Тема 3.1.1. Краеведческая деятельность тышкевичей на

ЛОГОЙЩИНЕ. БЕЛАРУСЬ В РИСУНКАХ Н.ОРДЫ.

1. Одним из центров сосредоточения сил краеведов в начале 19 в. в Беларуси стал виленский кружок ученых и литераторов, состоявший в основном из бывших профессоров и воспитанников закрытого после подавления польского восстания 1831 г. Виленского университета. Участники кружка опубликовали краеведческие исследования ряда городов, замков, монастырей, костелов и типографий на территории ВКЛ И РП. Авторами наиболее значительных работ были польские ученые- археологи Ф.Е Нарбут, Ю.Лукашевич, поэты и этнографы В.Сырокомля, А.Рыпинский, И.Борщевский. В краеведческой литературе появились также описания отдельных уездов Беларуси с их памятниками древности:

- Борисовского уезда - Е. Тышкевич

- Бельского (Гродненской губернии) – Ю. Ярошевича

- Кобринского - И. Крашевского

- Пинского - К. Мошинского

К 1830-1850 гг. относится деятельность белорусских магнатов Константина Пиевича и Евстафия Пиевича Тышкевичей.

Их отец граф Пий Тышкевич прожил большую жизнь (1758-1858), интересовался древностями и был даже избран почетным членом Виленской археологической комиссии. Сам католик, он не только не притеснял своих крестья-некатоликов, но даже отстроил для них униатскую церковь.

Их мать - Августа также была просвещенной женщиной, поклонницей наук. Она создала обширную коллекцию документов, книг, медалей, разных предметов искусств и художеств. Помимо уникальных рукописей, двухсот картин итальянской живописи, в ее коллекции было большое количество «этрусских ваз» - (древние племена, населявшие в 1ом тыс. до н.э. северо-запад Апеннинского полуострова и создавшие развитую цивилизацию, предшествовавшую римской), а также предметов из Помпей и Геркуланума (рим.город в Италии, около современного Неаполя, частично разрушен и засыпан вулканическим пеплом при извержении в. Везувия в 79 г. до н.э. Раскопаны жилые кварталы, термы, театр). Ее библиотека состояла из 3 тысяч томов польских и французских книг, из которых 500 было древних. В Логойском дворце Тышкевичей хранилось много старинного оружия (мечи, копья, бердыши, шлемы, щиты, латы, кольчуги), не было лишь предметов местной археологии. За пополнение ими музея и взялись братья Тышкевичи – основатели белорусской научной археологии.

Старший – Константин Тышкевич в 1830 г. вернулся в отцовское имение Логойск и стал заниматься науками. Он собрал большое количество книг и редчайших рукописей, занялся по примеру младшего брата раскопками курганов в Логойском графстве. Была создана замечательная коллекция местных древностей, а весьма большую часть ее он передал в Румянцевский музей (откуда она попала в Исторический музей в Москве и ныне хранится там). Он пожертвовал музею младшего брата Евстафия много экспонатов. Тышкевич занимался исследованием и описанием курганов и городищ Минской губернии. Крупнейшей его работой стала книга «О курганах в Литве и Западной Руси». Ученый понимал, что раскопанные им в Логойске 11 насыпей «содержали не братские могилы воинов, а являлись древними погребениями, какого-то знатного рода славян».

В 1857 г. К.Тышкевич предпринял уникальное путешествие – плавание по реке Вили (682 версты) от ее истока до устья. Сделано это было на свои средства и на своем судне, путешествие продолжалось четыре месяца и сопровождали графа кроме гребцов, землемер и художник.

Это путешествие легло в основу книги «Вилия и ее берега», в которой получили отражение раскопки автора, которые он проводил во время путешествия. Книга вышла посмертно.

Евстафий Тышкевич в 1837 -1847гг., занимаясь систематическими раскопками курганов в окрестностях Логойска, Борисова, Минска, Друцка, Лиды, Крева, Мира, Гольшан, заложил основы белорусской научной археологии. В 1850 г. он издал книгу о раскопках с приложением отдельных таблиц и рисунков. Раскопки курганов он вел траншейным способом, но, убедившись в бесперспективности такого метода, стал использовать перекрестный способ исследования. Ранние его публикации были описальными, позже он стал делать анализ и оценку раскопкам.

