вещи, отнесенные к недвижимым в силу указания закона.

К последней категории в первую очередь должны быть отнесены имущественные комплексы, которые либо прямо названы недвижи­мостью: предприятие (ст. 191 ГК), жилищный комплекс (ст. 1 Закона Украины «Об объединении сособственников многоквартирного дома»), либо же содержат в своем составе объекты недвижимого имущества, перечисленные в пп. 1 и 2 (ст. 381 ГК, например, усадьба).

Анализируя приведенные в ст. 181 ГК категории недвижимого имущества, следует назвать определенные недостатки юридической конструкции этой статьи.

Критерии отнесения определенных вещей к соответствующим категориям недвижимого имущества сформулировано недостаточно четко. Особенно это касается недвижимости, названной в п. 2, в част­ности, считаются ли недвижимыми вещи, которые не могут быть перемещены в пространстве без обесценивания, но могут быть пере­мещены в пространстве с изменением их назначения. Может быть предложен и вариант обратного.

В контексте соотношения ст. 181 и ст. 182 ГК законодатель не определился, каким признакам недвижимого имущества — формаль­

ным или сущностным — он отдает предпочтение. То есть может ли быть признано недвижимым имущество, которое не отвечает признакам, содержащимся в ст. 181 ГК, но право собственности (иное вещное право) на которое зарегистрировано в порядке, предусмотренном за­конодательством? И наоборот, может иметь место ситуация, когда лицо требует регистрации права собственности на имущество, кото­рое отвечает признакам, определенным ст. 181 ГК, но не перечислено среди видов недвижимого имущества, предусмотренных ГК и други­ми нормативно-правовыми актами, в том числе теми, которые опреде­ляют порядок проведения технической инвентаризации объектов недвижимого имущества.

Для правоприменительной практики далеко не очевидным видит­ся ответ на вопрос об отнесении к движимому или недвижимому имуществу таких объектов, как железнодорожные колеи, автомобиль­ные пути, спортивные сооружения (корты), асфальтированные пло­щадки, кабельные сети и т. п. Об этих объектах практически ничего не говорится в Инструкции о порядке проведения технической ин­вентаризации объектов недвижимого имущества, утвержденной при­казом Госстроя Украины от 24 мая 2001 г. № 127. Это, безусловно, усложняет технический аспект государственной регистрации права собственности на эти объекты как недвижимые вещи.

Примечательно, что законодательство Украины, действующее в сфе­ре строительства, в частности Закон Украины от 17 февраля 2011 г. № 3038-У1 «О регулировании градостроительной деятельности», до­статочно часто прибегает к использованию понятия «объект строи­тельства», понимая под ним дома, строения, сооружения какого-либо назначения, их комплексы, линейные объекты инженерно­транспортной инфраструктуры (в виде комплексов инженерных, транспортных сооружений и коммуникаций), тем не менее оно из­бегает разрешения вопроса об отнесении объектов строительства к недвижимому имуществу и не дает ответа на вопрос о соотношении указанных понятий.

Трудности с признанием указанных вещей недвижимыми воз­никают также в судебной практике. Например, решением хозяйствен­ного суда Автономной Республики Крым удовлетворен иск ООО «Промхолдинг», за истцом признано право собственности на недви­жимое имущество, включая асфальтовое мощение, асфальтовую на­сыпь земельных участков, асфальтово-бетонный спуск. Постановле­нием Высшего хозяйственного суда Украины указанное решение

отменено, поскольку, по мнению кассационной инстанции, признание обжалованным решением права собственности на асфальтированные покрытия земельных участков как объектов недвижимого имущества не обосновано правовыми нормами об отнесении указанных объектов к недвижимому имуществу¹. Иначе говоря, у Высшего хозяйственно­го суда Украины возникли сомнения относительно отнесения асфаль­тового покрытия земельного участка к недвижимому имуществу

В другом деле, отменяя решение суда апелляционной инстанции, кассационный суд признал выводы суда о том, что подъездной желез­нодорожный путь не принадлежит к объекту недвижимости, оши­бочными и не соответствующими законодательству².

Представляется, что судебным органам следует избегать чрезмерно формализованного подхода к решению вопроса об отнесении тех или других объектов к недвижимому имуществу, полагаясь исключительно на данные органов технической инвентаризации. Ведь наличие техни­ческого паспорта, других документов технического характера не может признаваться бесспорным признаком соответствия того или другого объекта критериям, определенным в ст. 181 ГК, и наоборот, отсутствие данных о технической инвентаризации не может быть препятствием к признанию объекта недвижимой вещью. Указанное подтверждает, что судам не следует преувеличивать значение государственной реги­страции прав на недвижимое имущество. Государственная регистрация не является признаком недвижимости, это лишь одно из следствий признания законодателем определенных объективных свойств этой разновидности вещей. Соответственно закон не связывает возникнове­ние недвижимой вещи с фактом государственной регистрации, с этим связано лишь возникновение прав на данную вещь.

В ст. 376 ГК перечислены объекты самовольного строитель­ства — жилые дома, здания, сооружения, другое недвижимое иму­щество. То есть несмотря на то, что в силу ч. 2 ст. 376 ГК право собственности на эти объекты у лица не возникает, они признаются недвижимым имуществом. Аналогичный подход прослеживается и в законодательстве о государственной регистрации прав на недвижимое имущество. Так, в ст. 1 Закона Украины от 1 июля 2004 р. № 1952-IV

«О государственной регистрации вещных прав на недвижимое иму­щество и их обременений» государственная регистрация рассматри­вается как официальное признание и подтверждение государством фактов возникновения, перехода или прекращения прав на недвижи­мое имущество, обременений этих прав путем внесения записи в Го­сударственный реестр вещных прав на недвижимое имущество. Иными словами, государственной регистрации подлежит уже воз­никшее право на уже возникшее недвижимое имущество.

Кроме того, законодатель не конкретизирует, какие имеются в виду другие вещи, права на которые подлежат государственной регистрации (п. 4). Да и привести примеры недвижимых вещей этой категории довольно сложно. Очевидно, таким способом достигалось стремление подчеркнуть неисчерпывающий характер перечня объ­ектов недвижимости.

Следует добавить, что сложность вызывает формирование группы недвижимых вещей, которые отнесены к недвижимым в силу указания закона. Основной причиной этого является отсутствие критерия, по которому законодатель принимает соответствующее решение.

Ни в гражданском законодательстве, ни в доктрине гражданского права концептуальные проблемы статуса недвижимых вещей над­лежащим образом не исследованы. Неизвестными остаются планы отечественного законодателя относительно ближайших перспектив развития законодательства, например такой аспект, как государствен­ная регистрация прав на недвижимое имущество. Если в Российской Федерации существуют Концепции развития гражданского законода­тельства о недвижимых вещах, вещных правах, усовершенствования общих положений Гражданского кодекса, то в Украине они отсутству­ют, что нельзя признать положительным фактором. Кроме того, не имеют четко выраженной концепции положения Закона Украины «О государственной регистрации вещных прав на недвижимое иму­щество и их обременений», который в полном объеме вступил в силу с 1 января 2013 г.

Достаточно сказать, что, определяя перечень объектов недвижи­мого имущества и пытаясь выстроить их определенную систему, законодатель тем не менее не изменил подходов к переходу прав на недвижимое имущество. Так, земельный участок признается недви­жимым имуществом, но в системе объектов недвижимого имущества его место отнюдь не главенствующее. По смыслу ряда норм ГК (ста­тьи 377,1225), при переходе права собственности земельный участок

следует юридической судьбе расположенных на нем жилого дома, иных зданий и сооружений, хотя следовало бы исходить из обратно­го. Причем с реформой системы государственной регистрации прав на недвижимое имущество данный подход, к сожалению, изменений не претерпевает.

