Предварительные замечания

1. Невозможно достичь глубины анализа проблемы НИР, если не составить четких представлений о том, как партийно-государственное руководство Советского государства концептуально истолковывало моральный дух армии.

2. Термин «партийно-государственное руководство Советской России, СССР» имеет под собой историческую основу. Правившая в стране (ноябрь 1917 – 1991 гг.) коммунистическая партия фактически превратилась в «партию-государство». Ни один нормативно-правовой акт в период, указанный выше, не принимался без согласования с ее руководящими органами. Более того, отдельные секретные документы ЦК РКП (б), ЦК ВПК (б), ЦК КПСС принимали де-факто силу закона без соответствующего юридического оформления³³⁷.

Итак, партия большевиков пришла к власти на огромном пространстве (шестая часть Земли) 7 ноября 1917 года. Логика революции привела к тому, что Ленин и его соратники, низвергнув Временное правительство, поставили на отвоеванном пространстве точку отсчета нового времени. Под старым миром подводилась черта. Однако в стране братоубийственная Гражданская война с ноября 1917 г. развивалась по восходящей линии. На повестку дня встал вопрос о создании армии Советского государства — армии нового типа. Но ее строительство началось с нарушения принципа преемственности идей в развитии. Правда, вынужденного нарушения. А ведь данный принцип, является, как известно, одним из стержневых в складывании государственности.

Нарушение принципа преемственности в военном строительстве нашло рельефное отражение в принятии (декабрь 1917 г.) советской властью двух декретов — «Об уравнении всех военнослужащих в правах»³³⁸ и «О выборном начале и организации власти в армии»³³⁹. Они вбили последний гвоздь в гроб старой Русской армии. Однако данные декреты появились не случайно. Бывшая армия императорской России, перманентно разлагавшаяся в период политического режима Временного правительства, к моменту прихода к власти большевиков (ноябрь 1917 г.) продолжала еще существовать де-юре. Но она окончательно потеряла свою боеспособность де-факто³⁴⁰. Приняв два декрета, упомянутые выше, советская власть юридически упразднила и без того агонизировавшую старую русскую армию. Но неправильно полагать, что Ленин и его соратники, принимая решения, которые ставили последнюю точку в истории старой русской армии, исходили только из приведенного выше теоретического постулата марксизма. Для принятия радикальных решений в сфере военного строительства у партии большевиков имелся эмпирический материал, накопленный к тому времени в сфере общественно-исторической практики. После 7 ноября 1917 г. в распоряжении советской власти имелись отряды Красной гвардии и различные полупартизанские формирования, в которых действовали войсковые комитеты и институт выборных командиров.

Следовательно, узаконив декретом «О выборном начале и организации власти в армии» такой порядок во всех вооруженных силах, правящая в стране партия большевиков облекла фактически сложившееся положение дел в юридическую оболочку. Видимо, здесь немаловажным фактом явилось то, что отряды Красной гвардии сыграли большую роль в приходе к власти большевиков. Вместе с тем, декрет «Об уравнении всех военнослужащих в правах» упразднил де-юре офицерский корпус старой русской армии.

«Армия как организация олицетворяется в офицерах и унтер-офицерах регулярной армии и прекращает свое существование с их потерей»³⁴¹, — писал Ф. Энгельс. С подобной позицией вряд ли станут спорить даже самые ярые противники марксизма³⁴², так как она прошла солидную апробацию опытом всемирной и отечественной военной истории. Между тем, правящая в стране большевистская партия творчески развила небезынтересный тезис марксизма, сформулированный Энгельсом, и применила его на практике с точностью до наоборот. Советская власть вывела русское офицерство как социальную общность за рамки законодательного поля, создававшегося в рамках формирования новой государственности.

Собственно говоря, новый политический режим, пришедший к власти в России, поставил офицерство как социальную страту вне закона. Генерал М. Д. Бонч-Бруевич одним из первых поступил на службу в РККА и являлся лояльным по отношению к советской власти. Но, в целом, в апологетических мемуарах бывший царский генерал все-таки написал, что такой декрет произвел тягостное впечатление даже на тех офицеров, которые смирились уже было с новой властью. «Человеку, одолевшему хотя бы азы военной науки, казалось ясным, что армия не может сосуществовать без авторитетных командиров, пользующихся нужной властью и несменяемых снизу… генералы и офицеры, да и сам я, несмотря на свой сознательный и добровольный переход на сторону большевиков, были подавлены… Не проходило и дня без неизбежных эксцессов. Заслуженные кровью погоны, с которыми не хотели расставаться иные боевые офицеры, не раз являлись поводом для солдатских самосудов»³⁴³. Помимо моральных и физических страданий декреты советской власти, упомянутые выше, ставили офицерство в крайне тяжелое материальное положение, особенно в тылу. Офицеров и их семьи лишили всякого содержания, сделав это без всякого предварения. Очевидцы оставили потомкам соответствующие воспоминания: «…Депутация офицерских жен целый день моталась по разным комиссарам с просьбой отменить запрещение выдавать содержание за декабрь; одна из представительниц, жена полковника Малютина, спросила помощника военного комиссара товарища Бриллианта, что же делать теперь офицерским женам, на что товарищ сквозь зубы процедил: “Можете выбирать между наймом в поломойки и поступлением в партию анархистов”», — вспоминал барон Алексей Будберг, одна из заметных фигур Белого движения в Гражданской войне в России³⁴⁴.

Итак, советская власть поставила русское офицерство, ставшее и без того в революционном 1917 году главным объектом, в который были выпущены основные стрелы социального насилия, в невыносимое положение. Получается, что большевистская партия приступила к созданию новой государственности, уничтожив, в то же время, одну из самых мощных несущих конструкций любого государства — офицерство. У советской власти в лице офицерства, сведенного до положения маргиналов, появилась масса потенциальных врагов. Кроме того, в формировании новой армии властное решение, не вписывающееся в классические политико-правовые каноны государственного строительства, породило серьезные осложнения в закладывании основ новой государственности.

Нельзя не отметить, что короткий промежуток времени большевистская партия не испытала негативных последствий военных реформ, выходивших за пределы здравого смысла, продиктованного опытом всемирной военной истории. Революционные войска, сформированные на базе Красной гвардии³⁴⁵, добились в ноябре 1917 – январе 1918 гг. больших успехов в борьбе с силами внутренней контрреволюции, в частности в подавлении мятежа Донского атамана А.М. Каледина³⁴⁶. Это утвердило руководителей Народного комиссариата по военным делам (Н.В.Крыленко, Н.И. Подвойский и др.) во мнении, что строительство новой армии нового государства можно проводить на принципах выборного начала, наличия войсковых комитетов и. т. д. Между тем, игнорирование исторических закономерностей рано или поздно, но приносит отрицательные результаты. Вот и в нашем случае печальный опыт отражения наступления войск Четвертного союза в феврале 1918 г. показал: в критический момент с 18 по 25 февраля в распоряжении Наркомвоена молодой Советской республики, что были вынуждены признать его руководители, не оказалось «никаких вооруженных сил для сопротивления врагу»³⁴⁷. Это несмотря на то, что Ленин, в качестве председателя Совнаркома, подписал 15(28)³⁴⁸ января 1918 г. декрет об организации Рабоче-крестьянской армии³⁴⁹. Ее верховным руководящим органом, согласно декрету, стал СНК³⁵⁰

Высшее государственное руководство Республики Советов пришло к твердому убеждению: для спасения революции необходимо создание армии нового типа, и здесь принципы военного строительства, практиковавшиеся при формировании Красной гвардии, неприемлемы. Точно так же и как принципы, на которых строилась армия императорской России, от которых большевистская партия решительно отмежевалась, как было выше показано, на практике, прервав связь времен. Сложившуюся ситуацию хорошо подметил Троцкий. Он писал: дело шло о том, чтобы «смести начисто остатки старой армии и на ее месте строить под огнем новую, схемы которой нельзя было пока еще найти ни в одной книге»³⁵¹.

Необходимо подчеркнуть, что большевистское руководство смогло оперативно извлечь уроки из неудачного опыта отражения в феврале 1918г. агрессии Четвертного союза и энергично приступить к созданию армии нового типа, способной обеспечить победу советской власти в разгорающейся Гражданской войне. Началась интенсивная практическая реализация декрета о создании Рабоче-крестьянской армии. Ее отправной точкой можно считать ночь с 3 на 4 марта 1918 г. Тогда Ленин при поддержке Троцкого, сменившего Крыленко на посту народного комиссара по военным делам, принял решение о создании высшего органа военного управления — Высшего военного совета. Ему вменили в обязанность «руководство всеми военными операциями с безусловным подчинением Высшему совету всех без исключения учреждений и лиц»³⁵².

Представляется важным констатировать, что Ленин, Троцкий скоро избавились от революционного романтизма — наивного желания строить новую армию исключительно на добровольных началах. Это было провозглашено в декрете от 15 (28) января 1918 г., где, в частности, отмечалось: «В Красную Армию поступает каждый, кто готов отдать свои силы, свою жизнь для защиты завоеваний Октябрьской революции, власти Советов и социализма»³⁵³. Выступая 19 марта 1918 г. на заседании Моссовета, Троцкий особый акцент сделал на том, что надо решить задачу — «наиболее быстро создать сильную армию, не надеясь на восстание европейского пролетариата, армию вполне боеспособную и дисциплинированную»³⁵⁴. В плане практической реализации курса на создание сильной, вполне боеспособной и дисциплинированной армии, можно отметить следующие мероприятия советской власти:

— декрет ВЦИК об обязательном всеобщем военном обучении от 22 апреля 1918г.³⁵⁵;

— отмена выборности командиров. Специальным декретом и о порядке замещения должностей в РККА от 22 апреля 1918 г. взамен выборности командиров вводился порядок, согласно которому командиры взводов, рот и батальонов во вновь формируемых частях рекомендовались на должность местными военными комиссариатами, в боевой и походной обстановке назначались командиром части. Командиры отдельных частей, бригад, дивизий и выше назначались Наркомвоеном с согласия высшего военного совета³⁵⁶;

— введение первой военной присяги, текст которой составил Троцкий³⁵⁷;

— первый важный шаг к переходу от добровольного принципа формирования армии к всеобщей воинской обязанности: все граждане, вступившие в РККА, должны были прослужить в ней не менее 6 месяцев. Причем, определялось, что всякий солдат за самовольный уход из рядов армии до истечения установленного срока, «подвергается ответственности по всей строгости революционных законов, вплоть до лишения прав гражданина Советской республики»³⁵⁸.

И, наконец, как логическое законодательное завершение решения проблемы создания регулярной Красной армии, можно расценивать то, что в мае 1918 г. ВЦИК принял постановление «О переходе к всеобщей мобилизации рабочих и беднейших крестьян»³⁵⁹. В этом же месяце все члены партии большевиков специальным постановлением ЦК РКП (б) обязывались «немедленно приступить к обучению военному делу»³⁶⁰.

Заметим, что общественно-историческая практика показала правильность стратегического курса правящей коммунистической партии на строительство регулярных вооруженных сил молодой Советской республики на базе всеобщей воинской повинности. Если в кратковременный период безраздельного господства принципа добровольчества по состоянию на 20 мая 1918 г. в состав армии удалось зачислить лишь 300 тыс. добровольцев, из которых только 199 тыс. были вооружены, то к началу сентября 1918 г. в рядах Красной армии насчитывалось 550 тыс. человек. В 1919г. численность Красной армии достигла 3 млн человек, а к осени 1920г. — 5,5 млн³⁶¹. Но такие впечатляющие цифры появятся несколько позже. А пока что политические лидеры большевизма каждодневно ощущали, насколько верна вроде бы азбучная истина, что от принятия правильных нормативных актов до их практической реализации — «дистанция огромного размера». Строительство Красной армии на новых основах оказалось сложным делом. Проблема оказалась исключительно многоаспектной.

Ленин как лидер правящей партии большевиков обращает внимание на разработку концепции морального духа Красной армии и его укрепления. Причем, и это принципиально подчеркнуть, концепцию, указанную выше, Ленин разрабатывал в комплексе с тремя крупными проблемами:

1. Общие проблемы военного строительства как составная часть формирования новой российской государственности, аналогов которой еще не имелось в истории мировых цивилизаций.

2. Дальнейшее развитие теории мировой революции.

3. Теоретическое обоснование значимости и выработки основ организации партийно-политической работы в Красной армии.

При этом следует отметить, что проблемы военного строительства, как составная часть формирования новой российской государственности в годы Гражданской войны, у большевистского политического режима постоянно находились в числе приоритетных. Так, на заседании Политбюро ЦК РКП (б) 19 декабря 1918 г. среди обсуждавшихся вопросов 8 являлись военными. В том числе о порядке выделения партийных работников на фронт, о Дисциплинарном уставе Красной армии и др.³⁶²

Относительно дальнейшей разработки Лениным теории мировой социалистической революции следует отметить, что она являлась одной из несущих опор марксизма-ленинизма в большевистском его измерении. Разработка теории мировой революции имела непосредственное отношение к военному строительству, а следовательно, и к проблемам морального духа Красной армии.Подчеркнем, что к моменту прихода к власти (ноябрь 1917г.) в арсенале РСДРП (б) в лице ее лидеров имелось единство не только взглядов на развитие мировой революции, но и примерно одина­ковая оценка потенциальных возможностей трудящихся наиболее развитых стран в свершении революционных преобразований в своих государствах³⁶³. В то же время реалии 1917 – 1920 гг. заставили Ленина стать чуть-чуть осторожнее в прогнозах о скорой победе мировой революции. Уже в апреле 1918г. он признавал: «... наше международное положе­ние такое критическое, что мы должны напрягать все силы, что­бы продержаться как можно дольше, пока зреет западная револю­ция, зреющая гораздо медленнее, чем мы того ждали и желали...»³⁶⁴.

В то же время, некоторая осторожность в оценках не мешала Ленину в 1918г. из месяца в месяц в своих выступлениях и статьях говорить о приближающихся социалисти­ческих революциях в разных странах³⁶⁵. Случались и скоропали­тельные выводы. Например, о том, что германский империализм уже рухнул³⁶⁶. Много надежд возлагал Ленин в данной связи на то, что 21 марта 1919г. провозгласили Венгерскую социалистическую республику. Вроде бы был сделан первый практический шаг к воплощению ленинской мечты о мировой революции³⁶⁷. И все же прагматизм восторжествовал. К концу 1919г. Ленин признал, что «развитие революции в более передовых странах оказалось гораздо более медленным, гораздо более трудным, гораздо более сложным»³⁶⁸, чем предполагалось прежде. Это был откровенный и мужествен­ный шаг.

Идея мировой революции в проблеме укрепления морального духа Красной армии оказывала самое сильное влияние на патриотическое и интернациональное воспитание бойцов и командиров РККА. Н.А.Бердяев был, безусловно, прав, когда подметил уникальную специфическую особенность коммунистических идей российской со­циал-демократии. Он писал: «Русский коммунизм трудно по­нять вследствие двойного его характера. С одной стороны он есть явление мировое и интернациональное, с другой стороны явление русское и национальное»³⁶⁹.

Между тем, мне представляется важным констатировать следующее: при всей важности общих проблем военного строительства, дальнейшего развития теории мировой революции, Ленин уделял особое внимание (в плане обоснования концепции морального духа бойцов и командиров Красной армии) именно проблеме теоретического обоснования значимости и выработки основ организации партийно-политической работы в Красной армии.

Еще до прихода к власти, в 1906 г., Ленин писал: «Развитие сознания масс остается, как и всегда, базой и главным содержанием всей нашей работы»³⁷⁰. Будучи лидером политического режима в экстремальных условиях Гражданской войны, основатель Советского государства остался верен своим теоретическим позициям, высказанным до революции 1917 года. Он говорил в 1920 году, что чем глубже преобразование, которое хочет провести правящая партия большевиков, тем «больше надо поднять интерес к нему и сознательное отношение, убедить в этой необходимости новые и новые миллионы и десятки миллионов»³⁷¹.

Относительно значения партийно-политической работы в армии известна четкая позиция Ленина: там, где наиболее заботливо проводится политработа в войсках, там тверже их дух и крепче дисциплина³⁷². По нашим подсчетам, в военной переписке Ленина за 1918 – 1920 гг. имеется свыше 70 писем, телеграмм и записок членам Реввоенсоветов фронтов и руководящим партийным работникам, находившимся на фронтах Гражданской войны, в которых он прямо или косвенно поднимает проблемы политической работы³⁷³.

Ленин постоянно требовал от партийных функционеров четче проводить в войсках партийно-политическую работу, оказывать ей постоянное внимание. Запрашивая сведения о состоянии войск, их боеспособности, он обязательно напоминал: «Следите за политработой, не ослабляйте политработы»³⁷⁴. Причем, вся политработа, по оценке большевистского вождя, должна вестись не абстрактно, не в стиле академических лекций, а конкретно, живо, и самое главное — в гуще красноармейцев. Тогда будет обеспечена эффективная обратная связь. Он говорил С.К. Тимошенко, будущему маршалу Советского Союза, что необходимо опираться на бойцов. «Они всегда подскажут. Главное быть среди бойцов, в массе»³⁷⁵.

Разрабатывая концепцию морального духа Красной армии и его укрепления, Ленин исходил из данной им четкой методологической посылки: «Во всякой войне победа, в конечном счете, обусловливается состоянием духа тех масс, которые на поле брани проливают свою кровь»³⁷⁶.

Мы не случайно привели данную цитату в качестве эпиграфа именно к данной главе монографии. Она действительно стала хрестоматийной, а в советские времена — еще и плакатной. Но вряд ли стоит ставить под сомнение правильность ленинского высказывания только по тем основаниям, что сегодня идет процесс переоценки личности и деятельности большевистского лидера и основателя Советского государства. Позиция Ленина нашла подтверждение в общественно-исторической практике. Например, в величии подвига советского народа, победившего германский фашизм. А простейший текстологический анализ цитаты Ленина свидетельствует, что для большевистского лидера значимо понятие «дух масс».

Массы в понимании Ленина — не абстрактная величина. Не те массы, о которых говорят на митинге, или «массы», фигурирующие в политическом лозунге. Массы в ленинском изречении понимаются конкретно. Это те массы, что «на поле брани проливают свою кровь». Ясно, что понятие «дух» — чрезвычайно разнообразно трактуемое. Но для большевистского вождя оно связывается именно с моральными аспектами готовности бойцов и командиров РККА биться за победу над мировой буржуазией не щадя жизни. Не случайно, основатель Советского государства, судя по воспоминаниям С.И. Аралова, видного большевистского военно-политического работника, выступая перед военными комиссарами, убывающими на фронт, сказал, что они должны поднять дух красноармейцев и на этой основе объединить их для достижения победы над врагом³⁷⁷.Нельзя также не заметить, что понятие «масса» — довольно объемно как в количественном, так и в качественном выражении. Следовательно, концепция морального духа Красной армии и его укрепления в большевистском измерении априори являлась многоаспектной.

Необходимо акцентировать особое внимание на том, что большевистский лидер понимал: в основание концепции морального духа Красной армии должно быть положено доведение до ума и сердца комбатантов целей и задач, которые достигает советская власть в Гражданской войне. «Один прусский монарх в XVIII  веке, — писал Ленин, — сказал умную фразу: «Если бы наши солдаты понимали, из-за чего мы воюем, то нельзя было бы вести ни одной войны». Старый прусский монарх был неглупым человеком»³⁷⁸. Что тут можно возразить?!

Ленин, следуя постулату Маркса о том, что цель, «для которой требуются неправые средства — не есть правая цель»³⁷⁹, приложил максимум усилий для обоснования справедливого характера Гражданской войны со стороны советской власти. Показывал благородство цели, преследуемой большевиками. Уже провожая в бой первые эшелоны социалистической армии 1(14) января 1918 г., Ленин, говоря о характере и назначении армии нового типа, подчеркивал, что эта армия предназначена для того, чтобы оберегать завоевания революции, народную власть, «весь новый истинно демократический строй от всех врагов народа»³⁸⁰.

Характерно, что в первое время большевистский вождь строил доказательства справедливости борьбы Красной армии исходя из того, что законодательно был закреплен ее принципиально новый характер в качестве вооруженной силы государства. Анализ декрета об организации РККА позволяет заключить, что Красная армия, по замыслу ее создателей, имеет существенно отличающуюся социальную природу и историческое назначение, так как является армией социалистического государства. В отличие от старой армии, которая, по большевистской оценке, служила орудием классового угнетения трудящихся буржуазией, новая армия имела предназначение стать оплотом советской власти и состоять из наиболее сознательных и организованных элементов трудящихся, готовых отдать свои силы, свою жизнь для защиты завоеваний Октябрьской революции³⁸¹. Налицо классовый подход к оценке событий и явлений, которому так сильно были привержены Ленин и его соратники.

Плюс — серьезное отличие в том, что Красная армия в начальный момент формировалась как добровольная³⁸². Характерно, что Ленин никогда не стеснялся свого ошибочного революционного романтизма — желания строить армию на основе принципа добровольчества. Он считал это нормальным историческим опытом. «Мы шли от опыта к опыту, — говорил Ленин, — мы пробовали создать добровольческую армию, идя ощупью, нащупывая, пробуя, каким путем при данной обстановке может быть решена задача. А задача стояла ясно. Без вооруженной защиты социалистической республики мы существовать не могли»³⁸³.

Но и после введения всеобщей воинской повинности правящая большевистская партия не отказалась от принципа классового подхода в строительстве Красной армии. Более того, классовый подход закладывался в основу военного строительства на долгосрочную перспективу. Так, в Программе Российской Коммунистической партии (большевиков), принятой на VIII съезде РКП (б) в 1919 году³⁸⁴, в разделе «В области военной»³⁸⁵ ставится задача создания новой армии и подчеркивается следующее. Красная армия, как орудие пролетарской диктатуры, должна по необходимости иметь «открыто классовый характер», т.е. формироваться «исключительно из пролетариата и близких ему полупролетарских слоев крестьянства»³⁸⁶.

Однако декларированная ставка на пролетариат в формировании Красной армии, получившая обоснование даже в приоритетах названия вооруженных сил молодой Советской Республики (Рабоче-крестьянская Красная армия), изначально исторически выглядела несостоятельной. Даже с количественной точки зрения. В 1917 г. число рабочих крупной промышленности составляло около 2% от всего населения, а с учетом транспортных рабочих — около 2,5%³⁸⁷. В целом, в годы Гражданской войны удельный вес рабочих в Красной армии и флоте составлял 14,8%, а крестьян — 77%³⁸⁸. Более того, в составе командных кадров РККА превалировали крестьяне: из 217 тыс. человек на конец 1920 г. они составляли 67,3%, тогда как рабочие всего 12%. Среди лиц среднего, старшего и высшего командного состава насчитывалось 17,2% рабочих и 48,5% крестьян³⁸⁹. Плюс — 12 тыс. бывших белых офицеров, насчитывавшихся в кадрах РККА³⁹⁰. Такие цифры идут явно вразрез с позицией Троцкого, озвученной им в качестве председателя РВСР на 7 Всероссийском съезде Советов в декабре 1919 г. Он объяснял делегатам съезда, что Красная армия — это не «общенародная» и не «общенациональная», а «армия трудящихся классов, которые борются за пересоздание всего общественного строя»; она отражает общий режим, характеризующийся «политическим господством рабочего класса, опирающегося на широкие массы крестьянской бедноты и трудового крестьянства»³⁹¹.

Полагаем, что правившей партии большевиков удалось осуществить доказательство справедливости цели и задач Красной армии в Гражданской войне простым и доступным для понимания бойцов и командиров языком. И это был, не без преувеличения сказать, исторический успех.

Однако доказательство справедливости цели и задач Красной армии в Гражданской войне — необходимое, но далеко недостаточное условие того, чтобы концептуальное видение проблемы морального духа Красной армии и его укрепления в большевистском измерении приобрело достаточно стройную форму, наполненную конкретным содержанием, что можно было бы реализовывать на практике. Поэтому в концептуальное видение органически вписались позиции, связанные с темой патриотизма.

Не станем вступать в полемику с многочисленными публицистами 1909-х гг. XX в., которые пытались доказать, что якобы большевики не были патриотами России. Это легковесный политизированный взгляд в духе социального заказа определенных политических сил. Современный уровень накопления знаний свидетельствует: лидеры большевиков хорошо осознавали, что государство сильно идеей, объединяющей нацию в одно целое. А в условиях Гражданской войны для правящей элиты в Советской России злободневно звучала глубокая мысль Энгельса о том, что национальный энтузиазм «имеет огромное значение для борьбы»³⁹².Для Ленина, например, существовало понятие «социалистическое Отечество». Причем, в ленинской концепции патриотизм неразрывно связан с интернационализмом³⁹³, что естественно, с точки зрения общечеловеческих ценностей, ибо любовь к Родине, своему народу несовместима с ненавистью к другим народам и странам. Тем более, теоретическая посылка марксизма-ленинизма о единстве патриотизма и интернационализма нашла практическую реализацию с первых дней советской власти. Уже в Декларации прав народов России, принятой 2 (15) ноября 1917г., провозглашались равенство и суверенность народов России, отменялись все и всякие национальные привилегии, гарантировалось свободное развитие всех меньшинств³⁹⁴.

Данные принципы национальной политики легли в основу строительства Красной армии. По-другому и быть не могло. К концу Гражданской войны в Красной армии, по данным политуправления при РВС Республики, насчитывалось: русских — 77,6%; украинцев — 13,7 %, белорусов — 4%; других национальностей — 4,7% и 250 тыс. воинов-интернационалистов, граждан зарубежных стран³⁹⁵.

Но Ленин и соратники понятие интернационализма сузили, взяв его в жесткие рамки «пролетарского интернационализма», тесно увязав с победой мировой революции. Так, Троцкий, выступая 28 июля 1919 года на собрании партийных работников в Пензе, отмечал хорошие перспективы мировой революции³⁹⁶. Он, повторим еще раз, фанатично верил в идею мировой революции. Выступая, например, на заседании Московского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, говорил, что при помощи Красной армии большевистский политический режим будет не только защищаться и обороняться сами, но «сможем содействовать борьбе международного пролетариата»³⁹⁷.

Троцкий вообще рассмат­ривал Красную армию не только как защитницу советских респуб­лик, но и как «Красную Армию III Интернационала»³⁹⁸. Причем, идея, что Красная армия призвана воплощать в жизнь идею мировой революции, у Троцкого доминировала буквально с первых дней создания вооруженных сил Республики Советов. В марте 1918 г. он заявил: Красная армия должна отвечать духу советского режима, уметь обороняться и содействовать мировой революции³⁹⁹. В данной связи особенно подчеркнем, что фанатичная вера Троцкого, «демона русской революции», в идею мировой революции, все время толкала его к практическим делам. Так, 5 августа 1919 года он представил в ЦК РКП (б) секретную записку, в которой обосновал выступление частей Красной армии через Туркменистан и Афганистан на Индию для разжигания пожа­ра мировой революции в колониальных странах⁴⁰⁰.

Своеобразное понимание патриотизма как любви к социалистическому Отечеству и слияние его с пролетарским интернационализмом (помощью рабочему классу всего мира в свержении правящих эксплуататорских режимов) привело большевистских лидеров к осознанию необходимости в сильной армии с крепким моральным духом. Между тем, узкоклассовый подход нес серьезные изъяны в концептуальных построениях, в частности, и в концепции морального духа Красной армии и проблем его укрепления в годы Гражданской войны.

