Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

СТАТЬИ:

Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. 1

ФОНЕМА 1

ФОНОЛОГИЯ 3

ОППОЗИЦИИ ЯЗЫКОВЫЕ 7

МОСКОВСКАЯ ФОНОЛОГИЧЕСКАЯ ШКОЛА 8

ЛЕНИНГРАДСКАЯ ФОНОЛОГИЧЕ­СКАЯ ШКОЛА 10

ПРАЖСКАЯ ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ШКОЛА 11

ФОНЕМА

(от греч. phōnēma — звук, голос) — единица звукового строя языка, служащая для опознавания и различения значимых единиц — морфем, в состав к-рых она входит в качестве минимального сегментного компонента, в через них — и для опознавания и различения слов. Ф. — инвариантная единица языка.

Ф. — осн. незначимая единица языка, связанная со смыслоразличением лишь косвенно. Выполняя перцептивную (опознават.) и сигнификативную (различит.), а иногда и делимитативную (разграничит.) функции в тексте, Ф. в системе языка находятся в отношениях оппозиции (противопоставления) друг с другом. Основанием оппозиции служат различительные признаки (РП), представляющие собой обобщение артикуляционных и/или акустич. свойств звуков, так что Ф. может операционально представляться как пучок РП — дифференциальных, формирующих оппозиции, в к-рые вступает данная Ф., и интегральных, не образующих оппозиций данной Ф. с другими (см. Фонология).

Ф. как абстрактная единица противо­полагается звуку как конкретной еди­нице, в к-рой Ф. материально реализу­ется в речи; отношение Ф. и звука мож­но определить в филос. плане как отно­шение сущности и явления (см. Философ­ские проблемы языкознания). Одной Ф. могут соответствовать неск. разл. реа­лизаций, называемых аллофонами, каждый из к-рых соотносится с определ. позицией так, что разные аллофо­ны, как правило, не встречаются в одной и той же позиции (т. наз. принцип допол­нит, дистрибуции, т. е. позиционных ог­раничений на встречаемость аллофонов); напр., в исп. яз. Ф. [d] реализуется как [d] в начале слова и после [п], но как [ð] между гласными (ср. donde ‘где’ — todo ‘все’). Иногда позиционные ограничения на встречаемость касаются самих Ф., и тогда говорят об их ограниченной (де­фективной) дистрибуции. Напр., Ф. [ŋ] в англ. яз. невозможна в начале морфемы (и слова); в таких случаях Ф. обычно выполняет делимитативную функцию: так, [ŋ] сигнализирует об отсутствии перед ней морфемной (словесной) гра­ницы (т. наз. отрицательный погранич­ный сигнал). Подобная функция часто выполняется не Ф. в целом, а ее отд. аллофонами; напр., в япон. яз. алло­фон [g] возможен только в начале сло­ва и тем самым служит сигналом словес­ной границы (т. наз. положительный по­граничный сигнал), а в др. позициях Ф. [g] реализуется в аллофоне [ŋ].

Аллофоны одной Ф. образуют область ее реализаций, к-рая может быть упо­рядочена в виде ряда позиционно чере­дующихся звуков, находящихся друг с другом в отношении контраста (субфонемный альтернационный ряд). Различия между членами этого ряда не семасиологизированы, т. е. смена аллофо­на не сопряжена с изменением значения той единицы, в составе к-рой наблюда­ется аллофонич. альтернация. Напр., в разных формах слова «река» (рек, рéку, рéки, рекá, рекé, рекóй, зá реку) корень имеет соответственно такие фонетич. реализации: [р’эк-], [р’эк°-], [р’ек’-], [р’ик-], [р’ик’-], [р’ик°-], [р’ьк°-]; здесь представлены альтернационные ряды ал­лофонов [э — е — и — ь] и [к — к’ — к°], в к-рых каждый элемент возможен только в определ. фонетич. позиции. С учетом аллофонич. альтернаций Ф. может определяться как ряд позиционно чередующихся звуков (Н. Ф. Яковлев, В. Н. Сидоров, М. В. Панов). Ряды, представляющие разные Ф., могут быть параллельны для одних позиций, но пе­ресекаться в др. позициях; во 2-м слу­чае имеет место нейтрализация фонем­ного различия (совпадение разных Ф. в одном аллофоне). Так, в ряду [э — е — и — ь] звенья [э — е] образуют часть, параллельную аналогичным частям др. аллофонич. рядов: [˙а — ä], [˙о — ö], [˙у — ÿ], [и — и] (напр. в словах «пятый — пять», «тетка — тетя», «брюк — брюки», «сила — силе»); звенья же [и — ь] — пересекающаяся часть ряда, т. к. эти аллофоны встречаются в тех же позициях и в аллофонич. рядах др. Ф., напр. [и] как реализация Ф. [а] и [о] в словах [п’и]тёрка, с[л’и]зá.

