4.5. Построение, анализ и оценки мысленных планов деятельности

В итоге хорошо организованная (структурированная ) область зна­ний подразумевает: а) наличие системы приоритетов ссылок между понятиями данной области, б) наличие типовых схем решения задач из данной области знаний, в) наличие способов сведений вновь появляю­щихся задач к уже известным. Последний пункт может быть сформу­лирован и в несколько расширенном виде. В хорошо структурирован­ной области знаний появляется возможность рассматривать объекты мышления как части других объектов, возможно, не заданных в явном виде.

Пусть, например, дана задача: «Доказать, что в параллелограмме диагонали, пересекаясь, делятся пополам». В ее решении есть два принципиальных шага: а) надо усмотреть, что отрезки диагона­лей вместе со сторонами параллелограмма образуют треугольни­ки, и б) надо усмотреть, что противоположные стороны параллелог­рамма вместе с диагоналями образуют фигуры, называемые «пара па­раллельных прямых, пересеченных третьей прямой». Важность этих шагов определяется тем, что они как бы открывают процедуре доказа­тельства доступ в новые миры, миры со своими специфическими по­нятиями, неприменимыми вне их рамок. Так, первый шаг открывает доступ в мир треугольников с его понятиями «сторона», «вершина», «равенство сторон» и т. д. Второй шаг позволяет воспользоваться спе­цифическим понятием «внутренние накрест лежащие углы» (рис. 29).

Таким образом, процесс мышления в существенной степени опре­деляется структурой областей знаний (фреймов) и правилами хожде­ния по этим структурированным областям. Причем в свете сказанного становится ясно, что так понимаемый процесс мышления по существу не отделим от процессов обучения. Приобретение новых знаний про­исходит при построении новых понятий (узлов семантической сети),

н овых ссылок, новых приоритетов ссылок, новых условий построения ссылок и т.д. Другими словами, тесная связь процессов мышления и обучения определяется необходимостью формирования в процессе мышления:

• новых связей между «ядрами» знаний (узлами семантической сети),

• изменения приоритетов ссылок,

• новых путей прохождения между ранее сформированными уз­лами семантических сетей,

• новых узлов семантических сетей, в частности, при обобщении, конкретизации или объединении уже имеющихся понятий,

• новых условий построения ссылок.

В рамках модели семантических сетей сущность мышления может быть определена через формирование разных типов участков сетей, обладающих разным описанием правил хождения по этим сетям и пра­вил построения узлов сетей. В итоге «хождение» по узлам и ссылкам таких сетей в модельном плане соответствует мыслительной работе с внутренними представлениями о характеристиках и закономерностях окружающего мира. В ходе такой работы уже нет необходимости со­вершать физические действия для того, чтобы узнать об их последст­виях. Все варианты плана поведения, в том числе и взаимоисключаю­щие, формируются и проигрываются путем мысленного «моделирова­ния» (см. «перебор символов действий», гл. 3, раздел 2, часть 1).

Модели семантических сетей позволяют делать удобную интерп­ретацию разницы между механизмами «жесткой» интеллектуальной деятельности, свойственной инстинктивному поведению в виде чистых автоматизмов, и интеллектуальной деятельности с элементами обучения. Представим себе простой случай: часть семантической се­ти, выполненную в виде «дерева целей и подцелей», где окончание од­ного этапа является сигналом включения следующего. В такой систе­ме могут быть реализованы два режима работы.

В первом — у организма нет способов и процедур перестраивания «дерева целей» в зависимости от состояния текущей ситуации. Это оз­начает отсутствие способов анализа текущей ситуации и сравнения ее с генетически заложенной «эталонной ситуацией», что, в свою оче­редь, означает отсутствие возможностей анализа планов, схем и сим­волов элементов соответствующих ситуаций. Например, строитель­ные насекомые, как правило, не могут корректировать деятельность по построению норки, исходя из анализа состояния постройки на конец данного этапа. Другими словами, как правило, «инстинктивные» орга­низмы не способны принимать решение об окончании некоторого эта­па деятельности на основании анализа хотя бы минимального набора текущих значений характеристик внешней среды.

В рамках гипотезы, изложенной в разделе «Инстинктивное пове­дение и обучение», единственное, что может делать инстинкт в плане «приспособления» к внешней среде, — это реализация в рамках конту­ра управления некоторым параметром «жесткого», никаким образом не корректируемого сравнения текущего и «уставочного» (генетиче­ски заданного) значения этого параметра. Причем, как говорилось вы­ше, само сравнение при этом происходит не на уровне анализа схем и символов, но путем сравнения результатов физических действий (на­пример, веса песчинки и натяжения мышц у личинки ручейника при построении ею своего домика-чехольчика).

