Мужчина просто окаменел…

Выронил каменный нож…

Одернул на себе шкуру…

Словом, повел себя так, как ведут себя все дикие мужчины при виде женщины.

А Женщина сказала ему:

- МНЕ НЕ НРАВИТСЯ ТВОЙ ДИКИЙ ОБРАЗ ЖИЗНИ.

У ТЕБЯ УЖАСНО ЗАПУЩЕННЫЙ ВИД

И ДУРНЫЕ МАНЕРЫ…

И Женщина бросила взгляд на его руки.

Мужчина тоже посмотрел на них и дико покраснел. И спрятал свои первобытно-грязные руки за спину.

- …ТЫ НАВЕРНО НИКОГДА НЕ УМЫВАЕШЬСЯ

И СПИШЬ В КУЧЕ МОКРЫХ ЛИСТЬЕВ.

Я ПОДЫСКАЛА ПРЕМИЛЕНЬКУЮ СУХУЮ ПЕЩЕРУ

И ПОСЫПАЛА ПОЛ ЧИСТЫМ ПЕСОЧКОМ.

И они ушли вместе по тропинке меж роскошных гренадилл и магнолий, цветущих фикусов и олеандров, благоухающей дикой картошки и померанцев.

Женщина шла так мягко, как ходят разве что кошки.

И Мужчина на ходу подтянулся, выпрямил спину и даже перестал косолапить.

А когда они подошли к Пещере, Мужчина пропустил Женщину вперед, предупредительно отведя в сторону занавес из полосатой лошадиной шкуры.

При входе они обернулись: Мужчина – косматый, суровый, в старенькой шкуре, побитой молью, и Женщина – в пестром наряде из листьев и трав. Но всё-таки это – Папа и Мама, только до-исторические…

Перво-наперво Мужчина вооружился до зубов и осторожно ступая пошел проверить – нет ли кого из врагов в темных углах Пещеры…

Но Женщина остановила его:

- ВЫТИРАЙ, МИЛЫЙ, НОГИ, КОГДА ВХОДИШЬ.

ЗДЕСЬ У НАС БУДЕТ ДОМ.

- ДОМ-ДОМ-ДОМ, - пропело эхо под темными сводами Пещеры.

Мужчина стал послушно вытирать ноги о шуршащий камыш у входа.

- ЗДЕСЬ У НАС БУДЕТ СЕМЕЙНЫЙ ОЧАГ, - и Женщина показала на западную сторону пустой Пещеры.

- ЗДЕСЬ У НАС БУДЕТ СПАЛЬНЯ, - и она показала на северную стену Пещеры.

- ЗДЕСЬ У НАС БУДУТ ХРАНИТЬСЯ ЗАПАСЫ ЕДЫ,- и она показала на восточную стену Пещеры.

- ЗДОРОВО! – восхитился Мужчина.

- ВО-ВО-ВО-ВО! – запрыгало эхо, и туча летучих мышей сорвалась и зашарахалась под темными сводами.

- В ДОМЕ НАДО ГОВОРИТЬ РОВНЫМ ГОЛОСОМ, - мягко сказала Женщина.

Потом Женщина подбросила веток в первобытный горшочек с углями и раздула огонь. А Мужчина отпрыгнул в темноту, посверкивая пугливым глазом.

- ЭТОТ КРАСНЫЙ ЦВЕТОК

БУДЕТ НАШИМ ЛУЧШИМ ДРУГОМ.

ОН БУДЕТ СОГРЕВАТЬ НАС

И ОХРАНЯТЬ ОТ ДИКИХ ЖИВОТНЫХ

И ВАРИТЬ НАМ ВКУСНУЮ ПИЩУ, -

и Женщина развела огонь в очаге.

Мужчине стало тепло и приятно. Он все ближе и ближе подвигался к приветливому огню – и сунул в него палец.

- О-О!.. ОЙ-ОЙ-ОЙ!.. – завопил он.

- ЧТО ЗА УЖАСНЫЕ МАНЕРЫ, - мягко сказала Женщина. – ОГОНЬ НИКОГДА НЕ СЛЕДУЕТ ТРОГАТЬ РУКАМИ.

И Женщина дала ему в руки вертел, на котором была нанизана разнообразная дичь. Мужчина, сидя на корточках, поворачивал вертел над огнем, и так шумно вдыхал аромат жаркого, что пламя очага замирало.

А Женщина приправила дичь диким чесноком, посыпала диким перцем, побрызгала соком дикого лимона и украсила дикой петрушкой.

Когда жаркое было готово, она стала есть так аккуратно, как едят разве что кошки.

А Мужчина глотал , не жуя, большие куски и дико хрустел костями. И наевшись, он тут же отвалился на ложе из сухих листьев и протянул ноги к огню. Ноги у него были ужасно мокрые, и от них пошел пар.

Женщина укрыла его чистенькой сухой шкурой, и Мужчина уснул с блаженной улыбкой младенца на косматом лице…

А Женщина распустила свои густые как полночь волосы,

и бросила в очаг белые ветки,

и намазала красной глиной лицо и ладони,

и встала,

и обратила ладони к огню.

И тихо запела – слова запела ночные.

Это она придумала, это она сотворила, это она пропела