Позиционная реализация Ф. в целом регулируется фонетич. правилами язы­ка, но иногда на них накладываются грамматич. и лексич. факторы. Напр., в нем. яз. звуки [х] и [с] (орфографиче­ски ch) возможны соответственно после гласных заднего и переднего ряда (Nacht ‘ночь’ — nicht ‘не’), но это фонетич. пра­вило нарушается, если ch относится к суффиксу -chen (грамматич. фактор): в этом случае всегда [c], ср. mach-en [máхәn] ‘делать’ — Mama-chen [mamácәn] ‘матушка’. В рус. яз. позиционная реализация гласных подчиняется особым правилам для флексий (грамматич. фак­тор), для служебных слов (лексико-грам-матич. фактор), для редких слов иноязыч­ного происхождения (лексич. фактор). Во всех подобных случаях можно гово­рить о грамматич. и лекснч. условиях действия фонетич. правил. Но иногда возможна необусловленная неоднознач­ность фонетич. реализации Ф. в одной и той же позиции (фонетич. дублетность), к-рую называют свободным варьированием. Напр., в польск. яз. для одной и той же Ф. (графически ł) допускаются две реализации — веляр­ный плавный [λ] и билабиальный сонант [ ], но, как часто бывает в таких случаях, эти реализации неравноправны: с 20-х гг. 20 в. [ ] постепенно вытесняет [λ], к-рый теперь служит признаком рафиниро­ванного сценич. произношения. При сво­бодном варьировании нарушается прин­цип дополнит, дистрибуции, но это нарушение компенсируется дополнитель­ностью свободных аллофонов в др. плоскости: они обычно дифференцирова­ны стилистически и/или социально (в со­ответствии с возрастными, половыми и др. характеристиками говорящих). Для обозначения стилистического и социаль­ного фонетич. варьирования Д. Джоунз предложил (1932) понятие диафона, крое позже стало применяться (Э. И. Хауген, 1954) для обозначения межъязыко­вых фонетич. эквивалентов при интер­ференции. Социально маркированное фо­нетич. варьирование может охватывать сами Ф.; так, в нек-рых языках имеются особые мужские и женские разновидно­сти, в к-рых фонемный состав слов может заметно различаться, ср. в коасати (Сев. Америка) ó∙t ‘он сооружает костер’ (в женском варианте) и ó∙č (то же в муж­ском варианте).

Аллофоны одного позиционного ряда, т. е. одной Ф., бывают разных типов в зависимости от характера позиции (сильная — слабая) в плане выполнения фонемой указанных выше функций (см. Московская фонологическая школа). В позиции, сильной для обеих функций, представлен основной вид Ф. («важнейший звук» — у Джоунза); в сиг­нификативно слабой позиции, т. е. в по­зиции нейтрализации, — вариант (та­кой аллофон нек-рые языковеды назы­вают архифонемой, неточно сле­дуя Р. О. Якобсону и Н. С. Трубецко­му, или слабой фонемой, по Р. И. Аванесову); в перцептивно слабой позиции — вариация (вариант, по Трубецкому и Аванесову, или оттенок Ф., по Л. В. Щербе). Напр., Ф. [о] пред­ставлена осн. видом в слове «лом», ва­риантом [а] — в «ломать», вариацией [ö] — в «Лёня». В терминах РП вариан­ты и вариации можно определить как модификации Ф. по дифференциальному признаку в 1-м случае и по интегрально­му — во 2-м. При неполных позицион­ных рядах аллофонов, в к-рых отсутст­вует осн. вид Ф. (т. е. сигнификативно сильная позиция не заполнена), точное фонемное отождествление прочих вари­антов невозможно, и нек-рые фонологи (Сидоров, П. С. Кузнецов, А. А. Реформатский, Панов и др.) постулируют для неполных аллофонич. рядов особую единицу — гиперфонему, обозна­чая так не индивидуальную, а группо­вую фонемич. отличимость; напр., в сло­ве «барáн» гласный 1-го слога реализует не простую «проверяемую» Ф., а гипер­фонему (А/О), отличимую от гипер­фонемы <У> в «бурáн». Система Ф., их функции и закономерности позицион­ной реализации изучаются в фонологии.