До вступления в силу Закона государственная регистрация прав на недвижимое имущество осуществляется в соответствии с Времен­ным положением о порядке регистрации прав собственности на не­движимое имущество, утвержденным приказом Министерства юсти­ции Украины от 7 февраля 2002 г. № 7/5, а сделок с недвижимым имуществом — Временным порядком государственной регистрации сделок, утвержденным постановлением Кабинета Министров Украи­ны от 26 мая 2004 р. № 671.

Названные обстоятельства негативно сказались на состоянии правового регулирования и имущественных комплексов, которые от­носятся к недвижимому имуществу в силу указания закона (п. 5).

Несмотря на широкое использование законодательством в разных вариациях понятия «имущественные комплексы», в современной цивилистике устойчивые концепции правового понимания этого по­нятия не сформировались. С. А. Степанов отмечает, что имуществен­ный комплекс как объект права уникален не только смешением вещ­ных и обязательственных элементов, его составляющих, глубинными противоречиями все более и более обозначающейся и усиливающей­ся тенденции перехода от государственной собственности и государ­ственного регулирования экономического оборота к частному капи­талу и свободным, цивилизованным рыночным отношениям, но и сосредоточением в своей сущности всех основных проблемных институтов современной цивилистики¹.

Следует привести позицию известного российского исследовате­ля В. А. Белова, который рассматривает имущественный комплекс не как объект, а как правовой режим существования имущества, который выступает составным элементом комплекса². Вместе с тем более рас­пространено понимание имущественного комплекса как сложной вещи. В связи с этим предлагается даже дополнить ГК такой разно­видностью сложной вещи как комплекс недвижимого имущества, в состав которого будут включаться различные вещи, объединенные

единым хозяйственным назначением. Реализация данного предложе­ния вызовет определенное перекрещение сложных вещей и комплек­сов недвижимого имущества. Очевидно, их необходимо разграничить, использовав для этого следующие признаки.

Во-первых, сложная вещь включает другие вещи, и это дает воз­можность использовать ее по назначению (ст. 188 ГК), т. е. других составляющих, кроме вещей, составная вещь не содержит. В то же время имущественный комплекс, кроме вещей, включает права, в част­ности право на часть в общем имуществе, право пользования общим имуществом и т. п. Единый имущественный комплекс или предприятие (ст. 191 ГК) включает также такие объекты, как обязательственные права требования, долги, права интеллектуальной собственности. Оче­видно, в его состав могут войти деловая репутация, секреты произ­водства, другие объекты, включение которых в состав сложной вещи невозможно. Как справедливо заметил С. А. Степанов, включение в со­став недвижимой вещи нематериальных объектов (элементов), таких как права и обязанности (долги), фирменное наименование, трансфор­мирует из состава вещь в другой объект гражданских прав — пред­приятие, иной имущественный комплекс¹.

Во-вторых, качественно различается характер структурно­элементных связей элементов сложной вещи и имущественного ком­плекса. Если сложная вещь — простая сумма других вещей (движимых и недвижимых, индивидуально-определенных и родовых и т. п.), то имущественный комплекс — совокупность функциональная, т. е. слож­ная вещь — это сумма вещей, а имущественный комплекс — их взаи­модействие. Например, целостный имущественный комплекс как объект аренды (ст. 4 Закона Украины «Об аренде государственного и коммунального имущества») предусматривает существование за­вершенного цикла производства товаров (работ, услуг). Ведь для признания объекта целостным имущественным комплексом необхо­димо наличие функционального признака — завершенного цикла производства товаров (работ, услуг).

Отсюда еще одно отличие сложной вещи от имущественного комплекса: если сложная вещь может иметь как естественное проис­хождение, так и быть созданной человеком, то имущественный ком­плекс — всегда результат осознанной человеческой деятельности в той или иной сфере.

Размежевание сложных недвижимых вещей и имущественных комплексов осложнено тем неопровержимым фактом, что и сложная недвижимая вещь, и имущественный комплекс имеют один органи­зационный центр — земельный участок, на котором они расположе­ны. Связь объекта с земельным участком может быть как непосред­ственной, так и опосредованной; степени абсолютности этой связи могут различаться, однако пренебрегать ими невозможно. Представ­ляется, что для сложных недвижимых вещей (особенно образованных естественным образом) характерна непосредственная связь с землей, тогда как для имущественных комплексов эта связь имеет опосредо­ванный характер.

И, в-третъих, согласно ч. 1 ст. 188 ГК если несколько вещей об­разуют единое целое, которое дает возможность использовать его по назначению, они признаются одной вещью. Итак, в этой норме за­ложена юридическая фикция — несколько вещей признаются одной вещью при наличии предусмотренных в статье условий. На самом деле эти несколько вещей не являются одной вещью, т. е. законодатель признал простую сумму вещей одной вещью лишь для целей право­вого регулирования. Что касается имущественных комплексов, то они вообще не являются вещами, поэтому юридическая фикция сложной вещи на них распространена быть не может.

Поскольку в силу ст. 177 ГК перечень объектов гражданских прав не имеет исчерпывающего характера, нужно признать за имуществен­ными комплексами самостоятельное место в системе объектов. Од­нако тогда необходимым станет их отдельное правовое регулирование, пристальное внимание к ним со стороны законодателя, чего, к сожа­лению, не наблюдается.

Заметим, что задача очертить определенные правовые рамки до­пущения имущественных комплексов к гражданскому обороту, не говоря уже о детальной законодательной регламентации их оборота, не относится к категории простых. По нашему мнению, это обуслов­лено следующими обстоятельствами. Генетически юридическая конструкция имущественного комплекса тяготеет к гражданскому праву, однако отношения, которые возникают по поводу этого объ­екта, регулируются нормами различной отраслевой принадлежности. Здесь нужно назвать нормы административного, финансового, на­логового, земельного, процессуального законодательства. Следова­тельно, правовое регулирование должно иметь комплексный, а не фрагментарный характер. Иначе норма относительно имущественных

комплексов, включенная в гражданское законодательство, останется нежизнеспособной в силу того, что будет проигнорирована всем массивом законодательства.

Функционирование отдельных имущественных комплексов сви­детельствует о том, что в их ракурсе классические гражданско- правовые и другие конструкции приобретают качественно иное звучание или даже теряют первоначальное значение. В жилом ком­плексе право общей собственности трансформируется в обязанность общего содержания, в предприятии как имущественном комплексе тесно переплетаются вещные, обязательственные, корпоративные и исключительные права, что приводит к созданию «гремучей» сме­си несовместимых объектов. Очевидно, что для обеспечения функ­ционирования имущественных комплексов устойчивые юридические конструкции нуждаются в надлежащей адаптации именно к специфи­ке имущественных комплексов.

Действующий ГК Украины прямо не перечисляет имущественные комплексы в системе объектов гражданских прав, однако системный анализ гражданско-правовых норм позволяет сделать вывод о том, что имущественными комплексами признаются: 1) усадьба, 2) пред­приятие, 3) жилищный комплекс.

Безусловно, не исключается существование других имуществен­ных комплексов, например, комплекса нежилых зданий и сооружений, следует упомянуть в качестве их разновидности комплексы домов, зданий, сооружений различного целевого назначения как объекты строительства (абз. 3 ч. 1 ст. 4 Закона Украины «О регулировании градостроительной деятельности»).

