7.3. Реалии русской культуры XVIII в.

_За годы правления Петра I страна превратилась в могучую Российскую империю. С ее герба двуглавый орел взирал на Восток и на Запад, между которыми располагалась достаточно загадочная держава. Могучей рукой российский император, по словам В.С. Со­ловьева, распахнул широкое окно в мир западной образованности. После смерти Петра реформирование России продолжалось, поскольку "связи древнего порядка вещей были прерваны навеки; воспоминания старины мало-помалу исчезали. Народ упорным постоянством удержав бороду и русский кафтан, доволен был своей победою и смотрел уже равнодушно на немецкий образ жизни обритых своих бояр"^153[18].

Начатое Петром I реформирование постоянно требовало кадров – военных и гражданских. Обеспечить подготовку необходимого количества специалистов только за счет дворянства было нереально. Поэтому она велась за счет других сословий, кроме крепостных крестьян. И в то же время обучение дворянства шло иначе, чем в начале века. Подрастало новое поколение, понимавшее выгоды просвещения. Иностранные специалисты с трудом, но вытеснялись национальными кадрами, хотя выходцы из европейских стран, особенно из Германии, станут долго играть ведущую роль в российской внутренней и внешней политике. При царском дворе еще многие годы будут существовать две партии, появившиеся при Петре I. Испанский посол в России герцог Лирийский писал о существовании при дворе Петра II "двух партий": "Первая – ц а р с к а я, к которой принадлежали все те русские, кои главнейше стремятся к тому, чтобы выгнать отсюда всех иностранцев... Вторая партия называется в е л и к о й к н я ж н ы, сестры царской. Цель сей партии состоит в том, чтобы поддерживать себя (барона Остермана, графа Левенволда и всех иностранцев. – В.В.) против русских милостию и покровительством великой княжны"^154[19].

А.С. Пушкин отмечал две особенности у преемников Петра I – подражательство и азиатское невежество. Поэт назвал их "ничтожными наследниками", отнеся к их числу "безграмотную" Екатерину I, злодея Бирона, фаворита Анны Иоанновны, и "сладострастную" Елизавету. Наследники "северного исполина, изумленные блеском его величия, с суеверной точностью подражали ему во всем, что только не требовало нового вдохновения. Таким образом, действия правительства были выше собственной его образованности и добро производилось не нарочно, между тем как азиатское невежество обитало при дворе"^155[20].

В годы правления Петра I были созданы только предпосылки для развития образования и науки. Во-первых, царь не успел многое сделать при жизни; во-вторых, реформирование в известной степени шло бессистемно; в-третьих, для осуществления задуманного в России не имелось в достаточном количестве нужных для этого кадров. Однако в годы правления Петра и его преемников отношение к образованию и науке значительно изменилось. Если в петровское время знания дворянским недорослям "вбивали" всевозможными средствами, то в середине XVIII столетия родители стали стремиться дать своим детям воспитание и образование. Отчасти это объяснялось тем, что по существовавшей практике к 20-ти годам дворяне обязаны были определить будущий род службы своих детей. Для этого с участием официальных лиц проводились специальные смотры и принимались экзамены у дворянских недорослей. До конца XVIII в. удалось создать систему учебных заведений; значительная часть дворянства осознала необходимость и полезность образования, которое оно могло получить либо в домашних условиях, либо в специальных учебных заведениях в России или за границей.

Часть дворянства, прежде всего состоятельного, стремилась дать не только образование, но и хорошее воспитание своим детям. "Воспитание, которое нам давали, – вспоминал граф А.Р. Во­рон­цов, – не отличалось ни блеском, ни лишними расходами... однако оно имело многия хорошия стороны. Главное его достоинство заключалось в том, что в то время не пренебрегали изучением русского языка, который в наше время уже не вносится в программу воспитания... Мой отец выписал для нас из Голландии довольно хорошо составленную библиотеку, в которой находились лучшие французские авторы и поэты, а также книги исторического содержания, так что, когда мне было 12 лет, я уже был хорошо знаком с произведениями Вольтера, Расина, Корнеля, Буало и других французских писателей"^156[21].

