2. Социально- политические функции

Однако преимущественное внимание к исследовательской деятельности обнаруживает и определенные негативные послед­ствия. Карьера и реноме преподавателя при таком подходе зависят не столько от педагогической деятельности, сколько от участия в исследованиях и особенно от числа персональных публикаций. Сколь бы успешной ни была педагогическая работа преподавателя, он никогда не сможет получить должность и звание без авторских научных работ. Отсюда и формула, распространенная среди препо­давателей наиболее престижных американских университетов: «publish or perish» («публикуйся или погибай»). Как результат — собственно учебные функции вуза порой фактически оказываются на втором плане. Это «другая сторона медали» исследовательской деятельности университетов и она также требует к себе внимания и поиска компромиссных решений.

Сущностную трансформацию претерпевают не только социально-экономические, но, есте­ственно, и социально-политические функции высшего образования, что связано с карди-

нальными изменениями как внутри самой образовательной системы, так и в той внешней среде, которая обеспечивает фоновые влияния.

Крупные политические катаклизмы конца XX — начала XXI в. существенно изменили среду формирования и развития образова­ния в целом и высшего в частности.

Это привело к тому, что в литературе все чаще стало встречаться упоминание о достаточно новой функции, которую выполняет послесреднее образование (в данном случае в неразрывной связи со средним) в современном обществе. Речь идет об обеспечении национальной безопасности.

Сегодня слово «национальный» привычно используется для обозначения всего, что относится к государству: «национальный бюджет», «национальные интересы», «национальная безопасность». Под понятием «национальная безопасность» имеется в виду не только безопасность конкретной страны, но и безопасность населяющих ее этносов.

Безопасность, в широком смысле слова, есть система условий и факторов, в которой страна и общество органично функциони­руют и развиваются по своим внутренним законам, делегируя структурам управления право стимулировать положительные тенденции и сдвиги, а также корректировать негативные отклоне­ния, ограждая при этом страну от угроз внешней среды²⁴.

В течение многих веков национальная безопасность России, затем СССР обеспечивалась, прежде всего, военной мощью и жест­кой государственной идеологией.

Курс на коренное реформирование, ликвидация идеологичес­кого и военного противостояния двух систем предоставили государствам СНГ возможность начать процесс демилитаризации. Вторая половина 80-х годов (перестройка, начало рыночного реформирования и пр.) породила в общественном сознании и власт­ных структурах определенную эйфорию от кажущейся легкости решения проблем национальной безопасности. Предполагалось, что получена передышка и можно спокойно решать эту комплексную задачу в условиях внутренней и внешней стабильности. Но развитие событий показало, что проблема безопасности для стран постсовет­ского пространства обостряется. Подтверждение этому высказы­ванию можно найти — увы — даже в ежедневных теленовостях. И речь идет не только о столкновениях бывших союзных республик.

Глобальные геополитические изменения в мире в принципиально иную плоскость ставят вопросы обеспечения национальной безо­пасности в самой широкой трактовке этого понятия.

Экономический аспект безопасности оказался подорван рефор­мами с непредсказуемыми результатами, а затем и тяжелейшим социально-экономическим кризисом начала XXI века. Границы многих стран оказались надолго открыты для контрабанды ценн­остей, оружия, наркотиков и даже радиоактивных материалов. Реализуются опасения развития сепаратизма. В это же время другие страны не только усилили защиту своих национальных интересов, но и занялись их экспансией за счет интересов государств СНГ. Появились претенденты на значительные участки спорных пограничных территорий; стала быстрыми темпами осуществляться идеологическая и культурная экспансия. Но самое главное — другие государства стали оказывать давление на СНГ с помощью своего основного преимущества — технологий производства товаров народного потребления, тем самым увеличивая реальную опасность технологической зависимости государств СНГ.