Ленин, Троцкий, другие большевистские военно-политические деятели осознавали: каждая страна нуждается в собственных вооруженных силах и отводит им определенное место в политической жизни. Задача армии — защита национальных интересов, суверенитета или олицетворение символа этого суверенитета. Вот почему основатель Советского государства разработал учение о «защите социалистического Отечества», представлявшее собой комплекс мероприятий по «обороне победившего пролетариата против буржуазии других стран»⁴⁰¹. Ленин неоднократно подчеркивал, что «именно в интересах «укрепления связи» с международным социализмом обязательно оборонять социалистическое отечество»⁴⁰². Поэтому большевистский лидер утверждал, что его политический режим — безусловно, сторонники защиты Отечества. А защищать его призвана твердая и крепкая армия⁴⁰³.

Аксиоматично: армии вне политики не существует. Из бойцов и командиров Красной армии необходимо было сделать патриотов социалистической России. «Нам необходима советская армия, т.е. такой военный организм, который отвечал бы общей природе рабочей и крестьянской власти», — писал Троцкий⁴⁰⁴. Своеобразие Советского государства как изначально государства, где партия сосредоточила в своих руках всю полноту власти в форме диктатуры, сказалось и здесь.

В концепции морального духа армии и его укрепления заняло свою нишу соответствующее теоретическое обоснование значимости воздействия на сознание бойцов и командиров в плане воспитания у них чувства глубокого патриотизма, которое необходимо проводить сугубо с позиций правящей партии большевиков в системе партийно-политической работы. Недаром Троцкий в своих воспоминаниях пишет: «Политическая и организационная работа моя по созданию армии целиком сливалась с работой партии»⁴⁰⁵.

Исторический опыт показывает: правящей большевистской партии удалось органически вписать в канву концепции морального духа Красной армии и проблем его укрепления тему патриотизма, патриотического и интернационального воспитания бойцов и командиров РККА. У Ленина имелись основания утверждать, что патриотизм рабочих и крестьян был лучшим революционным патриотизмом, без которого не удалось бы добиться защиты Советской республики⁴⁰⁶. Анализ источников и литературы позволяет заключить: Ленин, другие большевистские лидеры вырабатывали концепцию морального духа Красной армии и его укрепления в тесном диалектическом единстве с теоретическим обоснованием значимости и выработкой основ деятельности по дальнейшему укреплению воинской дисциплины и правопорядка.

По нашим подсчетам, Ленин более чем в 100 своих произведениях, статьях, письмах, телеграммах, записках поднимал те или иные аспекты вышеозначенной проблемы⁴⁰⁷. Кроме того, помимо теории, основатель Советского государства внес значительный вклад и в решение практической стороны дела, разработав и обосновав основные направления, формы, методы, средства укрепления воинской дисциплины и правопорядка в войсках и на этой основе — подъема их морального духа. Только за годы Гражданской войны он более 210 раз выступал на массовых собраниях и митингах, более 40 раз — перед войсками московского гарнизона⁴⁰⁸.

Между тем, в обилии ленинских трудов по вышеозначенной проблематике особое место следует отвести знаменитой речи большевистского лидера по военному вопросу, которая была произнесена им на закрытом пленарном заседании VIII съезда РКП (б) 21 марта 1919 г. Ее текстологический анализ⁴⁰⁹ позволяет заключить: Ленин — убежденный противник партизанщины в управлении Красной армией, поборник крепкой воинской дисциплины и правопорядка. «Без дисциплины железа, без дисциплины, осуществляемой, между прочим, пролетариатом, над средним крестьянством, ничего сделать нельзя»⁴¹⁰, — вот главная идея речи Ленина по военному вопросу на VIII съезде РКП (б). Причем, и это принципиально отдельно констатировать, Владимир Ильич верен классовому подходу к определению сущности воинской дисциплины. Она — производное от диктатуры пролетариата.

Исследование процесса выработки Лениным концептуальных основ решения проблемы укрепления морального духа Красной армии, привело нас к небезынтересному, по личностной оценке, заключению: у вождя большевизма боролись две взаимоисключающие тенденции, которые причудливым образом переплелись и вошли в диалектическое единство:

— первая тенденция — построение концепции морального духа Красной армии и проблем его укрепления на основе доминанты принуждения, репрессивных мер как естественного хода событий, детерминированного конкретно-исторической обстановкой;

— вторая тенденция — приоритет в определении сущности и содержания концепции морального духа Красной армии и проблем укрепления доминанты убеждения, апеллирования к пролетарской сознательности, критике недостатков.

Первая тенденция на могла не появиться, ибо Ленин, верный последователь Маркса и Энгельса, — апологет теории и практики диктатуры пролетариата. Он глубоко усвоил постулаты, высказанные в данной связи классиками марксизма-ленинизма: акт насилия — акт политический, насилие есть только средство, «целью же является экономическая выгода» (Энгельс)⁴¹¹; необходимо подавлять сопротивление свергнутых эксплуататоров в переходный от капитализма к социализму период. «…Покуда существуют другие классы, особенно класс капиталистический, — писал Маркс, — покуда пролетариат с ним борется (ибо с приходом пролетариата к власти еще не исчезают его враги, не исчезает старая организация общества), он должен применить меры насилия, стало быть правительственные меры…»⁴¹².

Но Ленину, признанному вождю большевизма, в отличие от его идейных вдохновителей⁴¹³, история предоставила шанс не только теоретически развить постулаты марксизма о насилии и диктатуре пролетариата, но и настойчиво проводить их в жизнь⁴¹⁴. Причем, в экстремальных условиях Гражданской войны, войны безумно жесткой, братоубийственной. По-другому и быть не могло. Культ насилия в решении любых проблем сложился в условиях, когда РКП (б) в 1918 г. установила диктатуру одной партии. А вернее диктатуру партийно-государственной бюрократии.

По нашему суждению (хотя, оно носит дискуссионный характер), опасность партийно-государственной бюрократии — правящей элиты для всего российского общества и без того расколотого Гражданской войной, заключалась и в психологических установках носителей идеи и практики так называемой диктатуры пролетариата. Большевистская элита, еще совсем недавно бывшая «никем», претворила в жизнь свой любимый лозунг «Кто был ничем, — тот станет всем». Подобное положение повлекло материальный комфорт и психологическое удовлетворение достигнутым. Разумеется, это касалось избранных, а для остальных — демагогические игры с лозунгом о диктатуре пролетариата.

Элита, причем и не только из высших, но из средних эшелонов, захлебывалась восторгом от всевластия и вседозволенности. Бывало, что она, зачастую, пускалась во все тяжкие… Об этом с горечью поведал делегатам VIII съезда РКП (б) один из крупных большевистских функционеров В.П. Ногин: «В нашей комиссии при ЦК по строительству партии… мы получили такое бесконечное количество ужасающих фактов о пьянстве, разгуле, взяточничестве, разбое…, что просто волосы становятся дыбом»⁴¹⁵. В то же время, психологический дискомфорт создавала тревожная мысль, что подобный прекрасный статус-кво можно и потерять, а не хочется.

Тут еще глубокий внутренний кризис правящей партии. Ее численность сократилась до 150 тыс. человек. Выборы в местные Советы в июне-августе 1918 г. уменьшило в них число большевиков с 66 % до 44% ⁴¹⁶. Обстановку в стране в тот период образно и четко охарактеризовал Троцкий в разговоре с германским послом В. Мирбахом: «Собственно, мы уже мертвы, но нет еще никого, кто мог бы нас похоронить»⁴¹⁷. Такую жесткую оценку подтверждают сотрудники германского посольства, которые сообщали в Берлин в августе 1918 г, еще до покушения на Ленина, следующее: в Москве сложилось «нечто вроде панических настроений», руководство Советской России переводит в швейцарские банки «значительные денежные средства», просит заграничные паспорта⁴¹⁸.

Надо удержаться у власти и сохранить моральный комфорт и психологическое удовлетворение любой ценой. Что делать? Ведь «в огне брода нет», никто не хотел уступать в той страшной Гражданской войне. И вот 5 сентября 1918 г. Совнарком принял печально знаменитое постановление «О красном терроре». Приведем полностью текст этого документа:

Выписка из протокола № 192 Совета народных комиссаров от 5 сентября 1918 г. ⁴¹⁹

Совет Народных Комиссаров, заслушав доклад Председателя Всероссийской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлением по долж­ности о деятельности этой комиссии, находит, что при дан­ной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью; что для усиления деятельности Всероссийской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контр­революцией, спекуляцией и преступлением по должности и внесения в нее большей планомерности необходимо напра­вить туда возможно большее число ответственных партий­ных товарищей; что необходимо обезопасить Советскую Рес­публику от классовых врагов путем изолирования их в кон­центрационных лагерях; что подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, загово­рам и мятежам; что необходимо опубликовывать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним этой меры.

В данном мизантропском акте большевистский политический режим видел эффективный путь выхода из глубинного кризиса. Гипотетически можно предположить, что в данный момент вожди большевизма, возможно, вспомнили о том, что Маркс и Энгельс считали якобинский террор во времена Великой французской революции блестящим примером применения революционного террора с целью подавления сопротивления врагов революции и их устрашения.

Якобинский террор, писал Маркс, послужил тому, «чтобы ударами своего страшного молота стереть сразу, как по волшебству, все феодальные руины с лица Франции». Французский терроризм он назвал не чем иным, как плебейским способом разделаться с врагами буржуазии, с абсолютизмом, феодализмом и мещанством»⁴²⁰. Молодое Советское государство ввело беззаконие в ранг государственной политики. И не случайно, такое деяние вызвало недовольство и протест во многих слоях населения России, увеличение числа явных и скрытых врагов советской власти. Полагаем, что большевистский политический режим повторил путь якобинцев в Великой французской революции (1789 – 1974 гг.), эволюционировав от постановления «об отмене смертной казни»⁴²¹ до введения в ранг закона беззакония и насилия через упомянутый выше нормативный акт. Получается, что руководство Советской Республики официально признало создание неправового государства, где произвол стал нормой жизни, а террор — важнейшим инструментом удержания власти.

О каком правовом государстве могла идти речь, когда выходили в свет людоедские документы, которые, как показывает исторический опыт, правящей большевистской партией успешно претворялись в жизнь. Судите сами. 16 июня 1918г. народный комиссар юстиции П. Стучка отменил все ранее изданные циркуляры о революционных трибуналах и заявил, что данные учреждения, рожденные революцией, «в выборе мер борьбы с контрреволюцией, саботажем и пр. не связаны никакими ограничениями»⁴²². Председатель революционного военного трибунала К. Данишевский, чуть позже «творчески развил» беззаконие, декларировавшееся наркомом юстиции (!). Он уточнял, что военные трибуналы «не руководствуются и не должны руководствоваться никакими юридическими нормами (N.B — Г.И.). Это карающие органы, созданные в процессе напряжённой революционной борьбы, которые постановляют свои приговоры, руководствуясь принципом политической целесообразности и правосознания коммунистов»⁴²³. О каком правовом государстве могла идти речь, если:

— право ВЧК на внесудебные расправы, сочинённое Троцким, подписал Ленин;

— постановление о красном терроре завизировали наркомы юстиции, внутренних дел и управляющий делами Совнаркома;

— 11сентября 1918 года со страниц газеты «Правда» Осинский утверждал: «От диктатуры пролетариата над буржуазией мы перешли к крайнему террору — системе уничтожения буржуазии как класса»⁴²⁴;

— декрет ВЦИК от 15 февраля 1919 года разрешал «брать заложников из крестьян с тем, что если расчистка снега не будет произведена, они будут расстреляны»⁴²⁵ и т. д.

Но сразу же в данной связи приведу рассуждения принципиального характера. Не стоит, анализируя красный террор, уподобляясь некоторым публицистам, любящим утверждать, что это был прямолинейный путь, на котором большевики сразу же «обагрили руки невинной кровью». Правящий большевистский политический режим в первые недели после прихода к власти проявлял удивительное мягкосердечие по отношению к своим врагам⁴²⁶. Вот только два высказывания Ленина:

1. «Мы не хотим гражданской войны… Мы против гражданской войны»⁴²⁷.

2. Нас упрекают, что мы применяем террор, но террор, какой применяли французские революционеры, которые гильотинировали безоружных людей, мы не применяем и, надеюсь, не будем применять»⁴²⁸.

Но обстановка хаоса и анархии в стране, набиравшая силу контрреволюция, а также личностный субъективный фактор, персонифицированный в облике вождей революции, повлияли самым решительным образом на ускорение в сторону перехода к массовому террору как универсальному средству решения всех проблем революции.

Сказанное не означает, что следует продолжать политизированную традицию советской историографии, всемерно оправдывающей вакханалию красного террора⁴²⁹, когда отдельные авторы прямым текстом утверждали, что «красный террор принес неизмеримо меньше жертв, чем белый»⁴³⁰.

Характерно, что в конце 1917г. — начале 1918г. постепенно меняются взгляды Ленина и на вопрос о целесообразности применения Советским государством чрезвычайных мер репрессий. Еще в середине ноября он заверял, что советская власть не прибегнет к такому террору, какой проводили французские якобинцы, но теперь в заметках и статьях, не подлежавших публикации, проходит мысль о необходимости расстрелов. К примеру, в заметке «Из дневника публициста» Ленин формулирует положение о введении смертной казни и расстрелов по отношению к ворам, расхитителям народного добра. В статье «Как организовать соревнование?» он предлагает в качестве одной из мер — расстрел⁴³¹. Таким образом, в перечне предлагаемых мер наказания появился внесудебный расстрел на месте.

После разгона Учредительного собрания произошло законодательное оформление на III Всероссийском съезде Советов в январе 1918 г. новой государственности⁴³². Именно тогда В.И. Ленин публично высказал позицию, которую можно считать точкой отсчета в обосновании политической целесообразности жестокого революционного насилия. «Ни один еще вопрос классовой борьбы не решался в истории иначе, как насилием, — говорил председатель Совнаркома. — Насилие, когда оно происходит со стороны трудящихся, эксплуатируемых масс против эксплуататоров, — да, мы за такое насилие!»⁴³³.

Вскоре расстрел, как мера наказания, был закреплен известным декретом Совнаркома «Социалистическое Отечество в опасности!»⁴³⁴. Характерно, что в декрете, опубликованном 22 февраля 1918 г. во многих газетах, растиражированных в виде листовки, не было слова «террор». Тем не менее, введение советским правительством расстрела без суда как меры наказания за наиболее опасные преступления фактически означало начало применения террора как средства устрашения противников революции⁴³⁵.

Красный террор, проводившийся исключительно безжалостно и масштабно, теперь стал в значительной степени определять всю политику правящей партии большевиков. Печальный же итог его подведен в историографии русского зарубежья. «Молох красного террора» уничтожил: 28 епископов, 1219 священников, 6 тыс. профессоров и учителей, 9 тыс. врачей, 54 тыс. офицеров, 260 тыс. солдат, 70 тыс. полицейских, 19950 помещиков, 35525 интеллигентов, 193290 рабочих и 815 тыс. крестьян (то есть всего около 1777 тыс. человек). Деникинская комиссия по расследованию злодеяний большевизма также насчитала 1,7 млн жертв⁴³⁶. Подчеркнем, что это красный террор, несший на себе политическую окраску. В то же время, народные суды, рассматривавшие уголовные дела⁴³⁷, выносили достаточно либеральные приговоры. Например, в январе 1918 г. московские суды приговорили к условному наказанию 13% осужденных, во второй половине года — 40%⁴³⁸

Ясно, что многие данные о красном терроре, введенные в научный оборот Мельгуновым, довольно приближенные, а некоторые весьма проблематичны. Думается, что в постсоветской историографии (подобная тенденция, как выше отмечалось, имеется) истину еще придется установить. Отметим лишь следующее. Как бы ни пытались жонглировать статистикой красного и белого террора, она сама по себе уже показывает, насколько глубоко морально пал народ в безумии братоубийства Гражданской войн

Можно, конечно, возразить, что террор применялся только по отношению к лицам, уличенным в преступных деяниях против советской власти. Но против такого утверждения имеется весомый аргумент. По инициативе Ленина в 1918 г. был введен и стал широко практиковаться позорный институт заложников — бесчеловечная норма репрессий против невиновных⁴³⁹. С дистанции времени видна вся бесчеловечность подобной политики большевистского политического режима. Видный историк русского зарубежья Мельгунов очень четко подметил, что моральный ужас террора, его разлагающее влияние на человеческую психику проявляется, в конце концов, «не в отдельных убийствах, и даже не в количестве их, а именно в системе»⁴⁴⁰.

В данной конкретно-исторической обстановке Ленин стал все чаще акцентировать внимание в своих трудах, где разрабатывалась концепция морального духа армии и его укрепления, на силовых аспектах проблемы. Так, в «Письме к рабочим и крестьянам по поводу победы над Колчаком» 24 августа 1919 г. он дал следующие обоснования силовых доминант в сущности и содержании проблемы, означенной выше. Классифицировал предателями и изменниками тех, кто «не поддерживает изо всех сил порядка и дисциплины» и директивным стилем констатировал, что таких людей «надо истреблять беспощадно»⁴⁴¹; установил, что «надо быть беспощадными», главным образом, с саботажниками, которые «не останавливаются ни перед каким преступлением»⁴⁴².

Принципиально подчеркнуть следующее обстоятельство. С усложнением обстановки для правящего большевистского режима позиция Ленина по вопросу разработки концепции морального духа войск в той части, где она тесно сопрягается с воинской дисциплиной и правопорядком, свелась к простой формуле: при наведении порядка самое эффективное средство — расстрел. Например, 20 августа 1919 г. В.И. Ленин направляет телеграмму Ревоенсоветам 10 и 4 армий: «Уборка хлеба крестьянами крайне важна для Республики. Прикажите строжайше всячески охранять крестьян при уборке хлеба и беспощадно расстреливать за грабежи, насилия и беззаконные поборы со стороны войска. Донесите об исполнении. Предсовета обороны Ленин»⁴⁴³. При этом для Ленина являлось чрезвычайно значимым, чтобы грубые нарушения правопорядка, а вернее преступления, пресекались самым жесточайшим образом.

Современный уровень накопления исторических знаний позволяет, между тем, утверждать: жестокость вождя большевиков в годы Гражданской войны не всегда была адекватной сложившейся конкретно-исторической обстановке⁴⁴⁴. Например, зачем такие жесткие методы, применявшиеся по отношению к военнослужащим, возводить в ранг универсальных. А ведь Ленин полагал, что они приемлемы в работе со всеми слоями населения. Выступая 18 ноября 1919 г. на I Всероссийском совещании по партийной работе в деревне, он, констатировав, что среди крестьянства имеет место чрезвычайное недоверие и возмущение к советским хозяйствам, доходящее до их полного отрицания, подтвердил: тех крестьян, которые «будут нарушать постановления Советской власти, мы будем беспощадно вылавливать так же, как в Красной Армии (подчеркнуто нами. — Примеч. авт.)…». И далее еще раз подтвердил, что, ведя борьбу с крестьянами — мелкими собственниками, не хотящими укрупнения своих хозяйств по типу совхозов, «мы будем действовать, как в Красной Армии, стройно… в таком же строгом порядке»⁴⁴⁵. И еще один аргумент. В РГАСПИ сохранилась записка Ленина, отложившаяся в его личном фонде: «…мириться с «Николкой» (церковный праздник — Г.И.) глупо: надо поставить на ноги все чека, чтобы расстреливать всех не явившихся на работу из-за “Николы”»⁴⁴⁶.

Представляется важным подчеркнуть, что уже в октябре 1921 г., то есть тогда, когда закончилась большая «фронтовая Гражданская война», Ленин не пожелал пересмотреть взгляды на проблему доминирования в воспитании военнослужащих, в том числе и в сфере укрепления их морального духа, суровых мер, главным образом расстрелов. Выступая на II Всероссийском съезде политпросветов 17 октября 1921 г., председатель Совнаркома сказал, что расстрелы в армии в целях укрепления воинской дисциплины и правопорядка большевики «ввели сознательно». Причем, Ленин подчеркнул, что таких расстрелов «не видело даже прежнее правительство»⁴⁴⁷ (имеется в виду царское — Г.И.).

Вторая тенденция. Можно считать, своего рода парадоксом, что Ленин, которого никак нельзя упрекнуть в нерешительности в применении крайних репрессивных мер к противнику в годы Гражданской войны, да и не только, говорил даже в кризисный момент о доминанте методов убеждения в концепции морального духа Красной армии и проблем его укрепления. Он не считал насилие постоянным и, тем более, главным средством поддержания боеспособности войск. Ленин писал: «Одним насилием ничего не сделаешь»⁴⁴⁸»; «сначала убедить, потом принудить»⁴⁴⁹; в добавление к насилию большевистский лидер предлагал «организованность, дисциплину и моральный вес победившего пролетариата»⁴⁵⁰.

Это еще раз подтверждает то, что к Ленину как к государственному и политическому деятелю периода Гражданской войны неприемлемы односторонние диаметрально противоположные оценки, которые имеют место в советской и постсоветской историографии.

В условиях кризиса большевистского режима вождь еще надеялся на то, что сущностью и содержанием концепции морального духа Красной армии и проблем укрепления может стать убеждение, гласность в борьбе с недисциплинированностью. Свидетельство тому — опубликованная 20 сентября 1918 г. в газете «Правда» статья «О характере наших газет».

В ней председатель Совнаркома задается вопросами: «Травим ли мы трусливых полководцев и разинь? Очернили ли мы перед Россией полки, никуда негодные? Поймали ли мы достаточное количество худых образцов, которые надо бы с наибольшим шумом удалить из армии за негодность, за халатность, за опоздание и.т.п.?» И делает вывод: «У нас нет деловой, беспощадной, истинно революционной войны с конкретными носителями зла… У нас мало внимания к той будничной стороне…внутриполковой жизни, где все больше строится новое, где нужно все больше огласки, общественной критики, травли негодного, призыва учиться у хорошего»⁴⁵¹.

Подобная позиция большевистского лидера, гипотетически можно предположить, в значительной степени детерминировались тем, что он полагал: революция, которая родила новую армию, не может не родить в ней и новой дисциплины, благодатно влияющей на укрепление морального духа войск. Небезынтересно, что свою уверенность он декларировал в публичных выступлениях. Так, выступая на рабочей конференции Пресненского района 14 декабря 1918 г., основатель Советского государства, характеризуя внутренне положение страны, заявил: «Армия есть. В ней новая дисциплина» ⁴⁵².

А чуть раньше, 22 октября 1918 г., Ленин, выступая с докладом на объединенном заседании ВЦИК, Московского совета, фабрично-заводских комитетов и профессиональных союзов констатировал, что трудящиеся массы создали в Красной армии новую дисциплину «не дисциплину палки и помещичью, а дисциплину Советов рабочих и крестьянских депутатов…в первый раз в сознании и на опыте десятков миллионов рождается и родилась новая, социалистическая дисциплина, родилась Красная Армия»⁴⁵³.

24 августа 1919 г. Ленин, анализируя итоги разгрома основных группировок войск Колчака, пришел к выводу, что необходимо «не за страх, а за совесть исполнять все законы о Красной Армии, все приказы, поддерживать дисциплину в ней всячески, помогать Красной Армии всем, чем только может помогать каждый, — таков первый, основной и главный долг сознательного рабочего и крестьянина, не боящегося колчаковщины»⁴⁵⁴.

Вождь большевиков посчитал, что необходимым условием победы в войне является святое соблюдение всех законов и предписаний Советской власти, а также необходимость «следить за их исполнением»⁴⁵⁵.

Перед нами рельефно вырисовывается одна из составляющих сущности сознательной воинской дисциплины в Красной армии, которая должна быть положена в основу концепции морального духа войск и проблем его укрепления — неукоснительное исполнение всех законов молодого Советского государства. Но Ленин пошел в цитированной выше работе еще дальше. Он указал источник правового нигилизма, имевшего место среди широких слоев населения — сила привычки и темнота широких масс, которые «хотят жить по “старинке” и не понимают необходимости соблюдать строго и добросовестно законы Советской власти»⁴⁵⁶. И в борьбе с этим нигилизмом необходимо неукоснительное соблюдение законов, ибо «малейшее беззаконие, малейшее нарушение советского порядка есть уже дыра, которую немедленно используют враги трудящихся, есть зацепка для побед Колчака и Деникина»⁴⁵⁷.

Налицо своего рода методологический подход к решению проблемы укрепления морального духа Красной армии в том плане, что в ее основе лежат многие аспекты, связанные с сознательной воинской дисциплиной. И подобный подход провозглашен лидером правящей большевистской партии и Советской России. Однако он не стал руководством к действию для партийных и советских функционеров. Да и сам Ленин в практической деятельности не предпринимал эффективных шагов, чтобы его теоретическая установка реализовывалась в действительности.

К сожалению, благое пожелание большевистского лидера оказалось утопией на практике. В историографии убедительно показано то беззаконие, которое насаждалось большевистским политическим режимом на территориях, им подконтрольных⁴⁵⁸. Впрочем, сказанное относится и к противникам большевиков — белым⁴⁵⁹.

Таким образом, в годы Гражданской войны, Ленин разрешил диалектическое противоречие в своих взглядах на проблему укрепления воинской дисциплины как одного из необходимых условий укрепления морального духа Красной армии в пользу доминант принуждения.

Полагаем, что столь жесткая позиция Ленина, в силу его авторитета в большевистской партии⁴⁶⁰, оказала существенное влияние на взгляды других большевистских лидеров на анализируемую выше проблему. Наиболее рельефно это проявляется, как показывает анализ, в трудах Л.Д. Троцкого, государственного и политического деятеля, внесшего весомый вклад в создание и укрепление Красной армии.

Подчеркнем, что Троцкий уже в первые недели после захвата власти большевистской партией, в период переговоров Совнаркома с Викжелем⁴⁶¹ о создании коалиционного социалистического правительства (ноябрь 1917г.), поддерживал самым решительным образом позицию Ленина о необходимости прекратить чересчур добродушное отношение к своим политическим противникам и о переходе к применению силы⁴⁶². Главный упор Троцкий сделал на необходимости применения вооруженного насилия против стоящих по ту сторону баррикад. «Нельзя, говорят сидеть на штыках, но и без штыков нельзя, — доказывал он. — Нам нужен штык там, чтобы сидеть здесь… А ведь никто еще не знает, какие жесткие меры мы принуждены будем проводить… Мы введем на деле диктатуру пролетариата… Всякая власть есть насилие, а не соглашение»⁴⁶³.

Как видно, речь шла пока что о применении террора к врагам революции, находящихся именно по ту сторону баррикад. Однако реалии Гражданской войны привели Троцкого к твердому убеждению, что враги революции находятся и по эту сторону баррикад, в рядах Красной армии. Те, кто проявляет трусость на поле боя, паникеры и т.д. Одним словом, лица, подрывающие моральный дух Красной армии.

Контент-анализ и факторный анализ⁴⁶⁴ крупных произведений Троцкого, в части касающейся аспектов Гражданской войны⁴⁶⁵, небольших заметок и крупных выступлений председателя Революционного военного совета Республики на фронтах Гражданской войны⁴⁶⁶, некоторых архивных документов и материалов⁴⁶⁷, его материалов, опубликованных в знаменитой газете «В пути», издававшейся прямо в бронепоезде Троцкого, который курсировал по всем фронтам Гражданской войны⁴⁶⁸, привел меня к следующему умозаключению обобщающего характера. Троцкий в качестве председателя РВСР в определении сущности и содержания концепции морального духа РККА в годы Гражданской войны исходил из того, что здесь должно доминировать решительное применение репрессий, а точнее смертной казни, которая призвана обострить у бойцов чувство страха за свою жизнь и, соответственно, повысить их осознанное отношение к выполнению воинского долга.