Итогом его деятельности на Борисовщине стал фундаментальный труд «Ап1санне Барысаускага павета…» Для этой книги Тышкевич несколько лет собирал первоисточники по истории, географии, этнографии, литературе, искусстве, археологии, топонимике, фольклоре, искал помошников-соавторов. Среди них были К. Адамович, П.Чачот, З. Даленга-_Ходаковский, Ф.Чахович, В.Твардовский, Я.Ванькович, К. Тышинский, В. Гарновский и брат Константин. Почти 10 лет он создавал эту уникальную краеведческую книгу, где каждый факт, каждая дата выверены, добросовестно проанализированы и аргументированы. Работая в области археологии, этнографии, и краеведения, Тышкевич занимался и фольклором. При описании свадеб, обрядов (Деды, Рождество, Радуница) и всего цикла хозяйственного календаря белорусов, он стремился объяснить связь языческих обрядов, элементы которых закрепились и в христианских верованиях. Наиболее известные его работы:

1) «Узоры хатняга сумеснага жыцця у Л1тве», 1844 – характеристика культуры шляхты

2) «Нашы кра1» - очерк о магнате Радзивилле

3) «Археалаг1чныя даследванн1 помн1кау мастацк1х рамествау 1 да т.п. у старажытнай Л1тве 1 Л1тоускай Рус1»

4) Маг1лы сямейства Тышкев1чау!

5) Рукописи «Зельн1к барысауск1х вакол1ц», «Матэрыялы да нашай г1сторы1»

Большое значение имело создание Тышкевичем Виленского музея древностей в 1856 г., который насчитывал 10 тыс. экземпляров. Казенная администрация России, испуганная размахом освободительного восстания 1863-1864 гг., стала рассматривать музей как один из центров «польской интриги» и музей был закрыт в 1864 г. При музее работала археологическая комиссия. Деятельность комиссии приходится на 1855-1865 гг. Она проводила раскопки, выдавала разрешения на них, собирала и изучала древности в самом широком смысле этого слова. Из ответственных лиц членами комиссии были: историк Ф.Нарбут, А.Киркор, К. Тышкевич. Заседания комиссии проходили очень торжественно, члены комиссии были одеты в специальную синюю форму с золотыми пуговицами. Здесь читались рефераты по местному краеведению, решались организационные вопросы. Все заседания проходили одиннадцатого числа каждого месяца, информация о них регулярно освещалась в прессе.

2. ОРДА НАПОЛЕОН (1807-1883) – композитор, пианист, педагог, писатель, художник, деятельность которого связана с Беларусью и Польшей. Родился в д. Варацевичи, Пинского уезда, Минской губернии в семье инженера-фортификата. Закончил Свислочскую гимназию и поступил в Виленский университет, из которого исключен за участие в тайном студенческом товариществе «Заряне». Участник восстания 1830-1831 гг.

Жил в эмиграции в Австрии, Швейцарии, Италии, Франции, где усовершенствовал мастерство игры на фортепиано у Ф.Шопена, дружил с А.Мицкевичем.

В 1856 г. вернулся на родину в Варацевичи, жил в Гродно, часто путешествовал по Беларуси и Литве. Как результат этих путешествий известен своими зарисовками архитектурных памятников и мест, связанных с жизнью и деятельностью знаменитых людей на территории Беларуси, Украины, Польши, Литвы. Эти рисунки он делал карандашом, акварелью, сепией. Его пейзажи отличаются поэтичностью и романтической возвышенностью. Архитектурные зарисовки отмечаются строгой документальностью, поэтому имеют большую ценность для истории архитектуры. Только на Беларуси им сделано больше чем 200 таких рисунков. В этой серии рисунки белорусских городов Гродно (более чем 20), Витебска, Полоцка, Минска, Могилева, Новогрудка, Пинска, Несвижа, Каменца, Сенно, Чашников, Гомеля, Свислочи, Друи, Освеи, Пружан и др.