Осн. разногласия в теории Ф. связа­ны с критерием фонемной идентифика­ции звуков речи — физической или функ­циональной (в ином аспекте — фонети­ческой или морфематической). В перзом случае Ф. трактуется как автономная единица языка, представляющая собой класс фонетически сходных звуков или их звукотип; при таком подходе (напр., у Джоунза и ряда представителей амер. дескриптивизма) осн. контекстом реализа­ции и функционирования Ф. является только фонетич. слово (фонетнч. сег­мент), а установление фонем превраща­ется в механич. процедуру, в к-рой сиг­нификативная функция Ф. либо игнори­руется, либо считается второстепенной и подчиненной фактору дополнит, дист­рибуции. Во втором случае (при функционально-морфематич. подходе, напр., в моек, фонологич. школе) в центре вни­мания находится смыслоразличит. функ­ция Ф. и осн. контекстом функциониро­вания Ф. признаются значимые единицы языка — слова и морфемы. Такая точ­ка зрения восходит к И. А. Бодуэну де Куртенэ, для к-рого Ф. была не автоном­ной фонетич. единицей, а строевым ком­понентом морфемы, через тождество к-рой следует оценивать тождественность Ф. в разл. ее проявлениях. В нек-ром смысле промежуточную позицию занимает ле­нинградская фонологическая школа. С одной стороны, ее представители (Щерба, Л. Р. Зиндер, Л. В. Бондарко, М. И. Матусевич, Л. А. Вербицкая и др.) исходят из смыслоразличит. функции Ф., но, с др. стороны, рассматривают ее не как компонент морфемы, а в составе словоформы и опираются на фонетич. критерий отождествления Ф. Поэтому там, где фонологи моек, фонологич. школы и пражской лингвистической школы констатируют явление нейтра­лизации, фонологи ленингр. фоноло­гич. школы видят чередование фонем, признавая, однако, варьирование Ф. в ви­де оттенков. Разногласия в теории Ф. ка­саются и проблемы ее реальности, вокруг к-рой противоборствуют фнзикализм — концепция физич. реальности Ф. (напр., Джоунз, Л. Блумфилд) и ментализм — концепция психологич. реальности Ф. (напр., Бодуэн де Куртенэ, Э. Сепир); . в некоторых концепциях Ф. обладает семиотической реальностью как фигура — компонент знака (Л. Ельмслев, см. Глоссематика), а иногда вообще объ­является фикцией, существующей лишь в метаязыке лингвиста (У. Ф. Тводдел, чей подход отчасти продолжает ге­неративная фонология, считающая воз­можным обходиться вообще без уровня Ф.).

Понятие «Ф.» в совр. смысле термина, а также теория фонологии впервые разра­ботаны Бодуэном де Куртенэ в 70— 80-х гг. 19 в. (см. Казанская лингвисти­ческая школа). Сам же термин «Ф.». появился раньше, во франц. лингвистике, как эквивалент нем. Sprachlaut ‘звук языка’; этот термин предположительно, ввел А. Дюфриш-Деженетт (1873) и использовал Ф. де Соссюр (1879), у к-poго термин «Ф.» был заимствован казанским лингвистами (Н. В. Крушевский) в новом, бодуэновском осмыслении. В 40-х гг. 20 в. в дескриптивной лингвистике США объем термина «Ф.» расширился, стали говорить о Ф. тона, ударения, стык и т. п.; такое терминоупотребление лишало понятие Ф. его исконного онтологич. содержания и не нашло поддержки в Евpone, где преобладала трактовка Ф., близкая пражской. Наряду с термином «Ф.» в нек-рых концепциях используется термин «морфонема», введенный X. Улашиным (1927) для обозначения Ф. в составе морфемы в отличие от Ф., трактуемой чисто фонетически (см. Морфонология); к понятию морфонемы иногда прибегают для обозначения фонемных альтернационных рядов в составе одной морфемы, напр., говорят, что в «рука — ручка» представлена морфонема <к/ч>, реализующаяся Ф. [к] и [ч], связанными отношением чередования.

В. А. Виноградов