В новых геополитических условиях армия и другие силовые структуры стали для дела безопасности стран отнюдь не исчерпы­вающим фактором. Xотя их значения и роли умалять никто не соби­рается. Преобразовывать их необходимо, ясно отдавая отчет в том, что потребность в профессиональной, мобильной, оснащенной новейшей военной техникой армии остается и на перспективу довольно высокой. Сильная армия выполняет в современных условиях чрезвычайную функцию обеспечения безопасности страны, она же — ее латентный аргумент.

Но истинная безопасность с учетом прогресса мировой цивили­зации определяется уровнем развития людских ресурсов как основной предпосылки создания научного, экономического, социокультурного и духовного потенциала. Именно на этом направлении разворачи­вается в XXI в. соперничество развитых стран и целых регионов за лидерство, а, следовательно, за уровень собственной безопасности, сохранение самобытного развития и, в конечном счете, за поли­культурную систему, многокрасочность мирового сообщества. В свете этих перспектив образование и наука, их масштабность, уровень и качество (в первую очередь высшего образования) становятся ведущими, решающими факторами развития и обеспе­чения национальной безопасности.

Если вышеописанная функция относится к числу относительно новых, то социальный контроль и социальная мобильность из ряда тех социальных функций, которые хорошо известны, хотя и претер­певают трансформации, обусловленные потребностями времени.

Неоспоримым является тот факт, что образование как социальный институт в современных обществах является одним из основных каналов социальной мобильности, играя важную роль в социальной диффе­ренциации членов общества, распределении их как по социальным слоям, так и внутри этих слоев. В различные периоды существования общества образование (и в первую очередь высшее) осуществляло эту свою социальную функцию в разной степени. В начале станов­ления школьного образования основной функцией школ было распространение знания и утверждение религиозных ценностей. Перемены в общественной жизни, дальнейшее развитие хозяйствен­ной деятельности потребовали, соответственно, большого числа не просто грамотных людей, а специалистов в разных областях знания. Для их подготовки создавались уже специальные учебные заведения.

Образование постепенно становилось фактором, способствую­щим продвижению по социальной лестнице, условием для занятий торговлей, для поступления на службу в государственные учреж­дения и т. д.

Но долгие годы основным механизмом социального контроля за распределением членов общества внутри социального здания по иерархической лестнице оставались семейный статус и церковь.

В XIX веке в Российской империи был установлен порядок производства в гражданские чины коллежского асессора и стат­ского советника (Указ от 6 августа 1809 года). Новый Указ факти­чески запрещал производить в эти чины служащих, не имевших свидетельств об окончании курса в одном из российских универ­ситетов или не выдержавших в университете экзамена по установ­ленной программе, которая прилагалась к Указу. Интересно, что для получения чинов коллежского асессора и статского советника требовались знание русского и какого-либо иностранного языка, знание естественного, римского и гражданского права, государст­венной экономики, уголовных законов, основательное знакомство с отечественной историей, познание в географии, математике и даже физике.

Впервые в отечественной истории образованию отводилась столь важная роль в социальном восхождении индивидов по служебной лестнице.

В истории можно легко найти подтверждение той мысли, что в дореволюционной России, как и в подавляющем большинстве цивилизованных государств, школа (и особенно послесреднее образование) играла заметную роль в процессе социальной мобиль­ности, размывании сословных перегородок в обществе, появлении новых социальных слоев. Но всякий раз в случае возникновения угрозы государство принимало меры, чтобы не допустить слома сословных перегородок, в частности ограничивало доступ в школу, особенно высшую, выходцам из непривилегированных сословий. Социальное происхождение оставалось своеобразным «ситом», не допускающим в верхние слои общества.

XX век принес крупные изменения в систему общественных отношений. Однако определяющую роль в социальной мобиль­ности (при наличии весьма существенных региональных особен­ностей) по-прежнему играло социальное происхождение.

Примерно с середины 60-х годов в условиях установки общества на массовость и доступность образования и некоторой либерали­зации режимов в Восточной Европе образование как социальный институт стало основным механизмом социального тестирования, отбора и распределения индивидов по социальным слоям, группам. На систему образования возлагались функции социального контро­ля за процессами интеллектуального, нравственного, физического развития молодого поколения. А на систему профессионального образования, кроме того, еще и функции контроля за распреде­лением поколения, вступающего в самостоятельную трудовую жизнь, по различным ячейкам социальной структуры общества: клас­сам, социальным группам, слоям, производственным коллективам.