Историческую ценность имеют зарисовки памятников, которые не сохранились до наших дней или частично разрушены или перестроены: замки в Крево(Сморгонский р-н), Гольшаны(Ошмянский р-н), Мир (Кореличский р-н), Гераненах (Ивьевский р-н), Смолянах (Оршанский р-н), Новогрудке, Пинске, Каменецкой башни, Горы-Горецкого земледельческого института, дома – крепости в Гайтюнишках (Вороновский р-н), поместий и дворцов в Бешенковичах, Логойске, Пружанах, Деречине и т.д. Среди его зарисовок памятники культовой архитектуры: Борисоглебская церковь в Гродно и Новогрудке, Софийский собор и Спасо-_Ефросиньевская церковь в Полоцке, монастыри базилианский в Жировичах (Слонимский р-н), Троицкий в Слуцке, кастелы в Свислочи , Кобрине, Ишкольце ( Барановичский р-н), Гнезно ( Волковысский р-н), Койданове (Держинский р-н), Ружанах (Пружанский р-н) , Желудок (Щучинский р-н).

На основе его зарисовок и акварелей художником А. Мисуревичем созданы и выпущены в Варшаве литографии (260 графических рисунков в 8 сериях). Большое количество рисунков Н. Орды сохраняется в Национальном музее в Кракове.

ТЕМА: АДАМ КИРКОР И ЕГО КРАЕВЕДЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

1. В 1850-х г. в Вильне деятельностью по изучению истории местного края выделился «интимный кружок местных писателей и артистов», в который входили историк, этнограф, археолог, журналист А.И.Киркор, поэт Вл. Сырокомля, П.В.Кукольник, поэт и музыкант Лопатьинский и др. Кружок устраивал музыкально-литературные вечера, его некоторые члены занимались местной историей и даже раскопками (А.Киркор, Вл.Сырокомля).

Адам Карлович Киркор – человек большой учености и энергии, он оставил огромное количество печатных трудов. Ряд архивов обладает его неопубликованными рукописями, письмами к известнейшим ученым и т.д., но его разносторонняя деятельность изучена еще мало, даже место его рождения оспаривалось.

Он родился в 1819 г. в Могилевской губернии и принадлежал к роду старинной, осевшей здесь татарской шляхты, корни которой уходили в 16 в. Киркор закончил Могилевскую гимназию, затем поступает в Виленский Дворянский институт, который и заканчивает экстерном.

В 1846 г. он уже советник казенной палаты, побывал в Петербурге и опубликовал «Петербургские впечатления», где описал некоторых столичных деятелей.

С 1849 г. как член Губернского статистического комитета А. Киркор смог уже вплотную заняться белорусской (литовской) историей и краеведением. Редактируя «Памятные книжки» губернии (1850-1854), он поместил там обширнейшие материалы по истории и статистике края, уделяя особое внимание белорусским уездам: Лидскому, Ошмянскому и Виленскому.

В 1855 г. открыт Виленский музей и при нем Временная археологическая комиссия, где Киркор становится хранителем музея и секретарем комиссии. Все это время он пытается получить разрешение на издание «Литературного журнала» в Вильне. Но разрешения не последовало. Скопившиеся труды удалось издать в шести непериодических сборниках «Виленский портфель», в одном из которых было помещено первое описание истории Минска (автор - Вл. Сырокомля, к которому ушла жена Киркора, актриса Елена Маевская). Из-за публикации в 1858 г. письма участника восстания 1830-1831 г. эмигранта И.Лелевеля, издание было закрыто.

Родившись в Беларуси, зная хорошо народ, Киркор мечтал о возрождении белорусского языка, культуры и литературы. В 1858 году он писал о своей «славянской идее»:

«Пусть русский, поляк, чех, словак и так далее будет верен своей национальности, пусть не чуждается и уважает национальность всех других родовых кровных племен…

Пусть видит залог благоденствия и средство сохранения своей национальности в тесном союзе со своими братьями-славянами, пусть собственные интересы соединит крепкою и неразрывною цепью с интересами всего славянского мира – тогда только мы угостим счастливую будущность и шагнем вперед по пути умственного развития». В условиях того времени эти идеи ученого были прогрессивны в высшей степени. Вокруг виленского издателя и ученого сплотилось в то время много передовых деятелей культуры тех мест, на его литературных субботах можно было встретить поэта Вл.Сырокомлю, В. Боротынского, В.Дунина-Марцинкевича.