Однако моделирование законодателем практически всех видов имущественных комплексов имеет явно выраженные недостатки, в первую очередь касающиеся их элементов. Так, в любом имуще­ственном комплексе присутствует организационный центр, которым должен быть земельный участок. Далее выделяются основные и фа­культативные элементы. При таком подходе наличие основных эле­ментов обязательно, а факультативных — нет. Однако законодатель, перечисляя элементы имущественного комплекса, данную градацию не применяет, что нельзя признать правильным, поскольку это при­водит к парадоксальным последствиям, например, отсутствие в со­ставе усадьбы многолетних насаждений ставит под сомнение ее статус как имущественного комплекса. Не урегулирован вопрос о пре­бывании имущественных комплексов в составе иных объектов граж­

данских прав, включая такой объект локального характера, как на­следство.

Усадьба как имущественный комплекс. Понятие «усадьба» как разновидность жилья и одновременно объект недвижимого имуще­ства является новым для терминологического аппарата гражданского законодательства. Член научного коллектива по разработке нового ГК Украины 3. В. Ромовская объясняет его внедрение необходимостью замены термина «домовладение», который является устойчивым для судебной и нотариальной практики еще с советских времен. Следует признать определенные преимущества новой терминологии. Если домовладение рассматривалось как комплекс вещей, среди которых жилой дом был главной вещью, а хозяйственные сооружения — при­надлежностями, соответственно отчуждение жилого дома означало и отчуждение хозяйственных, бытовых и других сооружений, пред­назначенных для обслуживания этого дома, то в усадьбе ключевое значение придано земельному участку, который поставлен на первое место, а хозяйственно-бытовые здания, коммуникации, многолетние насаждения — на втором плане¹. При этом автором высказано убеди­тельное предположение, что термин «усадьба» безоговорочно утвер­дится в отечественной правовой лексике, так же, как и термин «приусадебный участок».

Очевидно, что одновременно со стремлением к терминологиче­скому совершенствованию разработчики ГК Украины ставили цель обеспечить реализацию принципа единства юридической судьбы земельного участка с расположенными на нем объектами, в силу которого все неразрывно связанное с земельным участком следует его юридической судьбе, за исключением случаев, прямо предусмо­тренных законом. Сразу же заметим, что поставленные задачи в пол­ной мере реализовать не удалось.

Касательно терминологии, то замена «домовладение» понятием «усадьба» не является равнозначной ни по объему, ни по смыслу. В гражданско-правовом лексиконе термин «домовладение» попал из технической документации, где им обозначалась определенная сово­купность жилых домов. Например, Инструкция о порядке регистра­ции домов и домовладений в городах и поселках городского типа Украинской ССР четко разграничивала дома и домовладения как объ­екты регистрации по количественному критерию. Под домом рас­

сматривался один дом с прилежащими к нему обслуживающими зданиями и сооружениями (или без таковых), расположенными на одном земельном участке под самостоятельным порядковым номером по улице, переулку, площади. Домовладение представляло собой два и больше дома с прилежащими к ним надворными постройками (или без таковых), расположенные на одном земельном участке под одним порядковым номером по улице, переулку, площади¹. Как видим, в этом аспекте домовладение и усадьба в некоторой мере различаются, по­скольку легальное определение усадьбы (ст. 381 ГК) предусматрива­ет существование в ее составе одного жилого дома. И при этом ст. 381 ГК не дает ответа на вопрос о возможности существования в со­ставе усадьбы нескольких жилых домов, расположенных на одном земельном участке.

Безусловно, и понятие «домовладение» не может признаваться полностью приемлемым хотя бы потому, что ссылка в нем на владение не согласовывается ни со статусом дома как объекта права собствен­ности, а не владения, ни с сущностью владения как разновидности права на чужие вещи. Думается, что и усадьба не может охватывать все виды жилых домов, расположенные на земельных участках, ведь с учетом этимологии этого слова, синонимического ряда в виде жи­лого дома и хозяйственных построек с близлежащими к ним садом, огородом, которые вместе является отдельным хозяйством², усадьба, не будучи универсальной категорией, больше тяготеет к сельской местности. А земельные участки с расположенными на них жилыми домами, другими зданиями могут находиться и в городах. Между тем понятие «городская усадьба» выглядит неестественным.

Сложным является ответ на вопрос о том, что выступает органи­зационным центром усадьбы. 3. В. Ромовская отмечала, что в усадь­бе ключевое место будет отдано земельному участку, хотя законода­тель последовательно определил приоритет жилого дома (ч. 2 ст. 381, статьи 377, 1225 ГК), отступив от принципа «все связанное с землей следует за землей». В земельном законодательстве положение о пере­ходе права на земельный участок при переходе права собственности на дом закреплено лишь с принятием Закона Украины от 27 апреля 2007 г. «О внесении изменений и признании утратившими силу не­

которых законодательных актов Украины в связи с принятием Граж­данского кодекса Украины».

За время действия нового ГК Украины законодательство не вос­приняло термин «усадьба» как имущественный комплекс и объект недвижимого имущества. Об усадьбе имеется фрагментарное упо­минание в Инструкции о порядке совершения нотариальных действий нотариусами Украины, некоторых других нормативно-правовых ак­тах, что свидетельствует о недостаточном внимании законодателя. Определенным исключением является Закон Украины от 19 июня 2003 г. «О фермерском хозяйстве». Согласно ст. 5 этого Закона лица, которые создали фермерское хозяйство, имеют право на создание обособленной фермерской усадьбы, которой предоставляется почто­вый адрес. Закон Украины от 3 марта 2009 г. «О внесении изменений в Закон Украины “О фермерском хозяйстве”» определяет фермерскую усадьбу как земельный участок, с расположенными на нем жилым домом, хозяйственно-бытовыми постройками, наземными и подзем­ными коммуникациями, многолетними насаждениями, который на­ходится за пределами населенного пункта. По сути, это определение совпадает с положениями ч. 1 ст. 381 ГК с поправкой на местонахож­дение усадьбы. Однако, размышляя над вопросом, относит ли зако­нодатель фермерскую усадьбу к объектам гражданских прав, в част­ности к недвижимому имуществу, придем к выводу о том, что ответ должен быть отрицательным.

Исходя из буквального содержания Закона, фермерская усадьба не называется ни объектом, ни недвижимым имуществом. Законода­тель даже не указывает ее в составе имущества фермерского хозяйства (ст. 19 Закона), а лишь перечисляет составные части усадьбы — зда­ния, сооружения и т. п.

Анализ указанных норм Закона подводит к мысли, что цель за­конодателя — не создание отдельного объекта недвижимого имуще­ства, а определение его местонахождения. Таким образом, фермерская усадьба — скорее прием законодательной техники, чем самостоятель­ный объект недвижимости.

Категорически не воспринимает понятие «усадьба» земельное законодательство, хотя оно широко использует такое понятие, как приусадебный участок — земельный участок для строительства и об­служивания жилого дома, хозяйственных зданий и сооружений (ч. 6 ст. 118, ч. 1 ст. 121 ЗК). Причин этому видится несколько. Во-первых, юридическая конструкция усадьбы — это и есть земельный участок

для строительства и обслуживания жилого дома, и искусственно удваивать понятие нет никаких оснований. Во-вторых, поскольку усадьба рассматривается законодателем как единый объект, то и пра­во собственности на усадьбу, включая все ее элементы (земельный участок, жилой дом, другие здания) должно подтверждаться одним правоустанавливающим документом. А этого ни при существующей, ни при создаваемой системе государственной регистрации прав на недвижимое имущество достичь невозможно.

При этом нельзя исключать ситуации, когда по договору между сторонами в силу волеизъявления владельца земельный участок вме­сте с расположенными на нем жилым домом, строениями, сооруже­ниями, коммуникациями, многолетними насаждениями может быть признан усадьбой как единым объектом. В связи с этим интересен пример из практики российских судов.