Образование приобрело статус важнейшего средства социальной мобильности, выступая в качестве канала массовых социальных перемещений из одних социальных групп, слоев в другие. Что же касается образования как канала вертикальной циркуляции инди­видов и механизма отбора внутри различных социальных групп, то здесь данный социальный институт в ряде стран (в первую очередь социалистического лагеря) уступал такому средству, как членство в политической (особенно правящей) партии.

В условиях перехода к рыночным отношениям в СНГ роль обра­зования как фактора социальной дифференциации и социальной мобильности изменилась. Значение дифференцирующей функции образования ощутимо ослабело. Оно уже не играет прежней роли в качестве канала социальных перемещений. Сама система образо­вания в результате ее реорганизации, появления большого числа элитарных учебных заведений утрачивает прежнюю массовость и доступность в истинном смысле этих понятий. Получение качественного образования становится все более дорогостоящим удовольствием. Следовательно, положение индивида в обществе, возможности для его успешного продвижения по служебной лестнице определяются качеством полученного образования, во многом связанного с престижем учебного заведения. Но вместе с тем в качестве каналов вертикальной циркуляции индивидов все больше выступают такие из них, как социально-экономический статус, членство в политехнических, общественных организациях, личные связи.

С введением платного образования в большинстве государств СНГ сужается социальная база формирования студенческого контингента (что, в свою очередь, негативно сказывается на меха­низме отбора абитуриентов, качестве подготовки специалистов). Социальная ориентация на получение высшего образования начинает превалировать над профессиональной. В результате значение образования как канала социальных перемещений уменьшается. Развитие этих тенденций вступает в противоречие с необходимостью наращивания интеллектуального потенциала, с теми задачами социально-экономического и политического плана, которые решают государства СНГ.Существенно изменились цели и задачи высшей школы в ведущих западных государствах: она теперь формирует не только будущую социальную элиту, но и многочисленные слои работников умственного труда в разных сферах экономики, культуры, управле­ния. Наряду с сохранением определенного числа элитарных вузов, расширяется сеть разнообразных послесредних учебных заведений, проявляющих тенденцию к тому, чтобы стать массовыми.

Социальное неравенство в сфере высшего образования еще далеко не преодолено. Многочисленные социологические исследования, проводимые в США и странах Западной Европы, убедительно показывают, что в составе студенческих контингентов (особенно если иметь в виду наиболее престижные вузы) непропорционально большой процент занимают выходцы из привилегированных слоев населения. Несмотря на то что плата за обучение в высшей школе нигде не взимается с целью получения дохода, в некоторых частных университетах, особенно в США, она очень велика, и оказывается непосильной даже среднему классу. Широкая сеть различных стипендий, грантов, кредитов ощутимо смягчают проблему, делают качественное образование более доступным. Но финансовый ценз зачастую по-прежнему остается непреодолимым препятствием. Если говорить об Украине, то здесь иные проблемы и формы проявления «финансового ценза», но он также присутствует и ощутимо тормозит процесс ликвидации социального неравенства.

Тем не менее принцип доступности постепенно пробивает себе дорогу. В США, Канаде, Франции, Италии многие вузы (включая ряд университетов) зачисляют без экзаменов всех абитуриентов, имеющих свидетельства об успешном окончании полной средней школы; число вакансий на первых курсах не лимитируется. Иными словами, поступление в высшую школу начинает рассматриваться не как привилегия, а как естественное право и необходимое условие достижения желаемого социального статуса. Между уровнем образования и размером заработной платы обнаруживается четкая корреляция. Например, в США работники, окончившие лишь среднюю школу, зарабатывают в среднем в полтора-два раза меньше, чем их сверстники, имеющие диплом бакалавра, и почти втрое меньше, чем дипломированные доктора. Примерно такая же пропорция в странах Европы. Везде функционируют механизмы, стимулирующие стремление молодых людей к повышению своего образовательного уровня. Каждый шаг наверх по образовательной лестнице определенным образом вознаграждается, ибо в обществе прочно укоренилось восприятие высшего образования не только как социального блага, но и как общественной необходимости. Поэтому оно должно оплачиваться и стимулироваться обществом.