Сердцевиной такой позиции можно считать следующее высказывание председателя РВСР: «Нельзя строить армию без репрессий. Нельзя вести массы людей на смерть, не имея в арсенале командования смертной казни. До тех пор, пока гордые своей техникой, злые бесхвос­тые обезьяны, именуемые людьми, будут строить армии и во­евать, командование будет ставить солдат между возможной смертью впереди и неизбежной смертью позади»⁴⁶⁹. Налицо четкая формула — руководство к действию. Характерно, что Троцкий не стесняется своей позиции, не желает казаться перед потомками лучше, чем он был. Иначе он приведенную выше цитату из его воспоминаний обязательно отретушировал бы. Убрал хотя бы сентенцию «злые бесхвос­тые обезьяны».

Однако и архивные документы несут для потомков информацию о позиции Троцкого по поводу репрессий, которая была сформулирована не постфактум, как в воспоминаниях, а по горячим следам, по ходу гражданской войны. Приведем в качестве аргумента две его телеграммы, сохранившиеся в РГВА.

«Казань. Реввоенсовет. Раскольникову. ...При сомнительных командирах поставьте твердых ко­миссаров с револьверами в руках. Поставьте начальников перед выбором: победа или смерть. Не спускать глаз с ненадежных командиров. За дезертирство лица командно­го состава комиссар отвечает головой...»⁴⁷⁰.

Почти одновременно с телеграммой Раскольникову идет депеша и в Москву Ленину. Докладывая о причинах казанской катастрофы, Троцкий требует среди различных мер и такую: «...Отсутствие револьверов создает на фронте невозможное положение. Поддерживать дисциплину, не имея револьверов, нет возможностей…Без револьверов воевать нельзя...»⁴⁷¹.

И данная позиция вполне вписывается в архитектонику цитаты из воспоминаний Троцкого, что приведена выше. Учитывая, что архивные документы как арбитр достоверности, вдобавок ко всему нашли подтверждение в мемуарном источнике, вряд ли стоит ставить под сомнение магистральное направление в мышлении председателя РВСР как крупного военно-политического деятеля молодого Советского государства по поводу роли и места репрессий в концепции морального духа Красной армии и его укрепления. Причем, что представляется небезынтересным для более глубокого понимания этой концепции, Троцкий видел в репрессиях одну из форм воспитания личного состава, о чем он прямо говорил в телеграмме Реввоенсовету Западного фронта в 1919 году: «Репрессии должны следовать немедленно за нарушение дисциплины, ибо репрессии имеют не самодовлеющее значение, а преследуют воспитательные, боевые задачи»⁴⁷².

Характерно, что позиция Троцкого, как ярого поборникам репрессий в деле укрепления морального духа бойцов и командиров Красной армии, не прошла незамеченной в стане белых. Так, главкому ВСЮР генерал-лейтенанту Деникину его специальные службы докладывали, о том, что по приказу Троцкого красноармейцы-мародеры, грабители, насильники беспощадно расстреливаются на месте преступления⁴⁷³. Кроме того, следует напомнить, что председатель РВСР был специально предупрежден ЦК РКП (б) о недопустимости чрезмерной жестокости в деле борьбы за крепкую воинскую дисциплину, правопорядок в войсках, повышение их морально-психологической устойчивости⁴⁷⁴.

Между тем, приведенная выше жесткая категоричная позиция Троцкого находилась в диалектическом единстве и с его рассуждениями о сознательной воинской дисциплине, правопорядке, революционной законности. Контент-анализ и факторный анализ⁴⁷⁵ газеты «В пути» показал: в 81% материалов председателя РВСР вышеозначенные аспекты поднимались в прямой постановке. Известно и такое его высказывание: «Но армии все же не создаются страхом. Царская армия распалась не из-за недостатка репрессий. Пытаясь спасти ее восстановлением смертной казни, Керенский только добил ее. На пепелище ве­ликой войны большевики создали новую армию. Кто хоть не­множко понимает язык истории, для того эти факты не нужда­ются в пояснениях. Сильнейшим цементом новой армии были идеи Октябрьской революции…»⁴⁷⁶.

Анализ показывает, что Троцкий не прекращал призывать к построению взаимоотношений между военнослужащими исключительно на основе соблюдения законодательства, в частности общевоинских уставов, которые были введены в Красной армии в годы Гражданской войны⁴⁷⁷, а также приказов и директив председателя РВСР. Например, Троцкий дважды обращался к красноармейцам через газету «Правда» с воззванием, в котором опровергал фальсификацию деникинских спецслужб о том, что якобы он ввел своим приказом обязательные отпуска красноармейцам.

Изучение данных воззваний показывает, что главная мысль Троцкого сводится к следующему: условий для предоставления обязательных отпусков красноармейцам нет, так как идет война; предоставление отпусков может быть введено при соответствующих условиях только законодательным путем; это должны осознать сердцем и умом все бойцы Красной армии, так как они имеют высокий уровень правосознания⁴⁷⁸. А затем издал приказ №143, который, по моему суждению, показывает председателя РВСР, этого «демона революции», не только прекрасным оратором-публицистом, но и знатоком красноармейской психологии. Впрочем, судите сами:

«Товарищи воины, отпуск нам нужен всем. Более того, нам нужно увольнение в запас: повесить винтовку на стену, жить в родной семье и работать в мирной обстановке на благо всему народу. Этот отпуск мы завоюем победой над деникинской помещичьей ордой (курсив мой — Г. И.). Раздавив гада, вернемся к мирному труду»⁴⁷⁹.

Но Троцкий в годы Гражданской войны допускал избирательный подход в требовательности к поддержанию высокого уровня воинской дисциплины и правопорядка среди личного состава армии и флота. Примером может служить «эпопея пленения» англичанами Ф.Ф. Раскольникова — заместителя председателя РВСР по морским делам. Из-за неумелых (мягко выражаясь) действий на Балтике в конце декабря 1918 г. Раскольников вместе с командами двух советских миноносцев («Спартак», «Авраил») был взят в плен англичанами. После пятимесячного пребывания в плену его освободили в обмен на 19 английских офицеров, в свое время задержанных в России⁴⁸⁰. Не понеся никакого наказания, Раскольников был назначен Троцким на пост командующего Каспийской флотилией, а в 1920 — командующим Балтийским флотом. Проанализировав труды Троцкого, указанные выше, я не нашел следов попыток юридического оправдания такого правового нигилизма. Видимо, председатель РВСР считал в порядке вещей, что тем лицам, которые взяты под его личный патронаж, все дозволено.

Таким образом, анализ произведений Троцкого позволяет заключить следующее. Не исключено, что у него при определении сущности и содержания воинской дисциплины, как одной из основных несущих конструкций концепции морального духа армии, имелась борьба мотивов. Тем не менее, он более решительно, даже чем сам Ленин, сделал крен к силовым методам самого жестокого порядка.

Достаточно жесткую позицию в определении сущности и содержания морального духа Красной армии занимал Сталин. Контент-анализ и факторный анализ⁴⁸¹ его трудов, освещающих события Гражданской войны с определенной временной дистанции⁴⁸², а также сталинских работ, написанных по горячим следам в годы Гражданской войны⁴⁸³, позволяет заключить: Сталин — безапелляционный сторонник жесточайших репрессивных мер не только к противнику, но и к личному составу своих войск, когда речь шла об укреплении воинской дисциплины и правопорядка, повышения уровня морально-психологического состояния бойцов и командиров Красной армии.

При этом необходимо подчеркнуть, что Сталин, в отличие от Ленина и Л.Д.Троцкого, даже не пытался камуфлировать свою позицию пространными рассуждениями о сознательной воинской дисциплине. Такие рассуждения, конечно, в его работах присутствуют, но доля их незначительная (Контент-анализ и факторный выявил, что она колеблется от 8 до 12 % — Примеч. авт.). Подобное можно объяснить, в какой-то степени, тем, что Сталин, находясь на фронтах Гражданской войны, занимался исключительно практическими делами, связанными с наведением «революционной законности и порядка, борьбой с предательством и саботажем». И в ходе выполнения такой задачи он развернул небывалые репрессии: не оставалось времени для особых рассуждений. Лучше всего позиция Сталина выражена в одном из писем Ленину от 7 июля 1918 г.: «Можете быть уверены, что не пощадим никого, ни себя, ни других…Будьте уверены, что у нас не дрогнет рука»⁴⁸⁴.

И здесь представляется значимым особенно подчеркнуть, что будущий советский диктатор не останавливался перед расстрелом (собственно говоря, как и Троцкий) не только действительных врагов, но и перед уничтожением даже тех, кто лишь подозревался в связях с контрреволюцией. Сталин, например, арестовал и посадил в «плавучую тюрьму» почти весь штаб царицынского округа. Одна из ее барж при невыясненных обстоятельствах затонула. Не выяснила данного обстоятельства и специальная комиссия Высшего военного совета, направленная в Царицын для расследования сталинской баржевой» политики⁴⁸⁵.

И это притом, что Сталин, ярый поборник воинской дисциплины и правопорядка, насаждаемых исключительно репрессивным путем, позволял себе вопиющую личную недисциплинированность. Находясь на фронтах Гражданской войны, он весьма часто не считался с распоряжениями вышестоящих инстанций. На одном из приказов председателя РВСР Троцкого Сталин наложил оскорбительную резолюцию: «Не принимать во внимание»⁴⁸⁶. Дело доходило до прямого невыполнения распоряжений председателя Совнаркома Ленина. Так, в августе 1920 г. Ленин потребовал от Сталина сформировать Реввоенсовет Южного фронта⁴⁸⁷, но тот отказался выполнить распоряжение.

Следует подчеркнуть, что и в 1921 – 1923 гг. проблема укрепления морального духа РККА находилась постоянно в поле теоретического осмысления и выработки практических рекомендаций в высших партийных инстанциях. Так, ЦК РКП (б) в письме об укреплении Красной армии (февраль 1921 г.), адресованном все политработникам, вменил им в обязанность «постоянно наблюдать за тем, чтобы военная дисциплина и внутренняя жизнь красноармейцев соответствовала нормам воинских уставов Красной армии»⁴⁸⁸. Во многом схожи со взглядами В.И. Ленина на проблему укрепления воинской дисциплины и взгляды М.В. Фрунзе, которые он высказал в первые мирные годы. Он говорил, что воинская дисциплина должна под­держиваться: «Во-первых, сознательностью передовой части красноармейской массы, ее коммунистических ячеек, ее политруков и всего командного состава, их выдержкой, преданностью революции, героизмом и самопожертвованием. Во-вторых, умением ко­мандного состава связаться, сблизиться, до известной степени слиться с широкой крас­ноармейской массой. В-третьих, правильностью его политического и технического руко­водства, укреплением веры красноармейской массы в полное соответствие начальни­ков своему назначению. Вне этих условий поддержание дисциплины в армии револю­ционной, каковой является наша Красная Армия, — дело безнадежное»⁴⁸⁹.

Для дальнейшей разработки концепции морального духа Красной армии предстояло обосновать новую экономическую политику и концепцию дальнейшего построения социализма. По замыслу высшего партийно-государственного руководства Советского государства нэп должен был представлять собою о комплекс мер переходного периода эконо­мического, политического, социального, идеологического, психологического характера с целью построения социалистического общества⁴⁹⁰. Не станем дискутировать, что здесь получилось, что нет, ибо это — предмет отдельного исследования. Заметим лишь то, что в декабре 1921 г. на IX Всероссийском съезде Со­ветов в отчетном докладе В.И.Ленин, оценивая нэп, говорил: «... Эту политику мы проводим всерьез и надолго, но... не навсегда»⁴⁹¹. И такие тезисы надо было довести до сознания трудящихся масс, в том числе и военнослужащих РККА (именно в плане укрепления морального духа армии). Тем более, что исторические реалии нэпа находили свое отражение и в Красной армии, так как личный состав армии не был социально однороден: в ней численно преобладали красноармейцы из крестьян. Следовательно, антисоветские выступления в деревне находили отражение в армии в виде так называемых «крестьянских настроений». Необходимо также подчеркнуть то, что личный состав РККА (в плане укрепления морального духа) следовало вооружить необходимость знаниями кон­цепции построения социализма в стране. Ее контуры наметил В.И. Ленин в своих последних статьях, напи­санных с 23 декабря 1922 года по 2 марта 1923 года⁴⁹².

Опыт военной истории учит: любое государство прикладывает большие усилия, чтобы создать в вооруженных силах структуры, отвечающие за организацию деятельности по укреплению морального духа войск. Не явились исключением и Советское государство. Его усилиями складывалась и утверждалась определенная организационная структура, отвечавшая за состояние морального духа РККА. На создание организационной структуры, упомянутой выше, наложили существенный отпечаток некоторые обстоятельства, детерминированные спецификой конкретно-исторической обстановки, сложившейся в России в 1917 – 1923 гг.

Во-первых, руководство большевистского политического режима на территории, ему подконтрольной, буквально с первых дней Гражданской войны осуществляло создание стройной структуры деятельности всех звеньев государственного механизма по укреплению морального духа Красной армии. Это происходило в комплексе с разработкой концептуальных основ проблемы морального духа войск и его укрепления в целях достижения победы над врагом. Характерно, что в условиях эскалации Гражданской войны не было ни одного звена в государственном аппарате молодой Республики Советов которое, хотя бы и опосредованно, но все же работало на решение проблемы, упомянутой выше. Подобное логически вытекало из того, что страна превратилась (в соответствии с постановлением ВЦИК от 2 сентября 1918 г.⁴⁹³) в единый военный лагерь, функционировавший в рамках «военного коммунизма». Отсюда — исключительно высокий уровень централизации: в едином военном лагере не было ни одного органа, неподконтрольного ЦК РКП (б). Не случайно, В.И. Ленин охарактеризовал ЦК РКП (б) как «боевой орган партии в эпоху гражданской войны…»⁴⁹⁴. Даже создание 30 ноября 1918 г. (в соответствии с постановлением ВЦИК и СНК) Совета рабочей и крестьянской обороны, которому для превращения страны в военный лагерь, установления военного режима не только в армии, но и в продовольственном и транспортном деле, а также в области военной промышленности, предоставили всю полноту прав «в деле мобилизации сил и средств страны в интересах обороны»⁴⁹⁵, не поколебало политической монополии ЦК РКП (б). Сам факт, что Ленин, политический лидер РКП (б), возглавил СТО — один из весомых аргументов в пользу тезиса, изложенного выше. Именно тогда впервые всемерно развивавшаяся сеть общественных организаций превратилась в «приводные ремни» государственной машины. Надо полагать, у Троцкого имелись серьезные основания утверждать, что три года советского режима были годами Гражданской вои­ны. Вся остальная государственная работа «имела подчиненный характер»⁴⁹⁶. Не изменилась радикально ситуация и в1921 – 1923 гг. Несмотря на введение нэпа, ЦК РКП (б) по-прежнему не упускал из виду вопросов партийного руководства реорганизацией Красной армией. В циркулярном письме «О Красной Армии» (12 января 1921 г.), адресованном ЦК РКП (б) всем организациям РКП (б), отмечалось, что несмотря на ликвидацию фронтов и частичную демобилизацию армии, внимание партии к армии, к ее боеспособности должно быть повышено. «Сохранить армию может только партия, — говорится в циркулярном письме. — Поддержать и усилить боеспособность армии может только наше внимательное, заботливое, бережное отношение к армии»⁴⁹⁷.

Во-вторых, решать проблему укрепления морального духа Красной армии высшему военно-политическому руководству страны пришлось в обстановке, когда основной контингент бойцов и командиров являлся малограмотным. Ленин, его соратники по руководству правившей в стране большевистской партии приложили максимум усилий к ликвидации безграмотности, в первую очередь личного состава Красной армии, и добились впечатляющих успехов. К концу Гражданской войны в Красной армии грамоте обучили 100 тыс. человек⁴⁹⁸. Между тем, обучение проводилось сугубо с позиций классового подхода. В интересах ликвидации безграмотности в качестве вспомогательного и основного дидактического материала использовалась огромная фактура, сосредоточенная в печатной продукции, которой обильно снабжался фронт: вышло в свет более 8 млн листовок, воззваний, свыше 2,5 млн экземпляров плакатов⁴⁹⁹; только в 1919 г. по наряду политуправления РВСР на фронт и в военные округа ежедневно отправлялось 520674 экземпляра газет; политуправление РВСР выпустило в свет и направило в войска в период с июля 1919 по июль 1920 гг. 18566 различных изданий⁵⁰⁰; созданное же в конце октября 1919 г. Военное издательство выпустило в 1920 г. около 30 млн всевозможных литературных артефактов⁵⁰¹. Но информация в данной печатной продукции была пронизана духом психологической войны с противником. Сказанное можно распространить и на основное содержание материалов красноармейских библиотек, число которых непрерывно росло: в конце 1918 г. в Красной армии насчитывалось 1795 библиотек, а в 1920 г. их количество достигло 10029⁵⁰². Нельзя не отметить, что постоянно расширялась сеть красноармейских клубов (к концу Гражданской войны в Красной армии насчитывался 1 клуб на 1455 красноармейцев⁵⁰³), театров, хоровых и музыкальных кружков. В распоряжении советской власти находилось только в действующей армии в годы Гражданской войны более 400 красноармейских театров и 560 хоровых и музыкальных кружков. Всего в Красной армии было 1624 театра и около 15200 музыкальных и хоровых кружков⁵⁰⁴. Они активно участвовали в процессе ликвидации безграмотности бойцов Красной армии. Однако вся их работа пронизывалась духом классового подхода и проводилась исключительно идеологизированно и политизированно.

В-третьих, РКП (б) постоянно усиливала контроль над Красной армией. Подобная политическая линия нашла рельефное отражение в небезызвестном постановлении ЦК РКП (б) о политике военного ведомства, опубликованном в «Правде» 26 декабря 1918 г. Но переломным моментом в дальнейшем усилении партийного контроля за Красной армией стал VIII съезд РКП (б) (1919 г.)⁵⁰⁵. На нем Ленин, выступая по военному вопросу, заявил: все основные вопросы военной стратегии обсуждались и решались в Центральном комитете партии⁵⁰⁶. В резолюции VIII съезда РКП (б) по военному вопросу отмечается, что революционный характер армии определяется, прежде всего, характером того советского режима, который эту армию создает, который ставит перед ней цель и превращает ее, таким образом, в свое орудие. С другой стороны, соответствие данного орудия советскому режиму достигается «классовым составом главной массы бойцов, организацией комиссаров и коммунистических ячеек, наконец, общим партийным руководством жизнью и деятельностью армии»⁵⁰⁷ (подчеркнуто нами. — Авт.)

В-четвертых, с разгромом Русской армии П.Н. Врангеля (ноябрь 1920 г.) завершилась фронтовая Гражданская война. Боевые действия красных войск резко пошли на убыль, приняли локальный характер (Средняя Азия, Закавказье, Дальний Восток).

В-пятых, политика «военного коммунизма» привела экономику страны к полному развалу. С ее помощью не удалось преодолеть разруху, порожденную тремя годами Гражданской войны (необходимо заметить, что у советского руководства практически не было мирной паузы для преодоления экономического кризиса, порожденного участием царской России в Первой мировой войне). Население страны уменьшилось на 10,9 млн человек. Во время военных действий особенно пострадали Донбасс, Бакинский нефтяной район, Урал и Сибирь, подверглись разрушению шахты и рудники. Железодобывающая промышленность едва достигала 2,25%, хлопчатобумажная – 6,6%, сахарная – 6% довоенного уровня. Состояние других отраслей промышленности было не лучше, а процент неисправных паровозов доходил до 61⁵⁰⁸. Из-за нехватки топлива и сырья останавливались заводы. Рабочие вынуждены были покидать города и уезжали в деревню. Петроград потерял 60% рабочих, Москва – 50%. Прекратилось движение на 30 железных дорогах. Безудержно нарастала инфляция. Сельскохозяйственной продукции производилось только 60% от довоенного объема. Посевная площадь в 1920 г. дошла до 68,75% довоенной нормы. Во многих производящих земледельческих районах в 1920 г. был большой недород⁵⁰⁹. В 1921 г. из-за неурожая массовый голод охватил город и деревню⁵¹⁰.

В-шестых, советская власть в 1921 г. попала в полосу глубинного экономического, социально-политического и духовного кризиса. Заметную роль в событиях того времени играло, разумеется, настроение крестьянства страны. Лидер партии большевиков В.И. Ленин по этому поводу писал: «Весна 1921 г. принесла – главным образом в силу неурожая и падежа скота – крайнее обострение в положении крестьянства, и без того чрезвычайно тяжелом вследствие войны и блокады. Результатом обострения явились политические колебания, составляющие, вообще говоря, самое «натуру» мелкого производителя. Самым ярким выражением этих колебаний был Кронштадтский мятеж»⁵¹¹. Такую же оценку можно дать антоновскому восстанию крестьян Тамбовской губернии⁵¹².

В-седьмых, выход из кризиса был найден в новой экономической политике. Ее предложил В.И. Ленин на Х съезде РКП (б) в марте 1921 г. Это была антикризисная программа, сущность которой состояла в воссоздании многоукладной экономики и использовании организационно-технического опыта капиталистов при сохранении «командных высот» в руках большевистского правительства. Под ними понимались политические и экономические рычаги воздействия: полновластие РКП (б), государственный сектор в промышленности, централизованная финансовая система и монополия внешней торговли⁵¹³.

В-восьмых, с самого начала 1920-х гг. одной из существенных внешнеполитических реалий, которую неизбежно приходилось брать во внимание, было враждебное отношение к Советской России и возможность нового нападения на страну. Особое значение партийные руководители и советское правительство придавали в это время решению военных задач. Немаловажную роль в характере постановки этих задач на первых порах играли политические установки сначала на поддержку революции в других странах, а затем на построение социализма в одной отдельно взятой стране и агрессивность империалистического окружения; на необходимость и возможность играть на внутренних противоречиях, присущих лагерю империализма. Советское государство, сохранив преемственность политики Российской империи в реализации политических задач, отличалась новым характером и методами реализации, новыми принципами: пролетарского интернационализма, предусматривающего взаимную помощь в борьбе международного рабочего класса, коммунистов всех стран за ликвидацию капитализма⁵¹⁴; мирного сосуществования с капиталистической системой. Он выражался в признании возможности мирного сотрудничества, экономических связей с Западом. Данный принцип обеспечивал выход Советского государства из политической и экономической изоляции и в какой-то мере безопасность границ.

В-девятых, после окончания фронтовой Гражданской войны на повестку дня встал вопрос о разработке военной доктрины Советского государства. Начали с решения теоретического вопроса о характере будущей войны. От этого зависело решение других проблем военной стратегии, военной политики, т.е. вопросов о том, к какой войне следует готовиться, с каким противником придется бороться, какого характера задачи необходимо будет решать армии в предстоящей войне, а следовательно, какой должна быть армия, каково содержание связей армии с государством, с народом, с потенциальным тылом. В основе определения характера потенциальной войны, безусловно, должен лежать объективный анализ исторической эпохи, реальной расстановки военно-политических сил, перспектив развития вооружений, состояния и возможностей Красной армии и научно-экономического потенциала страны, а также соответствующих параметров стран, определяемых в качестве потенциального противника. Будущая война против Республики Советов многим в политическом руководстве страны представлялась в те годы воспроизведением классовой борьбы на иной основе — между «империалистической буржуазией» и «победоносным пролетариатом». Официальные материалы и выступления, а также советские теоретические труды того времени исходили из классового характера будущей войны как из аксиомы. Военные теоретики того периода писали, что в новую эпоху империализму придется вести войну против рабочего класса воюющих стран, что война с неизбежностью примет классовый характер с элементами гражданской войны и что революционно-классовый характер будущей войны ознаменует наступление новой эпохи военного искусства⁵¹⁵. Это закреплялось и в официальных военных документах.

Анализ источников и литературы показывает, что в целом полемика по проблемам советской военной доктрины с начала 1920-х гг. прошлого столетия развивалась между теми военными теоретиками и политиками, кто наиболее вероятной считали в будущем войну между империалистическими державами за передел мира, и теми, что исходили из возможности развязывания империалистическими странами войны против Советской России. Последних было большинство. На протяжении всего исследуемого периода среди советских военных специалистов и политиков преобладала точка зрения, что будущая война будет победоносной для Республики Советов и будет носить в основном наступательный характер с ее стороны, что обосновывалось революционно-классовыми доводами и тезисом о моральном превосходстве личного и командного состава РККА. При этом острая полемика разворачивалась по вопросу о технических возможностях Красной армии. Многие авторитетные специалисты (А.А. Свечин) писали о неизбежности затяжной войны на измор с советской стороны ввиду преимущества западных армий в технической оснащенности⁵¹⁶. Представители молодого поколения военных руководителей (М.Н. Тухачевский) исходили из необходимости догнать и перегнать армии потенциального противника в области вооружения⁵¹⁷. При всем многообразии мнений и установок формирование советской военной доктрины в 1921 – 1923 гг. сохранило свою национальную самостоятельность. Советские военные теоретики уже исходили из того, что в своей основе предстоящая война будет всеобъемлющей, длительной и предельно напряженной. В ходе ее военные действия приобретут исключительно активный и главным образом маневренный характер. Советское руководство, сохраняя в той или иной мере иллюзии классового характера будущей войны и ее неизбежной победоносности, стало все же проявлять большую осмотрительность, стремясь всеми средствами не дать втянуть страну в войну на два фронта или против коалиции ведущих держав. Например, К.Е. Ворошилов признавался, что крайне тяжелое состояние армии представляло смертельную угрозу для страны, при этом как всегда, ссылаясь на И.В. Сталина: «Если… – сказал он, – нам пришлось бы впутаться в войну, нас распушили бы в пух и прах»⁵¹⁸.

Исследование проблемы формирования организационной структуры деятельности органов государственной власти и военного управления по укреплению морального духа РККА показывает, что она была создана в короткие сроки. В ее состав вошли следующие структурные элементы: институт военных комиссаров; РВСР; политорганы; партийные организации войсковых формирований; командный состав.

Институт военных комиссаров. Он предназначался, в первую очередь, именно для решения задачи установления жесткого контроля над армией и непрерывного его усиления. В то же время, он стал важным субъектом структуры деятельности органов государственной власти и военного управления по укреплению морального духа Красной армии. Организационные истоки института военных комиссаров — «Положение о военных комиссарах, членах Военных советов», принятое ВЦИК 6 апреля 1918 г. В нем впервые определялись права и обязанности комиссара. Подчеркивалось, что военные комиссары являются непосредственными политическими представителями советской власти в армии. Они назначаются из числа безупречных революционеров, способных в самых трудных обстоятельствах оставаться воплощением революционного долга⁵¹⁹. Анализируемый институт сразу же стал жестко централизованной структурой. 8 апреля 1918 г. Наркомвоен издал приказ за № 270 о создании Всероссийского бюро военных комиссаров. Оно создавалось при Наркомвоене с целью согласования и объединения деятельности военных комиссаров и установления контроля над ними во всероссийском масштабе⁵²⁰. 10 июля 1918 г. Пятый Всероссийский съезд Советов закрепил законодательно введение института военных комиссаров и определил роль военкомов в Красной армии⁵²¹.