П. И. Сухарев обратился в суд с иском по поводу отказа террито­риальных органов государственной регистрации регистрировать право собственности на домовладение как единое целое в составе жилого дома и земельного участка, предоставленного для обслужи­вания этого дома решением сельского совета. Суд обязал территори­альное управление регистрационной службы зарегистрировать право собственности на указанный объект, выдать свидетельство о праве собственности согласно заявлению истца, в котором жилой дом определен главной вещью, а земельный участок — ее принадлежно­стью. Судебное решение мотивировано тем, что при переходе права собственности на дом к приобретателю переходит и право на земель­ный участок¹.

Жилищный комплекс. Определение жилищного комплекса содер­жится в ст. 1 Закона Украины от 29 ноября 2001 г. «Об объединении сособственников многоквартирного дома», согласно которой жилищ­ным комплексом признается единый комплекс недвижимого имуще­ства, который образован земельным участком в установленных гра­ницах, с размещенными на нем жилым многоквартирным домом или его частью вместе с сооружениями и инженерными сетями, которые образуют целостный имущественный комплекс. Таким образом, обя­зательными элементами этого имущественного комплекса являются земельный участок, многоквартирный жилой дом или его часть, ин­

женерные сети, факультативными — другие сооружения, которые образуют единое целое — целостный имущественный комплекс.

Учитывая удельный вес жилищного фонда различных собствен­ников, можно предусматривать неограниченное количество таких комплексов. Поэтому вопрос их создания и деятельности является безусловно актуальным. Проблемы функционирования жилищных комплексов на законодательному уровне решаются крайне медленно, что усложняет их активное допущение к гражданскому обороту. Кон­струкция жилищного комплекса по Закону Украины «Об объединении сособственников многоквартирного дома» достаточно громоздка.

Признание жилищного комплекса объектом гражданских прав непременно требует решения вопроса о субъекте этих прав, т. е. нуж­но сказать, кто является собственником жилищного комплекса. Анализ норм Закона, как и положений ГК, свидетельствует о том, что законодатель старался всячески избежать прямого ответа на этот во­прос, используя обтекаемые формулировки. Исследуя статус объеди­нения сособственников многоквартирного дома, которое по логике создания и функционирования жилищного комплекса должно быть признано его собственником, мы сталкиваемся с предписаниями ст. 11 Закона, по которым объединение после получения статуса юри­дического лица может принять на баланс весь жилищный комплекс. Однако это не приводит к возникновению права собственности на него по следующим причинам.

Во-первых, пребывание имущества на балансе юридического лица не является подтверждением права собственности (да и любого дру­гого вещного права); во-вторых, в ч. 7 ст. 11 Закона оговорено, что передача на баланс имущества (в том числе земельного участка), которое входит в состав жилищного комплекса, но не принадлежит объединению, не влечет за собой возникновения права собственности на него.

Судебной практике известны споры не о защите права собствен­ности объединения сособственников многоквартирного дома, а о понуждении передать имущество на баланс объединения. Интересно, что в делах данной категории суды избегают решения вопроса о пра­вовых основаниях передачи имущества на баланс. Примером являет­ся следующее дело. Постановлением Высшего хозяйственного суда Украины от 25 апреля 2007 г. № 15/119-8/61 отменено постановление суда апелляционной инстанции, оставлено в силе решение местного хозяйственного суда, которым удовлетворен иск объединения сособ-

ственников многоквартирного дома (ОСМД) «Соседи», суд обязал ООО «П» передать на баланс ОСМД «Соседи» жилой комплекс первой очереди с инженерными конструкциями по ул. Красной, 15 в г. Бердянске, техническую документацию на указанное имущество и подписать акт приема-передачи в форме и порядке, утвержденных постановлением Кабинета Министров Украины от 11 октября 2002 г. № 1521. Решение мотивировано ссылками на статьи 4, 11 Закона Украины «Об объединении сособственников многоквартирного дома», согласно которым объединение создается для обеспечения и защиты прав его членов и соблюдения их обязанностей, надлежащего содер­жания и использования неделимого и общего имущества, обеспечения своевременного поступления средств для уплаты всех платежей, предусмотренных законодательством и учредительными документа­ми. Апелляционный хозяйственный суд установил, что ответчик яв­ляется собственником жилого дома по ул. Красной, 15 в г. Бердянске, что подтверждено свидетельством о праве собственности на имя от­ветчика, а передача на баланс истца жилого комплекса является его правом, а не обязанностью. Однако Высший хозяйственный суд с эти­ми доводами не согласился и постановление апелляционного хозяй­ственного суда отменил. В сущности, суды отдали предпочтение пребыванию на балансе над правом собственности, что нельзя считать правильным, хотя и основания возникновения у ответчика права собственности на дом вызывают сомнения. Очевидно, что для по­нуждения передачи имущества на баланс истца необходимо было решить вопрос о признании недействительным свидетельства о пра­ве собственности ответчика.

Итак, определение собственника жилищного комплекса имеет существенное значение, однако при этом кто является собственником жилищного комплекса, Закон не определяет. Создана парадоксальная ситуация, когда имущество не имеет собственника, но находится на балансе юридического лица, которое управляет им и относится к нему как к собственному. Отсутствие собственника служит причиной воз­никновения ряда проблем, например, ОСМД сложно доказать наличие у него вообще любых вещных или других имущественных прав на имущественный комплекс, поскольку эти права не зарегистрированы, как того требует Закон Украины о государственной регистрации. Ввиду того, что право собственности на жилищный комплекс ни за кем не зарегистрировано, ставится под сомнение заключение любых сделок относительно жилищного комплекса, поскольку сделки с не­

движимым имуществом заключаются, если право собственности на это имущество зарегистрировано в соответствии с Законом (ст. 3 За­кона Украины «О государственной регистрации вещных прав на не­движимое имущество и их ограничений»). При этом речь идет не только о сделках, подлежащих нотариальному удостоверению, удель­ный вес которых в практике деятельности ОСМД незначителен, но и о всех других сделках — аренда помещений, предоставление жилищно-коммунальных услуг, обеспечение энергетическими и дру­гими ресурсами через присоединенную сеть, правомерность которых «повисает» в воздухе вследствие такого неосмотрительного решения законодателя.

Очевидно, нужно признать ОСМД собственником жилищного комплекса с определением единого правоустанавливающего докумен­та, который бы подтверждал это право (например, свидетельство о праве собственности на жилищный комплекс). Думаем, что такое решение будет иметь и позитивные экономические следствия, по­скольку эффективность управления собственным имуществом в сво­их интересах нельзя сравнивать с эффективностью управления ничьим имуществом.

Сложным является вопрос оформления прав на земельный уча­сток, который входит в состав имущественного комплекса. Закон «Об объединении сособственников многоквартирного дома» предусма­тривает, что земельный участок является составным элементом ком­плекса и этому должны были корреспондировать соответствующие нормы земельного законодательства.

Согласно ч. 2 ст. 42 Земельного кодекса Украины в случае прива­тизации гражданами многоквартирного жилого дома соответствующий земельный участок может передаваться безвозмездно в собственность или предоставляться в пользование объединению сособственников. Однако приватизация жилья не является единственным основанием возникновения права собственности, как быть в этом случае с домами жилых и жилищно-строительных кооперативов, домами юридических лиц-застройщиков. Кроме того, редакция статьи предусматривает лишь возможность передачи земельного участка, не обеспечивая ее какими- либо действенными рычагами, что ставит ее реализацию в зависимость от усмотрения конкретного субъекта правоприменения.