Чтение литературы в XVIII в. начало превращаться в составную часть образования. По воспоминаниям Е.Р. Дашковой, после замужества и переезда в Москву она все "карманные деньги" тратила на покупку книг. В Москве XVIII в. она могла найти в книжных лавках только старые, известные сочинения: французскую "Энциклопедию, или Толковый словарь наук, искусств и ремесел" под редакцией Д. Дидро и Д' Аламбера, "Большой исторический словарь" Л. Морери в 10 томах, которые Дашкова приобрела. В то же время она критично отмечает: "...кроме меня и великой княгини (будущей императрицы Екатерины II. – В.В.), в то время не было женщин, занимавшихся серьезным чтением"^157[22].

Домашнее образование имело существенный недостаток – преподавание и воспитание нередко вели иностранные "учителя", никогда ранее, до приезда в Россию, не занимавшиеся этим делом. Поэтому не случайно в указе об основании Московского университета констатировалось, что помещики, желая вырастить из своих детей людей, достойных для службы, но не располагая средствами, принимают в качестве домашних учителей "таких, которые лакеями, парикмахерами и другими подобными ремеслами всю жизнь свою препровождали"^158[23].

В 1730 г. было узаконено дворянское звание "шляхетство", то есть благородного дворянства, и дано обещание "в солдаты, матросы и прочие подлые и нижние чины неволею не определять". Дворяне получили привилегию начинать военную службу в офицерском чине, но для этого "шляхетство с молодых лет" должно быть "в теории обучены, а потом и в практику годны были". Для выполнения поставленной задачи "указали мы: учредить Корпус Кадетов, состоящий из 200 человек шляхетских детей, от тринадцати до осмнадцати лет, как Российских, как Эстляндских и Лифляндских провинций, которых обучать арифметике, геометрии, рисованию, фортификации, артиллерии, шпажному действу, на лошадях ездить и прочим к воинскому искусству потребным наукам. А понеже не каждаго человека природа к одному воинскому склонна, також и в государстве не меньше нужно политическое и гражданское обучение"^159[24].

В Кадетский корпус принимались дворянские дети в возрасте от 13 до 18 лет, обученные грамоте. В Корпусе было создано четыре класса, в каждом из которых кадетов обучали определенной группе предметов. Так, в IV классе – российскому и латинскому языкам, чистописанию и арифметике; в III классе – геометрии, географии и грамматике; во II – истории, риторике, юриспруденции, морали, геральдике, фортификации, артиллерии и "прочим воинским и политическим наукам". В высшем, I классе, исходя из способностей, определялась будущая профессия кадета – военная (фортификация, артиллерия, кавалерия, инфантерия) или гражданская служба.

В 1743 г. ему было присвоено наименование Сухопутного шляхетского корпуса. Корпусу уделялось большое внимание, и он постепенно занял ведущее место в системе военно-учебных заведений России. Первоначально в него приняли только 56 воспитанников, число которых вскоре выросло до 300. С 1761 г. при Корпусе начали обучать для службы в армии мастеровыми ежегодно до 150 детей мещан и крестьян.

Обязательными предметами в корпусе считались лишь закон божий и военные упражнения, остальные предметы изучались по желанию. Каждую треть года в классах проводились экзамены, в конце года – публичные экзамены в присутствии официальных лиц. Большое внимание уделялось физическому и эстетическому воспитанию. Кадеты проводили балы, вечера, устраивали спектакли, издавали журнал. В Корпусе имелась большая библиотека. С 1794 по 1797 г. генерал-директором этого учебного заведения был М.И. Ку­тузов.

Кадетский корпус стал первым специальным учебным заведением, готовившим офицеров для сухопутной службы. В нем некоторое время учились будущие выдающиеся русские полководцы П.А. Румянцев, А.В. Суворов (посещал лекции, находясь на службе в Семеновском полку), известные писатели М.М. Херасков, А.П. Су­мароков, В.А. Озеров и др.