В виленский период (1858) вышла крупная работа Киркора «Этнографический взгляд на Виленскую губернию», которая давала правильное представление о жизни белорусов Виленской губернии. Много времени Киркор уделял археологии, в частности раскопкам – им было раскопано свыше тысячи курганов, вещи из которых он передал в Виленский музей. Много курганов было раскопано вместе с братьями Тышкевичами на Логойщине.

Для определения этноса погребенных людей Киркор пытался привлечь погребальный обряд: «Система могил убеждает нас, что литовец глубоко зарывал дорогие останки своего сочлена глубоко в землю, кривичанин клал их на самой поверхности, насыпая курган сверху, чернорусин укладывал их в середине кургана, литовец сжигал на костре».

В январе 1863 г в Королевстве Польском, Литве, части Беларуси и правобережной Украины началось польское восстание, жестоко подавленное в 1864 г М.Н.Муравьевым. Наступившая следом реакция вскоре обрушилась и на деятелей науки. А.Киркор в конце восстания был разорен, лишен права издания «Виленского вестника», был разгромлен Виленский музей и археологическая комиссия (1865).

Киркор вывез свою типографию в Петербург, где рассчитывал заняться издательским делом. 27 ноября 1868 г. под редакцией Киркора выходит газета «Новое Время», в которой «неоднократно появлялись резкие и неприличные отзывы о действиях управления в Царстве Польском и западных губерниях, постоянно перепечатывались из иностранных газет превратные и даже враждебные сведения о высоких правительственных лицах и положении дел в нашем отечестве» ( из официального предупреждения взяты слова).

Газета была задумана оригинально и с большой пользой для «Западно-русского края», но расходы превысили доходы с нее.

Все имущество А.Киркора пошло с молотка за бесценок, было « расхищено, растащено», как писал он сам. Он тайно уезжает в Краков, дело о банкротстве тянулось 10 лет. Киркор был оправдан.

Конец ученого трагичен. Оторванный от родины, в полном одиночестве, ежедневно борясь с нищетой и всегда на пороге голода, он – член Краковской академии - издавал одну работу за другой, причем большая часть их была посвящена Беларуси.

Наиболее крупными были белорусский том в издании «Живописная Россия»(1882) и две книги по истории современной русской и славянской литературы.

А.Киркор последние годы часто болел и жил в большой бедности. Умер в 1886 г. Свои сборники и рукописи он завещал краковскому Национальному музею. Сейчас его архив хранится в Ягелонской библиотеке в Кракове, часть архива хранится в Национальном государственном архве Литвы в Вильнюсе.

2. Труд А.Киркора «Живописная Россия» представляет проникновенный рассказ о Беларуси – ее народе, памятниках и истории. Ее полное название: «Живописная Россия. Отечество наше в его земельном, историческом, племенном, экономическом и бытовом значении». Киркор описывает Литовское полесье в которое входили губернии: Виленская, Ковенская и Гродненская и Белорусское полесье в которое входили губернии: Минская, Могилевская, Витебская и Смоленская. Это были земли Западной и Южной России.

Литовское Полесье представлено в жанре очерков:

1. Первобытные времена Литовского полесья.

2. Народности Литовского полесья и их жизнь

3. Литовский язык и литовская мифология.

4. Природа древней Литвы.

5. Современная природа Литвы.

6. Исторические судьбы Литовского полесья.

7. Просвещение и народное творчество в Литве.

8. Город Вильно.

9. Городские поселения в Литве.

Белорусское полесье также представлено в виде очерков:

1. Памятники времен первобытных.

2. Следы язычества в праздниках, обрядах и песнях.

3. Народная жизнь.

4. Исторические судьбы Белорусского полесья.

5. Умственные силы и средства образования.

6. Природа Белоруссии.

7. Долина Припяти.

8. В Белорусском полесье.

9. Витебская губерния.

10. Могилевская губерния.

Все очерки сопровождаются графическими рисунками художников Дмоховского, Каразина, Крашевского, Гоголинского, Панова, Подбельского, Пржикорского, Голембиевского, Тернера.

ТЕМА: П.М.ШПИЛЕВСКИЙ И ЕГО « ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ПОЛЕСЬЮ И БЕЛОРУССКОМУ КРАЮ»

1. Шпилевский Павел Михайлович (1823-1861), псевдонимы Древлянский, Знакомый человек, Барон Икс – белорусский этнограф, писатель, публицист и театральный критик.