Важную роль в укреплении созданного института военных комиссаров сыграл съезд, созванный по инициативе ЦК РКП (б) в июне 1918 г. В его работе приняли участие более 350 военкомов⁵²². В своем решении съезд записал, что военные комиссары являются непосредственными политическими представителями советской власти при армии и защитниками завоеваний пролетариата и беднейшего крестьянства. Подчеркивалось, что военный комиссар отвечал за благонадежность работы всего комсостава⁵²³. Характерно, что комиссары возводились в ранг не только политических, но и нравственных руководителей полка, первых защитников его «материальных и духовных интересов». Если командир полка является «главой полка», — отмечается в Инструкции для комиссара полка в действующих частях, изданной политотделом Южного фронта в 1919 г., — то комиссар «должен быть его отцом и душой»⁵²⁴.

На военных комиссаров возлагались некоторые обязанности, выполнение которых способствовало в полной мере решению, в том числе и задачи укрепления морального духа Красной армии. К таким обязанностям можно отнести следующие: осуществление строгого контроля над старыми военными специалистами; участие в управлении войсками в боевой обстановке; обеспечение крепкой воинской дисциплины и точного проведения в жизнь приказов; воспитание личного состава бойцов и командиров в духе преданности коммунистической партии и советскому правительству и др.⁵²⁵

Такое внимание военным комиссарам со стороны правившего в Советской России политического режима (только через систему политических курсов для Южного фронта подготовили около 3200 военных комиссаров и политработников⁵²⁶) — не случайность. Военные комиссары, в основной своей массе, стали твердо проводить политику РКП (б) в войсках. Так, политический отдел 12 армии Южного фронта доносил, что в 539 полку 60 дивизии, где красноармейцы были «пропитаны духом партизанщины», вновь назначенный политический комиссар «принимает решительные меры к восстановлению революционной дисциплины»⁵²⁷. А политотдел 10 армии доносил, что нехватка комиссаров негативно сказывается на боеспособности частей, их моральном духе.⁵²⁸

Думается, есть основания утверждать следующее: институт военных комиссаров стал одним из важнейших субъектов складывавшейся и утверждавшейся структуры деятельности органов государственной власти и управления по укреплению морального духа бойцов и командиров Красной армии. Он сыграл одну из главных ролей в успешном функционировании всей организационной структуры, которая подвергается анализу⁵²⁹.

РВСР был образован в соответствии с постановлением ВЦИК от 2 сентября 1918 г. Его возглавил Троцкий. 6 сентября 1918 г. в г. Арзамасе он издал приказ за № 1/1, в котором уведомлялось, что Реввоенсовет Республики сформирован и приступил к своим обязанностям. Ему непосредственно подчинены: Всероссийский главный штаб⁵³⁰; Центральное управление по снабжению армии; Военно-законодательный совет и все органы Наркомвоена⁵³¹. Одновременно упразднялся Высший военный совет (создан 19 марта 1918 г.⁵³²), все функции и дела которого передавались в штаб РВСР. 30 сентября 1918 г. ВЦИК издал Положение о РВСР, которым конституировал Реввоенсовет Республики в качестве органа высшей военной власти в стране⁵³³. Однако 30 ноября 1918 г. ВЦИК и Совнарком приняли совместное постановление о создании Совета рабочей и крестьянской обороны, возглавляемого В.И. Лениным. Новому органу предоставлялась вся полнота прав в деле мобилизации сил и средств страны в интересах обороны. Этим же постановлением функции РВСР были ограничены и сведены к непосредственному управлению вооруженными силами и военными учреждениями. Председатель РВСР (или его заместитель) участвовал в работе Совета обороны в качестве его члена⁵³⁴.

Политорганы. РВСР принял меры к совершенствованию организационной структуры в системе партийно-политической работы. Своим приказом за №94 от 14 октября 1918 г. он подчинил себе Всероссийское бюро военных комиссаров и возложил на него руководство деятельностью военных комиссаров. Теперь политическую деятельность военных комиссаров центральных управлений военного ведомства и полевых органов должен был объединять и направлять политический отдел Реввоенсовета Республики⁵³⁵. 13 ноября 1918 г. РВСР издал приказ № 202 о слиянии политотдела при Реввоенсовете Республики с Всероссийским бюро военных комиссаров⁵³⁶, а 5 декабря 1918 г. утвердили Положение о политотделах РВС фронтов и армий. В нем подчеркивалось, что политотделы, как органы реввоенсоветов фронтов и армий, создаются для ведения политической (партийной) и культурно-просветительной работы как в действующей армии, так и среди населения прифронтовой и фронтовой полосы⁵³⁷.

Налицо все та же линия на ужесточение централизации в деле укрепления морального духа бойцов и командиров Красной армии. Она нашла свое выражение, например, в резолюции (как показывает ее текстологический анализ) I Всероссийского съезда политработников Красной армии о постановке агитации и пропаганды⁵³⁸. Важный шаг в повышении уровня централизации — решения IX Всероссийской конференции РКП (б) (сентябрь 1920 г.). Конференция предложила уделить особое внимание работе агитационно-пропагандистского отдела ЦК, который должен охватить и объединить агитационно-пропагандистскую и культурно-просветительную работу всех видов, в том числе работу, проводимую ПУР РВСР⁵³⁹. Представляют определенный интерес и материалы совещания военных представителей IX Всероссийской конференции РКП (б) в сентябре 1920 г. На нем решили, что просветительная деятельность в Красной армии должна вестись стройно, по единой системе «в смысле внутреннего содержания этой работы и ее методики»⁵⁴⁰. В развитие данного тезиса появились локальные нормативные акты в войсках. Так, в 9 армии осенью 1919 г. разработали положение о политзанятиях и их программах, объяснительную записку к нему, перечень литературы⁵⁴¹. Не менее важна и рекомендация I Всероссийского съезда политработников о введении единой библиотечной сети. Она стала включать в себя: передвижные библиотеки в ротах; основные библиотеки в полках; фундаментальные библиотеки при политотделах дивизий и политпросветотделах военкоматов⁵⁴². Но особенно рельефно линия, указанная выше, нашла отражение в приказе РВСР об учреждении единой структуры политорганов Красной армии (от 22 января 1920 г.). Им преследовалось достижение следующей цели — обеспечение единообразного ведения «политико-просветительной работы в войсках и равномерного распределения политических работников в строевых частях»⁵⁴³. Важную роль в становлении деятельности политорганов, в том числе и в сфере политического воспитания военнослужащих РККА, сыграли решения I Всероссийского съезда политработников (декабрь 1919 г.). Съезд решил именовать воспитательную работу в Красной армии политико-просветительной работой. Таким образом, подчеркивалась ее политическая направленность⁵⁴⁴. Съезд предложил считать неотложной задачей организацию в частях Красной армии краткосрочных школ политической грамоты⁵⁴⁵.

Необходимо подчеркнуть то, что в период перевода РККА на мирное положение внимание к совершенствованию политорганов со стороны властных структур не ослабилось. Шел поиск новых организационных форм. X съезд РКП (б) (1921 г.) отметил, что в годы Гражданской войны был соз­дан политический аппарат в Красной армии, который требовалось было сохранить в том виде, как он сложился за три года войны; улучшить и укрепить его организацию; усилить его связь с местными партийными организациями, при сохранении, однако, полной самостоятельности аппарата. Съезд решил передать функции политико-воспитательной работы в Красной армии Главполитпросвету⁵⁴⁶ с созданием в нем военной секции, которая бы руководила идейно-воспитательной работой по указанию ПУРа. Однако двойственность подчине­ния ее затруднила оперативность работы в войсках. Военная секция Главполитпросвета с возложенными на нее обязанностями не справляется, указывалось в решении сове­щания военных делегатов XI съезда партии. Ее органы на местах были слишком слабы и не учитывали специфических условий работы в армии. А это, в свою очередь, вело к отрыву политико-просветительной работы от задач, решаемых войсками. Для обстоя­тельного изучения вопроса решением ЦК партии создали комиссию во главе с А.С. Бубновым. Комиссия пришла к выводу, что политико-воспитательная воспитательная работа в Красной армии должна находиться в ведении ПУРа и политорганов. В связи с этим в ноябре 1922 г. было реше­но: «Военную секцию изъять из аппарата Главполитпросвета и передать в ПУР, оставив за Главполитпросветом общее идейное руководство политико-просветительной работой в Красной Армии и Флоте». В результате уже в конце 1922 г. политико-воспитательную работу в РККА начал проводить агитпропотдел ПУ РККА⁵⁴⁷. В округах и ар­миях воспитательной работой руководили агитационно-пропагандистские отделы полит­управлений округов и армий. В дивизиях ею руководили агитационно-пропагандистские отделения политотделов дивизий.

Политорганы стали задающими генераторами в организации партийно-политической работы в Красной армии⁵⁴⁸, в том числе и в сфере укрепления морального духа войск.

Партийные организации войсковых формирований. После ряда организационных перестановок они работали, в конечном итоге, под руководством политорганов. Их организационное укрепление, совершенствование форм и методов работы постоянно находились в поле зрения ЦК РКП (б). Так, VIII съезд РКП (б) в своей резолюции по военному вопросу одобрил инструкцию партийным организациям фронта и тыла и поручил ЦК организовать планомерное распределение по частям коммунистов армии и флота. В резолюции съезда указывается: «Быстрый численный рост коммунистических ячеек является важнейшей порукой того, что армия все больше будет пропитываться идеями и дисциплиной коммунизма»⁵⁴⁹. Правящая РКП (б) неукоснительно проводила политику, направленную на количественный рост числа коммунистов в действующей армии. Так, в течение 1919 г. на Южном фронте число членов РКП (б) увеличилось с 3882 до 6801 человека, а кандидатов в члены РКП (б) и сочувствующих — с 4093 до 6024 человек⁵⁵⁰.

История показала: подобная политическая линия оказалась верной. Партийные организации сыграли, в конечном итоге, свою организующую и мобилизующую роль в частях и соединениях Красной армии. Так, в политическом донесении политотдела 9 армии Южного фронта летом 1919 г. сообщалось, что 5 полк — один из лучших полков 20 дивизии, так как в нем имеется мощная партийная организация, среди бойцов и командиров железная дисциплина, тесная товарищеская спайка⁵⁵¹.

В период перевода РККА на мирное положение в 1921 – 1923 гг. курс на укрепление армейских парторганизаций был не только сохранен, но и развит. XI съезд РКП (б) (1922 г.) в постановлении по вопросу об укреплении Красной армии съезд единодушно подтвердил необходимость полной мобилизации коммунистов призывного возраста в армию и обязал парторганы вернуть в Красную армию всех неправильно демобилизованных коммунистов⁵⁵². В общем виде основные задачи перед коммунистами и партийными ячейками формулировались в решениях съездов и конференций партии, в постановлениях, цир­кулярах ЦК, приказах РВСР, постановлениях ПУРа и т. п. Специфические задачи армейских коммунистов определялись в инструкциях ЦК партии ячейкам РКП (б) Красной ар­мии. По инструкции, утвержденной ЦК РКП (б) 31 октября 1921 г. первичной партийной организацией, как и годы Гражданской войны, является ротная и равнозначная ей ячейка членов РКП (б). Выдвигалось требование парторганизациям обеспечить передовую роль коммунистов в боевой учебе, содействовать военному обучению личного состава части, укреплению ее боеспособности. В инструкции устанавливалась норма взаимоотношений ячеек с комиссарами и командным составом. На партячейку возлагалась обязанность поддерживать и укреплять доверие к комиссару и командиру⁵⁵³. В целях повышения политического и культурного уровня своих членов ячейка должна была: содействовать организации школ политграмоты, партийных и марксист­ских кружков, развитию партийного самообразования; побуждать своих членов к регулярной подписке и чтению газет, корреспондированию в них, участию в стенгазете части и т.д. Работа ячейки с беспартийными заключалась в сближении членов партии с красноармейской массой, в проведении по заданию полкового бюро различного рода агиткампаний ит.д.

Командный состав. Красная армия не имела априори своих офицерских кадров. Командиры полупартизанских формирований Красной гвардии не могли обеспечить в полном объеме решения задач, которые возложены на офицерский состав в любой армии мира, созданной по классическим образцам военной науки. С первых дней формирования Красной армии руководству партии большевиков, пришедших к власти в стране 7 ноября 1917 г., пришлось обращаться за помощью к бывшим офицерам армии императорской России. Тем бывшим офицерам, которые были низведены советской властью до положения маргиналов. Как следствие, в добровольческий период комплектования Красной армии (февраль – май 1918 г.) их поступило 8 тыс.⁵⁵⁴ Но с лета 1918 г. советской власти, несмотря на крайнюю антипатию к ним⁵⁵⁵, пришлось перейти к мобилизациям в массовом порядке⁵⁵⁶. Это стало мощным источником пополнения офицерским составом Красной армии. Всего с 12 июля 1918 по 15 августа 1920 гг. в Красную армию призвали 48409 бывших офицеров, 10339 военных чиновников, 13949 врачей, то есть 72697 лиц в офицерских и классных чинах и 26766 человек младшего медперсонала⁵⁵⁷.

Следует особенно заострить внимание на том, что мобилизованные офицеры находились под жестким контролем военных комиссаров. Об этом рассказал, в частности, один из офицеров 59 Вяземского полка Советской дивизии, перешедший на сторону Добровольческой армии (его рассказ приведен в политической сводке Отдела пропаганды при председателе Особого совещания Добровольческой армии №149 от 14июня 1919 г.). Положение офицеров в полку со слов перебежчика очень неустойчивое, они «вечно находятся под подозрением». На них возлагается вся ответственность за любые неудачи. Между офицерами и комиссарами постоянно идет «глухая борьба». Даже в том случае, когда военные комиссары признавали наличие у некоторых «военспецов» высоких военно-профессиональных качеств, контроль за ними не ослабевал. Так, военный комиссар 13 армии Южного фронта в одной из аттестаций писал: «Инспектор артиллерии — бывший полковник старой армии — технически вполне соответствует назначению, хорошо осведомлен об артиллерии, энергичен». Однако далее в архивном документе указано, что бывший царский полковник относится к делу добросовестно, но только под контролем. Военком 13 армии особенно подчеркивает в своей аттестации, как показывает ее текстологический анализ, что аттестуемый им инспектор артиллерии может пребывать в занимаемой должности именно только под контролем⁵⁵⁸.

Положение бывших царских офицеров, ставших «военспецами» являлось крайне тяжелым. Кроме комиссарского контроля над бывшими офицерами всегда висела угроза расправы над их близкими, взятыми в качестве заложников. Начальникам штабов военных округов было разослано следующее предписание: «По приказанию Председателя Революционного Военного Совета Республики тов. Троцкого требуется установление семейного положения командного состава бывших офицеров и чиновников и сохранение на ответственных постах только тех из них, семьи которых находятся в пределах Советской России, и сообщение каждому под личную расписку — его измена повлечет арест семьи его и что, следовательно, он берет на себя, таким образом, ответственность за судьбу своей семьи… Все начальники обязываются всегда иметь адреса своих подчиненных бывших офицеров и чиновников и их семей»⁵⁵⁹.

Заметим, что Троцкий идею заложников одобрил задолго до Гражданской войны. Изучая до 1917 г. политические и военные аспекты революционных событий во Франции XIX в., он, в частности, оправдывал этот институт, существовавший в Парижской коммуне. Коммуна издала декрет о заложниках и об их расстреле в ответ на зверства версальцев. Троцкий возвел подобную жестокость в принцип: «Институт заложников, по-видимиму, надо признать «имманентным» терроризму гражданской войны»⁵⁶⁰. Теперь в огне безумия братоубийства Троцкий материализовывал свои теоретические изыскания. Еще 2 декабря 1918 г. председатель РВСР в телеграмме В.И. Межлауку писал: «Одиннадцатая дивизия обнаружила свою полную несостоятель­ность. Части продолжают сдаваться без сопротивления. Корень зла в командном составе. Очевидно, Нижегород­ский губвоенком сосредоточил свое внимание на строевой и технической стороне дела, позабыв о политической. Предлагаю обратить особое внимание на привлекаемый ко­мандный состав, ставя на командные должности только тех бывших офицеров, семьи которых находятся в преде­лах советской России, и объявляя им под личную распи­ску, что они сами несут ответственность за судьбу своей семьи...»⁵⁶¹.

Не случайно, в политической сводке Отдела пропаганды при председателе Особого совещания Добровольческой армии №149 от 14 июня 1919 г. отмечалось, что офицеры остаются в Красной армии в значительной степени потому, что «боятся за свои семьи, остающиеся в качестве заложников в руках большевиков»⁵⁶². Интересные сведения в данной связи несет «Петербургский дневник» З. Гиппиус. Она пишет, что когда бывшего царского офицера мобилизуют, то «их сразу арестовывают; и не только самого офи­цера, но его жену, его детей, его мать, отца, сестер, бра­тьев, даже двоюродных дядей и теток. Выдерживают офи­цера в тюрьме некоторое время непременно вместе с родственниками, чтобы понятно было, в чем дело, и если увидят, что офицер из «пассивных» героев — выпускают всех; офицера в армию, родных под неусыпный надзор. Горе, если прилетит от армейского комиссара донос на этого «военспеца»... Едут дяди и тетки, — не говоря о жене с детьми, — куда-то на принудительные работы, а то и запираются в прежний каземат»⁵⁶³.

Правда, на VIII съезде РКП (б) приняли решение о более внимательном отношении к «старым военспецам». Съезд, в частности, высказался, как показывает текстологический анализ его резолюции по военному вопросу, за привлечение их к работе и наметил ряд практических мер по их подбору. В то же время, съезд однозначно решил: необходимо усилить контроль за ними, чтобы не допустить в ряды Красной армии провокаторов и изменников⁵⁶⁴. Видимо, не будет преувеличением сказать, что подобный контроль обусловливался не только отмеченным выше негативным отношением советской власти к бывшим царским офицерам вообще, но и практическим опасением, что указанная выше категория лиц сможет эффективно влиять на умы и сердца рядовых красноармейцев. Так, в РГВА сохранился аналитический обзор, подготовленный в аппарате РВСР, в котором, в частности, отмечается, что старые офицеры в Красной армии пытались «захватить, а в некоторых местах и захватывали не только командно-оперативную власть, но иной раз и политическое воздействие на части»⁵⁶⁵. Кроме того, налицо имелись многочисленные прецеденты перехода бывших офицеров армии царской России, поступивших на военную службу в РККА, к белым. Например, из 70 офицеров Генштаба, служивших на Украине и значившихся в «Дополнительном списке Генерального штаба» к 1.09.1919 г. лишь 5 остались в Красной армии⁵⁶⁶.

Правящая партия большевиков взяла курс на подготовку «красных офицеров» из числа рабочих и крестьян. «Строя новую армию, — говорил Ленин, — мы должны брать командиров только из народа. Только красные офицеры будут иметь среди солдат авторитет и сумеют упрочить в нашей армии социализм», — говорил Ленин⁵⁶⁷. Политическую директиву лидера правящей большевистской партии облачили в партийное решение на VIII съезде РКП (б). Съезд предложил усилить формирование командного состава из пролетариев и полупролетариев, улучшить его подготовку в военном и политическом отношении, пересмотреть программы военных курсов. «Работа по обучению и воспитанию нового офицерства преимущественно из среды рабочих и передовых крестьян, — указывалось в резолюции VIII съезда РКП (б) по военному вопросу, — составляет одну из важнейших задач в деле создания армии»⁵⁶⁸.

Следует подчеркнуть, что правящий большевистский политический режим на территории, ему подконтрольной, постоянно держал в поле зрения вопросы подготовки для вооруженных сил Советской Республики офицеров новой коммунистической генерации. По моим подсчетам, только в 1918 – 1920 г. в данной связи издали более 30 всевозможных нормативных актов⁵⁶⁹. На практике были достигнуты значительные успехи. К 1 июня 1920 г. в системе Главного управления военно-учебных заведений РККА имелось 128 различных курсов по подготовке командного состава всех родов войск, где обучалось 38192 курсанта⁵⁷⁰. Из них получались, как правило, хорошие командиры, имевшие авторитет среди рядовых бойцов. Так, военный комиссар 10 армии Южного фронта сообщал: «Красные офицеры производят хорошее впечатление, вид их бодрый, молодцеватый». По оценке военного комиссара, они «энергично взялись за дело»⁵⁷¹. А в политическом донесении политического отдела 14 армии Южного фронта особое внимание акцентировано на том факте, что, например, в Бахмутском полку весь командный состав из коммунистов на своем месте. Настроение бодрое, революционное, отношение красноармейцев к командирам хорошее⁵⁷².

Часть командных кадров Красная армия получала за счет добровольных переходов офицеров из Белой армии. Но таких переходов было немного, происходили они практически всегда при поражениях белых и совершались не по политическим причинам. Например, из группы перебежчиков (37 человек) осенью 1919 г. 22 назвали в качестве причины усталость и разочарование, а 11 — наличие родных на территории, подконтрольной советской власти⁵⁷³. Пополнение бывшими белыми офицерами Красная армия получала за счет пленных, которых с 1919 г. (если они не были сразу же расстреляны) отправляли в тыл и после содержания в лагерях и тюрьмах направляли в войска. В советской печати сообщалось о состоявшемся в г. Самаре 19 октября 1919 г. собрании бывших офицеров и военных чиновников Сибирской белой армии, около 200 человек из которых «решили служить и скоро получат назначения»⁵⁷⁴.

Анализ вышеизложенного позволяет синтезировать следующее обобщения: командные кадры Красной армии были укомплектованы; по всем объективным показателям они могли занять соответствующее место в организационной структуре укрепления морального духа войск.

В 1921 – 1923 гг. в процессе перевода РККА на мирное положение советская власть по-прежнему уделяла пристальное внимание командным кадрам Красной армии. Уже в 1921 г., ставя на рассмотрение вопрос «О мерах к упрочению армии по резолюции Х партийного съезда», РВСР постановил создать комиссию по регистрации, оценке, перегруппировке комсостава⁵⁷⁵. Ей было поручено рассмотрение вопроса о судьбе различных категорий командного состава армии, в частности целесообразности замены недостаточно подготовленных красных командиров кадровым офицерством военного времени, «не запятнавшим» себя борьбой против советской власти. Оставление в армии бывших офицеров было наиболее целесообразным и экономически выгодным решением, дававшим быстрый эффект. И эта политика, проводившаяся в начале 1920-х гг., позднее явилась основным обвинением в адрес РВСР на февральском (1924 г.) Пленуме ЦК РКП (б) в том, что РВСР допустил засилье военспецов в центральном военном аппарате путем увольнения краскомов из армии, в результате чего из 87 тыс. их в рядах РККА осталось лишь 25 тыс. чел.⁵⁷⁶

Бесспорна важность роли военспецов в достижении победы в войне, поскольку большинство командующих и командиров всех рангов в РККА – бывшие офицеры⁵⁷⁷. На 1 января 1921 г. военспецы составляли 34% командного состава Красной армии. В результате проведения целенаправленной политики, проводимой РВСР, к апрелю 1923 г. доля командного состава из числа бывших офицеров старой армии повысилась до 52,7%⁵⁷⁸. Следует подчеркнуть, что до начала 1924 г. массовое вытеснение из армии военспецов (по политическим мотивам) широко еще не проводилось, однако сложились очевидные противоречия между военспецами и краскомами, профессиональная подготовка которых, по сравнению с первыми, значительно отставала. Основное внимание уделялось в данной связи вопросам создания системы военно-учебных заведений, способной удовлетворить потребности армии в кадрах как по количеству подготавливаемого контингента командиров, так и по уровню их подготовки. К началу 1922 г. ГУВУЗ насчитывал 224 военно-учебных заведения⁵⁷⁹. В составе Красной армии имелся и ряд военных военно-учебных заведений, готовивших офицеров с высшим образованием⁵⁸⁰.

Таким образом, в РККА имелась стройная строго централизованная оргструктра деятельности по укреплению морального духа , постоянно совершенствовалась. Все ее субъекты работали под жестким контролем руководящих органов правящей коммунистической партии.

Относительно нормативно-правовой базы функционирования рассматриваемой организационной структуры заметим то, что была создана в кратчайшие сроки, материализовавшись в ряде небезынтересных нормативно-правовых актов, рожденных в экстремальных условиях эскалации Гражданской войны в России. По далеко не полным нашим подсчетам, таких документов в 1918 – 1920 гг. издали более 50⁵⁸¹. Их можно разделить на ряд групп, находящихся в диалектическом единстве: фундаментальные нормативно-правовые акты по проблемам государственного и военного строительства; нормативно-правовые акты, в которых те или иные аспекты исследуемой темы нашли юридическое оформление; нормативно-правые акты, связанные с вопросами укрепления воинской дисциплины; нормативно-правовые акты, посвященные вопросам совершенствования складывающейся и развивающейся организационной структуры деятельности в сфере укрепления морального духа РККА; нормативно-правовые акты, отражающие тенденцию к централизации деятельности в сфере укрепления морального духа Красной армии; нормативно-правовые акты, регламентирующие кадровое и материально-техническое обеспечение рассматриваемого процесса.

Фундаментальные нормативно-правовые акты по проблемам государственного и военного строительства. В первую очередь, это — «Конституция (Основной Закон) Российской Социалистической Федеративной Советской Республики» (принята V Всероссийским съездом Советов 10 июля 1918 г.), ст. 19 которой гласит: «В целях всемерной охраны завоеваний Великой Рабоче-Крестьянской Революции Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика признает обязанностью всех граждан Республики защиту социалистического Отечества и устанавливает всеобщую воинскую повинность. Почетное право защищать революцию с оружием в руках предоставляется только трудящимся; на нетрудовые же элементы возлагается отправление иных военных обязанностей»⁵⁸². Получается, что служба в Красной армии была конституирована как государственная обязанность, но сквозь призму жесткого классового подхода к оценке событий и явлений. Он нашел выражение в дифференциации населения страны в плане допуска к военной службе. В анализируемую группу входят и документы, имеющие отношение к борьбе с неграмотностью. Наиболее значимым документом советской власти здесь стал подписанный В.И. Лениным 26 декабря 1919 г. декрет СНК РСФСР «О ликвидации безграмотности среди населения Российской Социалистической Федеративной Советской Республики». В декрете (в специальном примечании) указывалось, что его действие распространяется и на Красную армию, а к работе по ликвидации безграмотности подключаются политорганы⁵⁸³.

Нормативно-правовые акты, в которых те или иные аспекты исследуемой темы нашли юридическое оформление. Уникальный документ — «Книжка красноармейца»⁵⁸⁴ (см. прил.4). Это — своеобразный симбиоз нормативного акта советской власти, написанного необычным для юридических документов языком. Здесь налицо элементы революционной фразеологии. Тем не менее, «Книжка красноармейца» была утверждена как «обязательная для всей Красной армии»⁵⁸⁵. Текстологический ее анализ позволил выйти на ряд суждений обобщающего характера:

1. В документе разъясняется сущность Красной армии, цель и задачи борьбы советской власти; в популярной форме изложены «заповеди красноармейца», в которых особое внимание все также уделено разъяснению цели и задач борьбы советской власти, а также на показ рядовому бойцу роли большевистской партии в руководстве РККА; имеется обращение к сознанию бойца о том, что «мирному жителю нельзя ни угрожать, ни ранить, ни убивать его нельзя… что хорошего, если с оружием в руках женщин насиловать будешь, домашний скарб и добро чужое отнимать станешь? Любить тебя за это не станут, а как от зверя бежать будут и проклинать начнут»⁵⁸⁶, — отмечается в «Книжке красноармейца»; показана пагубность проявления трусости на поле боя, что труса все равно настигает смерть.