Вслед за Сухопутным шляхетским корпусом были образованы другие сословные учебные заведения: на базе Морской академии – Морской корпус (1752 г.), а для подготовки дворян к службе при императорском дворе – Пажеский корпус (1759 г.). Сословный характер обрели петербургские Артиллерийская и Инженерная школы (1758 г.). Для обучения дворянских дочерей в 1764 г. открыли Смольный институт благородных девиц. К концу XVIII в. в России насчитывалось более 60 учебных заведений для дворян, в которых обучалось около 4,5 тыс. дворянских недорослей.

В XVIII в. получают развитие учебные заведения для других сословий, кроме крестьян. Дети духовенства могли получить образование в 66 духовных семинариях и академиях, дети купцов, разночинцев, горожан – в медицинских, горных, коммерческих школах, Академии художеств и др., в них обучались около 1,5 тыс. человек. Однако эти учебные заведения к концу XVIII столетия давали возможность учиться только двум подданным Российской империи из тысячи.

Первую серьезную брешь в сословно-дворянской системе образования пробил Московский университет, до открытия которого ведущим центром образования и научных знаний была Академия наук в Петербурге. Однако гимназия и академический университет в силу сложившихся условий не могли готовить необходимое для России количество специалистов. Некоторые привлеченные для работы в России иностранцы, например, полагали, что в Петербурге университет не надобен и предлагали готовить специалистов в зарубежных учебных заведениях. Так, в академическом университете в 1725-1731 гг. обучались 8 человек (в 1731 г. занятия были прекращены), в 1735 г. – 12 человек и т.д.; в академической гимназии в 1726 г. обучались 112, в 1733 г. – 74, в 1737 г. – 19 человек.

Большую роль в создании университета в Москве сыграли И.И. Шувалов и М.В. Ломоносов. В письме к Шувалову Ломоносов изложил свое в‰дение и структуру этого учебного заведения. Предложение об открытии университета в Сенат внес Шувалов, а указ подписала императрица Елизавета Петровна. Однако подлинным создателем университета был Ломоносов, чье имя он стал носить в советский период. Трудно дать более точную оценку деятельности Ломоносова, чем это сделал А.С. Пушкин: "Ломоносов был великий человек. Между Петром I и Екатериной II он один является самобытным сподвижником просвещения. Он создал первый университет. Он, лучше сказать, сам был первым нашим университетом"^160[25].

Вид Московсого ун-та

Проект организации Московского университета был подписан императрицей Елизаветой Петровной 12 (23 по новому стилю) января 1755 г. (в день именин святой Татьяны – отсюда день рождения университета в Татьянин день) и опубликован 24 января (4 февраля) того же года. По предложению М.В. Ломоносова были открыты также гимназии. Однако в указе об учреждении Московского университета и двух гимназий указывалось: "...как в университет, так и в гимназию, не принимать никаких крепостных и помещиковых людей", более того, учреждались две гимназии: одна для дворян, а другая для разночинцев, "кроме крепостных людей"^161[26]. Церемония торжественного открытия (инаугурация) проходила 26 апреля (5 мая) 1755 г., в день празднования годовщины коронации Елизаветы Петровны. В тот же день открылась и университетская гимназия, просуществовавшая до 1812 г.

Лекции в Московском университете русские преподаватели могли читать на родном языке. И.Н. Поповский, ученик М.В. Ло­мо­носова, при открытии занятий в университетской гимназии с гордостью сказал: "Нет такой мысли, кою бы по-российски изъяснить было невозможно. Что ж до особливых надлежащих к философии слов, называемых терминами, в тех нам нечего сумневаться"^162[27].

В отличие от западных университетов в Московском университете не было богословского факультета, что объяснялось наличием в России системы подготовки кадров духовенства Русской православной церковью. Богословие стало преподаваться только с начала XIX в. Особенность Московского университета – это демократический состав студентов и преподавателей. Среди студентов, принятых в 1755 г., не было ни одного дворянина. За вторую половину XVIII в. из 26 русских профессоров, которые вели преподавание, только двое были выходцами из дворянского сословия.