Родился в деревне Шипиловичи, Бобруйского уезда, Минской губернии в семье православного священника. Рос, деля игры с деревенскими ребятишками. Затаив дыхание, слушал сказки няни-крестьянки. Белорусский язык был для него родным, народные легенды, поверья, песни – первыми впечатлениями детства.

Шпилевский получил религиозное образование: окончил Минскую семинарию, затем Петербургскую духовную академию. Однако отказался от церковной карьеры. Преподавал словесность в Варшавском уездном училище, служил комнатным надзирателем в петербургском Главном педагогическом институте и учителем в школе при экспедиции заготовки государственных бумаг. С 1856 года стал постоянным сотрудником ряда петербургских периодических изданий. Писал для «Музыкального и театрального вестника», «Сына отечества», «Иллюстрации», «Русского мира», журналистские обзоры, музыкальные и театральные рецензии. Имел репутацию тонкого ценителя и знатока театра. Пробовал силы в литературе – он автор рассказов, повести «Цыганенок(1855) и пьесы «Дожинки» (1857).

Шпилевский еще в ранней юности увлекся изучением народного быта. Собирал образцы устного народного творчества, изучал историю белорусского края. Он отмеривал версты, чтобы записать обряды, поверья, внимательно прислушивался к оттенкам народной речи. Часто приезжал в родные места – и когда учился в столице, и в годы службы в Варшаве.

«Я и не воображал,— писал он впоследствии,— что буду изучать или, вернее, доучивать свой родной язык и для этого путешествовать по тем самым местам, которые так дороги для меня воспоминаниями о счастливом прошедшем».

Павел Шпилевский принадлежал к тому поколению белорусской интеллигенции, которое начало серьезно задумываться над судьбой родины. В этой среде пробуждался интерес к корням, истории народа, его поэтическому творчеству. Центростремительные тенденции в развитии белорусской культуры пришли на смену центробежным, и к националь­ным истокам, национальной литературе возвращались воспитанные в лоне польской культуры Я. Чечот, А. Рыпинский, Я. Барщевский, В. Дунин-Марцинкевич. Возникло интересное «пограничное» явление:

творчество белорусско-польских писателей. Павел Шпилевский стал первым русско-белорусским писателем, громко заговорившим на страни­цах русской печати от имени белорусов.

Опубликованные в 1846—1860 годах крупные очерки, этнографиче­ские статьи, исторические и филологические работы Шпилевского — результат кропотливого труда, исследований различных аспектов белорусоведения. «Белорусские народные поверья», «Описание посольства Льва Сапеги в Москву в 1600 году», «Народные пословицы с объяснением происхождения и значения их», «Исследование о вовколаках на основании белорусских поверий», «Белорусские пословицы», «Свадебные обряды у застенковцев (околичан) Витебской губернии», «Путешествие по Полесью и белорусскому краю», «Белоруссия в характеристических описаниях и фантастических ее сказках», «Мозырщина», «Западнорус­ские очерки», «Поездка в западные губернии» — все эти работы писателя заняли страницы нескольких десятков столичных журналов — толстых и популярных, а также серьезных научных. Кроме того, Шпилевский-журналист часто вводил в свои обзоры вести из Белоруссии. На белорусских материалах написаны почти все его литературные произведе­ния. Таким образом, благодаря Шпилевскому, русский читатель за эти годы получил сведений о Белоруссии гораздо больше, чем за все прошедшее полстолетие. В рукописи остался словарь живого белорусского языка, составленный Шпилевским, а также упомянутая в его переписке с редакторами, но не найденная повесть о Белоруссии. Не будет преувеличением сказать, что вся недолгая жизнь писателя посвящена Белоруссии. Умер он в октябре 1861 года, полмесяца не дожив до тридцати восьми лет.

2. Особое место в творческом наследии Шпилевского занимает серия очерков «Путешествие по Полесью и белорусскому краю», опублико­ванная в «Современнике» в 1853—1855 годах. Именно эта работа стала визитной карточкой писателя, принесла ему известность в литературных кругах. Его писательское имя обычно связывалось с авторством «Путешествия...». «И теперь, через тридцать лет,— писал в 1893 году известный русский ученый А. Н. Пыпин,— это сочинение не заменено другим подобным».