В ст. 42 Земельного кодекса Украины предусмотрено, что земель­ные участки, на которых расположены многоквартирные жилые дома, а также здания, сооружения и придомовые территории государствен­

ной или коммунальной собственности предоставляются в постоянное пользование предприятиям, учреждениям и организациям, которые осуществляют управление этими домами. При этом законодатель не делает исключения относительно подтверждения прав на земельный участок в составе жилищного комплекса, с тем чтобы право на жи­лищный комплекс, включая земельный участок, подтверждалось одним правоустанавливающим документом.

Для определения структурно-элементных связей жилищного ком­плекса Закон использует конструкцию общей собственности, разделяя общее имущество сособственников владельцев многоквартирного дома на неделимое, которое находится в общей совместной собственности, и общее, которое является общей долевой собственностью. Однако на самом деле общее имущество в жилищном комплексе не наделяет со­собственников правом общей собственности в том понимании, который в него вкладывает ГК. Сособственник многоквартирного дома не име­ет права на раздел имущества, выдел из него доли, неуместно говорить и о существовании преимущественного права покупки доли в общей собственности (ст. 362 ГК). По сути, речь идет лишь об обязанности содержания общего имущества, которое никак нельзя приравнять к правовому режиму общей собственности. Итак, этот вопрос нужда­ется в решении на доктринальном уровне.

С жилищными комплексами граничат нежилые имущественные комплексы. И если жилищным комплексам все-таки определенное внимание законодатель отводит, то нежилые вообще не упоминаются, хотя их численность малой назвать нельзя. Нежилыми комплексами являются прежде всего разного рода офисные центры, администра­тивные сооружения и т. п. В отличие от жилых комплексов собствен­ники нежилых комплексов, как правило, определены, однако и в этих объектах проблемы остаются. Так, законодатель не определяет право­вой статус помещения как части нежилого комплекса. Очевидно, помещение нужно рассматривать как составную часть нежилого комплекса, общее имущество (лифты, подвалы и т. п.) — как принад­лежности. С отчуждением помещения переходят и соответствующие права на нежилой комплекс, включая право на принадлежности.

Предприятие как имущественный комплекс. Понятие «предпри­ятие» используется в законодательстве уже много лет. Несмотря на то что гражданское законодательство дает определение предприятия, устанавливает его состав, правовой режим, указывает на возможность предприятия быть объектом сделок (ст. 191 ГК), это отнюдь не опро­

вергает высказывания, сделанного в литературе еще в 1914 г., о том, что «термин предприятие не чужд языку законодателя, но закону со­вершенно не известно ни содержание, ни объем этого понятия»¹.

В украинских правовых реалиях ситуация ухудшается и тем, что понятие «предприятие» по-разному понимается в нормативно-правовых актах. И это различие является принципиальным (ст. 62 ХК и ст. 191 ГК). Из этого антагонизма иногда делается вывод о том, что «механизм совершения сделок с предприятием как единым имущественным ком­плексом действующим законодательством не предусмотрен»².

Однако следует ли из этого невозможность заключения сделок с предприятиями вообще? Представляет, что нет. Предприятие как единый имущественный комплекс может быть предметом договоров купли-продажи, дарения, ипотеки, аренды, управления и т. п. Но при этом нужно обратить внимание на следующие особенности таких сделок. Предприятие может быть предметом лишь тех гражданско- правовых сделок, механизм регулирования которых позволяет его задействовать³. Кроме того, учитывая специфику элементов единого имущественного комплекса предприятия, правомочия с ним предусма­тривают заключение как основной сделки, так и дополнительных, касающихся отдельных элементов предприятия, для которых законо­дательством определены различные модели сделок, отличные от сделок недвижимым имуществом. Это, в частности, касается обяза­тельственных прав требования и долгов, объектов интеллектуальной собственности, которые входят в состав имущественного комплекса. Следует добавить, что определение состава предприятия требует об­ращения к другим актам законодательства — земельного, предпри­нимательского, законодательства о бухгалтерском учете и т. п.

В литературе отмечается, что функционирование имущественного комплекса предприятия в современных условиях невозможно без уче­та технологических составляющих производственных процессов, для осуществления которых и формируются имущественные комплексы⁴.

В юридическом ключе этот вопрос предлагается разрешить путем введения понятия «технологический имущественный комплекс»¹, представляющий собой совокупность движимого и недвижимого имущества, объединенного единым хозяйственным назначением и от­личающегося от предприятия тем, что в его состав не включаются права требования, долги, права интеллектуальной собственности. Под упомянутые признаки подпадают, например, скважина минеральной воды и здание насосной станции. Внедрение данного предложения положительно разрешит ситуацию наличия в составе предприятия нескольких технологических имущественных комплексов.

При этом следует согласиться с тем, что необходим технический учет таких имущественных комплексов, а государственная регистра­ция должна касаться лишь перехода прав на недвижимое имущество, входящее в состав комплексов².

Глава 2. Доли в уставном капитале хозяйственного общества

1. Постановка проблемы. Известно, что хозяйственное общество имеет обособленное имущество, которое принадлежит ему на праве собственности, т. е. хозобщество является собственником своего имущества. Несмотря на это безусловно верное утверждение суще­ствуют иногда неразрешимые с позиций нынешнего воззрения на объекты права проблемы. Среди них выделим и рассмотрим следую­щие: 1) образование имущества хозобщества; 2) соотношение понятий «вклад», «уставный капитал», «доля в уставном капитале», «акция», «имущество», «вещь»; 3) соотношение понятий имущественных и корпоративных прав.

Эти проблемы заостряются, помимо всего прочего, при их рас­смотрении еще в двух ракурсах: а) если хозобщество создается не первоначально, а путем реорганизации другого юридического лица;

б) если хозобщество создается путем преобразования государствен­

ного предприятия в акционерное общество (АО), что чаще всего бывает в процессе корпоратизации или приватизации.

Невзирая на то что в Украине осуществлялись фундаментальные исследования проблематики корпоративных отношений, включая право собственности, формирование уставного капитала, корпора­тивные права и т. п., многие вопросы остаются нерешенными. В свою очередь, это негативно сказывается на избрании нужного подхода в законодательном регулировании отношений в корпоративной сфере, вызывает сложности на практике.

Поэтому хотелось бы сосредоточиться на основоположных, опреде­ляющих теоретических аспектах формирования корпоративной соб­ственности путем внесения вкладов в уставный капитал, его значении для деятельности хозобщества и соотношении с правами его участни­ков. Именно из этих истоков следует исходить для того, чтобы найти правильный ответ на те или другие практические вопросы, ведь без решения общих проблем частные проблемы решить нельзя.

2. Имущество хозобщества образуется одновременно с созданием хозобщества. Не сосредоточиваясь на процедуре создания хозобщества, заметим лишь, что это происходит первоначально или производным путем вследствие прекращения других юридических лиц.

При первоначальном создании хозобщества формируется уставный капитал (в АО, обществе с ограниченной и дополнительной ответствен­ностью) или складочный капитал (в полном и коммандитном обществе) за счет вкладов участников. При этом обращает на себя внимание сле­дующее. Существуют понятия у ставного/склад очного капитала и вкла­да в этот капитал. Как они соотносятся между собой?

Вклад — это имущество, которое передается участниками в соб­ственность хозобщества. Им могут быть как вещи, так и имуществен­ные и другие отчуждаемые права, которые имеют денежную оценку (ст. 115 ГК Украины).

Уставный/складочный капитал состоит из стоимости вкладов участников. Поэтому вещественное выражение вклада (или иная его характеристика, если им является имущественное право) нивелиру­ется и приобретает значение лишь их денежный эквивалент.

Имуществом хозобщества является совокупность его вещей, имущественных прав и обязанностей. Оно формируется за счет вкла­дов участников (в денежной или имущественной форме) и из других источников, в частности, вследствие осуществления хозобществом предпринимательской деятельности, заключения договоров и т. п.

