Глава 5. Популярно о развитии экономических патологий в постсоветский период19

5.1. Бедность и убыль населения

Свыше полстолетия назад писательница Зора Херстон утверждала, что « в бедности есть что-то от запаха смерти». С ней сегодня согласны все, кто связывает нынешний демографический кризис в РФ – с массовым обеднением народа за постсоветский период. Но с этим не соглашаются те, кто вслед за Госкомстатом РФ считает, что бедных у нас всего-то 15-17 процентов, то есть явно недостаточно, чтобы объяснить, почему по «запаху смерти» Россия ныне занимает первое место в мире.

Сколько у нас бедняков

Когда американского миллиардера Ханта спрашивали о размерах его состояния, он отвечал, что чувствовал бы себя бедняком, если бы его недельный доход не превышал миллион долларов. А вот воронежцы с доходом 35 долл. в неделю на члена семьи считают бедными не себя, а тех бедолаг, которые в соответствии с фиксируемым Госкомстатом РФ прожиточным минимумом не могут себе позволить 3 яйца и 39 грамм огурцов либо помидоров в неделю, донашивают шапку из кролика и юбку 8-летней давности, не имеют средств на ремонт жилья и лекарства.

Прожиточный минимум устанавливают чиновники, исходя из представлений о мере их ответственности за жизнь и здоровье граждан. В США этот минимум определен в 750 долл. для одиночек и около 500 долл. на семейных. В СССР в 1990 г. прожиточный минимум был принят на уровне 61 руб., что позволяло приобрести в месяц 277 кг хлеба, либо 81 кг творога; оплатить жилищно-коммунальные услуги семье из трех человек – за 23 месяца, приобрести 1220 билетов в автобус либо 120 билетов в кинотеатр, и т.д.

В РФ сегодня реальное наполнение прожиточного минимума заметно ниже, чем в СССР и США. Например, в Воронежской области в конце минувшего года он был достаточен для покупки всего 180 кг хлеба либо 39 кг творога, для оплаты 560 автобусных билетов и менее 30 билетов в кинотеатр. Следовательно, в нынешнем российском показателе прожиточного минимума заложена такая возможность приуменьшения численности бедняков, что в лучшем случае этот минимум нужно рассматривать в качестве границы не бедности, а нищеты. Поэтому даже некоторые губернаторы (например, Ю. Лужков) публично определяет границу бедности за пределами двух прожиточных минимумов.

И это естественно: если подходить к данной проблеме с научных позиций, то бедными придется считать ту часть населения, доходы которой недостаточны для сохранения народа – как по его общей численности, так и по состоянию здоровья, трудоспособности, интеллектуальному и нравственному потенциалу. А чтобы такие условия обеспечить, вписанные в прожиточный минимум, одна школьная тетрадь и две шариковые ручки в год – явно маловато на образование. Как, впрочем, и стакан молока, 5 г сметаны в день для женщины, готовящейся стать матерью; более чем скромные нормативы на транспорт, коммунальные нужды и здравоохранение.

Расчеты, выполненные в Лаборатории долгосрочных прогнозов ВГАУ, показали, что уже в настоящее время для простого воспроизводства населения России, т.е. чтобы страна перестала численно вымирать, средний доход на душу населения должен быть в 2,5 раза выше определяемого Госкомстатом РФ рубежа бедности. Причем в дальнейшем, по мере углубления реформ, сопровождающихся ростом не учитываемых в прожиточном минимуме издержек (ремонт имущества, развитие страхования, юридического обслуживания, различного рода поборов), – рубеж бедности будет повышаться примерно на 5% в год, даже без учета инфляции.

Поскольку в Воронежской области на 1 октября 2006 г. из общей численности 2313 тыс. жителей среднедушевым доходом свыше 7140 руб. в месяц располагали лишь около 500 тыс. человек, то к бедному населению следовало отнести до 1800 тыс. воронежцев (78%). Из них, по данным облкомстата, 550 тыс. имели среднемесячный доход на душу ниже одного прожиточного минимума, и могут быть определены в качестве нищих бедняков. Остальные 1250 тыс. – это «элита» бедняков, малообеспеченная часть населения со среднемесячным доходом от 2800 до 7140 руб. на душу.

Важно понять, что нищих и малообеспеченных, несмотря на значительные различия в доходах, объединяет в группу бедняков такое условие, как дефицит суммы средств, которые при рациональном использовании минимально достаточны хотя бы для простого воспроизводства дееспособного населения. Бедность сегодня в нищих и малообеспеченных семьях не всегда проявляется в плохом питании и в плохой одежде, чаще – в тяжелых жилищных условиях и в отказах от деторождения. Но в любом случае для общества, в конечном счете, бедность демонстрирует себя низкой продолжительностью жизни, низким интеллектуальным потенциалом, высоким уровнем смертности.