2. Бойцам выданы конкретные рекомендации по построению взаимоотношений с товарищами и начальством: с товарищами — вести себя как равный с равными, а с начальством — исходя из того, что они — «только более опытные и знающие братья; в бою, в строю, в казарме, за работой слушаться их приказаний должен, как из казармы вышел — свободный, вольный человек, значит»⁵⁸⁷. Думается, что здесь налицо влияние на авторов книжки эйфории от изначально практиковавшегося принципа комплектования Красной армии на добровольных началах с одной стороны, и осознание необходимости перехода к всеобщей воинской повинности — с другой стороны.

3 В документе выражено некоторое недоверие начальствующему составу РККА через предупреждение рядовых бойцов о том, что «только на одно начальство не надейся: проверяй его, и сам в оба гляди, чтобы не обманули тебя»⁵⁸⁸. Скорее всего, это обусловлено тем, что в Красную армию вступали и бывшие офицеры армии царской, к которым не было особого доверия со стороны отдельной части и высшего военно-политического руководства Советской России, а также и со стороны рядовых красноармейцев. Подтвердим данный тезис контент-анализом и факторным анализом опросных листов красноармейцев, попадавших в плен к белым (сохранились в РГВА)⁵⁸⁹. Он показывает: более чем у 72% пленных наблюдается ярко выраженное недоверие к так называемым военспецам-бывшим офицерам царской армии⁵⁹⁰. Например, в графе 20 опросного листа⁵⁹¹ одного из пленных красноармейцев⁵⁹² указан ответ: «Солдаты запуганы, кажется, что ихние командиры, бывшие офицеры сумеют их сдать в плен»⁵⁹³. Вместе с тем, такая постановка вопроса отнюдь не способствовала созданию стройной структуры укрепления морального духа личного состава РККА;

4. Для придания четкости законодательному характеру «Книжки красноармейца» в ней помещена «Формула торжественного обещания красноармейца» ⁵⁹⁴. Причем, и это следует выделить особо, сделана ссылка на то, что «Формула» утверждена на заседании Всероссийского центрального исполнительного комитета от 22 апреля 1918 г.

5. В документе особенно подчеркивается, что Красная армия создана на новой законодательной базе, а посему солдат РККА — образец революционной сознательности: первый в борьбе, последний — в отступлении.

Таким образом, в «Книжке красноармейца» нашла отражение непростая диалектика воинской дисциплины нового типа, на базе которой должна была строиться концепция морального духа РККА и его укрепления. Главный акцент здесь сделан на апелляцию к «революционному сознанию» комбатантов. В то же время, в документе не отражена роль и место воспитательной работы, в том числе и в сфере укрепления морального духа. Принижен также и статус командного состава. Более того, к нему выражено определенное недоверие. На «Книжку красноармейца» наложила неизгладимый отпечаток конкретно-историческая обстановка периода формирования регулярной Красной армии.

Нормативно-правые акты, связанные с вопросами укрепления воинской дисциплины. Представляет интерес постановление ЦК РКП (б) от 26 ноября 1918 г. «Об укреплении Южного фронта»⁵⁹⁵. «Красный террор сейчас обязательнее, чем где бы то ни было и когда бы то ни было на Южном фронте — не только против прямых изменников и саботажников, но и против всех трусов, шкурников, попустителей и укрывателей. Ни одно преступление против дисциплины и революционного воинского духа не должно оставаться безнаказанным. Все части Красной армии должны понять, что дело идет о жизни и смерти рабочего класса, и потому никаких послаблений не будет. Командный состав должен быть поставлен перед единственным выбором: победа или смерть»⁵⁹⁶. Собственно говоря, перед нами адекватная реакция ЦК РКП (б), не выходящая за систему координат теоретических построений в контексте абсолютизации красного террора, на конкретно-историческую обстановку. Но это постановление противоречиво. С одной стороны, в нем нашла четкое отражение позиция неотвратимости наказания за воинские преступления. С другой стороны, юридически расплывчато определен круг лиц, против которых должно быть направлено острие красного террора, — все трусы, шкурники, попустители, укрыватели⁵⁹⁷. А это уже почва для правового нигилизма и правовых злоупотреблений, а в конечном итоге — вакханалии беззакония в применении репрессий, что и случилось на Южном фронте, особенно тогда, когда там действовал И.В. Сталин⁵⁹⁸. Правда, нельзя не отметить и следующий факт: в период перехода к реорганизации Красной армии в 1921 – 1923 гг. высшее руководство Советского государства пыталось все более переходить к построению отношений внутри РККА на правовых основах, без применения крайних мер. Так, в феврале 1921 г. ЦК РКП (б) подготовил специальное письмо об укреплении Красной армии. В нем, в частности, всем политработникам вменялось в обязанность «постоянно наблюдать за тем, чтобы военная дисциплина и внутренняя жизнь красноармейцев соответствовала нормам воинских уставов Красной армии»⁵⁹⁹.

Нормативно-правовые, посвященные вопросам совершенствования складывающейся и развивающейся организационной структуры деятельности в сфере укрепления морального духа РККА. Они стали выходить в свет вскоре после того, как сформировалось Всероссийское бюро военных комиссаров (8 апреля 1918 г.). Так, в Положении о военных комиссариатах и военных комиссарах от 6-11 июня 1918 г. отмечалось, что именно комиссары «руководят культурно-просветительной жизнью»⁶⁰⁰. 16 сентября 1918 г. утверждается Положение о высшей военной инспекции РККА, которая стала органом РВСР по инспектированию армии и всех ее учреждений⁶⁰¹. Она состояла из двух отделов — военного и политического. На политический отдел возложили обследование политических и общественных сторон дела армии, агитационной и культурно-просветительной работы, нравственного и политического облика личного и командного состава и их взаимоотношений, «ведя работы свои в ближайшем контакте с работой военного отдела»⁶⁰². 31 марта 1919 г. РВСР издал приказ, в котором объявлялось «Положение о политико-просветительных управлениях при окружных военных комиссариатах». На данное управление возлагалась политико-просветительная деятельность в войсках округа. Причем, внутри управления организовывался специальный агитационно-просветительный отдел⁶⁰³. Своеобразным связующим звеном стали здесь созданные агитационно-просветительные пункты на узловых станциях и на местах посадки войск. Их организовали в соответствии с постановлением Совета обороны от 13 мая 1919 г.⁶⁰⁴ Они были призваны, как подчеркивал ЦК РКП (б), «посредством литературы, плакатов, граммофонных пластинок, кинематографа, живого слова и т. д. разъяснять широким массам трудового народа смысл происходящей борьбы и привлекать их к строительству новой жизни»^605.

Нормативно-правовые акты, отражающие тенденцию к централизации деятельности в сфере укрепления морального духа Красной армии. Данная тенденция логически вытекает из юридических требований к организации партийно-политической работы в РККА. Так, 23 апреля 1918 г. приказом Наркомвоена⁶⁰⁶ к Всероссийскому бюро военно-политических⁶⁰⁷ комиссаров присоединили агитационно-просветительный отдел Всероссийской коллегии по организации и управлению РККА⁶⁰⁸. Причем, тенденция к централизации постоянно укреплялась. Так, в отчете агитационно-просветительного отдела Всероссийского бюро военных комиссаров о работе за 1918 г. (составлен 31 января 1919 г.) отмечалось, что одной из первых и главных задач отдела является объединение «всей работы по агитации, пропаганде и содействию поднятия культурного уровня красноармейцев и политического воспитания»⁶⁰⁹. Централизация, отмечалось в архивном документе, должна оказать влияние на успешный учет всех сил, на «равномерное распределение их среди красноармейцев»⁶¹⁰. А в плане дальнейшей работы агитационно-просветительного отдела Всероссийского бюро военных комиссаров намечалось проведение «самой строгой централизации» во всех областях агитационной и культурно-просветительной работы в Красной армии⁶¹¹. Приказом РВСР в 1920 г. было создано 60 самодеятельных красноармейских театров (по одному в армии и губвоенкомате) и 15 самодеятельных студий⁶¹². О стремлении к централизации говорит и то, что в январе 1920 г. РВСР объявил штаты политических курсов для коммунистов, а ПУР РВСР циркулярным распоряжением от 16 апреля 1920г. рекомендовал однотипные 6-недельные курсы политграмоты. С целью упорядочения учебы на курсах политграмоты ПУР РВСР разработал инструкцию по организации учебы на них. Она соответствовала содержанию учебника «Азбука коммунизма», изданного в 1918 г. Политорганам предлагалось организовать работу 6-недельных курсов не позже апреля 1920 г.⁶¹³

Нормативно-правовые акты, регламентирующие кадровое и материально-техническое обеспечение рассматриваемого процесса. В них нашла отражение озабоченность советской власти, выработкой единых подходов к содержанию деятельности по укреплению морального духа РККА. Так, в утвержденном РВСР (декабрь 1918г.) «Положении о школах грамоты для красноармейцев» п.1 гласил: «Обучение в школах грамоты обязательно для всех красноармейцев»⁶¹⁴. С данного момента овладение грамотой становилось служебной обязанностью, а ответственность за организацию обучения возлагалась на политорганы и политработников. Следовательно, была создана одна из важнейших предпосылок успешной борьбы с неграмотностью в Красной армии. Принцип обязательности обучения сыграл важную роль в превращении РККА в школу грамотности. Важность анализируемого документа заключается, с точки зрения соискателя, в том, что в «Положении о школах грамоты для красноармейцев» определялись основные их цели и задачи. Указывалось, что школы для красноармейцев, содействуя общему культурному развитию, должны вызвать стремление к самообразованию и самовоспитанию и должны способствовать: накоплению запаса знаний и навыков, необходимых для самодеятельности в этом направлении; пробуждению у личного состава классового и общественного миросозерцания; поднятию общего уровня культуры. «В результате осуществления этих целей должно выработаться твердое коммунистическое мировоззрение, которое явится основой для пролетарской культуры»⁶¹⁵. Как видно, классовый подход снова занял ведущее место.

Но еще более рельефно он выразился в приложенной к «Положению о школах грамоты для красноармейцев» «Инструкции об учреждении школ грамоты». На первый взгляд, данный нормативно-правовой акт касался, главным образом, организационно-методической стороны проблемы. В нем содержались программы для школ трех ступеней по русскому языку, литературе, математике, истории и географии. Между тем, в «Инструкции» подчеркивалось, что преподавание в красноармейских школах грамоты ведется в духе марксизма. Например, в дело преподавания литературы «во главу угла должны быть положены чтение, изучение и художественно-идейный анализ классических произведений родной литературы, подобранных соответственно трудовым интересам слушателей». В соответствии с данными требованиями программу по литературе разбили на отделы: «Рабочий вопрос в литературе», «Крестьянский вопрос», «Русская интеллигенция», «Чиновничий вопрос» и т.д.⁶¹⁶ Показательны и решения I Всероссийского съезда политработников (декабрь 1919 г.). В них, в частности, отмечалось, что необходимо проводить лекции и беседы в живой, доступной форме и, в то же время, на научной основе дать массам понимание основных вопросов науки и общества с позиций марксизма-ленинизма⁶¹⁷. Тенденция к усилению классовой направленности ликвидации безграмотности в красноармейской массе просматривается, как показывает текстологический анализ, и в изданном 4 сентября 1919 г. новом приказе РВСР о ликвидации неграмотности. Устанавливалось, что политическая грамота должна быть введена в учебный процесс «применительно к способностям и развитию обучаемых»⁶¹⁸.

Но кроме апологетики классового подхода, в данном нормативно-правовом акте определялись задачи по дальнейшему усилению борьбы с неграмотностью. В нем ставилась конкретная задача — в обязательном порядке обучать грамоте «в каждой роте, батарее, эскадроне и команде»⁶¹⁹. Приказ предписывал всем культурно-просветительным комиссиям и политическим комиссарам в течение двух недель провести учет красноармейцев, не умевших писать и читать, и незамедлительно приступить к их обучению; рекомендовал до поступления учебных пособий в качестве материала при обучении чтению использовать поступающие в части газеты, воззвания, плакаты для разрезания азбуки⁶²⁰; вводил материальный стимул: военнослужащим, обучающим грамоте красноармейцев, устанавливалось добавочное денежное вознаграждение (350 руб. в месяц), а гражданским лицам — «месячное содержание по ставкам Наркомпроса»; неграмотные и малограмотные разделялись на две группы⁶²¹. Причем, бывшие неграмотные должны были после окончания курса учебы «разбирать печатное, свое имя, отчество, фамилию, адрес, часть, письмо в несколько слов и оперировать счетом до тысячи», а бывшие малограмотные — «читать и своими словами рассказать прочитанное, написать письмо, служебное донесение и считать до тысячи»⁶²².

Заслуживает внимания и циркулярное письмо ЦК РКП (б) всем организациям РКП (б) о создании коммунистических ячеек и усилении партийной работы на командных курсах Красной армии (от 7 февраля 1919 г.). В нем предписывалось всем партийным организациям привлекать к работе по воспитанию будущих красных командиров лучшие силы, обслуживать их лекторами и пропагандистами в первую очередь⁶²³. Важную роль сыграл и изданный приказ РВСР (№2048 от 11 декабря 1919 г.) о бережном отношении к культурно-просветительным организациям Красной армии. Им обязали соответствующих должностных лиц обеспечить бережное отношение к домам просвещения, клубам, школам и другим культурно-просветительным учреждениям, а также оказать им «содействие в налаживании работы»⁶²⁴. То же самое можно сказать и о приказе РВСР №2319 о создании самодеятельных красноармейских театров и студий. В нем, в частности, отмечалось, что армейская самодеятельность служит мощным средством повышения классового самосознания и развития культурного уровня красноармейцев⁶²⁵.

В период перевода Красной армии на мирное положение IX Всероссийский съезд Советов (1922 г.) в постановлении «О строительстве Красной Армии» указал на то, чтобы Советское правительство и все ор­ганы Советской власти на местах обязаны приложить все усилия к тому, чтобы всемир­но укреплять армию, улучшать ее материальное состояние и боевой уровень, тем са­мым обеспечить за ней, при сокращенной численности, высокую боеспособность⁶²⁶. Социальная защищенность военнослужащих регламентировалась законами, декретами, положениями и другими законодательными актами⁶²⁷. Это, безусловно, опосредовано влияло и на организацию процесса политического воспитания военнослужащих РККА.

***

Концептуальное видение проблемы морального духа Красной армии и его укрепления в исследуемом периоде в большевистском измерении довольно сложно и противоречиво. Здесь неизгладимый отпечаток наложила конкретно-историческая обстановка. Многие благие пожелания Ленина, Троцкого и их соратников на практике реализовывались с точностью до наоборот. Подобное стало возможным, в значительной степени, и потому, что большевистский политический режим в военном строительстве резко прервал связь времен — нарушил принцип преемственности идей в развитии.

Несмотря на то, что на нарушение связи времен в военном строительстве РКП (б), как правящую политическую партию, толкнули суровые реалии революции и Гражданской войны, низвергшие многие умозрительные теоретические постулаты кабинетных теоретиков революционных потрясений. Тем не менее, нельзя не констатировать, что прерывание преемственности идей в развитии детерминировано, в большой мере, личностным фактором. Революционный нигилизм вождей большевиков, слепая вера в мессианскую идею мировой революции, культ исключительной классовой ненависти, — условия, способствовавшие тому, чтобы концептуальное видение проблемы морального духа Красной армии, его укрепления в большевистском измерении приняло именно такой вид, какой раскрыт в монографии. Основными звеньями рассматриваемой концепции являются:

1.Осознание огромной значимости морального духа Красной армии для достижения полной победы над классовым врагом, а также необходимости новых подходов в армии нового типа к формированию концепции морального духа и выработке путей его укрепления.

2. Понимание комплексного характера проблемы.

3. Выделение в комплексе проблемы основных составляющих, в рамках которых будет, главным образом, она решаться в целом: общие проблемы военного строительства как составная часть формирования новой российской государственности, аналогов которой еще не имелось в истории мировых цивилизаций; дальнейшее развитие теории мировой революции; теоретическое обоснование значимости и выработка основ организации партийно-политической работы в Красной армии; обязательность настойчивого разъяснения социальной значимости цели, ради которой Красная армия создана, святости и благородства задач, решаемых ею; выделение в теоретическом основании концепции морального духа Красной армии и его укрепления такой важной составляющей, как патриотизм в диалектическом единстве с пролетарским интернационализмом; введение, в данной связи, в политический оборот новой дефиниции — «социалистическое Отечество» и наполнение ее качественно новым содержанием, жестко детерминированным классовым подходом к оценке событий и явлений; понимание силы убеждения, привитие сознательного отношения к воинскому долгу, которое, в конечном итоге, резко девальвируется культом насилия и репрессий как универсального средства укрепления морального духа бойцов и командиров Красной армии.

Причем, все эти положения сохранились и в период перевода РККА на мирное положение (1921 – 1923 гг.). Но они развивались применительно к конкретно-исторической обстановке.

В исследуемом периоде имел место двуединый процесс, где переплелись в тесном диалектическом единстве и меры по формированию организационной структуры, объединявшей различного уровня органы государственной власти и военного управления, решавшие вполне определенные, свойственные им задачи в сфере укрепления морального духа РККА и нормативной базы ее функционирования. Здесь проявилась специфика экстремальной обстановки именно российской Гражданской войны. Смешались функции законодательной и исполнительной власти. Более того, РКП (б) в качестве правившей в стране партии, если не всегда де-юре, то в подавляющем большинстве случаев де-факто, брала на себя функции органов советской власти. В анализируемой организационной структуре можно выделить ряд главных структурных элементов: институт военных комиссаров; РВСР; политорганы; партийные организации войсковых формирований; командный состав

Разумеется, у каждого из них была своя специфика в организационном построении, функциональных обязанностях. Однако имелась и общая черта: все они работали под перманентным контролем ЦК РКП (б). Кстати, такой жесткий контроль как раз и способствовал координации усилий в деле налаживания четкого функционирования главных субъектов данной организационной структуры. Однако жесткий партийный контроль не мог не сковывать здесь инициативу, активность и творчество. Надо полагать, в такой сложной диалектике еще предстоит разобраться будущим исследователям в формате междисциплинарных научных исследований.

Нормативно-правовая база функционирования рассматриваемой организационной структуры включала в себя большое количество нормативно-правовых актов, которые можно разделить на ряд групп, находящихся в диалектическом единстве: фундаментальные нормативно-правовые акты по проблемам государственного и военного строительства; нормативно-правовые акты, в которых те или иные аспекты исследуемой темы нашли юридическое оформление; нормативно-правые акты, связанные с вопросами укрепления воинской дисциплины; нормативно-правовые акты, посвященные вопросам совершенствования складывающейся и развивающейся организационной структуры деятельности в сфере укрепления морального духа РККА; нормативно-правовые акты, отражающие тенденцию к централизации деятельности в сфере укрепления морального духа Красной армии; нормативно-правовые акты, регламентирующие кадровое и материально-техническое обеспечение рассматриваемого процесса.

Глава IV.

«Я ЧЕСТНО ПОГИБ ЗА РАБОЧИХ»…

Практическая деятельность по укреплению морального духа Красной армии

Укрепление морального духа в полупартизанских формированиях и после создания Красной армии. — Постоянное падение морального духа войск. — Репрессии. Опора на коммунистов, увеличение партийной прослойки в войсках. — Разъяснение целей и задач борьбы с противником и мобилизация на этой основе на качественно выполнение боевых приказов. — Агитационно-пропагандистская работа. — Культурно-просветительная работа. — Формирование высокого наступательного порыва. — Продолжение репрессий. — Радикальное сокращение РККА после окончания фронтовой Гражданской войны и необходимость сохранения ее боеспособности. — Резкое снижение уровня морального духа Красной армии. — Меры по укреплению морального духа РККА.

Мы мчались, мечтая постичь поскорей

Грамматику боя, язык батарей.

М. Светлов

В таком жестоком деле, как война, не должно быть места сентиментальности, идущей в разрез с пользой дела. Но за реальными данными есть целая область человеческого духа, не поддающегося учету и сравнению.

А.И. Деникин

Объединения, соединения и части Красной армии, воевавшие против белых, постоянно находились в поле зрения высшего военно-политического руководства Советской России, в том числе и по проблеме укрепления их морального духа. Лидерам правящей в Советской России коммунистической партии (в первую очередь Ленину и Троцкому), командованию Красной армии пришлось выбирать основные направления практической деятельности по укреплению морального духа красных войск, исходя из динамики военно-политической, стратегической, оперативно-тактической обстановки. А она, особенно на Юге России, менялась перманентно. Это создавало специфические особенности в каждый текущий момент. Причем, они проявлялись по-разному на различных этапах.

Применительно к Гражданской войне на Юге России, возможно выделить три этапа.

Первый этап — этап строительства вооруженных сил Советской Республики после прихода к власти большевиков, утверждения принципа добровольческого комплектования, последующего перехода к всеобщей воинской повинности и ведения боевых действий в условиях «эшелонной войны» (ноябрь 1917 – середина 1918 гг.).

Второй этап — этап вооруженной борьбы, когда Красная армия терпела военные неудачи (вторая половина 1918 – октябрь 1919 гг.). Он проходил в условиях эскалации Гражданской войны, в боевых действиях использовалось все большее количество сил и средств, что привело к созданию фронтов.

Третий этап — этап крупных военных побед красных и окончательного разгрома белых на Юге России (ноябрь 1919 – ноябрь 1920 гг.). Проходил в условиях дальнейшей эскалации Гражданской войны, в боевых действиях использовалось еще большее (по сравнению со вторым этапом) количество сил и средств, что привело к созданию новых фронтов на Юге России. Так, 30 сентября 1919 г. из части войск Южного фронта был сформирован Юго-Восточный фронт⁶²⁸. Данные этапы находятся в тесном диалектическом единстве. Каждый из них отличается своеобразием в решении задач укрепления морального духа частей, соединений и объединений, участвовавших в боях, сражениях и операциях против белых. Такое своеобразие обусловливалось, главным образом, рядом существенных обстоятельств.

Во-первых, изменениями политической обстановки в России, где непрерывно шел процесс перегруппировки социально-классовых сил, закончившийся, в конечном итоге, тем, что большевики переиграли своих противников в борьбе за умы и сердца людей. Они смогли переломить общественное сознание в свою пользу, привлечь крестьянство. Именно здесь кроется основная политическая причина победы красных.

Во-вторых, исключительно сильным влиянием политики на стратегию в годы Гражданской войны. Не вызывает сомнений подчиненность стратегии политике в любой войне. Это убедительно доказано военной наукой⁶²⁹. Но в российской Гражданской войне такая зависимость была многократно усилена⁶³⁰. Не случайно, Л.Д. Троцкий вспоминал, что в годы Гражданской войны его позиция определялась политическим и хозяйственным, а не чисто стратегическим углом зрения. «Нужно, впрочем, сказать, — вспоминал председатель РВСР, что вопросы большой стратегии и не могут иначе разрешаться»⁶³¹.

В-третьих, динамикой боевых действий в целом. Здесь проявились общие закономерности, установленные отечественной и зарубежной военной наукой. А они, в частности, гласят: уровень морального духа войск зависит, в значительной степени, от того, каков характер боевых действий (особенности ТВД, климатических условий, соотношение сил и средств противоборствующих сторон и др.)⁶³².

В-четвертых, спецификой боевых действий, детерминированных особенностями российской Гражданской войны: наличие армий как основных оперативных объединений у противоборствующих сторон; создание подвижных объединений — конных армий у красных; очаговый характер обороны у белых, ее слабое инженерное оборудование; маневренный характер операций; низкие тактические плотности при большом размахе действий в наступательном бою; изменение роли огня, маневра, удара и др. по сравнению с Первой мировой войной⁶³³.

Первый этап. Внутри его можно выделить два диалектически взаимосвязанных периода:

— первый период — период наличия в распоряжении советской власти Красной гвардии и полупартизанских формирований в качестве вооруженной силы и построения Красной армии на принципах добровольчества (ноябрь 1917 — примерно апрель 1918 гг.);

— второй период — период последующего перехода к всеобщей воинской повинности и ведения боевых действий в условиях «эшелонной войны» (примерно май 1918 – июль-август 1918 гг.).

Первый период. Советское государство в начале своего пути решало задачу подавления мятежа Донского атамана А.М.Каледина на Юге России, атамана Дутова на Урале отказавшихся признать советскую власть, а также борьбы с организованной генералами Алексеевым, Корниловым и Деникиным Добровольческой армии, выступившей в Первый Кубанский («Ледяной») поход. В этот период Советская власть не обладала достаточно надежными вооруженными структурами. Части старой армии были ненадёжны политически, а отряды красной гвардии слабы в боевом отношении.

В таких условиях Совет Народных Комиссаров25 ноября(8 декабря) 1917 г. принимает обращение «Ко всему населению» о борьбе с контрреволюционными восстаниями Каледина и Дутова. В обращении указывается, что Советы придерживаются линии на прекращение войны и открыли переговоры с целью обеспечить мир. Однако, враги народа империалисты, помещики, банкиры и их союзники казачьи генералы пытаются сорвать дело мира, вырвать власть из рук Советов, землю из рук крестьян и заставить солдат, матросов и казаков истекать кровью за барыши русских и союзных империалистов. Таким образом, населению объясняется, что за право владеть землёй и не участвовать в империалистической войне необходимо бороться и защищать Советскую власть. Кроме того, делается попытка склонить на сторону защиты Советской власти казачью низы, разорвав их моральное единство с войсковой верхушкой. В обращении указывается, что всякий трудовой казак, который сбросит с себя иго Калединых, Корниловых и Дутовых, будет встречен братски и найдет необходимую поддержку со стороны Советской власти. Признавая слабость центрального военного руководства СНК предписывает, что местный революционный гарнизон обязан действовать решительно, не дожидаясь указаний сверху. Однако и местным властям не доверяют. Указывается, что переговоры с вождями восстания воспрещаются, а содействие контрреволюционерам будет караться по всей тяжести революционных законов⁶³⁴.

Мятеж Каледина был, в конечном итоге, подавлен. Причем, не столько в силу того, что вооруженные формирования большевистского политического режима, привлеченные для борьбы с контрреволюцией, показали высокие морально-боевые и психологические качества, а больше в той связи, что казачьи части, подчиненные Донскому атаману, разложились под влиянием революционных событий в стране и стали де-факто легкой добычей противника⁶³⁵.

Основные принципы будущей деятельности высших органов Советской власти по укреплению морального духа войск просматриваются уже в Декрете Совнаркома «Социалистическое отечество в опасности!» изданном в целях мобилизации народа на отражение агрессии Германии. В нем вменяется в обязанность Советам и революционным организа­циям защищать каждую позицию до последней капли крови; рабочие и крестьяне должны мобилизовать батальоны для рытья окопов под руководством военных специалистов; со­противляющихся работам представителей буржуазного класса — расстреливать; издания, противо­действующие делу революционной обороны закрываются; неприя­тельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контррево­люционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте преступления⁶³⁶.