Во времена Шпилевского путешествовать и записывать путевые впечатления считалось модным, это поветрие, как тогда острили, не затронуло лишь безнадежно ленивых. Немало русских путешественников первой половины XIX века, а среди них были академик В. М. Севергин, художник И. Д. Захаров, фрейлина О. П. Шишкина, чиновник Н. С. Щукин, цензор Д. И. Мацкевич, писали о Белоруссии. Однако впечатления их были более или менее случайными, как впечатления всякого проезжающего. Образу Белоруссии, который создавали их записки, не хватало интересованного взгляда изнутри. И именно такой взгляд предложил русскому читателю Павел Шпилевский. Его «Путешествие...» заметно выделялось среди русских путевых заметок о Белоруссии обилием географического, исторического и этнографического материала, тщательно собранного и систематизированного.

То, что Белоруссия оставалась для России страной неведомой, больно ранило душу исследователя. В одном из своих произведений он писал, обращаясь к деятелям науки и своим просвещенным землякам: «Нас интересуют верования древних греков и римлян, мы пишем об их нравах, мифологии, языке, даже пиршествах и обедах; отчего же не писать о родной Белоруссии, которая так богата своими самобытными нравами, мифологией, языком и, наконец, игрищами и празднествами?»

В «Путешествии...» раскрылись сильные стороны дарования Шпилев-кого. Он — писатель-этнограф, и в этом особенность его таланта. Как ученый он был слишком эмоционален — еще дореволюционные исследователи отмечали литературность, беллетристичность его очерков; как художник больше привязан к факту, заземлен, подчас слишком «этнографичен» — точному воспроизведению народного обряда он посвятил пьесу «Дожинки». Счастливо сочетать научные и художественные интересы Шпилевский смог именно в «Путешествии...». Форма путевых записок позволила соединить красочные описания пейзажей, бытовые зарисовки с научными рассуждениями, экскурсы в историю с лирически­ми монологами. В центре его внимания — не описание самой поездки, пусть она и реально состоялась, а возможность доступным для читатель­ского восприятия способом дать как можно больше информации о Белоруссии, крае богатой истории, талантливого народа, самобытной мифологии.

Стремление Шпилевского ближе познакомить Россию с Белоруссией совпало с потребностями русского общества того времени глубже познать

страну, своеобразие нравов, языков и обычаев народов, ее населявших. В последнее перед крестьянской реформой десятилетие, когда всем стало ясно, что назревших перемен не избежать, ученые, публицисты, писатели пытались глубже осмыслить историческое прошлое и современное состояние народа, пути будущего развития России. Об этом спорили славянофилы и западники, консерваторы и либералы. Столичные журналы охотно печатали материалы по истории, этнографии и фолькло­ристике. Неудивительно поэтому, что двери редакции некрасовского «Современника» гостеприимно открылись перед белорусом Шпилевским.

Какой же предстала перед читателем Белоруссия со страниц «Путешествия по Полесью и белорусскому краю»?

Как уже говорилось, в русском обществе того времени существовали туманные представления об этой земле. Формирующаяся официальная концепция «западнорусизма» представляла белорусские земли исконно русскими и не оставляла белорусскому народу права на собственную историю и культуру. Не разрабатывала специально проблемы истории края русская наука. Сам термин «Белоруссия» географически отождествлялся с Могилевской и Витебской губерниями. Минская же и Гродненская считались литовскими как исторически входившие в состав Великого княжества Литовского. В обыденном сознании «белорусское» и «литов­ское» к тому же путалось и смешивалось с «польским» — принадле­жавшим в недавнем прошлом Речи Посполитой. Работы пионеров белорусоведения отразили и отсутствие в самой Белоруссии четкого представления об этнических границах края. Автор «Путешествия...» расширил географическое понятие «Белоруссия», безоговорочно введя в нее «литовскую» Минщину, хотя и колебался, раздвигать ли границы белорусского края дальше. Все это свидетельствовало о сложной и важной работе, происходившей в недрах белорусского национального сознания и отраженной исследователем,— шел процесс этнического самопознания нации.

