достижению консенсуса, даже в случае нормальных взаимоотношений между правительством и народом.
Мы убеждены, что его теория, предлагая наиболее эффективные сочетания подходов и заинтересованностей, отказывается от этого абстрактного понимания, даже если оно глубоко и широко распространено. Все же положения общей теории права, как установлено нами ранее, должны быть оценены в полном объеме. Тем не менее, это абстрактное понимание, несмотря на его грубость, является структурной и отправной точкой для нашего толкования, который Дворкин сам никогда не ставит под сомнение.
Мы можем сделать вывод, что Дворкин, в своей интерпретирующей юриспруденции основывался на двух основных предположениях: (1) право является рефлексией, а практика - аргументацией (см. выше разд. 9.3.2.2), и (2) что его фундаментальную цель можно выделить абстрактно, предлагая основу для публичного оправдания государственной власти в защиту или продвижение прав, которые ранее закреплены в политических решениях общества.