Вопрос № 91
В Риме к началу I века до н. э. стало много рабов. И в Сенат поступило предложение – дать рабам особую одежду, чтобы отличать тех от свободных людей.
Почему Сенат отверг это предложение?
Абсолютное сходство в одежде предполагает сходство образа мысли и однотипность действия. Неспроста распространены на этот счёт «нормы корпоративной культуры», в жёсткой форме регулирующие иной раз длину юбок и цвет пиджачков. Монахини и монахи, военные и ученики иных школ… Но это если нужны не умники и умницы, а послушники и послушницы! Для общества исполнителей единая форма в самый раз. Творческие же коллективы, корпорации, где создаётся новое, должны быть лояльны к тому, во что одеты их сотрудники и специалисты. Сколь раскованны, раскрепощены демократически одетые иностранцы, в том числе важные и высокие гости. И сколь зажаты отечественные деятели, депутаты и бизнесмены, словно бы из‑под одного печатного станка…
Да неспроста есть мудрая пословица: «По одёжке встречают, а по уму провожают».
И всё‑таки надо стараться, чтобы о Вас судили не по абсолютно нефункциональным или просто ненужным для полноценной жизни шмоткам, не по излишним для человека предметам роскоши. Чтобы одеваться со вкусом и удобно, вовсе не обязательно постоянно покупать и покупать, превращаясь в блондинку из анекдота, у которой полон шкаф, а нечего надеть… Чтобы менять интерьер, вовсе не нужно покупать новую мебель.
Так эвристическая разработка житомирского изобретателя В.П. Нечипоренко, пришедшая на Всесоюзный конкурс изобретательских идей в декабре 1988 года, могла уже тогда пригодиться любому советскому мебельному комбинату, который выпускал диваны, кресла и прочую мягкую мебель. Цель её предоставить потребителю возможность менять цвет своего дивана (кресла) хоть каждый день. Для этого мебель, уже обтянутая обивочным материалом определённого цвета, комплектуется тремя‑четырьмя чехлами из различных цветных тканей (10–12 на выбор), одна из которых имеет особо праздничный колорит. Чтобы чехол плотно держался, можно его и сам диван снабдить застёжками‑кнопками или на задней стенке крючками, замками‑молниями. И пожалуйста, диван‑хамелеон!
Изобретатель из бывшего г. Жданова, ныне Мариуполя, В.Д. Шамин для того же конкурса в январе 1989 года прислал идею «хорошо забытого» средневекового, если вообще не античного, средства дизайна жилища:
«С давних времен известно применение камеры‑обскуры для получения изображения, рисования, а после этот принцип положили в основу фотоаппаратов. Предлагается использовать этот эффект для украшений жилища, домов отдыха, санаториев и пансионатов, курортов и ресторанов, применив дополнительную оборотную призму. Устройство крепится в стене, имеющей сквозное отверстие, или в окошке. В солнечную погоду все предметы, растения, море, находящиеся на улице, будут проецироваться в миниатюрном виде или в нормальную величину на стены и потолок внутреннего помещения, создавая живые картины. Размеры изображения зависят от объектива и фокусных расстояний».
Можно перечислять и перечислять, но уже хотя бы на примере этих простейших изобретательских решений видно, что при минимуме вложенных средств можно достигнуть гораздо большего, чем планируется покупкой новых и новых вещей.
«Растрата бесценных жизненных сил человечества на безудержное потребление – всё больше, больше, больше! – эта характерная черта современной цивилизации удручает…
Нас так упорно, так назойливо подталкивают быть модными (внешне. – Авт. ), словно не понимают, что это – курс на истощение, когда интенсивность потребления многократно превосходит возможности и скорость естественного возобновления ресурсов…
Мир общества всеобщего потребления стал слишком взаимосвязан и взаимозависим, а значит – управляем и направляем…
Много ли необходимо – именно необходимо! – человеку пищи? воды? одежды? Наши прадеды и деды сурово наказывали младшеньких за брошенную на пол корку хлеба, за недоеденную пищу в миске. Многим из нас (пока ещё) это ведомо по собственному опыту.
Праздничные наряды переходили от старших к младшим, пока не ветшали. Домашняя утварь служила семье до тех пор, пока не выходила из строя так, что не подлежала починке. Вещи, оказавшиеся ненужными, не выкидывали – отдавали тем, кто испытывал в них нужду.
То, что производилось людьми, производилось ими для людей и делалось на совесть: чтобы елось сытно, чтобы служило долго.
Наши предки обращались с тем, что составляло их быт, бережливо и разумно. В силу каких бы причин они ни поступали подобным образом, их экономика была экономной. Она была, в отличие от нынешней, экономикой разумного производства и потребления…» (Манифест языческой Традиции, 2008).
Мы живём, конечно, не в древней Европе и не в Средние века. Реальности нынешней расточительной эпохи вторгаются в нашу жизнь вне зависимости от нашего желания. Что‑то мы используем, что‑то принимаем, что‑то отвергаем. Так и в западных разработках типа «нейробики» надо отличать интересы рынка потребления от подлинных интересов личности и творческого человека.