Шпилевский расширил также границы представлений об истории Белоруссии. В поисках сведений о прошлом белорусских городов и местечек он обращался к русским и белорусско-литовским летописям, старинным грамотам и актам, сочинениям польских хронистов XVI века М. Стрыйковского, М. Вольского, А. Гваньини, трудам А. Нарушевича, Н. Карамзина, И. Даниловича, И. Григоровича, М. Балинского, Т. Нарбута, Е. Тышкевича. Ставя перед собой цель собрать, подчас по крупицам, сведения, рассыпанные в разнообразных источниках, писатель подходил к отбору исторических фактов более романтически, чем критически,— об этом не должен забывать современный читатель. Исторические сюжеты «Путешествия...» в основном компилятивные, отражают уровень науки того времени и стремление автора расставить свои акценты в рассказе о прошлом.

Получивший фундаментальное православное образование, человек русской культурной ориентации, Павел Шпилевский останавливает внимание читателя на истории православия в Белоруссии, его противосто­янии католической, униатской церквам и реформаторским течениям. Следуя официальной русской точке зрения, он обрушивается на иезуитов, «униатский раскол», «кальвинов». И все же не это главное в исторической концепции писателя, а то, что подчас противоречило попыткам связать национальную самобытность белорусского народа лишь с православием. В поисках корней самобытности народа Шпилевский чаще обращается к дохристианской эпохе и там находит неоспоримые, с его точки зрения, доказательства этнической, исторической, культурной самостоятельности белорусов, их права занять достойное место в семье народов. Заслуга белорусского народа перед славянским миром, считал писатель, в том, что он сохранил чистоту славянских начал и древнего языка. Поэтому он умилялся всякий раз, когда находил в быте белорусов элементы патриархального уклада (который, к великому сожалению писателя, рушился на глазах). Поэтому идеализировал крестьянина — хранителя обычаев и языка. Белорусскую фольклорную и языковую стихию Шпилевский вплетал в ткань своих беллетризированных очерков, и белорусский язык приобретал у него значение языка, который может, не стесняясь своего «низкого» происхождения, соседствовать с развитым литературным русским языком.

Рассказывая в «Путешествии...» о белорусском крестьянине, автор старался не замечать противоречий крепостной деревни. Конечно, нельзя забывать о недреманном оке николаевской цензуры. Шпилевский вступил русскую литературу в один из самых трудных периодов ее истории — полосу «мрачного семилетия», когда цензурные придирки доходили до абсурда, а отправление писателей на гауптвахту за неугодное любому высшему чиновнику высказывание считалось приличным и даже литературным наказанием. И все же, когда автор «Путешествия...» сообщал читателю, что белорусский мужик доволен своей судьбой, работает весь день без ропота, кушает на славу, спит беспробудно, и его не беспокоят, не волнуют тревожные сны или мучительные грезы, последствия праздной, роскошной и пустой жизни», он сознательно отступал от истины. Белорусский мужик Шпилевского трудолюбив, скромен, отзывчив. И это не добродетели раба, а достоинства человека. В стремлении писателя не выставлять напоказ язвы своего отечества отразилась одна из закономерностей становления национального самосознания.

Особую ценность представляют те страницы «Путешествия...», где автор рассказал о том, что хорошо знал и видел собственными глазами. Это сведения о ярмарках и архитектуре белорусских городов и местечек, о населении, об особенностях ведения сельского хозяйства. Писатель развернул перед нами целую панораму сельской трудовой жизни, ввел читателя в жилище крестьянина, рассказал о его болезнях. Любопытны беглые зарисовки социальных типажей того времени: помещик, шерак, водпанок, шпектор-губернер. Интересны описания помещичьих «реду­тов», замечания о культурных запросах образованного общества.

Сосредоточивая свое внимание на белорусах, Шпилевский не выпустил из поля зрения и представителей народов, многие века живших рядом с ними. Он рассказал об истории появления в крае татар и цыган, их образе жизни и занятиях, коснулся быта евреев Белоруссии, живших скученно, (но и бесправно в отведенной им русскими царями черте оседлости.