Надо отдать должное И.И. Шувалову, который не остановился на создании университета в Москве. В ноябре 1757 г. он направляет в Сенат представление с предложением учредить Академию художеств. Как и в документах об открытии Кадетского корпуса и Московского университета, в этом представлении присутствует ссылка на Петра I, который данное дело почитал, "чему свидетельствует его собственное к ученым и художникам снисхождение"^163[28]. Шувалов писал в Сенат, что науки и "художества" являются не только пользой, но и славой государства.

Еще М.В. Ломоносов высказывал идею создания "Академии трех знаменитых искусств". И.И. Шувалов, как куратор Московского университета, сообщал Сенату о том, что в университете есть много молодых людей, имеющих "склонности более к художествам нежели к наукам", что говорило о хорошем знании положения дел во вверенном его попечению учебном заведении. При разночинной гимназии к тому времени были открыты специальные художественные классы. В 1757 г. в них уже насчитывалось 24 ученика, обучавшихся пению, инструментальной музыке и рисованию.

После рассмотрения представления И.И. Шувалова в Сенате 6 ноября 1757 г. была учреждена Академия художеств. Первым ее президентом стал сам Шувалов. До ноября 1761 г. классы академии продолжали состоять и при Московском университете, хотя и были переданы в Петербург. В 1758 г. из Москвы в северную столицу прибыли 16 воспитанников университета, которые вместе с кандидатами из других мест России после сдачи экзаменов были зачислены в Академию художеств. Среди них были В.И. Баженов и И.Е. Старов, в скором времени ставшие крупнейшими отечественными архитекторами. В числе учеников первых лет деятельности академии были будущие ведущие русские художники – Ф.С. Ро­ко­тов и И.П. Лосенко. В 1761 г. в трех классах академии – живописи, архитектуры и скульптуры – обучилось 68 воспитанников.

Таким образом, в конце 60-х гг. XVIII столетия в России появились два высших учебных заведения, в которых могли учиться представители всех сословий, кроме крестьянского. К концу века в стране складывается система образования. Разночинцы могли получить высшее образование, и они все заметнее начинают заявлять о себе. Теперь не только дворяне, но и представители духовного сословия, купечества, среднего и мелкого чиновничества и др. могли получить высшее образование и войти в интеллектуальное межсословие России.

На протяжении XVIII в. формируется российская научная школа, которая создаст не только теорию, но и примет участие в решении конкретных проблем, содействовавших развитию России. Одной из них было изучение и описание национального состава населения, природных и климатических условий, составление карт. Многочисленные экспедиции (В. Беринга, А. Чирикова, Д. и Х. Лап­тевых, С. Крашенинникова, С. Малыгина,) обследовали побережья Северного Ледовитого и Тихого океанов, территории Прикаспия, Сибири, Камчатки и т.д. К середине XVIII в. русский государственный деятель И.К. Кириллов подготовил первый русский Атлас Российской империи^164[29].

Успешно работали известные специалисты: в области горного дела В.И. Татищев, механики – А.К. Нартов, на строительстве Выш­не­волоцкого канала – М.И. Сердюков, математик Л.Ф. Маг­ниц­кий, первый русский доктор медицины П.В. Постников. Горячим поборником развития русской промышленности и торговли выступил И.Т. Посошков, которого иногда называют первым русским экономистом. Начало русской исторической науки положили труды В.И. Татищева и М.В. Ломоносова.

При существенных изменениях в области быта, нравов, организации новых учреждений образования и науки интенсивно шел процесс формирования культурного слоя российского общества.

Особую роль в развитии культуры сыграла Российская академия, ставшая научным центром по изучению русского языка и словесности. Ее первым президентом была Е.Р. Дашкова, по инициативе которой она и была создана. Одновременно она занимала и второй не менее ответственный пост – директора Петербургской академии наук.

