Вопрос 2. Кодификация Юстиниана. Структура, содержание и значение.

Свод Юстиниана стал со временем основным источником для изучения римского права. В XII в. он получил сохраняющееся до­ныне название Corpus iuris civilis — Свод гражданского права. Он состоит из четырех основных частей:

1. Codex —собрание императорских установлений (конститу­ций) в 12 книгах со времени Андриана до времени составления кодекса, 529 г. (первое издание), 534 г. (второе издание).

2. Institutiones — Институции — в четырех книгах опублико-» ваны в 533 г. с приданием им специальным указом императора силы, равной всем другим частям свода.

3. Digesta (Pandectae) — Дигесты, или Пандекты, в составе: 7 частей и 50 книг, 432 титулов и 9123 фрагментов; изданы в 533 г.

4. Novellae (leges) — 168 новелл (новых законов), изданных Юстинианом после второй редакции Кодекса в 535—565 гг. Работа по составлению Свода велась по поручению императора под руко­водством Трибониана, "квестора дворцового ведомства", фактичес­ки главного министра, ведавшего законодательными работами и председательствовавшего в консистории (Совете при императоре).

Особенно трудоемкой и грандиозной оказалась работа над Дигестами, в которых помимо произведений пяти юристов, упомя­нутых в Законе о цитировании 426 г., были собраны отрывки из произведений других знаменитых юристов и вся огромная юриди­ческая литература предстала в новом упорядочении и системати­зации.

Дигесты — собрание отрывков из произведений знаменитых римских юристов классического периода и некоторых греческих авторов, с цитатами по-гречески. Всего было собрано 3 млн фраг­ментов, из которых была оставлена 20-я часть, распределенная за­тем в 50 книгах.

Структура Дигест:

1. Общие понятия, история источников права, учреждения и лица с их правоспособностью и дееспособностью (кн. 1);

2. Суд, процесс, иски (кн. 2—4);

3. Наследство и имущественные отношения (кн. 5—11);

4. Купля-продажа (кн. 12—19);

5. Залоговое право (кн. 20—22);

6. Имущественные отношения супругов (кн. 23—25);

7. Опека и попечительство (кн. 26—27);

8. Завещания, наследование по закону (кн. 28—38), пятая часть текста;

9. О рабстве (кн. 40);

10. Вербальные контракты (кн. 45—46);

11. О преступлениях и наказаниях — "страшные книги" (кн. 47— 48);

12. Разъяснение терминов и некоторых общих понятий (кн. 50).

Дигесты по своей структуре и содержанию отчасти перекли­каются с содержанием Кодекса Феодосия (439 г.). В них также ощутимо, например, влияние эллинистических правовых конст­рукций. Первая книга Кодекса, подобно первой книге Дигест, посвящена источникам права и компетенции имперских должно­стных лиц. В Кодексе также имеются разделы по частному пра­ву (2—5-я книги), уголовному праву (9-я книга). Вопросам церков­ного права и взаимоотношениям с церковью посвящены ряд юстиниановских новелл, в Кодексе эти вопросы рассматриваются в последней, 16-й книге. В Дигестах рабству посвящена одна книга из 50, однако фактически, по некоторым подсчетам, вопро­сы рабства обсуждаются в 5185 из 21 001 параграфа этой части Свода.

Некоторые правовые понятия и термины, разъясненные в Дигестах, заслуживают специального внимания в силу их особой важности в истолковании фундаментальных вопросов истории пра­ва и теоретического правоведения.

Юстиция здесь предстает правосудным учреждением, фун­даментом государства и в этом смысле гарантией справедливости, поскольку признается одновременно как "неизменная и постоянная воля предоставлять каждому его право" (Улъпиан, Д. 1.1.10).

Юриспруденция определена здесь как наука о праве, а так­же как правовое благоразумие, как "познание божественных и человеческих дел, знание справедливого и несправедливого" (Улъ­пиан, 1.1.10).

