Материалы к занятию

Лодовико Кастелъветро. «Поэтика» Аристотеля, изложенная на народном языке и истолкованная

Действующие лица трагедии занимают царственное положение, возвышенны духом, горды, желания их не знают меры, и если им нанесено оскорбление или они полагают, что оно им нанесено, то они не обращаются в суд с жалобой на оскорбителя и не терпят безропотно оскорбление, но сами выносят приговор, как им заблагорассудится, и убивают из мести и дальних и близких родичей оскорбителя, а отчаявшись, решаются и на самоубийство. Над теми, кто занимает царственное положение, что единодушно считается вершиной человеческого счастья, и кто способен отплатить обидчику, никто не глумится и не потешается, понести имущественный ущерб они не могут, да его и не почувствуют, браком или исполнением любовных желаний не умножится их веселье, ибо они что ни день, то свершают браки и постоянно пребывают в любовных услаждениях, и потому радость может родиться лишь при [временном] уменьшении их блаженства либо когда нечто грозило уменьшением их благополучию, а горе рождается, когда некая достопамятная катастрофа низвергает их до жалкого и низкого состояния.

Действующие лица комедии малодушны, привыкли жить, повинуясь судьям и соблюдая законы, привыкли к оскорблениям и убыткам, привыкли обращаться к государственным чиновникам, да восстановят они согласно своим уложениям их честь и да возместят им убыток, – сами же не вершат приговор, не прибегают к кровной мести, не решаются на самоубийство, а если и решаются, то по иным причинам, нежели цари. И поскольку положение их бедно и скромно, нет нужды лишать их благополучия, дабы потом породить радость: их благополучию есть куда возрастать, его может умножить нежданная удача, или желанный брак, или прочее в том же роде, а с другой стороны, даже не слишком серьезный урон, нанесенный их имуществу или чести, легко порождает в них горе. Таковы причины, почему конечные радость и горе трагедии отличны от радости и горя комедии.

Если нас спросят, отчего в комедии нельзя вывести частное лицо, с помощью благоприятных обстоятельств получившее царскую власть, раз из истории известно, что были такие, кто из низин частной жизни поднимался до царских высот, я отвечу, во-первых, что такая фабула подобает не комедии, а трагедии и необходимо брать ее из истории, ибо вымысел здесь неуместен, как явствует из сказанного. Во-вторых, подобная фабула, будь она представлена в народном государстве, где правят сообща, никого бы не усладила и не была бы никому приятна, ибо те, кто возлюбил свободу и жела­ет ее сохранить, не хотят, чтобы граждане брали пример с частных лиц, захвативших власть; а будь она представлена в государстве, где правит царь и все подчиняются его власти, усладила бы еще меньше, ибо царь трепещет за свое положение и остерегается выставлять перед худородными людьми и частными лицами примеры, которые могут пробудить в их душах желание новизны и возбудить в них стремление к перемене власти. Более того, поскольку царям известно, как простой народ веселит и радует злая судьба великих мира сего, они никогда не дозволяют открытые представления трагедий – трагедии находят путь на подмостки только там, где народ никому не подчинен [...]

Пер. М. Л. Андреева