Деятельность Е.Р. Дашковой на вверенных ей императрицей постах была плодотворной. Она очень быстро наладила научную и издательскую деятельность Академии наук, а в качестве первоочередной задачи определила создание словаря национального русского языка. Причем к работе над словарем ей удалось привлечь крупнейших российских ученых, видных писателей, переводчиков и даже способных учеников Академической гимназии. На себя Дашкова взяла работу по сбору слов на буквы "Ц", "Ш" и "Щ". Результатом огромной работы явился "Словарь Академии Российской, производным порядком расположенного" в шести частях, которые выходили с 1789 по 1794 год. Это был первый толковый и нормативный словарь на 40 тыс. слов, открывший начало русской лексикографии.

Русская культура XVIII в. резко отличалась от культуры предшествующего столетия. В то же время она сохранила свое своеобразие и не стала копией романо-германской культуры. Начиная с Петровской эпохи, в творениях архитектуры, живописи, скульптуры, литературы, музыки и театра находили отражение мощь и величие Российской империи.

Новым стало гражданское строительство. Произошли изменения в церковной архитектуре. Наряду с царскими резиденциями и дворцами (Зимний дворец, Царское село, Петергоф, Гатчина), дворянскими усадьбами, городскими особняками и богатыми домами состоятельных горожан, церковными ансамблями появились интересно архитектурно решенные промышленные объекты, именуемые порой дворами (Хамовный двор, Суконный двор), многоэтажные административные здания, мосты и т.д. Они сооружались уже не только иностранными, но и русскими архитекторами, которые не уступали им по уровню таланта.

Архитектор-швейцарец Доминико Трезини создал великолепные архитектурные ансамбли в Петербурге, скульптор-итальянец Бартоломео Карло Растрелли принимал участие в декоративном оформ­лении Петергофа, а его сын – Франческо Бартоломео Растрелли-млад­ший считал себя уже русским архитектором. Стиль зодчества Растрелли-младшего – барокко, соединивший в себе западную и русскую традиции. Под его руководством в этом стиле были возведены в Петербурге Смольный монастырь (1748–1754 гг.), Зимний дворец (1754–1762 гг.), дворцы М.И. Воронцова (1749–1757 гг.) и С.Г. Стро­ганова (1752–1754 гг.), Большой дворец в Петергофе (1747–1752 гг.) и др. Все творения Растрелли-младшего проникнуты мощью и величием. Для них характерны пышность и яркие краски, богатое скульптурное убранство и затейливый орнамент.

Рядом с зарубежными мастерами вырастали талантливые русские архитекторы – И.Ф. Мичурин, Д.В. Ухтомский, В.И. Баже­нов, М.Ф. Казаков И.Е. Старов и др. Мичурин завершил составление генерального плана Москвы, участвовал в работах по восстановлению шатра собора Новоиерусалимского монастыря, в строительстве колокольни Троице-Сергиевой лавры, создал проекты построек для Москвы, Твери, Коломны и ряда других городов. Ухтомский, ученик Школы математических и навигационных наук, ученик Мичурина, основал первую в России архитектурную школу, в которой учились Казаков и Старов. Многие созданные им в стиле русского барокко объекты не сохранились, за исключением колокольни Троице-Сергиевой лавры. По его проектам в Москве были построены триумфальные Красные ворота (1753–1757 гг., не сохранились), Сенатский дом в Лефортове (1753–1757 гг., перестроен), Кузнецкий мост через реку Неглинную (1754–1757 гг., не сохранился).

Особое место среди русских архитекторов занимают В.И. Ба­же­нов и М.Ф. Казаков. По проектам Баженова был сооружен самобытно-уникальный дворцово-парковый ансамбль в Царицыно, дом Пашкова в Москве, Михайловский замок в Петербурге и т.д. Казакову удалось реализовать больше своих проектов. Под его руководством построены здания Сената в Московском Кремле, Московского университета, Голицинской больницы, Петровского дворца, сочетающего в себе элементы псевдоготического стиля и древнерусской архитектуры, Дворянского собрания с великолепным Колонным залом. Казаков руководил составлением генерального плана застройки Москвы. И, что не менее важно, ему удалось создать свою архитектурную школу.