По рабочему определению Гая, "все право, которым мы пользуемся, относится или к лицам, или к вещам, или к искам" (Инст. 8).

Закон, по определению Модестина, либо предписывает, либо запрещает, либо дозволяет, либо наказывает (Модестин, Д. 1.3,7).

И самое краткое и изящное определение права в его действии принадлежит Цельсу: "Право есть искусство в оказании пользы и соразмерной справедливости" (либо в другом и более распростра­ненном варианте перевода — наука добра и справедливости).

В характеристике значения римского права в истории обыч­но преобладают социально-философские либо технико-утилитар­ные суждения. Р. Иеринг, зачинатель социологической юриспруден­ции, автор фундаментального (оставшегося, правда, незавершен­ным) труда "Дух римского права на различных ступенях его раз­вития" (1866), специально оговаривается, что его труд не явля­ется историей права и что цель "не римское право, но право во­обще, исследованное и сделанное наглядным на римском". Римс­кое право для него — пример осуществления "идей всеобщности" права (имеется рус. пер. с 30-го нем. изд. 1875 г.).

"Классическим выражением жизненных условий и конфликтов общества, в котором господствует чистая частная собственность", назвал римское право Ф. Энгельс. Русский правовед С.А. Муромцев, последователь Иеринга, обратил внимание на большие усилия, ко­торые прилагались римлянами к созданию формальных параметров права — созданию одной только формы. Форма права и выражаемая ею идея мыслились нераздельно, отсюда, отмечал Муромцев, "чув­ственный характер правовых процедур, их жесткость и грубость", причем словесной форме придавалось первостепенное значение ("О консерватизме римской юриспруденции". 1883).

Либеральная традиция в истолковании и восприятии значе­ния римского права и юриспруденции обращает внимание на плю­рализм способов, с помощью которых они были в состоянии обес­печить осуществление свободы — свободы через знание (благода­ря открытости новому знанию в процессе обсуждения природы и назначения прав), через моральную свободу (благодаря морально­му выбору в ситуации неравенства и подчинения, сопоставимой с общением больного и врача либо ученика и учителя) и, наконец, в силу правовой свободы, обеспечиваемой также при содействии или прямой защите со стороны государственной власти. Правовая свобода находит выражение в свободе выбора и установления правовых обязательств, в признании равноправия и равнозакония для участников правового общения, в признании участника пра­вового общения носителем необходимых гражданских добродете­лей (добросовестности, законопослушности и др.). По мнению Г. Хаусманигера (Венский ун-т), римское право демонстрирует нам четыре характерных свойства: дифференцированность, под­вижность, близость к реалиям и чувство права как справедливо­сти и три полезности: практическую (поучительную), специальную (правоведческую) и общесоциальную (гуманистическую, общекуль­турную).

Наиболее основательный подход к истории (генезису) римског® > права в его связи с природой и социальным назначением содержит по всей видимости, высказывание Модестина: "Все право введе­но соглашением, или установлено необходимостью, или закрепле­но обычаем" — "Omne ius aut consensus fecit aut necessitas constituit aut consuetude firmovit" (Д. 1.3.40).

Исторически римское право тесно связано с эволюцией источ­ников права и ее обработкой знатоками права, т.е. жреческой, классической и постклассической римской юриспруденцией.

Наши сведения базируются в основном на памятниках права постклассической поры и олицетворяются Институциями Гая и Сводом Юстиниана. Конструкции римского права в неизменном виде стали достоянием средневековых европейских и византий­ского обществ и в ряде случаев также соседних народов. При­чем данному обстоятельству не помешала христианизация этих народов и приобщение их к каноническому (церковному) праву. Так, в средневековых русских кормчих книгах можно встретить знаменитое определение брака, данное Модестином: "Союз мужа и жены, объединение всей жизни, общение в праве божеском и человеческом" (Д. 23.2.1). Древнерусский перевод гласил: "Брак есть мужеви и жене сочетание и сбытие всей жизни, божественныя и человеческия правды общение" (Градский закон. Гр. 1., гл. 1).