Утнапишти-бог
Еще до того, как Гильгамеш встречает Утнапишти, в диалогах с другими героями (например, с Уршанаби) он говорит о нем как «о своем отце». Это и немудрено: если во время Великого Потопа Утнапишти – один из выживших, логично предположить, что он, как и библейский Ной, является прародителем всех современных Гильгамешу людей.
Однако, когда Гильгамеш видит Утнапишти-бога вживую, всё почтение враз слетает с нашего героя. Из его речей видно, что он порядком изможден и устал в дороге; также каждый встреченный им доселе персонаж замечал, что Гильгамеш лицом «подобен идущему дальним путём», читай – мёртвому. Гильгамеш прошёл многие поприща для того, чтоб получить ответы, истощал свое тело, возвышая дух до божественных высот; от Утнапишти он за свои муки не получает первое время ничего толкового, лишь насмешку да злую иронию:
Почему, Гильгамеш, ты исполнен тоскою?
Потому ль, что плоть богов и людей в твоем теле,
Потому ль, что отец и мать тебя создали смертным?
Ты узнал ли,- когда-то для смертного Гильгамеша
Было ль в собранье богов поставлено кресло?
Тут Утнапишти намекает на то, что Гильгамеш, не смотря на частично божественное происхождение, не сделал ничего достойного для того, чтоб боги захотели обдумать его желание вечной жизни. В ответ на это Гильгамеш указывает Утнапишти на его человеческие стороны:
Гляжу на тебя я, Утнапишти, Не чуден ты ростом - таков, как и я, ты, И сам ты не чуден - таков, как и я, ты. Не страшно мне с тобою сразиться; Отдыхая, и ты на спину ложишься - Скажи, как ты, выжив, в собранье богов был принят и жизнь обрел в нем?
Мы можем предположить, что Гильгамеш (так как он уже ранее был способен видеть Сидури) находит между собой и Утнапишти не только человеческое сходство, а говорит также и о чем-то божественном. Опять же, здесь появляется строчка «не страшно мне с тобою сразиться» - и вновь Гильгамеш готов бросить вызов существу априори выше себя. Так, наконец минуя божественное «младенчество», наступает божественная «юность» Гильгамеша.
Утнапишти рассказывает Гильгамешу, как ему удалось обрести бессмертие. В его рассказе мы видим такие строки:
Увели меня вдаль, при устье рек поселили. Кто же ныне для тебя богов собрал бы, Чтоб нашел ты жизнь, которую ищешь? Вот, шесть дней и семь ночей не поспи-ка!
В этих словах проявляется ужасающее, воистину «божественное» тщеславие Утнапишти и его бессердечие. Гильгамеш в своем пути не спал месяцами, он изможден и убит печалью; Утнапишти же во время Потопа прободрствовал всего неделю, не зная забот в пропитании, а всё же считает себя вправе «указать место» человеку.
Однако стоит вспомнить, что все без исключения божки и боги желали Гильгамешу только добра. Мы не можем точно судить, потому ли, что Гильгамеш «на две трети бог», или потому, что весь этот путь осознания – также часть его персональной судьбы, но факты говорят сами за себя. За смерть Хумбабы боги погубили не его, а Энкиду; они не чинили ему препятствий в путешествии и дали ему заглянуть туда, куда не заглядывал ранее ни один смертный. В конце-концов мы понимаем, что и Утнапишти снисходит до нужд Гильгамеша, являя ему очередное божественное откровение: он рассказывает герою о чудесном цветке, вкусив которого, он обретет желанное бессмертие. Чем закончилась эта история, нам известно: змея (увы, такова судьба!..) крадет цветок, а Гильгамеш, по-прежнему смертный телом, возвращается в родной Урук. Так кончается в эпосе его «божественная юность». Наступила ли «зрелость» - то есть обрел ли он бессмертие – судить не мне; я могу только предположить. И, я полагаю, в конце-концов так и произошло…
Заключение. Гильгамеш как бессмертный
В заключение хотелось бы последний раз обратить ваше внимание на собственный вывод о символичности каждого из второстепенных богов. Подвоя итог, я позволю себе утверждать: каждый из них олицетворяет силы, так или иначе имеющие отношение к человеческому быту. Хумбаба – это природа, Сидури – плодородие и комфорт, Утнапишти же предстает в виде символа частного рока, судьбы. Отвергая их или борясь с ними, ставя себя наравне с ними или даже выше, Гильгамеш, как уже было сказано, делает переход от быта к бытию, возвышая тем самым самого себя до уровня божества, пережив все «контрольные точки» и полностью пройдя путь божественного «зарождения», «младенчества» и краткой «божественной юности». В эпосе заканчивается она с приходом Гильгамеша обратно в Урук, то есть с его фактическим отступлением от былых притязаний.
Несомненно, эпос рассказывает нам о том, что волю богов побороть невозможно и человек не может претендовать на вечную жизнь. Это показывается нам и впоследствии - в конце поэмы, когда змея крадет цветок бессмертия, руша надежды Гильгамеша. Однако вспомним: чего искал Гильгамеш еще в начале поэмы? Уж не вечного ли имени? Мы можем с уверенностью утверждать, что его он получил. А вечное имя не значит ли и бессмертие?..
Давайте взглянем на фрагмент из последней таблицы, где Гильгамеш обращается к Уршанаби:
Поднимись, Уршанаби, пройди по стенам Урука, Обозри основанье, кирпичи ощупай - Его кирпичи не обожжены ли И заложены стены не семью ль мудрецами?
Не значит ли этот призыв «подняться и пройти по стенам Урука», что, несмотря на общий трагизм поэмы и особенно печальный конец, Гильгамеш всё равно предчувствует, что оставил о себе славу? Мы понимаем: так или иначе, герой добился своего - хотя бы тем, что остался в памяти поколений.
Стоит ли говорить о том, что еще много веков после того, как забылся Гильгамеш-царь, в Уруке, хотя и не в официальном культе, почитали неких местных божеств плодородия. Конечно же, имена им – Гильгамеш и Энкиду…
Список использованных источников:
Эпос о Гильгамеше («О всё видавшем») / пер. с аккад. И.М. Дьяконова – М.-Л.: Академия наук СССР, 1961.
Клочков, И.С. Духовная культура Вавилонии: человек, судьба, время / гл.ред. Дьяконов И.М. – М.: «Наука», 1983.
Энциклопедия символики и геральдики [Электронный ресурс]. – http://www.symbolarium.ru/
Москва, 2013 г.