§ 2. Мильтон о трагедии

К своей драме «Самсон борец» (1671) Мильтон приложил краткое предисловие «О том роде драматической поэзии, который именуется трагедией». Подобно тому, как в своих знаменитых эпических поэмах Мильтон проявил себя сторонником классицизма, так и в драме он выступает убежденным проповедником идеи, что наилучшие образ­цы этого рода искусства оставили античные авторы.

Для Мильтона трагедия имеет прежде всего нравственное значе­ние: «Трагедия, как ее сочиняли исстари, всегда считалась самым серьезным, нравственным и наиболее полезным видом поэзии: по­этому Аристотель утверждал, что она обладает способностью воз­буждать жалость и страх или ужас, очищая этим от подобных страс­тей, то есть смягчая и умеряя их в силу того восхищения, которое пробуждается, когда читаешь или видишь правдивое воспроизведе­ние этих страстей...».

Едва ли есть необходимость повторять, что Мильтон преувеличи­вает нравственное значение поэзии у Аристотеля. Не Аристотель, а Мильтон, следуя традиции, установившейся со времен Возрождения, выдвигает понимание очищения как нравственную категорию. Но, вместе с тем, и Мильтон склонен видеть в очищении некоего рода фи­зиологический процесс. Так, исходя из научных воззрений той эпо­хи, он пишет, что «медицина применяет вещи меланхолического свойства против меланхолии, кислое против кислого и горькое про­тив горьких настроений» ^ш. Он ссылается на то, что философы и другие ученые авторы часто цитировали трагических поэтов как для украшения, так и для пояснения своих рассуждений. Особенно важ­но для Мильтона как пуританина одобрение религией трагического искусства, поэтому он находит нужным отметить, что «сам апостол Павел не считал недостойным вставить стих из Еврипида в текст Свя­щенного Писания (Послание коринфянам, 15, 33)». Более того, Миль­тон вступает в прямую полемику со своими единоверцами, стремясь «очистить трагедию от того неуважения или, скорее, поношения, ко­торое она ныне терпит от многих наравне с другими вульгарными интерлюдиями» ^ш.

По мнению Мильтона, драматическое искусство пострадало от того, что многие поэты в силу заблуждения допускали смешение ко­мического с трагическим и выводили на сцене пошлые и грубые персонажи. При сочинении «Самсона борца» «за образец были взя­ты древние и итальянцы, как наиболее авторитетные и прославлен­ные» ¹¹⁸,— заявляет Мильтон, поясняя, что, следуя примеру греков, а также и некоторых новейших итальянских авторов, он вводит в свою трагедию хор. Стихи для хора написаны им различными разме­рами, как это бывало и у греков. Мильтон не делит своей пьесы на акты и сцены, так как не предназначает ее для постановки на театре, но вместе с тем он стремится к тому, чтобы его драма была написана в соответствующем стиле и обладала единством формы. Что касается построения сюжета, то пусть те, кто знакомы с Эсхилом, Софоклом и Еврипидом, судят, является ли фабула трагедии запутанной или простой. Мильтон намекает, что избранное им построение сюжета «наиболее соответствует правдоподобию и пристойности» . Наконец, он подчеркивает, что «длительность времени, в течение коего вся дра­ма начинается и кончается, в согласии с античным правилом и луч­шими образцами, ограничена 24 часами» ¹¹⁴.

Мы видим, таким образом, что Мильтон придерживается самых строгих правил классицизма, ориентируясь на образцы древнегре­ческой трагедии и гуманистическую академическую драму итальян­ских писателей XVI века.

Однако одного этого недостаточно, чтобы дать определение стиля драматургии Мильтона. Его нельзя считать последовательным клас­сицистом только на основании того, что он придерживался некото­рых важных положений классицистской теории. Мы имели возмож­ность убедиться в том, что среди итальянских гуманистов второй половины XVI века большинство склонялось перед авторитетами Аристотеля и Горация, что не мешало им, однако, отходить от догм классицизма.

То же самое следует сказать о Мильтоне. В теории он придержи­вается принципов классицизма. Но когда мы обращаемся к его произведениям, со всей очевидностью открывается, что классицизм оказал на него лишь частичное влияние. В теории Мильтон — классицист; можно сказать, что он является классицистом и в ком­позиции своих произведений. «Потерянный рай» моделирован по образцам античного эпоса, а «Самсон-борец» — по образцам антич­ных трагедий.

Но когда мы берем не только структуру произведений Миль­тона, не только принцип развертывания сюжета в эпосе и построе­ние действия в трагедии, обнаруживается, что на классицистский стержень нанизано содержание совсем не классицистского харак­тера. Не имея возможности развернуть аргументацию по этому воп­росу, я ограничусь лишь тем, что дам суммарный ответ на него. Творчество Мильтона представляется мне явлением стиля ба­рокко ¹¹⁵.

Не забудем, что поэт был пуританином и его искусство отразило характерный для всей культуры периода буржуазной революции XVII века факт. Я имею в виду обстоятельство, отмеченное Марксом, который говорит об «историческом маскараде», применяемом бур­жуазией для того, чтобы скрыть от самой себя и от народных масс буржуазно-ограниченное содержание своей борьбы. «Маскарад» английской буржуазной революции XVII века заключался в том, что «Кромвель и английский народ воспользовались для своей бур­жуазной революции языком, страстями и иллюзиями, заимствован­ными из Ветхого Завета» ^11в. Трагедия, которую создал Мильтон, была построена на сюжете из Ветхого Завета. В предисловии Миль­тон специально отметил, что «один из отцов церкви не считал неподо­бающим святости своей особы написать трагедию, которую он озаглавил «Христос страдающий»».

Творчество Мильтона было лебединой песнью героического пе­риода пуританства. Хотя весьма значительные элементы пуритан­ства остались в идеологии английской буржуазии в конце XVII и даже в XVIII веке, однако в целом эта идеология стала приобретать все более светский характер.