Во втором режиме такие коррекции становятся возможными. В той или иной степени организм становится способным перестраивать от­дельные ветви дерева целей, т. е. корректировать планы и создавать ва­рианты достижения целей. Иначе говоря, он способен строить новые участки семантических сетей, связывать эти участки с уже существу­ющими, определять условия пользования теми и другими.

В результате такого рода деятельности у высокоорганизованных организмов в принципе появляется способность строить, анализиро­вать и оценивать мысленные планы своей деятельности. При этом, ес­тественно, разные по уровню развития организмы обладают разной степенью выраженности способностей данного типа. Минимальная выраженность таких способностей, по-видимому, проявляется в са­мом факте появления механизмов перебора символов действий, когда еще слабо развиты механизмы генерации вариантов перебора, их упорядочения, анализа стратегий просмотра и оценок пригодности раз­личных вариантов, т. е. собственно механизмы построения планов.

Для осознания чрезвычайной сложности механизмов планирова­ния каждому читателю проще всего вспомнить какой-нибудь пример из собственного опыта, скажем, пример по мысленному рассмотрению вариантов разговора с начальством о повышении в должности. Если каждый шаг такого разговора рождает хотя бы два варианта продолже­ния, то при наличии хотя бы десяти шагов Вы имеете уже трудно под­дающееся обзору поле вариантов. При этом не следует забывать, что для каждого варианта необходимо подобрать свои способы оценок пригодности, свои доводы «за» и «против».

Трудность мыслительной деятельности такого рода в определен­ной степени объясняет многие случаи «ручного» мышления (см. раз­дел «Виды мышления», гл. «Моделирование процессов мышления и творчества»), когда человек, например, при разгадке головоломок типа кубика Рубика или другой манипуляционной игры, не строит сложных многовариантных планов достижения целей и подцелей, а осуществ­ляет локальный, пошаговый перебор. (Другое дело, что и такой способ мышления, такая стратегия часто приводит к решению задачи, напри­мер, благодаря наличию у данного человека ранее выработанных пра­вил, эвристических приемов и подходов к решению аналогичных за­дач.)

Таким образом, мыслительная деятельность по построению пла­нов достижения целей, реализации способов формирования много­уровневой иерархии подцелей, т. е. работа по «выращиванию» «дерева целей», требует от человека постоянных усилий по коррекции этого «дерева» в зависимости от изменения текущей ситуации, изменения других планов, появления новых задач. Исходя из этого неудивитель­но, что привычка планировать свою деятельность развита далеко не у всех людей. Далеко не все люди, осуществляя свои ежедневные рутин­ные, повторяющиеся изо дня в день занятия, то, что называется «дер­жат в уме», проверяют и корректируют основные узлы системы целей и подцелей своей деятельности.

Тем не менее, определенная полезность такой деятельности несом­ненна, и связана эта полезность с тем, что правильно поставленные ис­ходные для данного человека цели, как уже говорилось ранее, напря­мую связаны с его мотивациями, т. е. с жизненно важными потребно­стями этого человека. Поэтому постоянный анализ своих планов и программ, в принципе, дает человеку возможность максимальной под­питки системы своей деятельности от системы своих желаний и по­требностей. (При этом надо надеяться, что таковые находятся в русле социально приветствуемых и общественно полезных.) 76

Для иллюстрации сказанного рассмотрим древнюю притчу о страннике и двух работниках.

Увидел странник человека, везущего телегу с камнями, и спросил его:

• Что ты делаешь? — И везущий ответил:

• Разве ты не видишь? Я везу камни. — И тогда странник пошел дальше и встретил другого человека, тоже везущего телегу с камнями. И странник спросил его:

• Что ты делаешь? — И везущий ответил:

• Разве ты не видишь? Я строю храм.

В качестве материального субстрата реализации семантических сетей, фреймов и, как следствие, структур, поддерживающих процес­сы планирования, по-видимому, могут рассматриваться участки реаль­ных нейронных сетей. В нейрофизиологии в течение нескольких деся­тилетий существует и активно обсуждается понятие нейронного ан­самбля или констелляции нейронов, формируемой в результате ассо­циативного обучения для выполнения определенной функции. Выяс­ненные к настоящему времени механизмы образования ассоциатив­ных связей показывают, что повторное прохождение нервных импуль­сов через синаптические контакты клеток вызывает локальное измене­ние сопротивления этих контактов, что и реализует эффект образова­ния новых связей. На морфологическом, субнейронном уровне меха­низм закрепляется путем роста объема старых и путем образования новых синаптических бляшек или шипиков, что, в свою очередь, обес­печивается каскадом молекулярных механизмов, включающих актива­цию специфических генных структур (см. раздел «Механизмы образо­вания ассоциативных связей»).