Относительно борьбы с Добровольческой армией, выступившей в Первый Кубанский («Ледяной») поход, нельзя утверждать однозначно, с точки зрения современного уровня накопления исторических знаний, что советская власть одержала полную победу. Даже, несмотря на то, что общий итог данного похода, неудачный⁶³⁷.

Анализ источников и литературы⁶³⁸ показывает, что в деятельности командования вооруженных формирований советской власти, привлеченных к выполнению задач, освещенных выше, в тот момент был серьезный деструктивный аспект. Как показывает текстологический анализ воспоминаний В.А. Антонова-Овсеенко, ключевой военно-политической фигуры в подавлении мятежа донского атамана Каледина, в частях и подразделениях процветала партизанщина⁶³⁹. В подобных условиях поднималась роль личностного авторитета командиров, так как они были избраны самими бойцами, и у них имелся определенный кредит доверия. Практика опоры на авторитет командиров в какой-то мере способствовала тому, чтобы бойцы мобилизовывались на активные и решительные действия.

Между тем, как показывает контент-анализ и факторный анализ мемуаров Антонова-Овсеенко⁶⁴⁰, многие командиры недооценивали размаха бесчинств по отношению к местному населению. Они, гипотетически можно предположить, приняли как руководство к действию лозунг жестокого «уничтожения врагов революции». Видимо, можно считать закономерным, что, не встречая фактически сильного сопротивления со стороны разложенных калединских войск, личный состав вооруженных формирований советской власти проявил жестокость не только по отношению к военнопленным, но, как видно из архивных документов⁶⁴¹, и к местному населению. Однако нельзя не отметить, что, как явствует из анализа мемуаров Антонова-Овсеенко, лозунги, под которыми шло подавление мятежа Каледина, были достаточно доходчивы до масс бойцов. Но их революционная благородная фразеология потонула в призывах к безнаказанному грабежу и насилию.

Следует подчеркнуть, что отрицательно влияло на организацию деятельности по укреплению морального духа войск то, что у красных в исследуемый период отсутствовало централизованное командование⁶⁴², которое не представляло в полном объеме подчиненных ему частей. Так, красный главковерх А.И. Автономов сам определял общее количество своих сил на всем Северном Кавказе в 200 тыс. человек. Но он учел все местное население, которое эпизодически бралось за оружие. Сам Автономов отмечал, что армия «после отражения врага в большинстве случаев растекается по местам»⁶⁴³. Так что, правильнее считать его активные силы в том составе, как они определялись одним из членов военно-революционного комитета 39 пехотной дивизии, а именно: около 15-20 тыс. человек⁶⁴⁴. Автономов докладывал председателю ревкома Ростова на Дону, что эти силы «ослаблены спекуляцией»⁶⁴⁵. Видимо, нет оснований говорить о высоком моральном духе красных войск, выполнявших задачу по уничтожению Добровольческой армии. Конечно, их группировка, защищавшая Екатеринодар, смогла отразить штурм Добровольческой армии. Но ведь она имела колоссальное преимущество в живой силе (20 тысяч красных⁶⁴⁶, против около 5000 белых⁶⁴⁷, то есть 4:1), преимущество в артиллерии, а подступы к городу со стороны железной дороги на Новороссийск охранял бронепоезд.

Принцип добровольности комплектования Красной армии в той ситуации не смог обеспечить революционного энтузиазма и сплоченности, на которые так наивно рассчитывали большевистские вожди, когда находились в состоянии эйфории периода революционного романтизма в деле создания армии нового типа. Так, в условиях отсутствия системы укрепления морального духа некоторые из малобоеспособных, недисциплинированных, быстро подвергавшихся разложению отрядов приходилось разоружать и заменять другими частями. Так, при развитии наступления на юг у ст. Иловайской в колонне Сиверса два полка отказались повиноваться и были разоружены. Отряд Сиверса возобновил свое наступление 3 февраля1918 г., будучи усилен вновь прибывшими из центра революционными отрядами и мощным бронепоездом с морскими орудиями⁶⁴⁸. Силы революции и контрреволюции находились в стадии организации и не были еще отмобилизованы для большой Гражданской войны. Вооруженные силы революции в этот период состоят из красногвардейских отрядов, составленных из рабочих и добровольцев — солдат старой армии и отдельных большевистски настроенных и сохранивших свою боеспособность в общем развале фронта мировой войны частей старой армии. По своей военной подготовке красногвардейские части значительно уступали отрядам, вышедшим из недр старой армии, но недостаточность их подготовки компенсировалась политическим сознанием пролетария-красногвардейца.

Таким образом, в период борьбы теперь уже Красной армии с Добровольческой армией, вышедшей в Первый Кубанский («Ледяной») поход, красные части не отличалась высоким уровнем организованности, боевого мастерства и морального духа. Между тем, как показывает анализ источников и литературы⁶⁴⁹, революционная фразеология о защите социалистического Отечества сыграла некоторую мобилизующую роль. Такие лозунги доводились до красноармейцев силами командиров. Это, однако, не спасло красные войска от эксцессов, которые, иначе как моральное разложение классифицировать не представляется возможным. Например, надругательство над телом генерала Корнилова (см. прилож.5).

Следовательно, в первом периоде дух партизанщины развеял надежды основателей Красной армии на автоматическое обеспечение высокого морального духа только тем условием, что в армию вступят революционные добровольцы. Использование революционных лозунгов в деле укрепления морального духа эффекта почти не принесло. Они только стимулировали классовую ненависть, выплескивавшуюся в волну насилия, жертвой которого становились далеко не только одни социально-чуждые для советской власти элементы.

Второй период. В красных войсках не наблюдалось резкого улучшения морального духа. Но здесь представляется принципиальным подчеркнуть, что командование Красной армии не занималось лакировкой действительности, давало четкие нелицеприятные оценки своим частям. В приказе Высшего военного совета № 1301 от 4 мая 1918 г. «Об усилении войск за счет частей, отступивших с Украины» сказано, что части, действо­вавшие на Украине и перешедшие в Курскую или Орловскую губернии, если ненадежны, подлежат разоружению и расформированию, если надежны, то могут быть взяты на усиление Курского или Брянского отрядов, по усмотрению военных руководителей этих отрядов. Для оказания помощи при определении качеств частей, пришедших из Украины бывший Главковерх на Украине Антонов-Овсеенко выезжает в Во­ронеж⁶⁵⁰. Командование СКВО 8 июня 1918 г., проанализировав состояние починенных им войск, доложило в Высший военный совет следующие оценки: командный состав, за малым исключением, совершенно не подготовлен к исполнению своих обязанностей; боевые приказы в некоторых случаях выполняются «по соглашению», то есть после обсуждения их на митингах⁶⁵¹.

Характерно, что в такой сложной обстановке у командования красных появляется тенденция подкреплять агитационную работу, то есть разъяснение лозунгов, конкретными организаторскими мероприятиями. Например, в упомянутом выше докладе в целях повышения морального духа войск были предложены следующие меры: произвести переприем всех красноармейцев на службу, предупредив, что лица с низкими нравственными качествами будут «неминуемо уволены» в случае «неисправления поведения»; определить четкие нормы довольствия военнослужащих, категорически запретить выдачу жалованья за «непрослуженное время»; с большой осторожностью подходить даже к тем командирам, которые соответствуют занимаемой должности, «дабы не внести ненужное смятение в существующие части и тем самым, еще до создания настоящих войск, лишиться имеющихся»⁶⁵².

Следовательно, во втором периоде деятельность красного командования по укреплению морального духа войск стала приобретать некоторую гибкость. Тем не менее, это в тот момент не гарантировало радикального изменения в лучшую сторону в деле укрепления морального духа войск.

В этих условиях было принято решение о расширении полномочий военных специалистов. Так, в Указании Высшего Военного Совета местным советам Донской и кубанской областей «Об организации отпора германским оккупантам» №1607 от 14 мая 1918 г. Сказано что, общее руководство организацией обороны вверяется ге­нерального штаба Снесареву, назначенному вместе с тем военным руководителем Северо-Кавказского военного комис­сариата по военным делам. Все боевые распоряжения военрука Снесарева подлежат безусловному и немедленному исполнению. Все местные вла­сти работая в полном контакте между собою, приложат все усилия к облегчению разрешения сложнейшей задачи, возло­женной на военрука Снесарева, собирая, устраивая на местах рассеянные или еще не соорганизованные отряды и направ­ляя их в районы, по указанию военного руково­дителя⁶⁵³. Следовательно, агрессивные действия Германии помогли привлечь военных специалистов в Красную армию, что, безусловно, повлияло в дальнейшем на методы укрепления морального духа.

Таким образом, на первом этапе низкий моральный дух красных войск стал предметом заботы командования. Но только шел недостаточно эффективный процесс поиска приемлемых направлений, форм и методов работы по его укреплению. Главное направление деятельности красного командования по укреплению морального духа войск — агитационно-пропагандистское разъяснение лозунгов борьбы с контрреволюцией, адаптированное к условиям «партизанщины». Здесь важно было опереться на «партизанские авторитеты». Приходилось закрывать глаза на бесчинства по отношению к местному населению⁶⁵⁴.

Но появились и положительные аспекты. Так, на Восточном фронте Северо-Западную группу чехословаков успешно сдерживала 1-я Сибирская армия Эйдемана состоявшая из малочисленных отрядов, еще не сведенных в полки, но ее основное ядро состояло из пермских, тюменских и омских рабочих. Силы красного Восточного фронта постепенно переходили от случайной организации к началам правильной войсковой организации, причем впереди в этом отношении шла 1-я красная армия, действовавшая на Симбирском направлении и находившаяся под командованием М. Н. Тухачевского. Наибольшей боеспособностью отличалась 3-я красная армия на Пермско-Екатеринбургском направлении, состоявшая под командованием Берзина. Она состояла, главным образом, из рабочих местных заводов — высокосознательного элемента, нуждавшегося только в военной выучке⁶⁵⁵.

Одним из выводов организационного порядка, который сделала советская власть при своем первом столкновении с вооруженными силами внешней контрреволюции, явилось осознание необходимости располагать хорошо организованной, регулярной вооруженной силой. Реалии боевых действий определи основные направления решения задачи – привлечение военных специалистов в руководство армией и рабочих в боевые части. Появились и первые попытки принять организационные меры по укреплению морального духа войск. Однако в целом рассматриваемая деятельность носила спонтанный характер. Надлежащего эффекта она не принесла.

Второй этап. Здесь возможно выделить следующие периоды: первый период (вторая половина 1918 г.); второй период (первая половина 1919 г.); третий период (вторая половина 1919 г — до октября).

Первый период. В очерченных хронологических рамках Красная армия на Юге России вела кровопролитные боевые действия: на Кубани и Северном Кавказе — против Добровольческой армии; на Царицынском направлении — против Донской армии казацкого государственного образования Всевеликого войска Донского. Давая общую характеристику боеспособности контингента красных частей и соединений, представляется принципиальным подчеркнуть, что, несмотря на то, что высшее военно-политическое руководство Советской России пыталось твердо проводить курс на формирование армии на основах всеобщей воинской повинности, по-прежнему наличествовали элементы смешанного комплектования войск, мобилизации проводились хаотично, без согласования с центром.

Отсутствовал элементарный учет личного состава. В докладе командования СКВО о состоянии войск от 8 июня 1918 г. отмечается уникальный факт. Численность отрядов установить трудно. Она постоянно меняется…, «к моменту выдачи жалованья отряд увеличивается, а затем уменьшается»(!)⁶⁵⁶. При рассмотрении причин сдачи Симбирска на заседании ЦК РКП (б) 29 июля 1918 г. было отмечено, что формирование частей идет наспех, у красноармейцев имеется недостаточная политическая сознательность и в результате формируемые части недостаточно боеспособны⁶⁵⁷.

Возникло много проблем со снабжением войск, которое не соответствовало в полном объеме требованиям к обеспечению боевых действий. Например, 11 армия в конце 1918 г. была исключительно плохо снабжена обмундированием. В данной связи член РВС 11 армии Я. Полуян донес в вышестоящие инстанции, что из-за отсутствия достаточного количества обмундирования «армия тает не по дням, а по часам»⁶⁵⁸.

Между тем, у Советской России имелись резервы для снабжения войск, в частности, обмундированием: в руках советской власти остались большие запасы обмундирования царской армии. Так, на складах Московского военного округа по состоянию на 11 мая 1918 г. находилось: шинелей – 392 607 шт.; рубах походных и гимнастерок — 1 081 031 шт.; шаровар походных — 1 072 431 шт.; фуражек — 578 522 шт.; ботинок — 128 310 шт. Конечно, обмундирование на складах не залеживалось: к 1 июля 1918 г. остались только рубахи — 189 036 шт.⁶⁵⁹ Кроме того, в этой же армии, как явствует из донесения Я. Полуяна, красноармейцы не были удовлетворены денежным довольствием за июль, сентябрь, октябрь⁶⁶⁰.

В этих условиях 2 сентября 1918 г. ВЦИК постановляет ,что Советская республика превращается в военный лагерь. Во главе всех фронтов и всех военных учреждений Рес­публики ставится Революционный военный совет с одним Главнокомандующим. Все граждане, независимо от занятий и возраста, должны беспрекословно выполнять те обязанности по обороне стра­ны, какие будут на них возложены Советской властью⁶⁶¹.

Особый вред делу укрепления морального духа войск наносило то, что низкопрофессиональные командиры, которые зачастую не имели «элементарных понятий по тактике и топографии»⁶⁶², не могли эффективно бороться с партизанщиной. А она по-прежнему не просто имела место в красных частях и соединениях, но и усиливалась из-за деструктивной позиции красных военачальников Автономова, вступившего в конфронтацию с местными органами советской власти, а также и Сорокина, который, в конечном итоге, был расстрелян за «моральное разложение и заговор против советской власти»⁶⁶³.

Ясно, что в таких условиях красные войска не могли обладать уровнем морального духа, обеспечивающим успешное ведение боевых действий. Так, в директиве главного командования командованию 8 армии от 26 ноября 1918г. отмечалось, что за последнее время 8 армия запятнала себя позорным беспрерывным отступлением⁶⁶⁴. Как показывает анализ архивных документов, сохранившихся в РГВА, в частях и соединениях процветали антисемитские настроения, хулиганство, бандитизм, игра в карты⁶⁶⁵.

Однако в Центре осознание низкого уровня морального духа красных войск на Юге России происходило не сразу. Н.И. Подвойский в телеграмме Военному совету СКВО 15 августа 1918 г., предписывая необходимость удержания Царицына, без весомых на то оснований писал, что настроение и общее состояние войск «позволяет рассчитывать на успех»⁶⁶⁶. Правда, вскоре взгляд на моральный дух красных войск на южном ТВД стал более реалистичным. В ноябре 1918 г. главное командование Красной армии вынужденyо признало, что на Южном фронте имеют место «беспорядки и хронические мятежи»⁶⁶⁷.

Между тем, в сложившихся условиях Высший военный совет не оставляет без внимания ни один из участков обороны республики. В директиве руководителям Северного участка завесы и Беломорского военного округов №2976 от 4 июля 1918 г. «Об организации обороны районов Мурманска и Архангельска» указывается, что все самочинные командующие в пределах Беломор­ского округа должны под­чиняться ближайшим начальникам дивизий на Мурмане и в районе Архангельска, лучшие люди их отрядов могут быть приняты в состав формируемых частей дивизии, непригодные к боевой службе должны быть распущены⁶⁶⁸.

Особое внимание в этот период уделялось Восточному фронту. В приказе Оперативного отдела Наркомвоена Уральскому окружному военкому 13 июня 1918 г. Требуется принять героические меры не только для задержания чехов, но и для перехода в решительное наступление. Дезорганизованные отряды привести самыми решительными мерами в полнейшее повиновение Советской власти. Основательно реорганизовать штаб, если он не может проявить максимума распорядитель­ности⁶⁶⁹.

Однако принимаемые меры по укреплению морального духа войск не имели успеха. И. Вацетис в докладной записке В.И.Ленину и Я.М. Свердлову19 июля 1918 г. ставит в известность, что под Симбирском и Екатеринбургом положение критическое, войска бегут не сражаясь. Для защиты Симбирска мы попробуем направить 4 Латышский полк с артиллерией⁶⁷⁰. В докладной записке командующего фронтом И.И. Вацетиса в Высший военный совет 9 августа1918 г. описано взятие Казани чехословаками. Бои за г. Казань обнаружили совершен­ную небоеспособность рабочих дружин, организация каковых существовала лишь на бумаге. Рабочие не умели ни стрелять, ни наступать, даже не умели строить баррикады. К вечеру 6 августа все рабочие боевые дружины рассеялись. Войска оказались крайне недисциплини­рованными. Вся тяжесть обороны и жертв легла на 5 Латышский стрелковый полк. Что же касается русских частей, то в своей массе они оказались к бою совершенно неспособными, вследствие своей тактической неподготовленности и недисциплинирован­ности. Однако в каж­дой русской части была кучка солдат-героев, которые, хра­бро сражаясь вместе с командным составом, большей ча­стью погибли в неравном бою⁶⁷¹. Интернациональный сербский батальон, занимавший Казанский кремль, перешел на сторону противника. Поздно вечером 6 августа 1918 г. Вацетис с кучкой своих стрелков пешком покинул город⁶⁷².

В таких сложных условиях командование все-таки проводило определенную работу по укреплению морального духа войск. Следует подчеркнуть, магистральным направлением стало проведение жестоких репрессий среди личного состава в целях укрепления воинской дисциплины и обеспечения неукоснительного выполнения боевых приказов. Например, член РВС 11 армии Я.Полуян доложил 17 ноября 1918 г. РВС Южного фронта о том, что для поднятия революционной дисциплины в армии, и, прежде всего, командного состава, РВС пришлось расстрелять командующего Таманской армией Матвеева «за неисполнение боевого приказа»⁶⁷³.

Расстреливались и рядовые бойцы, и командиры низовых тактических звеньев. Так, после подавления мятежа Вольской дивизии (конец 1918 г.), как явствует из политсводки политотдела 10 армии, было расстреляно, 38 человек на месте и 23 человека — по суду в Царицыне⁶⁷⁴. По приговору ревтрибунала 5-й армии в соответствии с указанием Троцкого 29 августа 1918 года под Свияжском был применён принцип децимации, то есть казни каждого десятого. Было расстреляно 20 человек⁶⁷⁵. Председатель РВСР Троцкий в приказе № 130 от 2 декабря 1918 года потребовал, чтобы условно осужденных дезертиров, возвращенных в части одевали в воротнички чёрного цвета, что бы они и окружающие знали, что второго снисхождения не будет⁶⁷⁶.

Стоит отметить, что такие репрессии принесли определенную пользу. Если большинство красноармейцев до сих пор не разбежалось, докладывали разведчики Добровольческой армии генералу Деникину, то только из страха «перед беспощадными расстрелами, так часто практикуемыми среди большевистских главковерхов в последнее время»⁶⁷⁷. Об эффективности репрессий свидетельствуют и сохранившиеся в РГВА документы красных. В упоминавшемся докладе члена РВС 11 армии Я. Полуяна отмечалось, что результаты репрессий оказались положительными: приказы стали «выполняться точно и беспрекословно, настроение армии улучшилось»⁶⁷⁸.

Вместе с тем, неправильным было бы полагать, что деятельность командования по укреплению морального духа войск сводилась лишь к репрессиям. Проводилась соответствующая организаторская и воспитательная работа.

Одним из основных ее направлений стала практика откомандирования коммунистов в части и соединения, находившиеся в непосредственном соприкосновении с противником. Петроград послал на чехословацкий фронт через Москву не менее 300 виднейших работников-коммунистов. В Твери местная организация коммунистов отправляла на фронт (сообщение от 16 августа) пятую часть своих членов. На Урале некоторые заводы, например Надеждинский, послали на фронт всех коммунистов⁶⁷⁹. Анализ политсводки политотдела Южного фронта от 3 декабря 1918г. позволяет уяснить, что через политотдел прошло 1100 коммунистов, распределенных по всем армиям с относительной рациональностью, «если принять во внимание лихорадочный темп работы». Причем, для всех вновь прибывших коммунистов прочитали цикл лекций «по определенной программе применительно к нуждам фронта»⁶⁸⁰. Явно виден не механический подход (распределить по частям и пусть сами врастают в обстановку на местах), а творческий.

Практиковалась мобилизация коммунистов по всей фронтовой полосе. Как следствие, в 8, 9, 10 армиях было создано 60 партийных ячеек с общим количеством в 1500 коммунистов и 1000 сочувствующих⁶⁸¹. Тенденция роста числа коммунистов и партийных ячеек обозначилась довольно рельефно. Согласно политсводке политотдела Южного фронта от 14 декабря 1918г. на конференции коммунистов 10 армии присутствовало 1000 делегатов с решающим, а 25 — с совещательным голосом. Они представляли 89 ячеек и 51 сочувствующую организацию⁶⁸². Характерно, что политотдел Южного фронта предпринимал меры, чтобы обеспечить партийное влияние на всех участках. Например, в конце 1918 г. из 391 коммуниста, распределенного в 8 армию, были назначены: комиссарами — 86; красноармейцами — 194; на иную политическую работу — 111⁶⁸³.

Имеются оригинальные прецеденты использования потенциала «сочувствующих партии большевиков». Здесь обозначена тенденция опоры на них в деле укрепления морального духа войск. Судя по докладу работника политотдела Южного фронта о партийной работе в 14 стрелковой дивизии, расценивается исключительно как положительный факт в деле мобилизации личного состава на активные боевые действия то, что в составе дивизии есть полк, состоящий исключительно из казаков Новохоперского округа, который весь, «как один человек, можно считать сочувствующим нашей партии»⁶⁸⁴.

Думается, что привлечение коммунистов в качестве рядовых бойцов, как показывает анализ политсводок политорганов, повышало боеспособность частей, укрепляло морально-психологическое состояние личного состава. В то же время, их активное участие непосредственно в партийно-политической работе являлось весьма проблематичным. Так, член РВС Южного фронта И. Ходаровский доносил в центр буквально следующее: «Само собой разумеется, что наши рядовые товарищи оказали⁶⁸⁵ очень ценную услугу делу укрепления дисциплины в частях, но все же в качестве заметной партийно-политической силы они отсутствуют»⁶⁸⁶.

Количественное расширение коммунистов в красных частях влекло за собой большие качественные изменения. Моральный дух войск несколько улучшался. Иначе бы политотдел Южного фронта не стал оценивать настроение в некоторых частях, имеющих солидную партийную прослойку, в конце декабря 1918г. как твердое, так как партийные ячейки внесли «новую струю, политическое сознание поднимается, влияние партии растет»⁶⁸⁷. Видимо, подобные факты дали основания Грею, английскому советологу, в 1960-х гг., когда писать объективно о советской власти было не принято, утверждать, что большевики сражались «с отчаянием и мужеством»⁶⁸⁸.

О том, как велики были партийные мобилизации, можно судить по тому, что в октябре 1918 г. больше чем в 2/3 красноармейских частей Поволжско-Уральского фронта были организованы коммунистические ячейки. Документы того времени так отражали влияние партийных мобилизаций на фронте: красноармеец с Казанского фронта писал, что «с приездом больших партий коммунистов-организаторов мы решили взять инициативу в свои руки — от обороны перейти к наступлению». Тов. Лашевич сообщал с Уральского фронта, что там много было упущено, но «теперь Урала не узнаешь. Питерцы совершили колоссальную работу»⁶⁸⁹.

Партийные мобилизации неуклонно продолжались, и когда в результате германской революции создался новый Западный фронт, то Петроград провел мобилизацию тысячи коммунистов. Начинались мобилизации национальных секций. В соответствии с лозунгом «Все для армии» в Москве, Петрограде и ряде других городов проводились такие мероприятия, как обследование казарм и организации отправки новогодних подарков Красной армии⁶⁹⁰. В этот период высшее руководство осознает, что одним из важнейших средств повышения боеспособности частей и укрепления морально-психологического состояние личного состава является привлечение рабочих в качестве рядовых бойцов, при этом требуется увеличение их количества до определенного критического уровня. Ленин 20 июля 1918 г. Отправляет записку Зиновьеву, Лашевичу и Стасовой. Необходимо двинуть maximum рабочих из Питера:

(1) «вождей» несколько десятков (а 1а Каюров)

(2) тысячи «рядовых».

Иначе мы слетим, ибо положение с чехословаками из рук вон плохо.

Мы не погибнем, если даже (даже!) в Питере дойдет до 49% в Совдепе не наших (когда еще это будет). Но мы по­гибнем наверняка от чехословаков, ежели не сделаем отчаянных усилий для прибавки сотен и тысяч руководя­щих рабочих для превращения киселя в твердое нечто. Это не преувеличение, а точный учет. Вы будете в ответе за ги­бель, если будете скупиться и беречь «для Питера»⁶⁹¹.

Первые мобилизации рабочих, родившихся в 1896 и 1897 гг., прошли в Москве и Петрограде удачно. Путиловцы, призванные в Красную армию (свыше 300 чел.), собрались на заводе, выстроились в ряды и с пением Интернационала в сопровождении 200 000 рабочих отправились к сборному пункту. Очередная мобилизация 1893, 1894 и 1895 гг. проходила удачно не только в столица. В Костроме 14 августа состоялось соединенное заседание совета и всех рабочих и красноармейских организаций. Была принята резолюция, в которой говорилось о необходимости проведения всеобщей мобилизации рабочих Костромы и бедняков деревни⁶⁹². Особенно много дали на фронт Москва и Петроград, но 1 ноября 1918 г. вернувшийся из поездки на Восточный фронт (3-я армия) Зиновьев докладывал Петроградскому совету, что все «это ничтожно по сравнению с тем, что делается на фронте». На Лысьвенских заводах из 15 000 рабочих остались только 3000. Остальные были на фронте⁶⁹³. Развивалось всеобщее военное обучение трудящихся: в Москве им было охвачено 45 000 чел., а в Петрограде в конце августа собирались довести число обучающихся до 90 000. Таким образом, создавался резерв для будущих мобилизаций. Кроме этого, особо происходило военное обучение коммунистов⁶⁹⁴.

Другим направлением деятельности красного командования по укреплению морального духа войск являлось кропотливое разъяснение целей и задач борьбы с противником и мобилизация на этой основе на качественно выполнение боевых приказов.

С учетом малограмотности контингента красноармейцев большое внимание уделялось устной политической агитации, построенной на жестких принципах классового подхода, советского патриотизма и пролетарского интернационализма. Широко использовались организационные возможности лекторов (как правило, наиболее подготовленные политработники аппаратов политорганов всех звеньев) и агитаторов (готовились из числа рядовых бойцов, как правило, коммунистов)⁶⁹⁵. Лекции несли в себе целенаправленный материал в плане подъема морального духа войск. Судя по докладу председателя организации РКП (б) 5 Заамурского конного полка в политотдел Южного фронта личному составу «были устроены лекции» на следующие темы: «Интернационал и война», «Культурное развитие человечества», «Капитализм и социализм», «Какие условия необходимы для воцарения Советской власти в Европе»⁶⁹⁶.