Отсюда имущество хозобщества — это «постоянно непостоянная» категория, в то время как уставный/склад очный капитал является относительно стабильной категорией, поскольку может уменьшаться или увеличиваться в установленном законом порядке при наличии соответствующих оснований.

При производном создании хозобщества внимание законодателя прежде всего сосредоточено не на его уставном/скл ад очном капитале, а на формировании имущества хозобщества, создаваемого в процес­се слияния, разделения и прочее других юридических лиц, поскольку акцент делается именно на правопреемстве, которое заключается в переходе всех имущественных прав и обязанностей одного юриди­ческого лица к другому Что же касается у ставного/склад очного ка­питала, то в этом случае он играет второстепенную роль и охватыва­ется общим понятием и процессом правопреемства (ибо при реорга­низации уставный капитал одного юридического лица переходит к другому юридическому лицу — правопреемнику).

Какие особенности при этом наблюдаются?

В случае слияния или присоединения юридические лица, которые вследствие этого прекращаются, передают свое имущество, но не в качестве вкладов в у славный/склад очный капитал правопреемника, так как они не являются участниками последнего. Поэтому неверно считать, что уставный капитал создаваемого вследствие слияния хозобщества представляет собой стоимость совокупности всего иму­щества тех юридических лиц, которые прекращаются. Уставный/ складочный капитал нового хозобщества составляет стоимость устав­ных капиталов его правопредшественников, а объем и стоимость всего его имущества могут быть другими.

Напротив, когда речь идет о приватизации государственного иму­щества путем акционирования, которое сопровождается преобразо­ванием государственного предприятия в АО, его уставный капитал представляет собой стоимость всего имущества государственного предприятия, а не только уставный капитал последнего.

При приватизации возможны случаи, когда имущество передает­ся в уставный капитал АО, а некоторое имущество закрепляется на неведомо каком праве и учитывается на внебалансовых счетах (на­пример, жилые дома). Случаются и недоразумения с правовым режи­мом имущества, являющегося объектами социально-бытового на­значения, относительно которых в свое время заострилась проблема определения права на них: стало ли оно собственностью АО, если

оно не выкупалось, а передавалось безвозмездно последнему, по­скольку это допускала ст. 24 Закона Украины «О приватизации госу­дарственного имущества» в редакции до 2000 г.? Если указанные объекты считать не перешедшими на праве собственности к АО, тогда мы должны признать, что у имущества АО возникает сложный правовой режим: одни объекты ему принадлежат на праве собствен­ности, а другие — на иных правах (кстати, неизвестно каких).

Процессы корпоратизации и приватизации породили и вопрос о том, будет ли имущество АО, 100 % акций которого принадлежат государству, считаться государственной собственностью или это соб­ственность АО? Ведь, как правило, имущество такого АО зарегистри­ровано как объект права государственной собственности, не считаясь со сменой не только его «держателя», а и правового режима.

Если при первоначальном создании хозобщества имеет место привлечение (или, как говорят, объединение) капитала, ради чего собственно и избирается организационная форма предприниматель­ской деятельности в виде хозяйственного общества, то при сертифи­катной¹ приватизации не происходило движения средств, акции не оплачивались деньгами.

Таким образом, специфика возникновения права собственности у хозобщества связана прежде всего с его созданием и образованием его уставного/складочного капитала. Основанием возникновения права собственности хозобщества является сложный юридический состав: договор между учредителями общества о его создании, пере­дача ими имущества, государственная регистрация общества. Спе­цифика создания хозобщества вследствие реорганизации отмечалась выше: это договор между сливающимися юридическими лицами или между хозобществом, к которому присоединяется другое хозобще- ство, с последним, а также разделительный баланс в случае разделе­ния одного хозобщества на несколько других с последующей пере­дачей имущества каждому из созданных хозобществ. Аналогична процедура выделения. Несколько иным будет основание формирова­ния имущества хозобщества при преобразовании другого юридиче­ского лица, в частности госпредприятия — в АО в результате корпо­ратизации. Этим основанием будет просто решение госоргана о пре­образовании госпредприятия.

3. Понятийный аппарат, используемый при образовании устав­ного/складочного капитала хозобщества, неоднозначен.

Уже указывалось, что имущество хозобщества и его уставный капитал — понятия не тождественные, не совпадают ни в своем внешнем выражении, ни в оценке, ни в объеме. Не совпадают они и в своем назначении. Попробуем разобраться в этом вопросе и сначала укажем, что у любого юридического лица существует имущество, даже если вещей на праве собственности оно не имеет. Так ли это применительно к у ставному/склад очному капиталу? У каких юриди­ческих лиц он обязательно должен быть?

Относительно складочного капитала проще — он формируется в полных и коммандитных обществах, а уставный капитал — во всех других хозобществах. Впрочем, публичное законодательство преду­сматривает такой показатель, как уставный капитал (фонд) в юриди­ческих лицах всех организационно-правовых форм, исходя из того, что любое юридическое лицо в момент создания всегда имеет опреде­ленное имущественное право — право на размещение (аренду) в определенном помещении, без чего невозможна его государственная регистрация. Поэтому имущественное право рассматривается как первоначальный вклад участника в уставный капитал при любом подходе к проблеме его формирования в момент государственной регистрации юридического лица.

В определенном смысле уставный капитал необходим, поскольку с ним связано наличие корпоративных прав участников, ибо послед­ние понимаются как права лица, доля которого определена в уставном капитале организации (ч. 1 ст. 167 ХК). Отсюда, в отсутствие устав­ного капитала, соответственно отсутствуют и корпоративные права, поэтому передача участником имущества юридическому лицу в ка­честве вклада будет облагаться налогами на общих основаниях. На­личие уставного капитала влияет и на выплату дивидендов, понятие и налогообложение которых также связаны с корпоративными права­ми. Учитывая расширенное понимание в налоговых правоотношени­ях дивидендов и применение этого понятия к выплате любым юри­дическим лицом части прибыли участникам, в их интересах обозна­чить уставный капитал.

Когда речь идет об образовании уставного/склад очного капитала, то это касается прежде всего бухгалтерского учета имущества, а не определения права на него, поэтому уставный капитал — понятие бухгалтерское, заимствованное правом для своей цели: в АО — для определения количества акций, в других хозобществах — размера

долей участников; установления сфер влияния посредством сосредо­точения пакетов акций у тех или иных участников; для равновесия в соотношении с активами хозобщества и как следствие в качестве ориентира его прибыльной работы; как показатель доверия кредито­ров; для возможности маневра; в качестве стартовых средств для начала предпринимательской деятельности (поскольку прежде всего средства, внесенные участниками в уставный/склад очный капитал, используются для нужд хозобщества, для чего оно собственно, и соз­давалось). Вторичное значение у ставного/склад очного капитала (ибо оно на сегодня отодвинулось на задний план) заключалось в том, что благодаря образованию значительного его размера в АО и ООО от­сутствует ответственность акционеров и участников ООО по долгам этих хозобществ своим собственным имуществом.

Несмотря на оперирование правом понятием «уставный капитал», он не существует отдельно как объект гражданского права, а являет­ся лишь бухгалтерско-правовым средством. Р. Т. Батиста назвал его постоянным бухгалтерским шифром, где выражается имущество, которое должно существовать, а не то, которое действительно суще­ствует¹. Он является показателем (или выразителем) другого объек­та — имущества. С этим следует согласиться, и именно такое пред­назначение у ставного/склад очного капитала ярко демонстрируется тем, что доля в этом капитале призвана выражать нечто иное, а не только и не столько саму долю. В случае выхода участника из ООО, его смерти, ему или соответственно его правопреемникам выплачи­вается не стоимость доли в у ставном/склад очном капитале, а стои­мость части имущества, пропорциональная доле этого участника в уставном/скл ад очном капитале.