Сегодня кое-что в рассуждениях Шпилевского может показаться наивным, а что-то и неприемлемым. Представитель своего времени сословия, писатель разделял и предрассудки, им свойственные. Он повторил ряд догм русской официозной науки, которая трактовала присоединение Белоруссии к России как возврат исконно русских земель, препятствовала объективному взгляду на историю униатской церкви, отрицала достоинства магдебургского права. Легко, но не совсем справед­ливо укорять деятелей прошлого с высоты сегодняшних знаний и представлений. Важнее выделить то главное в творчестве Шпилевского, что определило само время: острый интерес ко всему белорусскому, неустанная деятельность по изучению и пропаганде народных традиций. В исто­рию культуры он вошел как писатель, отстаивавший самобытность белорусского народа.

Творчество Шпилевского, отчетливо отразив важные сдвиги в развитии национального самосознания белорусского народа в середине XIX века, само активно влияло на этот процесс. Писатель принял участие в таком важном и необходимом этапе формирования национальной культуры, как осознание, изучение и освоение народных традиций.

Подвижническая деятельность Павла Шпилевского на ниве белорусо-ведения и та страстная настойчивость, с которой он стремился привлечь внимание к Белоруссии, были замечены современниками и высоко оценены потомками — исследователями истории, этнографии, фольклористики, литературы, журналистики и театра. «Путешествие по Полесью и белорусскому краю» давно стало настольной книгой для многих поколений белорусоведов. После первой публикации в «Современнике» в 1853—1855 годах оно было отпечатано отдельным изданием в 1858 году в Петербурге. Выдержки из него поместил «Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений» (1854). В двадцатые годы нашего столетия отрывки из «Путешествия...» в переводе на белорусский язык опубликовал М. И. Горецкий в «Хрэстаматы1 па беларускай л1таратуры». Главу «Минск белорусский» поместил в своей книге «Пошук1 1мя» (1978) Г. В. Киселев, много сделавший для восстановления жизненного и творческого пути писателя-этнографа.

Необходимость полного переиздания «Путешествия по Полесью и белорусскому краю» назрела давно. Сегодня текст старых томов «Современника» доступен немногим. А в период, когда народ поворачива­ется к истории, переосмысливает ее, потребность в знакомстве с работами, возникшими на заре белорусоведения, белорусского исторического краеведения, очевидна. Непосредственное соприкосновение с этим па­мятником белорусской культуры XIX века позволит увидеть его автора не приглаженным и сусальным (тенденция к созданию такого образа Шпилевского существовала), а таким, каким был он на самом деле — человеком неравнодушным и противоречивым. Несомненно и то, что новое рождение «Путешествия по Полесью и белорусскому краю» станет данью уважения человеку, который одним из первых выступил за право своих соотечественников «людьми зваться».

С «Путешествием по Полесью и белорусскому краю» нынешний читатель знакомится на языке оригинала, что позволит почувствовать мелодику и дыхание прозы Шпилевского, ее несуетливый и в то же время напряженный ритм, авторскую интонацию. Готовя издание, издатели привели текст в соответствие с ныне действующими орфографией и пунктуацией, дали необходимые комментарии в тех случаях, когда упомянутые автором понятие, лицо, явление или факт сегодня малоизвестны, неупотребительны, малопонятны.

Все географические названия приведены в том варианте, в котором они были известны Шпилевскому или даны в «Современнике», поместившем его произведение.

Не раз современный читатель вздохнет, пробегая глазами строки о «живительном» воздухе, «девственной», или, как бы сейчас сказали, экологически чистой Белоруссии тех времен. С любопытством узнает, что в Свислочи водились бобры, минская ветчина не уступала по качеству знаменитой вестфальской, а торговцы буквально хватали прохожих на улицах, заманивая их в свои лавки. Интересно вглядеться в силуэты старых городов — Минска, Бреста, Несвижа, Кобрина, Мира, Борисова, Логойска — и попытаться угадать в них знакомые контуры, увидеть прошлое в лицах и красках, повторяя в воображении путешествие, которое началось в середине прошлого века в варшавской конторе дилижансов.

М.О.БЕЗ-КОРНИЛОВИЧ И ЕГО «ИСТОРИЧЕСКИЕ СВЕДЕНИЯ О ПРИМЕЧАТЕЛЬНЕЙШИХ МЕСТАХ В БЕЛОРУССИИ С ПРИСОВОКУПЛЕНИЕМ И ДРУГИХ СВЕДЕНИЙ К НЕЙ ЖЕ ОТНОСЯЩИХСЯ».