Во второй половине XVIII в. русские архитекторы, нередко крепостные, создали неповторимые дворцово-парковые ансамбли, принадлежавшие русским вельможам: Архангельское (с 1703 по 1810 г. принадлежало князьям Голицыным, с 1810 г. – князьям Юсу­повым), Кусково и Останкино (владение графов Шереметевых), Кузьминки (загородная усадьба князей Голицыных), Марфино (усадьба Салтыковых) и множество других, порой не столь грандиозных, но не менее ценных для истории русской культуры.

Совершенно иной, по сравнению с первой четвертью XVIII в., предстает живопись и скульптура. Если в годы правления Петра I русских живописцев были единицы – наиболее известные нашим современникам А.М. Матвеев и И.Н. Никитин, – то во второй половине века появились портретисты, по уровню мастерства не уступавшие европейским мастерам, – А.П. Антропов, В.Л. Борови­ков­ский, Д.Ф. Левицкий, Ф.С. Рокотов, скульптор Ф.И. Шубин. К ним надо добавить одаренных крепостных русских художников, среди которых особо выделяются И.П. и Н.И. Аргуновы, крепостные графов Шереметевых. Они создали великолепную галерею портретов от императоров и императриц до купцов и крестьян. Неповторимы женские портреты Левицкого, особенно серия портретов воспитанниц Смольного института. Известный скульптор Шубин, холмогорский крестьянин, прошедший путь от истопника до воспитанника Академии художеств, создал выразительные портреты-бюсты современников той эпохи – Екатерины II, Г.А. Потемкина-Таврического, А.А. Безбородко, А.М. Голицына, М.В. Ломоносова и др. Шубин является автором монументально-декоративных скульптур, выполненных для Троицкого собора Александро-Невской лавры, Чесменского и Таврического дворцов.

Со второй половины XVIII в. в России начинает формироваться одна из богатейших художественных коллекций мира – Эрмитаж. Датой его основания считается 1764 г. – год покупки Екатериной II в Берлине коллекции картин художников, преимущественно голландской и фламандской школ. Уже в 1774 г. каталог насчитывал более двух тысяч произведений (картины, гравюры, ри­сунки, произведения античности, монеты, медали, книги – библиотека Вольтера.).

В XVIII в. получил развитие русский театр, который был уже не театром царской семьи, а превратился в публичный театр. В Славяно-греко-латинской академии и Шляхетском кадетском корпусе возникли школьные театры, где актерами выступали учащиеся этих заведений. "Благородные особы" имели возможность присутствовать на спектаклях придворного театра, где играли трагедии А.П. Сумарокова. Интерес публики к театру, связанный с подъемом национального самосознания, привел к созданию первого русского театра в Ярославле. Его основателем стал сын ярославского купца Ф.Г. Волков. Русский просветитель Н.И. Новиков писал, что при строительстве театра в Ярославле Волков проявил себя как архитектор, живописец, машинист сцены, а по его завершению стал "главным директором" – "первым актером".

1756 г. – год рождения российского театра, директором которого "пожалован был г. Сумароков", а Ф.Г. Волков был "во оный назначен первым актером, прочим его товарищам даны были роли по их способностям". Н.И. Новиков отмечал многогранность таланта "купеческого сына", который хорошо знал театральное искусство, "при этом был изрядный стихотворец, хороший живописец, довольно искусный музыкант на многих инструментах... человек многих знаний в довольном степене"^165[30]. За особые заслуги Екатерина II в 1762 г. пожаловала Волкову российское дворянство и деревни.

Наряду с первыми постоянными профессиональными государственными публичными театрами в Петербурге (с 1832 г. он стал называться Александринским) и Москве (в 1780 г. Петровский театр), существовали крепостные театры. Крепостные театры в усадьбах Шереметевых (в Кускове и Останкине) прославили имена актрис, которые вошли в историю театрального искусства XVIII в. Среди них блистали П.И. Жемчугова-Ковалева, ставшая женой графа Н.П. Шереметева, и Т.В. Шлыкова-Гранатова. Крепостные театры впоследствии стали основой русской провинциальной сцены.