Уставный/склад очный капитал не подлежит отчуждению как та­ковой. Нельзя обозначать и наличие «права собственности на устав­ный капитал». На него нельзя обращать взыскание.

В тот же время уставный/склад очный капитал хозобщества раз­делен на доли, а значит, каждая его доля независимо от ее размера должна иметь такой же правовой режим, что и целое, т. е. весь устав­ный капитал. Отсюда по законам логики и доля в уставном/складоч­ном капитале не может быть объектом права собственности, следо­вательно, она не может отчуждаться, т. е. находиться в обороте.

Однако это не так, причем не только в АО, но и в других хозоб- ществах. В АО доля в уставном капитале превратилась в такой объект права, как ценная бумага — акция. Уничтожило ли это учетное зна­чение деления уставного капитала на доли? Нет, ведь для АО важно не только то, сколько акций принадлежит лицу, а сколько процентов уставного капитала составляет это количество акций.

Несколько сложнее (хотя на самом деле кажется наоборот — про­ще) складывается ситуация в ООО, где доля в уставном капитале не превращается в новый объект права, аналогично тому, как это имеет место в АО. В ООО доля в уставном капитале является частью цело­го, т. е. уставного капитала. Однако парадокс в том, что она пред­ставляет собой объект права участника хозобщества, в то время как уставный капитал объектом права ни хозобщества, ни его участника (если он один в хозобществе) не является. Действительно, продать весь уставный капитал ООО нельзя, так как он не является объектом, а продать долю в уставном капитале можно.

Но это не один парадокс, а целая парадоксальная система отношений с участием такого объекта, как доля в уставном капитале. Так, если про­дается (или, скажем, наследуется) часть в уставном капитале ООО с од­ним участником, то речь идет о продаже или наследовании 100 % части уставного капитала, а не об уставном капитале. Эта часть уставного капитала по сути равна уставному капиталу, но право на нее имеет участ­ник, а уставный капитал находится в правовой сфере хозобщества.

Имея значение критерия, доля в уставном капитале обусловлива­ет стоимость требований к ООО в случае выхода участника из него, или обращения взыскания на долю, или наследовании доли. То есть в обороте находится доля в уставном капитале как таковая (она явля­ется предметом, например, договора купли-продажи), но одновремен­но она «втягивает в оборот» и определенные средства, которые рав­няются стоимости имущества, пропорциональной этой доле, напри­мер, при выплатах участнику, который вышел из хозобщества, а также при выплатах кредиторам, наследникам.

Выходит, что сущность доли в у ставном/склад очном капитале усложнена по сравнению с самим уставным капиталом. Доля обо­ротоспособна, и это ее принципиально отличает от уставного/скла­дочного капитала. Однако одновременно она сохраняет свою «родос­ловную», не утрачивает связь с у ставным/склад очным капиталом, и это сказывается на ней как выразителе соотношения с уставным/ складочным капиталом и имуществом хозобщества.

От размера доли в у ставном/склад очном капитале зависит размер денежных средств, подлежащих выплате участнику, который выходит из хозобщества (или его наследникам, или кредиторам). Более того, доля в у ставном/склад очном капитале фактически никогда не высту­пает тем реальным имуществом, с которым заключаются сделки или которое (либо стоимость которого) подлежит передаче участнику, его наследникам или кредиторам. Она лишь выражает или позволяет вы­числить то, что должно быть выплачено участнику, или наследникам, или кредиторам. В случае же продажи доли в у ставном/склад очном капитале происходит формально отчуждение именно ее, однако при­обретший эту долю может претендовать на часть имущества хозобще­ства пропорционально ее размеру. В свою очередь, это влечет за собой вопросы о налогообложении, сопоставимости при залоге доли и др.

Можно ли расценивать эти позиции (доля в у ставном/склад очном капитале и требование выплаты стоимости имущества пропорцио­нально этой доле) как главную вещь и ее принадлежность? С одной стороны, законодатель открыл для этого возможность, признав иму­щественное право вещью (ч. 2 ст. 190 ГК Украины), а с другой — эти права, будучи схожими и связанными между собой самым тесным образом, демонстрируют иную связь, чем связь главной вещи и ее принадлежности.

Во-первых, доля в уставном/складочном капитале хотя и являет­ся определяющей по сравнению с требованием уплаты средств, тем не менее в данной дихотомии одна из этих позиций находится в покое, а речь идет только о динамике второй. То есть не заключаются два договора или одновременно в одном договоре не обозначаются две позиции относительно и доли, и права требования. Они словно на­кладываются одна на другую. Доля отодвигается на задний план, когда речь идет о праве требования от хозобщества выплат, она не фигурирует как отдельный объект. Наоборот, когда речь идет о глав­ной вещи и ее принадлежности, то последняя следует за первой, ведь они существуют отдельно, хотя и призваны взаимно дополнять друг друга. При отчуждении же доли о требовании относительно имуще­ства хозобщества вообще речь не идет как об отдельном объекте.

Связь части (доли в уставном/складочном капитале) с целым (у ставным/склад очным капиталом) наблюдается и в зависимости номинальной стоимости акции от уставного капитала. Напротив, курсовая стоимость акций зависит от активов АО, а не от его устав­ного капитала. Поэтому в ГК Украины и предусмотрено приведение в соответствие этих категорий. Такое сопоставление также свидетель­

ствует об относительной независимости акций от своей матрицы — уставного капитала, хотя на первый взгляд это невозможно.

Еще одной специфической чертой доли в уставном/складочном ка­питале является ее тесная связь с участником, которому она принадлежит, вплоть до возникновения у последнего неимущественного права на участие в обществе, обусловленного правом на долю в его уставном/ складочном капитале. Будучи имущественным правом, доля в уставном/ складочном капитале именно как право имущественное фигурирует определенным образом (при ее отчуждении, при требовании выплат, причитающихся участнику в соответствии со своей долей, и др.).

Но доля в уставном капитале фигурирует и в ином ракурсе — как определитель не менее важных для участника хозобщества прав — от­носительно его участия в управлении этим обществом. Имея долю в устав­ном капитале, участник хозобщества приглашается к участию в общем собрании или инициирует его созыв, имеет все права, касающиеся при­нятия решений этим высшим органом управления хозобщества, может быть избран в другие его органы. Все это в совокупности позволяет вы­делить некоторую новую общность — корпоративные права, которыми в соответствии со ст. 167 ХК Украины являются права лица, доля которо­го определена в уставном капитале хозобщества, включающие правомочия по участию этого лица в управлении хозобществом, получению опреде­ленной части его прибыли (дивидендов) и активов в случае его ликвида­ции, а также иные правомочия, предусмотренные законом¹.

Таким образом, право на долю в уставном/складочном капитале как имущественное право, которым обусловливается право участия в управлении делами хозобщества, не являющееся имущественным по своему содержанию², — это права, соединенные в неразрывное единство с воссозданием нового права — корпоративного.

Вместе с тем право на долю в уставном/склад очном капитале существует и как самостоятельное право, особенно если речь идет о его оборотоспособности, ибо отчуждению подлежит не корпора­тивное право участника, а доля в у ставном/склад очном капитале. Наследуется не корпоративное право, а доля в уставном/склад очном капитале. Закладывается не корпоративное право, а доля в уставном/ складочном капитале и т. п. Более того, переход доли в уставном ка­питале не всегда влечет за собой возникновение у его приобретателя корпоративных прав. Например, наследникам может быть выплачена часть имущества хозобщества, пропорциональная доле в уставном/ складочном капитале умершего участника.