Конкретно об этом можно судить по следующим данным: среди великих держав в 1913 году Россия выделялась самым низким уровнем грамотности, самой высокой смертностью и наименьшей длительностью жизни. В советские годы ситуация начала быстро изменяться – образование пришло в каждый дом, к 1987 году средняя продолжительность жизни в России увеличилась на 31 год, смертность уменьшилась примерно в 2,5 раза. С потерей советской власти россияне в основной своей массе настолько обеднели, что в среднем утратили по 5 лет жизни – за счет роста смертности почти в 1,5 раза. Утрачены и такие слагаемые качества жизни, как материальная возможность иметь в молодой семье двух детей, обеспечить им подготовку к общественно эффективному уровню квалификации и к выполнению родительских функций. В итоге народ, который еще недавно считался хорошо технически образованным и самым читающим в мире, быстро теряет эти свои достоинства. С 1987 года на 100 женщин детородного возраста число рождений уменьшилось в 1,7 раза, распадаемость браков достигла 64%, расцвели такие спутники бедности, как проституция и бандитизм.

В этой связи нельзя не согласиться с Ю.М. Лужковым, который, хорошо зная «правила игры» нашего чиновничества, заметил: «Нужно будет проявить поистине чудеса «Статистической погрешности», чтобы по итогам 2005-2006 года количество бедных в стране не выросло». (Ю. Лужков. Развитие капитализма в России 100 лет спустя: - М., 2005 – С. 34).

Цена невымирания населения

Цифры – упрямая вещь, и они однозначно утверждают: со времен немецко-фашистского нашествия и до последних дней существования советской власти не было ни одного года, когда бы смертность в России превышала рождаемость. И это несмотря на то, что до середины 50-х годов средний уровень материальной обеспеченности россиян был определенно ниже, чем сегодня. Тем не менее, в то время воспроизводство населения (и количественно и качественно) происходило на расширенной основе. И во многом потому, что базировалось оно не только на рыночных механизмах стимулирования рождения, воспитания, образования детей и организации здравоохранения. В то время широко использовались материально малозатратные, но более действенные инструменты регулирования демографических процессов. С одной стороны, через систему общественных фондов потребления, а с другой – моральным поощрением оптимизации межличностных отношений и внутрисемейных приоритетов.

С переходом к капитализму в его худшем, либеральном обличии, ставящем человеческие ценности в зависимость исключительно от денежных доходов, не мог не произойти радикальный перелом в воспроизводстве населения – Россию поразил демографический кризис, равного которому по продолжительности она не знала в последние 400 лет.

Обратимся к таблице 19, в которой сопоставляются среднемесячные доходы 87 млн относительно менее обеспеченных россиян, выраженные в ценах 2006 года, – с естественным приростом (убылью) населения.

Таблица 19

Годы	Среднемесячный доход на душу, руб. в ценах 2006 г.	Естественный прирост населения, тыс. человек
1990 1995 1996 1997 1999 2002 2005	6830 2860 3100 3360 2550 2650 4180	+323 -840 -778 -756 -930 -935 -846

Характерно, что когда в 1990 году среднедушевой доход наших менее обеспеченных граждан составлял 158 руб. (6830 руб. в ценах декабря 2006 г.), прирост населения превысил 320 тыс. человек. Падение реальных доходов основной массы населения немедленно сказалось на его убыли, особенно в те годы, когда доходы снижались более существенно. Наоборот, при повышении доходов (1997 г., 2005 г.) масштабы вымирания, как правило, уменьшились.

Расчеты, выполненные в Лаборатории долгосрочных прогнозов ВГАУ показали, что во-первых, зависимость между доходами бедняков и естественной убылью населения в РФ превышает 76%, тогда как менее 24% нашей демографической беды можно отнести на все остальные факторы.

Во-вторых, математическое выражение данной зависимости позволило установить, что цена сокращения вымирания россиян составляет в настоящее время свыше 2,5 трлн руб., или примерно 3 млн руб. на одного сбереженного для страны человека.

В-третьих, затраты на сбережение населения могут быть заметно снижены, если при распределении ресурсов будет учтено, что демографическая эффективность использования ресурсов по группе малообеспеченных россиян даже выше, чем по группе нищих; что в южных районах она выше, чем в северных; что она неравно эффективна по поло-возрастным группам, в городской и сельской местности, при различных способах организации образования, здравоохранения, коммунального хозяйства.