Общественная востребованность знаний проявляется и в том, что оплата малообразованных работников относительно снижается, а высокообразованных — растет и относительно, и абсолютно. Действует ряд материальных стимулов, способствующих привлече­нию талантливой молодежи к научной деятельности.

Высокий образовательный уровень рассматривается в развитых зарубежных странах как известная гарантия от безработицы. Увели­чение занятости идет главным образом за счет лиц с относительно высоким образовательным цензом, именно для них в первую очередь предназначаются новые места. Правда, конъюнктура на рынке труда во многих странах показывает, что определенную часть безра­ботных составляют и дипломированные специалисты, не сумевшие найти себе применение в соответствии с полученной профессией и квалификацией. Но все же первыми, кто страдает от безработицы, становятся именно работники с минимальным уровнем образова­ния, особенно молодежь, среди которой доля безработных, как правило, в 2—3 раза больше, чем среди взрослого населения. Такая тенденция полностью подтвердилась и в ходе мирового социально- экономического кризиса, начавшегося в 2008—2009 годах.

Повысилось значение образования и для молодежи из привиле­гированных групп населения, что связано с новыми способами формирования элиты западного общества. Еще в недалеком прошлом отдельным достаточно энергичным и предприимчивым людям удавалось достичь высших ступеней социальной лестницы и с минимальным образованием. Однако в сегодняшней ситуации такие варианты практически исключены. Разумеется, энергичность и трудолюбие способствуют жизненному успеху. Существенную роль играют и такие факторы, как материальное благополучие, происхождение, протекционизм. Но только этого уже недоста­точно. Важнейшим условием вхождения в состав экономического и политического истеблишмента является наличие диплома престижного университета. В нынешних условиях в такие универ­ситеты поступает небольшое число способных учащихся и из бедных семей. Их учеба оплачивается крупными корпорациями и благотворительными фондами. Описанная ситуация, конечно же, имеет определенные особенности в разных странах и регионах. Например, в Украине специалисты отмечают некоторое снижение интереса работодателей к принадлежности выпускника тому или иному известному вузовскому бренду. Возросла значимость способ­ностей и качеств самого выпускника, его реальной подготовлен­ности к работе на определенном участке или должности.

Определенную роль в расширении охвата молодежи из не очень состоятельных семей послесредним образованием играют государ­ственные пособия на детей. Система таких пособий достаточно тщательно разработана в ряде стран Западной Евро-пы, где семьи, независимо от доходов, получают ежемесячные пособия начиная с появления первого ребенка.

Существенно повлиял на повышение доступности, а, соответ­ственно, и социальной мобильности тот факт, что в государственных послесредних учебных заведениях ряда западноевропейских стран плата за обучение либо полностью отменена (Германия, Австрия, Скандинавские страны), либо значительно снижена, порой практи­чески до символического значения. Часть студентов получают стипендии: во Франции около 20%, в Италии и Испании — 10%. Функционирует система займов, предоставляемых студентам крупными корпорациями и благотворительными фондами.

Приведенные данные отнюдь не означают, что страны Запада в полном объеме решили те проблемы, о которых шла речь. Но наличие относительно эффективно действующей системы смягчения социальных препятствий при решении вопросов получения послесреднего образования безусловно. Отработанные схемы и подходы, о которых шла речь, тоже не «вечный двигатель», работающий без сбоев и осечек. К началу XXI в. ведущие спе­циалисты Франции, Испании все чаще стали поднимать вопрос о непосильности для государства и спорности льгот, существующих в системе университетского образования. Германия же просто приняла поэтапную программу сворачивания бесплатного образования на университетском уровне.