Выходит, что в определенных случаях может отбрасываться «ля­гушачья кожа» прав неимущественного характера и обнажаться лишь имущественная сущность корпоративных прав. Это часто имеет место при наследовании, поскольку наследники не приобретают неимуще­ственную составную корпоративных прав, а наследуют исключитель­но имущественное право — получить стоимость имущества хозоб­щества пропорционально доле наследодателя в уставном/скл ад очном капитале. Однако даже если в учредительных документах хозобще­ства и содержится положение о том, что наследники принимаются в это общество, если они выразят на то свое желание, это не свиде­тельствует о переходе к ним корпоративных прав. К наследникам переходит доля в уставном капитале, и они становятся участниками хозобщества, поскольку это предусмотрено его учредительными до­кументами и поэтому у них возникнут и корпоративные права.

Совсем другие отношения складываются в АО, где есть отдельный объект — акция. Она является воплощением всего комплекса прав акционера — имущественных и неимущественных. С ее передачей другому лицу к приобретателю переходят все эти права в совокуп­ности. И здесь, кажется, проблем не возникает, хотя нужно заметить, что определения акции и АО, имеющиеся в украинском законодатель­стве, весьма разношерстно характеризуют связь акций, корпоратив­ных прав и уставного капитала. В ст. 6 Закона Украины «О ценных бумагах и фондовом рынке» акция понимается как именная ценная бумага, удостоверяющая имущественные права ее собственника (акционера) по отношению к АО, включая право на получение части прибыли АО в виде дивидендов и право на получение части имуще­ства АО в случае его ликвидации, право на управление АО, а также неимущественные права, предусмотренные ГК Украины и законом.

Из этого определения следует не только то, что с переходом права на акцию переходят и все права, удостоверяемые ею, а значит, и право на управление, но и то, что последнее относится к имущественным пра­вам. В ст. 195 ГК Украины акция определена как документ, который удостоверяет участие в уставном капитале АО, что не совсем кор­ректно. Этому корреспондирует также определение АО в ст. 152 ГК Украины как общества, уставный капитал которого разделен на опреде­ленное количество акций одинаковой номинальной стоимости.

Из этого вытекает, что понятия акций и уставного капитала свя­зываются между собой как определенные вещи, в то время как акция является вещью¹, а уставный капитал — это лишь условная величина. В таком случае, как верно замечено У. Батлером, такая формулировка усиливает впечатление, что акции представляют долевое участие в АО, в то время как его уставный капитал формируется за счет про­дажи акций².

Представляется верным именно такое понимание акций, которым устраняется определенное разногласие их восприятия в соотношении с уставным капиталом и имуществом АО.

4. Изложенное приводит к необходимости сравнения доли в устав­ном капитале хозобщества с отношениями общей долевой собствен­ности, где также есть доли. Однако если в общей собственности имеет место доля в праве на имущество, то в хозобществе — доля в у ставном/склад очном капитале, что далеко не одно и то же, по­скольку уставный/складочный капитал имуществом не является, а может быть охарактеризован лишь как «выразитель» имущества, и то весьма условно.

Тем не менее сопоставление доли в у ставном/склад очном капи­тале свидетельствует о ее максимальном сходстве с долей в общем имуществе или общей собственности. Это сходство усиливают и не­которые иные аспекты понимания доли в у ставном/склад очном капи­тале хозобщества и ее правового регулирования, особенно в полных и коммандитных обществах. Одновременно обнаруживаются и раз­

личия правовых режимов общей собственности и собственности хозобщества.

Так, есть имущество хозобщества, есть его складочный капитал, есть доля участника в нем. Если же речь идет об общей долевой соб­ственности, то мы имеем общее имущество¹ и долю в праве общей собственности. Итак, в отличие от хозобществ, в которых законодатель оперирует понятием доли в капитале {а не праве\), при возникновении общего имущества, которое принадлежит нескольким лицам на праве общей долевой собственности, каждый из них имеет долю в праве.

Учитывая приведенные соображения, следует определиться с тем, существует ли отдельное право на долю в уставном/складочном ка­питале хозобщества. Логично было бы предположить, что если есть такой объект, как доля в капитале, то должно быть и соответствующее право на него. Впрочем, в ГК Украины о таком праве не упоминается, речь идет лишь о правах участников хозобщества (ст. 116), среди которых можно путем логических умозаключений вывести и право на долю, хотя бы потому, что статьи 127, 147 ГК устанавливают право участника продать свою долю.

ГК Украины не оперирует термином «корпоративные права», за ис­ключением «навязанных» ему Законом «Об акционерных обществах», который в определение АО ввел этот термин. И как следствие в ст. 152 ГК в 2008 г. было дано новое определение АО, аналогичное тому, что предусмотрено указанным Законом. Соотношение же корпоративных прав акционера и корпоративных прав участников других хозобществ, а также прав их участников и долей в уставном капитале как юридиче­ских категорий и как объектов остается неустановленным.

Также требует выяснения то, от чего зависит разный правовой режим долей как таковых: от вхождения в состав общего имущества или от наличия либо отсутствия другого фигуранта — юридического лица, с у ставным/склад очным капиталом которого они были бы свя­заны?

При режиме общей собственности право на имущество принад­лежит нескольким лицам одновременно, а «право на долю в праве» на это имущество — каждому сособственнику. Хотя и в этом случае такое выражение не принято, а употребление оборота «доля в праве» вполне достаточно для понимания ее сущности.

Однако тогда доля в праве и доля в у ставном/склад очном капита­ле еще более становятся схожими. В то же время право на имущество

принадлежит хозобществу как юридическому лицу Складочный ка­питал в полных и коммандитных обществах не является отдельным объектом права, а значит, не используется выражение «доля в праве на складочный капитал», но в нем также есть доли.

Будучи имущественными правами, доля в праве общей собствен­ности и доля в складочном капитале (как и доля в уставном капитале, и акция) тем не менее правами в законодательном обиходе и на прак­тике не называются. Кроме того, они сосуществуют с другим правом неимущественного характера, поскольку предоставляют возможность участия в управлении как при наличии юридического лица, так и в его отсутствие.

Иными словами, как доля в у ставном/склад очном капитале хозоб- щества, так и доля в общей собственности дает субъектам права на нее возможность участвовать в управлении (соответственно хозоб- ществом, или общими делами, или имуществом).

Впрочем, законодатель и здесь употребляет разную терминологию. Так, он вообще избегает этого термина в главе 26 ГК «Право общей собственности», а в главе 77 «Совместная деятельность» используется термин «ведение общих дел участников» (ст. 1135) аналогично регули­рованию полного общества (ст. 122). Вместе с тем законодатель вводит и термин «управление» обществом (статьи 121, 136), которым разгра­ничивает ведение общих дел участников (как внешнюю деятельность в отношениях с третьими лицами) и управление как внутреннюю дея­тельность (отношения между участниками).

Важно обратить внимание и на влияние доли в у ставном/склад оч­ном капитале хозобщества на правовой режим всего имущества по­следнего. Независимо от размера доли в складочном капитале по общему правилу участник влияет на правовой режим всего имущества полного и коммандитного¹ хозобществ так же, как и сособственник влияет на общее имущество, поскольку все вопросы решаются участ­никами по взаимному согласию. Но у участников полного и комман­дитного хозобществ есть и возможность другого варианта — при­нятие решений большинством голосов (ч. 1 ст. 121 ГК).

Напротив, в ООО и АО участники влияют на правовой режим всего имущества хозобщества в зависимости от размера их доли в уставном капитале.

Между тем происходит и дальнейшая трансформация, обуслов­ленная этой зависимостью:

• незначительная доля