В-четвертых, по мере расширения рыночных отношений, особенно в сфере реализации социальных благ, услуг и природопользования, в связи с ухудшением качества продовольствия и лекарств, - обнаруживается тенденция удорожания затрат на сбережение одной человеческой жизни, со среднегодовым темпом около 5%.

В-пятых, с расширением проблемы бедности, как главного фактора вымирания населения, руководству страны нужно тем более торопиться, что уже в 2008 году следует ожидать сокращения численности перворожденных детей на 4%, в 2009 г – еще на 7%, и т.д. до 2016 года.

В этом контексте нельзя не признать существенно значимой постановку на государственном уровне вопроса о необходимости экономического стимулирования рождения в семье второго и третьего ребенка. Несмотря даже на то, что такое решение основательно запоздало, а декларируемые размеры и формы стимулирования явно недостаточны, чтобы рождение второго ребенка хотя бы не снизило среднедушевые доходы большей части молодых семей.

В долговременной перспективе основным источником решения демографических проблем является рост производства товаров и услуг, необходимых основной массе населения, а не зарубежным потребителям и отечественной «элите». К сожалению, в этом направлении ситуация остается неблагополучной. Особенно в сельском хозяйстве, в машиностроении, в легкой промышленности, коммунальном хозяйстве, в образовании, здравоохранении, культуре. Причина – сугубо либерально-рыночные ориентиры хозяйственной деятельности, которые отвергнуты всеми успешно развивающимися странами, включая наших соседей – Китай и Белоруссию.

Как итог – Китай за 1990-2006 гг. увеличил объем ВВП в 4 раза, Белоруссия – в 1,4 раза, тогда как РФ еще не дотягивает 7% к уровню 1990 г. по ВВП и свыше 30% по производству товаров.

Примечательно сопоставление с Белоруссией, не располагающей российскими черноземами, алмазами, железной рудой, золотом и другими цветными металлами. Находясь до последнего времени в равных с российскими предприятиями условиях по ценам на энергоресурсы и опираясь только на одно преимущество – государственное регулирование в интересах не олигархов, а всего населения, Белоруссия, в отличие от РФ, не имеет бездействующих предприятий, заброшенных земель, деградирующего коммунального хозяйства, разгула преступности. Она производит на душу населения больше, чем в России, зерна на 30%, мяса – почти в 2 раза, молока – в 2,5 раза. Соответственно продолжительность жизни в Белоруссии выше, чем в РФ, на 4 года, смертность ниже на 11%, несмотря на несопоставимые негативные последствия чернобыльской катастрофы.

Поскольку ущербность российской модели «рыночной экономики, на фоне успехов планомерного социально- экономического развития Китая и Белоруссии, совершенно очевидна, эти соседи – опасная кость в горле наших чиновных либералов и их финансирующих олигархов. Но если за китайскую кость трогаться явно опасно (в КНР объем ВВП сегодня превышает его производство в России, Германии, Франции и Англии – вместе взятых), то белорусскую косточку очень хотелось бы проглотить. Для начала, сжать в объятиях монополизированного рынка энергоносителей, а затем принудить к продаже национального достояния тем, кто показал свои способности распоряжаться приватизированным ресурсам России во благо безбрежного роста доходов наших олигархов.

В то же время согласно расчетам, сегодня ситуация в России такова, что не только рост, но и сохранение нынешней доли «толстосумов» в стоимости валового продукта не позволит прекратить вымирание населения до 2030 года, даже если бы удалось сохранять ежегодный рост ВВП на уровне 6-7%. При нынешнем курсе социально-экономического развития такой темп на будущее нереален, и правительство намечает уже в ближайшие годы замедлить экономический рост. Если к тому же учесть, что в 2009-2011 гг. нас ожидает существенное сокращение доходов от экспорта сырья в страны Запада, то становится ясной насущная необходимость отказа от либеральной модели экономического роста и усиление государственного регулирования развития народного хозяйства примерно по китайской и белорусской модели. Во-первых, для достижения 8-10% ежегодного роста ВВП. Во-вторых, для повышения доли в ВВП менее обеспеченных 87 млн. россиян с нынешних 16 до примерно 40%. Только так удастся создать финансовые условия, при которых рождаемость превысит смертность в России. Поэтому реальная цена невымирания россиян определяется, прежде всего, издержками, необходимыми для освобождения страны от тех, кого Ю.М. Лужков называет «махроэкономистами-антинародниками», не желающими понять, что «больше социальности» - главный лозунг сегодняшнего дня в России … Речь идет о необходимости кардинально, в разы поднять трудовую заработную плату, обеспечить рост жизненного уровня населения» (см. выше цит. источник, с. 81).