Хорошо известно, что процесс образования связан не только с подготовкой учащегося к определенному виду деятельности, но оказывает существенное влияние на социальный статус индивида. Однако так же хорошо известно (хотя эта позиция менее распро­странена на уровне бытового сознания), что образование — фактор, но ни в коей мере не гарантия социальной мобильности.

Таким образом, если следовать теории Н. Дж. Смелзера, высшее образование имеет одновременно и практическое, и символическое значение²⁵. Индивид использует свои знания для достижения специфических целей.

Например, по завершении учебы на медицинском факультете, став врачом, специалист использует полученные знания на практике. Но диплом врача считается также показателем престижа. Диплом становится символом социального статуса, а в этом находит отражение косвенный, символический аспект образования.

Достаточно интересные суждения относительно проявления в образовательной сфере такой ее функции, как социальная мобильность, высказал американский ученый Рэндалл Коллинз. По его утверждению, расширение системы образования в США обусловлено не только потребностью в квалифицированных специалистах, но и борьбой различных «статусных групп» за власт­ные функции, материальное благополучие и престиж. Динамика этой борьбы, в изложении Коллинза, выглядит следующим образом: различные привилегированные группы (например, врачи и юрис­ты), стремятся к упрочению своих позиций в обществе. Они «поддерживают своих» и создают негласные препятствия для «чужих». Одно из таких традиционных препятствий — высокие требования к уровню образования и обязательное наличие лицензии. Таким образом, считает американский специалист, часто борьба по поводу требований к уровню образования в действительности обусловлена конфликтами статусного характера. При этом в возникающих конфликтах привилегированные группы настаи­вают на жестком соответствии «стандартам», а группы подчиненные требуют «доступа» к благам. Это иногда стимулирует чрезмерное расширение системы образования, что далеко не всегда соответ­ствует реальным потребностям экономики данного конкретного периода²⁶.

В социологической литературе давно сформировалась точка зрения, ставящая под сомнение абсолютную прямую зависимость между образовательным цензом индивида и его шансами восполь­зоваться вознаграждением, которое может предложить общество.

Вполне понятно, что чем больше индивид учится, тем выше его шансы добиться высокого дохода и восходящей социальной мобильности. Именно образование дает аттестаты, дипломы, свиде­тельства, необходимые для занятий многими видами деятельности. Существует высокая взаимозависимость между образовательным цензом или количеством лет, проведенных в учебном заведении, и успешной работой. Однако наряду с этим выявлено, что на профессиональные достижения влияют (и в весьма значительной степени) и другие факторы, например, умственные способности, социоэкономический статус родителей, воздействие среды.

Образование действительно способствует восходящей мобиль­ности, но дает не только знания, необходимые для овладения профессиями высокого статуса. К примеру, чем дольше индивид находится в образовательной системе, тем глубже и осознаннее он воспринимает многие общественные процессы, политические коллизии, экологические проблемы.

Таким образом, помимо образования (в первую очередь после- среднего) на мобильность, во всяком случае в развитых странах, влияет такое весомое по количеству число факторов (например, социоэкономический статус, условия на рынке труда, характер развития экономики, степень протекционизма при решении кадровых вопросов в каждом конкретном обществе и т. д.), что трудно выстроить четкую иерархию и взаимосвязи между образова­тельным цензом, социальной мобильностью, положением в обще­стве, доходами.

Когда в результате экономических перемен интенсифицируется процесс возникновения новых престижных должностей, в какой- то степени это способствует восходящей мобильности. Колебания на рынке рабочей силы также воздействуют на мобильность и доходы. Таким образом, состояние народнохозяйственного механизма, уровень развития экономики и той или иной ее состав­ляющей на каждом конкретном этапе, условия спроса и предложе­ния могут ощутимо влиять на образование, как на фактор, опреде­ляющий уровень социальной мобильности и трудоустройства.

Однако принимая во внимание, что образование всегда было важно для смягчения социального неравенства и рассматривалось как фактор достижения социального единства, оно всегда пребывало под контролем или, по крайней мере, под влиянием тех, кто находится на вершине властных структур

.