В устной политической агитации практиковались различные формы и методы. Наиболее распространенной формой стало проведение массовых митингов в частях. В докладе председателя организации РКП (б) 5 Заамурского конного полка в политотдел Южного фронта отмечается, что даже в условиях тяжелых боев полка редко, но все же удавалось, «урвать часок-другой для проведения митинга». Зато в период оперативной паузы, когда полк был отведен на отдых, за две недели было проведено несколько митингов⁶⁹⁷.

При проведении митингов использовался такой приём агитационной и воспитательной работы как зачитка обращений и приветственных посланий высшего политического и военного руководства к войскам. В.И.Ленин 22 сентября 1918 г. направил письмо красноармейцам участвовавшим во взятии Казани. В письме говорилось, что взятие Казани ознаменовало перелом в настроении армии, переход ее к твердым, решительным победоносным действиям. Тяжелые жертвы, понесенные вами в боях, спасают республику Сове­тов. От укрепления армии зависит прочность республики в борьбе с империалистами, зависит победа социализма в Рос­сии и во всем мире. От всей души приветствую геройские советские войска, армию авангарда эксплуатируемых, борю­щихся за свержение эксплуатации, и желаю дальнейших успехов. С товарищеским и коммунистическим приветом В. Ульянов (Ленин)⁶⁹⁸.

Характерно, что устная политическая агитация подкреплялась активной культурно-просветительной работой. Анализ архивных документов (в частности, политсводок, составлявшихся политорганами) показывает, что в части приглашались артистические труппы, присылались подвижные кинематографы⁶⁹⁹. Работали библиотеки частей: в 8 армию политотдел Южного фронта послал «10 полных библиотек, 450-500 экз. каждая»⁷⁰⁰.

Проводилась пропаганда и агитация посредством печатного слова. Текстологический анализ листовок, предназначенных для воздействия на умы и сердца красных бойцов и командиров на Юге России⁷⁰¹, показывает, что в них до предела понятным малограмотной массе языком изложены постулаты большевистской идеологии, преломленные к конкретно-исторической обстановке и адаптированные к решению текущих задач. А именно: убедить красноармейцев в святости борьбы за советскую власть и мобилизации на этой основе на активные и решительные боевые действия «против классового врага».

Многие обобщения в листовках составлены по канонам информационно-психологического противоборства с противником. Так, в листовке «Белые и красные» (1918 г.) утверждается: «Не только в России, а во всем свете, во всех странах мира идет борьба — между белыми и красными. Белые — это помещики, которые хотят держать в своих руках всю землю, чтобы жить в роскоши трудами крестьян»⁷⁰².

С позиций современного уровня накопления исторических знаний становится ясной абсурдность такого тезиса. Однако в 1918г. подобная фальсификация имела сильное воздействие на полуграмотного красноармейца — вчерашнего малоземельного крестьянина.

Имеются примеры положительных результатов такой пропаганды. В конце декабря 1918 г на Северном фронте началось братание советских войск с англо-французскими. Командование 6-й армии овладело движением и взяло его под свое руководство, что вызвало частичное разложение войск противника⁷⁰³.

Были предприняты меры по улучшению материального обеспечения войск. В октябре 1918 года Главнокомандующий всеми вооруженными силами Республики И.И. Вацетис направляет доклад В.И. Ленину и Я.М.Свердлову⁷⁰⁴, в котором говорится, что два фактора в жизни солдата на поле брани имеют огром­ное значение: 1) когда он одет, хорошо вооружен, снаряжен и особенно накормлен и 2) когда он знает, что даже при сильном ранении или болезни надлежащая организация во­енно-санитарного дела обеспечит ему надежность санитарно-медицинской помощи. Необходимо, чтобы Полевое управление было полновласт­ным хозяином в санитарном деле. Не следует забывать, что благополучие страны покоится не на том, что будет отнято у солдата и страна будет сыта, а тем, что армия должна быть сильна, так как мы живем в стадии борьбы за социалистическое будущее, которое может обеспечить только сильная армия. Надо совершенно определенно поставить стране лозунг: «все для войны и армии», так как в поражении армии — по­ражение Советской республики, как таковой⁷⁰⁵.

ВЦИК 30 ноября 1918 г. издает постановление «Об учреждении Совета рабочей и крестьянской обороны» в котором после большой агитационной вступительной части указывается: «Необходимо обеспечить армию снабжением и для этого повысить производительность труда. Необходимо обеспечить продовольствием армию и флот, а также Москву, Петроград и все другие центры формирования и труда. Для этого нужно заставить все продовольственные и же­лезнодорожные органы в центре и на местах работать с выс­шим напряжением и высшей добросовестностью»⁷⁰⁶.

Главком И.И. Вацетис лично заботится о тыловом обеспечении войск. Так, в директиве начальнику особого отряда курского направления № 315/ш от 21 ноября 1918 г. указано: «При размещении войска должны быть расположены под крышей в теплых помещениях, дабы избежать возникнове­ния неудовольствия в частях; на последнее обращается осо­бое внимание. Снабжение вашего отряда должно производиться рас­поряжением штаба Южного фронта»⁷⁰⁷.

Таким образом, в сложных условиях в первом периоде командование красных проводило целенаправленную работу по укреплению морального духа войск. Губительные процессы разложения личного состава частей и соединений были несколько локализованы. Не случайно, генерал Деникин, давая в целом негативную оценку морально-психологическому состоянию противостоящей ему во Втором Кубанском походе группировки красных, был вынужден признать, что в Красной армии Северного Кавказа имелось немало сильных в военном отношении и тяготеющих к советской власти частей⁷⁰⁸.

Не подлежит сомнению, что большое значение в укреплении морального духа войск имело постановление СНК от 5 декабря 1918 г. с объявлением «Положения о Главнокомандующем всеми вооруженными силами Республики». Оно повлияло на положение всего командного состава армии и особенно военспецов. Главно­командующему, бывшему генерального штаба полковнику И.И.Вацетису была предоставлена полная самостоятельность во всех вопросах стратегически-оперативного характера, а также право назначения, перемещения и отставления от за­нимаемых должностей командного состава войск и военных управлений и учреждений Республики, входящих в состав действующей армии и право устанавливать взаимо­отношения начальников высших войсковых соединений дей­ствующей армии и флота и комендантов крепостей⁷⁰⁹.

Укреплению красных войск на Южном фронте способствовали формирования центра в ближайшем тылу фронта, основным костяком которых явились сохранившиеся большевизированные кадры старой армии (Воронежская дивизия, впитавшая в себя остатки 3-й гвардейской дивизии). Окончательное же сплочение фронта явилось в результате переброски вновь сформированных регулярных частей из Московского района с сильной рабочей прослойкой⁷¹⁰.

Поворот многомиллионной массы крестьянства в сторону советской власти сказался на падении кривой дезертирства из рядов Красной армии. Характерно, что «недели явки дезертиров» на Южном фронте давали наибольший процент явившихся как раз в момент наиболее тяжелых положений на этом фронте⁷¹¹.

Как следствие, успехи, достигнутые в конце 1918г.: в результате двухнедельных беспрерывных боев 9 армия вклинилась в глубину обороны белых на отдельных направлениях от 30-40 до 80-100 км⁷¹².

Необходимо подчеркнуть то, что в исследуемом периоде. кроме репрессий и мер принуждения властные структуры Советского государства разрабатывали и систему мер поощрения. В приказе РВСР №62 от 20 сентября 1918 года Троцкий указал, что комиссары и командиры должны представлять отличившихся к подаркам, денежным наградам, ордену Красного Знамени, а более доблестные полки к Почетному Знамени. Троцкий лично награждал солдат вручая им золотые часы с надписью: «Лучшему солдату Красной Армии – Лев Троцкий»⁷¹³.

В анализируемом периоде, особенно к его концу, уже достаточно рельефно прослеживаются основные направления деятельности органов государственной власти и военного управления по укреплению морального духа РККА: массовые репрессии в целях наведения должного порядка в войсках, обеспечения неукоснительного выполнения боевых приказов; укрепление партийной прослойки среди личного состава частей и соединений; направление в войска большого количества рабочих политически преданных советской власти; широкая устная и печатная пропаганда и агитация в войсках, носящая целенаправленный массовый характер, проводимая по канонам информационно-пропагандистского противоборства в войне.

Подтверждением этому можно считать план операции по разгрому белоказачьих войск П.Н. Краснова 30 октября 1918 г. В нем указывается необходимость командирования в армии достаточного числа опытных работников поднять моральную устойчивость войск, так как в этом отношении чувствуются весьма серьезные недочеты. На плане имеется резолюция: «В связи с готовящейся опе­рацией политическим отделом отправлено на фронт до 400 коммунистов, организованы заградительные отряды, и в район наступления будет командирован революционный трибунал фронта. Для успешности развития операции необхо­димо дать нам боевые припасы и пополнения. 31 октября. К. Мехоношин»⁷¹⁴.

Однако впечатляющих успехов в деле укрепления морального духа красных бойцов и командиров достигнуто не было. Подтверждением сказанному служит директива главного командования № 354/ш от 26 ноября 1918 г. В ней сказано: «За последнее время 8 армия запятнала себя беспрерыв­ным позорным отступлением. Горсть противника гнала полки. Революционные солдаты трусливо бегут от ничтожных ка­зачьих разъездов. Тысячи красноармейцев бросают важные пункты сотням красновцев при одном лишь их приближении»⁷¹⁵.

Анализируя состояние Красной армии за рассматриваемый период, Главнокомандующий всеми вооруженными силами Республики указывал, что оно не удовлетворяет во многих отношениях предъявляе­мым требованиям. Нередко случалось, что среди проявления высокой добле­сти вырывались случаи неисполнения частями боевых прика­зов, бегства с поля боя и даже сдачи в плен. Таких особо резких случаев зарегистрировано в период с ноября 1918г. по январь 1919 г. до 22-х . Семь дивизий ушли на фронт, не за­кончив своей подготовки. Первое выделение этих дивизий, именно 11 и 10, дало самые печальные результаты; части этих дивизий после первых же боев перестали существовать как боевые единицы: часть сдалась в плен, часть разбежалась, остальная часть потребовала переформирования. Ввиду та­кого неудачного опыта было принято решение усиливать фронты не частями дивизий, а маршевыми ротами из состава дивизий внутреннего формирования.

Из других наиболее крупных недочетов как частей на фронтах, так и во внутренних округах от­мечались: 1) недостаток политических работников, в руках которых можно было бы сосредоточить все политическое вос­питание войсковых частей; 2) неустойчивость воинской дисциплины, как результат недостаточного политического и воинского воспитания частей⁷¹⁶.

Второй период. Войска Южного фронта к началу 1919 г. одержали крупную победу над Донской армией, которая, потерпев ряд жестоких поражений, насчитывала в своем составе лишь 15 тыс. человек⁷¹⁷. В январе Донская армия соединилась с Добровольческой армией в составе ВСЮР⁷¹⁸. Положение для красных оставалось до предела сложным. Им противостояла мощная группировка белых — ВСЮР, которые к 15 февраля 1919 г., по данным советских источников, располагали 113 тыс. штыков и сабель⁷¹⁹. Л.Д. Троцкий отмечал, что на деникинском фронте «решается теперь судьба революции»⁷²⁰. Не случайно, В.И. Ленин с ноября 1918 г. по февраль 1919 г. направил Председателю РВС Республики 220 телеграмм о положении на Южном фронте⁷²¹.

Главком Вацетис в этой ситуации увеличивает требовательность к командному составу, что естественно в условиях значительного расширения их полномочий. Так, 7 января 1919 г. отдавая указания Южному фронту он указывает, что 9 армия совершенно вышла из рук своего команд­арма и никем не управляется. Или командарм 9 совершенно не пригоден к занимаемой им должности или на­чальники дивизий самовольничают и, не считаясь с отданным боевым приказом, бегут от противника в тыл. Главком требует немедленно произвести расследование причин отступления, выяснить, на­сколько это отступление случайное и насколько оно таит в себе злой умысел, тем более, что в колоннах противника, по донесениям, царит полная растерянность⁷²².

Для приведения в порядок частей 3-й армии Восточного фронта ЦК ВКП (б) направляет комиссию в составе Сталина и Дзержинского. Уже в конце января Сталин доносит в Совет Обороны: «К 15 января послано на фронт 1200 надежных штыков и сабель; через день — два эскадрона кавалерии. 20-го отправлен 62-й полк 3-й бригады (предварительно профильтрован тщательно). Эти части дали возможность приостановить наступление противника, переломили настроение 3-й армии и открыли наше наступление на Пермь, пока что успешное. В тылу армии происходит серьезная чистка советских и партийных учреждений. В Вятке и в уездных городах организованы революционные комитеты. Начато и продолжается насаждение крепких революционных организаций в деревне. Перестраивается на новый лад вся партийная и советская работа»⁷²³.

Положение на фронтах требовало значительного усиления войск за счет резервов. Однако как следует из доклада Главкома В.И.Ленину в январе 1919 г.: «резервы будут готовы к бою не ранее двух месяцев (приблизительно к 1 марта), но это в том случае, если на формирование и обу­чение дивизий будет обращено должное внима­ние, если они будут достаточно снабжаться продовольствием, хорошо устроены в казармах, одеты и обуты. До настоящего же времени этого нет. Некоторые формирования под влия­нием голода не удались, часть солдат разбежалась, в неко­торых частях настроение солдат в высшей степени неудовле­творительное, даже контрреволюционное»⁷²⁴.

Положение советского Южного фронта осложнилось тем, что 15 января 1919г. петлюровская Директория открыто объявила войну Советской России⁷²⁵. В феврале 1919 г. Главком Вацетис докладывает Ленину: «Мы расширяем территорию нашей Республики оружием, а не при помощи политических комбинаций. Расши­ряясь оружием, мы вынуждены завоеванное удерживать ору­жием же. Нередки были случаи и теперь, когда призываемые на военную службу граждане бунтовали и расходились по домам только потому, что не было для них отведено казар­менных помещений, якобы за неимением таковых. Ча­сто приходилось отказываться от призыва граждан потому, что не было сапог, не было одежды. Часто приходилось быть свидетелем мятежей и недовольства среди красноармейских частей потому, что интересы граждан, сражающихся за благо революции и социалистической Республики, игнорировались властью на местах. У нас бесконечное количе­ство материалов, у нас бесконечное количество сырья, а ме­жду тем наша армия часто голодает, часто ходит без обуви и часто мерзнет без одежды. Винить в этом надо не бедность нашей страны, а отсутствие распорядительности, отсутствие умения обслуживать стратегические потребности страны» ⁷²⁶.

Отдавая указания Всероссийскому главному штабу 7 февраля 1919 г. Главком требует при отправке пополнения на Южный фронт выполнить следующие правила:

1. Роты должны быть полного штатного состава с трехли­нейными винтовками русского образца, имея по 135 патронов на винтовку. При каждой роте должны быть совершенно ис­правных два пулемета.

2. Люди роты должны быть одеты в совершенно исправ­ные одежды. Люди должны иметь теплое белье и совершенно исправные сапоги.

3. При формировании рот прежде всего вызывать желаю­щих, а затем уже дополнить недостаток по назначению.

4. Люди должны быть вполне подготовлены к бою, т. е. из числа прошедших теоретический и практический курс обу­чения.

5. При каждой роте должна быть ячейка коммунистов.

6. В состав рот должны войти вполне здоровые люди⁷²⁷.

Еще более ухудшило обстановку антисоветское восстание казаков станицы Вешенской, начавшееся 1 марта 1919 г. Главная причина восстания — рьяное проведение на Дону большевистской политики «расказачивания», начало которой положило циркулярное письмо оргбюро ЦК РКП (б) от 24 января 1919 г. В нем, в частности, отмечалось:«Учитывая опыт гражданской войны против казачества, признать единственным правильным политическим ходом массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно. Провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем вообще казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью»⁷²⁸. Как признавал в июне 1919 г. председатель Донского ревкома Рейнгольд, на которого возложили задачу «наведения большевистского порядка на казачьих землях», «у нас была тенденция проводить массовое уничтожение казачества без малейшего исключения»⁷²⁹. Архивные документы свидетельствуют: в развернутом массовом терроре приговор по всем делам был один — расстрел. Только в Вешенском районе расстреляли свыше 600 человек⁷³⁰. Впрочем, лучше, чем М. Шолохов написал об этом в «Тихом Доне», пожалуй, не скажешь.

Восстание организовали превосходно: казаки объявили поголовную мобилизацию всех мужчин от 16 до 50-ти лет; они разослали во все округа войска Донского и в соседнюю Воронежскую губернию телеграммы с призывом к населению подниматься против большевиков⁷³¹. Как следствие восстания главкому ВСЮР пришла помощь от вешенских повстанцев в количестве около 30 тысяч человек, в основном конных, обладавших военной подготовкой и боевым опытом, 6 орудий и 27 пулеметов⁷³². В районе восстания оказались тыловые коммуникации 8 и 9 армий, а также базовые склады снабжения. Красное командование неудачно пыталось подавить его, а тенденция враждебности казаков к советской власти, как явствует из анализа документов политорганов красных соединений, доминировала⁷³³.

Усугубляло положение то, что в военно-политическом руководстве красных отсутствовало единство, о чем разведка ВСЮР доложила своему главкому⁷³⁴. Такая ситуация беспокоила Ленина, особенно то, что РВС Южного фронта оказался втянутым в конфликты на почве борьбы за власть с Астраханским губкомом РКП (б)⁷³⁵.

Все это отрицательным образом сказалось на моральном духе красных частей и соединений Южного фронта. Несмотря на то, что соотношение сил и средств к весне 1919г. сложилось в пользу красных (по штыкам и саблям — 3,3 : 1, по орудиям — примерное равенство⁷³⁶), их моральный дух был ниже, чем у белых. Тому есть ряд убедительных подтверждений:

— в разведсводке Южного фронта от 3 февраля 1919 г. отмечается, что, несмотря на то, что войска Донского атамана П.Н.Краснова «находятся в полном отступлении, разлагаются, а на фронте 8 и 9 армия отходят без сопротивления»⁷³⁷;

— о неустойчивости войск Южного фронта в боевых действия против ВСЮР свидетельствует и бывший его командующий А.И. Егоров⁷³⁸;

—имеются подтверждающие сведения и в ряде аналитических документов (политсводок), составленных политотделом Южного фронта, которые сохранились в РГВА. В одной из них от 20 января1919 г. отмечается, что 6 крестьянский полк (500 человек) из Донской советской дивизии, застрелив командира «позорно сдались» противнику. А в политсводке от 27 января констатируется, что в связи с морозами «усилилось дезертирство»⁷³⁹;

— показательная иллюстрация степени разложения красных войск — случаи мародерства и грабежей, «особенно среди обозников», а также незаконные реквизиции⁷⁴⁰;

— имелись и многочисленные факты бесчинств красноармейцев по отношению к местному населению, зафиксированные, в частности, в политических и разведывательных сводках по Южному фронту, которые отложены в РГВА (в делах секретариата РВС СССР)⁷⁴¹. Причем, порою такие бесчинства принимали изощренные формы. В РГВА, в фонде генерал-квартирмейстера штаба главнокомандующего ВСЮР, сохранилась листовка деникинского ОСВАГ. В ней указано, что красноармейцы в одном из занятых хуторов «для своей потехи венчали священника с кобылой»⁷⁴².

Но что характерно: Главное командование Красной армии, командование Южного фронта не стали заниматься лакировкой действительности, а объективно оценив моральный дух красных войск, развернули активную деятельность по его укреплению.

Примечательно, что основная ставка по-прежнему делалась на репрессии. Совет обороны 31 мая 1919 года принимает постановление о мобилизации советских служащих в котором сказано, что они отвечают по круговой поруке друг за друга, а их семьи считаются заложниками в случае перехода на строну противника или дезертирства⁷⁴³. Именно в анализируемый отрезок времени Троцкий неоднократно обращался в ЦК РКП (б) с предложением о создании заградительных отрядов. Идею председателя Реввоенсовета Республики, в конечном счете, конституировали⁷⁴⁴. РВСР 4 февраля 1919 года утвердил положение о революционных военных трибуналах, которые в основном рассматривали дела о дезертирстве. За семь месяцев 1919 года было осуждено 95 тыс. злостных дезертиров, из которых 600 расстреляно⁷⁴⁵. Практиковались и расстрелы в целях предотвращения паники, повышения устойчивости войск в бою. Так, командира 5 полка, по сообщению штаба Донецкой группы войск командующему Южным фронтом от 8 февраля 1919г., расстреляли на месте за то, что в критический момент закричал солдатам: «Спасайся, кто может!»⁷⁴⁶. Кроме расстрелов на месте, планово работали и вновь создаваемые военно-революционные трибуналы⁷⁴⁷. Думается, у разведки ВСЮР имелись весомые основания для доклада своему главкому, что силу сопротивлению красных «придает страх террора». Восстания в их тылу крупного успеха не принесут, ибо они «подавляются беспощадно»⁷⁴⁸.

Между тем, как и в первом периоде, жестокие репрессии подкреплялись целенаправленной организаторской и политической работой по укреплению морального духа войск. Продолжается политика направления в войска коммунистов и рабочих. В апреле 1919 г. Ленин направляет письмо петроградским организациям в котором ссылаясь на доклад Вацетиса указывает, что признаком усталости масс является наличие 100000 дезертиров. Что он обсудил с Троцким следующие меры: мобилизацию рабочих в Питере продолжить и на Украину и на Дон. Также продолжать мобилизацию партийных работни­ков, особенно в прифронтовые места⁷⁴⁹. В письме к петроградским рабочим 10 апреля 1919 г. Ленин указывает, что брать силы с юга нельзя и просит мобилизовать все силы на помощь Восточному фронту. Зная о тяжелом положении рабочих Петрограда он предпринимает интересный пропагандистский ход заявляя, что там солдаты-рабочие подкормятся сами и продоволь­ственными посылками помогут своим семьям. Кроме того он обещает: «победив там, мы кончаем войну, ибо из-за границы по­мощи белым больше не будет»⁷⁵⁰.

Партийные и рабочие мобилизации сыграли положительную роль в укреплении морального духа войск и это было оценено руководством республики. Получив информацию о крупном уменьшение в армиях Восточного фронта политработников, уходящих на местную совет­скую работу в местностях, освобождаемых от неприятеля, Ленин как председатель Совета обороны 20 июня 1919 г. дает указание в Симбирск Реввоенсовету Восточного фронта воспретить политра­ботникам и кому бы то ни было уход из армии до взятия Урала и до замены их двойным числом уральских рабочих. Ввиду усталости некоторых дивизий во что бы то ни стало добиться поголовной мобили­зации прифронтовой полосы и замены уставших, хотя бы для временного отдыха, свежими силами⁷⁵¹.

Если отдельно анализировать организаторскую работу, то нельзя не отметить, что Центром и командованием Южного фронта приняты меры по улучшению снабжения частей и соединений всем необходимым для ведения боевых действий. Это дало право РВС Южного фронта потребовать от РВС армий принять меры к снабжению войск всеми видами довольствия, в том числе белыми маскировочными халатами⁷⁵². Вместе с тем, положение с тыловым обеспечением, несмотря на проведенную энергичную работу, оставалось крайне тяжелым. Красноармейцы, будучи беспрерывно в боях, не знали месяцами бань и не могли поменять белье⁷⁵³. В то же время, в тыловых структурах имели место факты морального разложения руководства. Например, в марте 1919г. в 75 стрелковом полку начальник хозяйственной части Сергеев пьянствовал со своими подчиненными, а затем «скрылся неизвестно куда и унес с собой 11 тыс. рублей народных денег»⁷⁵⁴.

Разумеется, подобное снижало эффективность мер по укреплению морального духа красных. Не случайно, деникинские разведчики доносили 2 июня 1919г. главкому ВСЮР о том, что среди красных все более «выявляется недовольство фронтовых частей по отношению к тылу»⁷⁵⁵.

Тыловые недоработки способствовали, в полной мере, разложению войск. Так, в политсводке политотдела Южного фронта от 3 января 1919г. отмечается, что 2 Украинский полк разложился в боевом и политическом отношении, хозяйственный аппарат расстроен, полк снабжается несвоевременно жалованьем, продовольствием, фуражом, не достает обмундирования. И как следствие, в полку развита «провокационная агитация»⁷⁵⁶.

Состояние снабжения войск было на столько плохим, что потребовалось вмешательство Главного командования. Главком Вацетис 9 мая 1919 года в докладе Совету обороны о состоянии снабжения армии предложил: установить контроль Главного командования над работой Всероглавштаба и ЦУСа, с представлением ими еженедельных докладов; перемены нарядов производить лишь с согласия Главного командо­вания; установить периодические заседа­ния Совета Обороны по принципиальным вопросам с обяза­тельным участием Главкома⁷⁵⁷. В этом документе просматривается борьба за влияние и власть между различными структурами управления в государстве и явное укрепление позиций офицеров военспецов. Главком подписал доклад «Генерального штаба Вацетис» указывая на то, что он окончил Академию Генерального штаба. Отмена воинских званий в Республике не касалась приставки «Генерального штаба» которая ставилась перед воинским званием офицеров окончивших академию. В ходе Гражданской войны офицеры генерального штаба заняли достойное место в управлении Красной армией и гордились своим образованием.

Другим направлением организаторской работы следует считать продуманное распределение поступающего из Центра пополнения, в первую очередь командного состава. Командование Южного фронта запросило 3 февраля 1919г. у главкома 10-12 тысяч человек «отборного пополнения с полным количеством командного состава». Причем, оно предназначалось, главным образом, для 10 армии как «наиболее удаленной и сильно разложившейся»⁷⁵⁸. При этом смело смещались даже командиры дивизий, их начальники штабов, командиры, которые не справлялись со своими обязанностями⁷⁵⁹. Но иногда, как показывает анализ распорядительных документов командования Южного фронта, пополнения из маршевых рот не могло дойти до фронта своевременно, ибо некоторое время выдерживалось в запасных батальонах, а затем направлялось походным порядком в действующие части. Приходилось совершать марш-бросок протяженностью более 200 км, так как запасные батальоны были оторваны от железных дорог⁷⁶⁰. Имели также место случаи, когда прибывавшие на пополнение части не вливались в состав действующей армии. Причина в том, что это пополнение, в силу его низких морально-психологических качеств и крайне низкого уровня снабжения, могло, по оценке полевого штаба РВСР данной 23 мая 1919г., привести лишь к разложению войск, ведущих боевые действия⁷⁶¹. Наличие аналогичной ситуации на Западном фронте подтверждает телеграмма Ленина Сталину в конце мая 1919 г. В ней сказано, что провинциальные части разлагаются под влиянием питерских, что наступление почти не идет вовсе с нашей стороны вследствие худого качества войск, несмотря на их более чем достаточное количество⁷⁶².

Для выхода из создавшегося положения вместе с партийной мобилизацией была развернута широкая работа среди красноармейцев. 22 мая резолюция Совета профсоюзов и конференций трудящихся женщин Петрограда клеймила позором трусов, бегущих перед бандами Юденича и «лижущих сапоги палачам-белогвардейцам». По районам происходили митинги красноармейцев, и 27 мая 10-тысячный красноармейский митинг вынес резолюцию: «клянемся, что красного Петрограда не отдадим». Соединенными усилиями партийных организаций Петроград полностью реорганизовал политорганы 7-й армии, усилив их посылкой туда своих лучших работников, и одновременно пополнил 15-ю армию⁷⁶³.

Одним из направлений организаторской работы по укреплению морального духа войск следует считать практику, когда с целью создания устойчивости в арьергардных боях частей и соединений в них посылались для непосредственного участия в боях личный состав штабов и начальствующие лица. Главком И. Вацетис в данной связи потребовал, чтобы оперативные части штабов и командующие непосредственно руководили боевыми действиями⁷⁶⁴. Правда, на практике пунктуального выполнения данного указания не было.

Анализ политической работы по укреплению морального духа войск следует предварить такими обобщающими суждениями:

— в отдельные моменты РВС Южного фронта проявил тонкое знание военной психологии и смог выработать некоторые психологические установки, способствовавшие развертыванию целенаправленной деятельности по укреплению морального духа войск. Например, в приказах РВС фронта командованию 8 и 9 армий после констатации факта неустойчивости некоторых частей и соединений, проявленных в боях и сражениях, дается оригинальное психологическое объяснение сложившейся ситуации: упоение рядом сравнительно легких побед над разложенными казачьими частями. РВС фронта потребовал принять все меры для разъяснения и внушения войскам, что силы «красновских банд»⁷⁶⁵ на исходе, но необходимо мобилизовать все силы для их разгрома⁷⁶⁶;

— многие военные комиссары, как задающие генераторы в системе политической работы в войсках, проявляли не только способности организаторов и пламенных агитаторов, но и личное мужество в боях и сражениях. Об этом регулярно сообщалось в изданиях, выходивших в свет на территории, подконтрольной большевистскому политическому режиму⁷⁶⁷, а также в листовках, предназначенных для красноармейцев⁷⁶⁸. Между тем, и среди комиссаров, особенно полкового звена, имели место случаи пьянства и разврата, что, по оценке вышестоящих политорганов, давало повод «для разложения некоторых несознательных масс солдат»⁷⁶⁹;

— формы и методы политической работы, нашедшие место на практике в первом периоде, продолжали настойчиво проводиться в жизнь, но с коррективами, которые вносила динамика конкретной военно-политической, стратегической, оперативно-тактической обстановки. Так, в январе 1919г. РВСР Южного фронта сориентировал политотделы дивизий на перенос их основной деятельности непосредственно в части и соединения, «ближе к людям»⁷⁷⁰. А ЦК РКП (б), определяя содержание военных газет в июне 1919г., дал такую ориентировку. Нужно поменьше трафаретных статей, побольше бытового материала о жизни полка, кратких заметок о зверствах белых, фактических сообщений с разных фронтов, «побольше пропаганды воинской дисциплины, побольше популярности и простоты в изложении»⁷⁷¹.

Как одно из главных направлений политической работы по укреплению морального духа войск следует расценивать практику усиления в частях и соединениях партийной прослойки. Так, если в феврале 1919г. в 9 армии насчитывалось 1284 коммуниста, то в июне 1919 г. — уже 3274⁷⁷². Политотдел Южного фронта, отмечая роль парторганизаций в повышении боеспособности и морального духа войск, констатировал: мобилизация коммунистов, «которую провела наша партия», произвела колоссальный перелом на фронте⁷⁷³. Правда, деятельность партийных ячеек не всегда находила понимание у командного состава. Причем, не только из «военспецов», но и из числа «красных офицеров». Например, политотдел Южного фронта в январе 1919 г. отмечал, что в 97 Саратовском полку организованы партийные ячейки, объединившие 60 человек. Однако командный состав к ее деятельности относится враждебно⁷⁷⁴. Характерно, что в политсоводке не объясняются причины враждебного отношения командиров к партийным ячейкам в полках. Но гипотетически можно предположить, причем с большой долей уверенности, что партийные ячейки стали опекать командиров, вмешиваться в их командную и, особенно, в повседневную административную деятельность.

Анализ массово-политических мероприятий по укреплению морального духа красных позволяет заключить: в них были внесены некоторые коррективы. В частности, в агитационно-пропагандистской работе сделали достаточно сильные акценты на контрпропагандистские мероприятия с целью противодействия акциям деникинского ОСВАГ. В июне 1919 представитель ЦК РКП(б) на Южном фронте Г. Кржижановский докладывал в ЦК, что политорганы как в действующей армии, так и во фронтовом тылу уделяют пристальное внимание разоблачению лжи ОСВАГ о том, что большевики захватили все богатства страны и используют их только для себя, что коммунисты продолжают вести войну в то время, когда государства перестали воевать. Разоблачалось также пропагандистское утверждение ОСВАГ о том, что стоит только красноармейцам бросить оружие, так сразу же воцарится мир⁷⁷⁵. По оценке деникинских разведывательных органов, пропаганда красных стала меняться по содержанию. В бюллетене «Красная армия», подготовленном 14 июня 1919 г. штабом ВСЮР для доклада своему главкому, отмечалось, что прежде пропаганда была «выдачей обещаний на будущее» и указаниями на то, что «будет сделано впереди». Теперь же предметно и постоянно указывается на «фактически, что сделано властью для трудящихся масс». Правда, в архивном документе, проанализированном выше, отмечается и такой своеобразный недостаток. Литература поступает в штабы красных в огромном количестве. Однако в части и соединения зачастую не доходит. Литература используется в штабах либо на обертку, либо на растопку печей, «либо просто складируется в дальний угол»⁷⁷⁶. Характерно, что и в советской периодике такие факты подтверждаются⁷⁷⁷. Более того, «Правда», утверждала, что и та литература, которая доходит до частей действующей армии на Южном фронте, не несет для красноармейцев мощного воспитательного заряда⁷⁷⁸. При том, что, как явствует из доклада политического комиссара Заднестровской дивизии (март 1919 г.), «красноармейцы жаждут газет, литературы, как хлеба»⁷⁷⁹.

Таким образом, во втором периоде в деятельности по укреплению морального духа красных войск прослеживается тенденция к единению организаторской и политической работы. Но на практике это не всегда получалось. Особенно много сбоев имелось в организаторской работе, в первую очередь в снабжении войск всем необходимым для ведения боевых действий.

В политической работе, наряду с ее целенаправленностью, обозначились и тенденции к формализации, разрыву между планами политорганов всех уровней и их практической реализацией в частях.

В целом, деятельность по укреплению морального духа комбатантов находилась не на должном уровне. Ни волна репрессий, ни меры организационного и воспитательного характера не оказались столь эффективными, чтобы укрепить моральный дух войск, повысить уровень сплоченности и морально-психологической стойкости воинских коллективов, особенно в частях первой линии, ведущих непосредственные боевые действия.

Такое стало одной из существенных причин поражений, которые потерпели красные в исследуемый период на Юге России.

Не лучше было положение и на других фронтах. Укра­инскому фронту не удалось создать украинскую регулярную армию, и главком предложил украинский призывной контингент направлять в Красную армию РСФСР. По состоянию на 7 мая 1919 г. на Западном фронте формирования мест­ных национальных советских правительств Литвы и Белорус­сии оказались никуда не годными и переданные им для уком­плектования две дивизии совершенно развалились, от Литов­ской дивизии уцелели только 3 штаба, солдаты обратились в мародеров⁷⁸⁰.

В действиях, управлении и организации таких само­стоятельных армий, как Эстонская, Латышская и Белорусско-Литовская постоянно и во всем сказывался национальный сепаратизм, раскалывавший единство командования и единую волю управления. Отношения Латышской и Белорусско-Литовской армий с одноплеменным им населением на театре военных дей­ствий складывались не в пользу войск, что во всех отноше­ниях стесняло все операции и мешало командованию, управ­лению и снабжению армии. Военные действия велись войсками бессменно в течение многих месяцев без достаточных пополнений, без крупных резервов, которыми командование фронтом могло бы сменять истрепанные в боях части и отводить их в тыл для поправки. Снабжение армии оставляло желать много лучшего, а прибывающие пополнения приходили на фронт часто совер­шенно недостаточно обученными, плохо сколоченными и плохо снабженными. Все эти причины были поводами к тому, что войска стали заметно разлагаться, и, например, с 1 апреля по 6 июня в указанных армиях фронта было зарегистрировано 33 случая неповиновения войсковых частей, неисполнения ими боевых приказов и даже перехода целых частей на сторону против­ника.

Главным командованием были проведены коренные реформы: первоначально была упразднена Эстонская армия, части которой были влиты в состав 7 армии, а потом Латышская и Белорусско-Литовская, получившие общую нумерацию российских армий, первая — 15-й, а вторая— 16-й.

Все части, пришедшие в расстройство, разложившиеся, приказано отводить в тыл для пополнения и реорганизации, в них же приказано вести усиленное обучение и политиче­скую работу над их воспитанием. Это распоряжение пришлось исполнять командованию Западного фронта на участке Нарва- Гдов, где 6 полков с непредвиденной быстро­той разложились и рассыпались от незначительного удара противника⁷⁸¹. Отдавая указания о прекращении отступления частей 7-й армии 22 мая 1919 года Главком потребовал: принять самые решительные меры, не оста­навливаясь ни перед какими репрессиями, бросать на­встречу противнику все боеспособ­ное; принять самые строжайшие меры, чтобы заставить оша­левшие во время отступления части привести в порядок и снова перейти в наступление; в каком-нибудь месте одержать частичный успех над против­ником, это послужит лучшим средством для поднятия духа в разложившихся полках. Кроме того, для придания уверенности командному составу 7-й армии он указывает, что резервы на поддержку 7 армии, идут спешным порядком и головные эшелоны бригады 4-й дивизии достигли Твери⁷⁸².

Однако, как показывает доклад командования Западного фронта от 25 июня 1919 года принимаемые меры не имели должного эффекта. Прибывшие подкрепления в виде отдель­ных полков и бригад по большей части оказались мало бое­способными и устойчивыми и, будучи влиты в боевую линию 7 армии вследствие оперативных требований, по мере при­бытия также подверглись разложению, за исключением пол­ков 18 дивизии. Переход к противнику целых частей и бунт гарнизона Красной Горки указывают на настоятельную необ­ходимость присылки свежих, стойких подкреплений для за­мены наиболее расстроенных и ненадежных частей.

Для ведения успешных наступательных операций опыт боев показал на необходимость иметь по крайней мере двой­ное превосходство сил, что особенно необходимо, при­нимая во внимание крайнюю неустойчивость и ненадежность войск⁷⁸³.

Постепенно у командования Красной армии накапливался опыт по управлению войсками в условиях Гражданской войны. В боевых документах, указывая общее состояние войск (в том числе моральный дух) командующие использовали термин «боевая упругость» и давали рекомендации по её укреплению. Командующий армиями Восточного фронта С.Каменев в июне 1919 года доложил свои соображения Главкому. Обратив внимание на то, что войскам Колчака уже нанесено крупное поражение и противник утратил боевую упругость он указал: « опыт гражданской войны показал, что разбитые, расшатанные войска восстанавливаются быстро, если прекращается давление на них. С другой сто­роны, победоносные войска столь же быстро утрачивают свою боевую энергию, если остановить наступательный по­рыв. Более того, они делаются почти столь же чувствительны к ударам противника, как и войска, не имевшие недавних побед, и, раз уже расшатанные ударом противника, легко катятся назад до тех пор, пока не прекращается нажим про­тивника. Восстанавливают же свою боеспособность они только после того, как удается им снова дать наступательные задачи и притом, если начало выполнения этих задач сопро­вождается успехом»⁷⁸⁴. Из этого он делает вывод, что если продолжить наступление, то можно рассчитывать на окончательное пора­жение противника, остановка наступления даст возможность противнику оправиться.

Третий период 4 июля 1919г. начался поход ВСЮР на Москву, поставивший советскую власть в чрезвычайно трудное положение. Соотношение сил и средств в момент похода на Москву было таковым: по штыкам — в пользу красных (2,5:1), по саблям — в пользу белых (1:1,7) ⁷⁸⁵. Кроме того, в распоряжении командования советского Южного фронта не имелось танков, в то время как у генерала А.И. Деникина их насчитывалось 17⁷⁸⁶. При таком соотношении сил и средств у ВСЮР по-прежнему оставался в руках главный козырь — высокая маневренность войск за счет преимущества в кавалерии. Стратегической инициативой владел Деникин и успешно её реализовал. Показателен в данной связи «рейд Мамонтова». 4 Донской корпус генерала К.К. Мамонтова (по данным советского командования 6 тыс. сабель, 3 тыс. штыков, 12 орудий, 7 бронепоездов, 3 бронемашины⁷⁸⁷), совершив глубокий рейд, занял 29 августа 1919 г. Воронеж. За 16 дней Донской корпус прошел 750 верст, из них 8 дней, по сведениям начальника штаба Донской армии генерала Кельчевского, участвовал в решительных боях⁷⁸⁸. Рейд нанес сильный военный и моральный ущерб советским войскам. Ленин, оценив обстановку, пришел к выводу, что если не начать контрнаступление, то Деникин погубит советскую власть⁷⁸⁹.

Для спасения правящего большевистского политического режима Южный фронт в августе 1919г. начал контрнаступление. Однако ВСЮР, в конечном итоге сорвав контрнаступление Южного фронта, к началу октября освободили от большевиков территорию, включавшую 16-18 губерний и областей площадью около 810 тыс. кв. км, с населением 42 млн человек. По оценкам высшего военно-политического руководства Советской России, «положение стало критическим»⁷⁹⁰.

Относительно морального духа войск Красной армии на Южном фронте можно сделать однозначный вывод: имелась четко выраженная тенденция к ухудшению. Войска разлагались, что видно, в частности, из анализа политсводок политотдела 10 армии. В них фиксируется, например, что части 14 дивизии «чинят грабежи, насилуют женщин, производят незаконные реквизиции», имеются случаи сдачи в плен красноармейцев большими группами с предварительным расстрелом командиров и комиссаров⁷⁹¹. На обвальное падение морального духа войск оказало прямое влияние то, что в ходе неудачного контрнаступления потери командного состава в некоторых частях достигли 80%⁷⁹², а перебои со снабжением всем необходимым для боевых действий, по оценке командующего 8 армией Егорьева, показали разрушение тыла и деморализующе воздействовали на бойцов⁷⁹³. Не прекращались случаи сдачи в плен⁷⁹⁴.

Меры по укреплению морального духа красных комбатантов проводились. Представляется принципиальным констатировать: по-прежнему главный акцент делался на репрессии. Причем, это была жесткая установка Центра. Тон задал Ленин. Он, в частности, предложил внести в проект решения политбюро ЦК РКП (б) «О мерах борьбы с Мамонтовым» такие конкретные мероприятия: «…2) расстреливать за невыход из вагонов; 3) ввести еще ряд мер драконовских по подтягиванию дисциплины»⁷⁹⁵. Указания, как показывает анализ архивных документов, проводились в жизнь⁷⁹⁶.

Между тем, вновь отметим: репрессии, применявшиеся для укрепления морального духа войск, подкреплялись соответствующей организаторской и политической работой. Здесь налицо практическое выполнение указаний ЦК РКП (б). Так, 26 сентября 1919г. Пленум ЦК РКП (б), обсуждая меры по усилению Южного фронта решил образовать при ПУРе комиссию «по политической мобилизации и переводе коммунистов на военную работу»⁷⁹⁷. Все без исключения коммунисты и сочувствующие, работающие в Москве и местных комиссариатах были обязаны зарегистрироваться и получить от комиссии указания — остаться ли на прежней работе или перейти на военную работу. Кроме того, было решено перевести со всех фронтов на Южный фронт макси­мально возможное количество ответственных работников ком­мунистов и лучших представителей комсостава, И.В. Сталина назначить членом Реввоенсовета Южного фронт⁷⁹⁸. Всэто время, по свидетельству По мнению Н.Е. Какурина и И.И. Вацетиса, «шумные, но бесполезные поездки Троцкого по Южному фронту приостановлены». Троцкий отзывается Центральным комитетом в Москву. Для подготовки победы Южного фронта направляется Сталин. Новые военные работники требуют невмешательства Троцкого в дела Южного фронта. Троцкий отходит от прямого участия в делах Южного фронта. Операция на Южном фронте вплоть до взятия нами Ростова-на-Дону и Одессы проходят без Троцкого⁷⁹⁹.

В организаторской работе наметились определенные положительные подвижки в организации снабжения войск, о чем, например, политотдел 10 армии докладывал в политотдел Южного фронта⁸⁰⁰. Стало больше внимания уделяться рациональному распределению поступавшего пополнения⁸⁰¹.

В политической работе «для увеличения ее продуктивности», как свидетельствуют архивные документы, сохранившиеся в РГАСПИ, был сделан крен на усиление политического влияния в целях укрепления морального духа войск на непосредственную деятельность в частях, особенно первой линии⁸⁰². Для эффективного решения такой задачи на партийную работу в действующие части послали «все наличные партийные силы». В тыловых частях, учреждениях, штабах предписали оставить минимальное число работников — не больше 50-60 %⁸⁰³. Однако такая продуманная мера вызывала сопротивление в тылах. 13 сентября РВС 8 армии доложил, что выделяющиеся для частей коммунисты в них не прибывают, «оседая в других местах». Это расценивалось как подрыв боеспособности войск⁸⁰⁴. Подчеркнем, что в данном случае последовала незамедлительная реакция Центра. 18 сентября 1919г. ЦК РКП (б) послал письмо в РВСР, в котором заверил, что все политработники и коммунисты, выделяемые на фронт, будут доезжать до места⁸⁰⁵.

Примечательно, что организаторы политической работы на фронте понимали ее комплексный характер и то, что политработу нельзя отрывать от решения боевых задач. Именно поэтому указания по организации политической работы давались в комплексе с указаниями по всем сферам боевой деятельности войск. Наглядная иллюстрация тому — секретное циркулярное письмо РВС Особой группы Южного фронта от 15 августа 1919г., направленное в адрес РВС, военных комиссаров и политических работников Особой группы. В нем, как показывает анализ, вскрыты причины неудач на фронте. И как одно из средств их локализации — усиление политической работы. Налицо не декларативные фразы, а конкретные меры, предписывавшиеся к исполнению: проведение митингов, собраний, бесед и т.д.⁸⁰⁶

Характерно, что в документах исследуемого периода, в которых давались руководящие указания на организацию политической работы, вновь подчеркивалась значимость фигуры политического комиссара и его персональная ответственность за моральный дух войск. Так, в инструкции политическим комиссарам войсковых частей 11 Армии от 27 августа 1919г. подчеркивалось, что именно от комиссаров и других политработников в значительной мере зависит морально-психологическое состояние бойцов и командиров красных частей⁸⁰⁷.

В агитационно-пропагандистской работе, по сравнению со вторым периодом рассматриваемого этапа, был сделан больший крен в проведение митингов, собраний, бесед, причем, по их ходу поднимались проблемы «отношения контрреволюционного казачества к рабочим и крестьянам». Это иллюстрировалось общеизвестными фактами⁸⁰⁸. Особенное внимание уделялось подготовке агитаторов. На двухнедельных сборах агитаторов при политотделе 12 армии в сентябре 1919г. для них читались 3 лекции по истории и практической деятельности РКП (б)⁸⁰⁹. Безусловно, сыграло положительную роль то, что агитаторы выбирали для выступлений легкоусваиваемые темы⁸¹⁰. Увеличивалось и число агитаторов. Только за период с июля по октябрь направили на Южный фронт дополнительно 356 человек⁸¹¹.

В конце рассматриваемого периода, 15 октября 1919 г. на заседании политбюро ЦК РКП(б) принимается решение: провести поголовный учет членов партии, советских работников и работников профессиональных союзов и классификацию их с точки зрения их военной пригодности; снять с общесоветской работы в центре и на местах макси­мальное количество коммунистов и сочувствующих; поручить той же комиссии срочно составить план моби­лизации добровольцев (коммунистов и рабочих—некоммуни­стов) для обороны г. Тулы; принять энергичные меры по улучшению политической работы в формируемых в московском секторе пяти дивизиях путем политических командировок из Москвы лучших работ­ников и ораторов⁸¹².

В конечном итоге, проводившиеся мероприятия принесли определенный успех. Красноармейцы, собравшиеся на митинг при штабе Южного фронта, заявили, что будут драться мужественно и честно с Деникиным до полного его разгрома, не уйдут с поля боя⁸¹³. Конечно, от заверений до практических дел — «дистанция огромного размера». Но подобные факты могут трактоваться как укрепление доверия между командирами и рядовыми бойцами. А это — один из оптимистичных симптомов морального выздоровления воинских коллективов.

Следовательно, в третьем периоде второго этапа в деятельности по укреплению морального духа красных войск сформировавшая система начинает работать более эффективно. Однако на практике еще часты сбои. В политической работе резко обозначился крен в сторону активизации массово-политических мероприятий. Рельефно оформилась тенденция и к переносу центра усилий в политической работе непосредственно в части. В целом, деятельность по укреплению морального духа войск не была пока что на должном уровне.

Между тем, по сравнению со вторым периодом, появился определенный эффект в деле оздоровления моральной атмосферы в воинских коллективах, повышения их сплоченности, особенно в частях первой линии, ведущих непосредственные боевые действия. Отличительная черта политической работы по укреплению морального духа войск в исследуемом периоде — максимальное привлечение всех партийных сил на передний край. И несмотря на то, что красные войска в это время преследовали военные неудачи, наметилась тенденция к тому, что их моральный дух становился крепче, и становился одним из условий будущих побед.

Таким образом, на втором этапе уровень морального духа войск можно оценить как низкий. Однако к его концу наметились некоторые положительные тенденции к укреплению морального духа войск, улучшения морально-психологического состояния личного состава. Причем, и высшее военно-политическое руководство Советской России, и главное командование Красной армии, и командование войсками Южного фронта в полной мере осознавали критичность ситуации. По сравнению с первым этапом, четко определились основные направления формы и методы работы. Основа деятельности — сочетание массовых и жестких репрессий с продуманной организаторской и политической работой. Здесь сосредоточивались большие силы и средства. Оформился четкий курс на укрепление партийного ядра и усиления роли военкомов в боевой деятельности войск.

В то же время, в политической работе наметились элементы ее формализации, отрыва от конкретно-исторической обстановки. В целом, деятельность командования по укреплению морального духа войск на втором этапе нельзя расценивать как достаточно успешную.

Третий этап — этап крупных военных побед красных и окончательного разгрома белых на Юге России (ноябрь 1919 – ноябрь 1920 гг.). Он состоит из двух периодов. Первый период — разгром генерала Деникина (октябрь 1919 – март 1920гг.). Второй период — разгром генерала Врангеля (октябрь – ноябрь 1920гг.). Между этими периодами лежит советско-польская война 1920г. Рассмотрим, главным образом, первый период. Дело в том, что разгром Деникина — начало конца большой полевой Гражданской войны в России. А части и соединения генерала Врангеля, запертые наглухо на Крымском полуострове, де-факто были обречены. Только советско-польская война продлила их существование.

Первый период. Стратегическая и оперативно-тактическая обстановка объективно складывалась в пользу красного командования. В его распоряжении находилось 147 тыс. штыков и 25,3 тыс. сабель⁸¹⁴, в то время как у главкома ВСЮР. — 107395 штыков и 45667 сабель⁸¹⁵. Тем более, у красных имелись огромные резервы. Общую численность РККА к осени 1919 г. довели до 2,5 млн человек⁸¹⁶. Численность же боевых сил основных белых армий на территории бывшей Российской империи составляла всего лишь 240742 штыков и 68968 сабель⁸¹⁷. Причем, что представляется особенно важным, красные могли свободно маневрировать силами и средствами, перебрасывая их с одного фронта на другой, а белые — нет. У них имелись огромные расстояния между стыками фронтов. Но эта территория была, в основном, под контролем красных. Красная армия качественно укреплялась. Если соотношение по саблям в июне 1919г. составило 1:3,3 в пользу белых, то в августе 1:2,4, а в октябре уже 1:1,5⁸¹⁸. Как видно, советские войска имели четырехкратное преимущество в штыках и совсем незначительно уступали противнику в саблях. Красные овладели главным оружием белых — высокой маневренностью частей. По утверждению бывшего командующего Южным фронтом Егорова, из этого извлекли все возможности⁸¹⁹.

Нельзя не отметить значимость того факта, что в Советской России четко выполнялось директива Ленина об уделении главного внимания Южному фронту⁸²⁰, с сентября до октября 1919 г. он получил около 50 тыс. человек пополнения⁸²¹. Это во многом обосновывается тем, что как указал 20 октября 1919 года Главком Каменев на Восточном фронте решительное наступление было успешным, взята тысяча пленных, в некоторых местах противник очень неустойчив, есть случаи, когда противник бежал в панике. В данной стратегической обстановке он потребовал не прекращать наступление на юге и приводить в порядок Юго-Восточный фронт по достижении Дона, считая, что это наиболее удобный рубеж как для начала будущих операций, так и для приведения в порядок частей. Приводить в порядок части на зани­маемой линии, противник все время будет мешать⁸²².

Выгоды из такого положения были извлечены. В результате более чем тридцатидневных сражений и боев красные имели серьезный успех, захватив ряд крупных городов, в том числе Чернигов, Орел, Курск, Воронеж. В плен попали до 7700 белых солдат и офицеров. Противник потерял 260 пулеметов, 41 орудие, 16 бронепоездов, огромное количество военного снаряжения⁸²³. Красная армия захватила стратегическую инициативу и прочно удерживала ее. Наступление, начатое 19 декабря 1919г., привело к тому, что с занятием Ростова в январе 1920г. началась катастрофа ВСЮР. Красные продвинулись на главных направлениях на 400 – 500 км., освободили районы площадью 543 тыс. кв. км с населением 27,7 млн человек — важнейшие регионы для жизненного обеспечения Советской России. Белые потеряли пленными 61 тыс. человек, 2160 пулеметов, 1622 орудия, 19 танков, 27 бронепоездов, 20 самолетов, большое количество боеприпасов и всякого рода оружия⁸²⁴.

В исследуемый период наблюдается подъем морального духа красных. Он значительно выше, нежели у личного состава ВСЮР. Здесь мы наблюдаем уникальный военно-исторический феномен: несмотря на то, что моральный дух красных значительно выше, чем у белых, нельзя классифицировать морально-психологическое состояние красных бойцов и командиров как здоровое. Части и соединения по прежнему были подвержены разложению. Положение Деникина могло быть еще более сложным, если бы ему не помогли, как это ни парадоксально звучит, красные части, взявшие Ростов. Среди них началось повальное двенадцатидневное пьянство и бесчинство по отношению к местному населению. Особенно разложение коснулось конницы Буденного, на что Троцкому с тревогой указывал Ленин⁸²⁵. В тот период у командующего советским Юго-Восточным фронтом В. Шорина имелись весомые основания для того, чтобы заявить: «Конармия утопила свою боевую славу в ростовских винных подвалах»⁸²⁶.

Бесчинство по отношению к местному населению во время Гражданской войны имеет множественные причины и одной из них можно считать использование регулярных войск не по назначению, что отрицательно влияет на их моральное состояние. Так, в директиве Главкома от 23 февраля 1920 года указано: «При движении походом Латышской, 57 и одной диви­зии 14 или 12 армии таковые должны по пути следования разоружать банды и отбирать оружие у местного населения»⁸²⁷. Как авторы указывали раннее, латышские красные части не могли поддерживать дружественные отношения даже с одноплемённым населением, а что говорить о русском и украинском. Решение таких задач разлагало войска и побуждало население к сопротивлению, что приводило к цепной реакции усиления репрессий. Так, анализируя план перегруппировки войск в апреле 1920 года Главком указал: «часть сил держать внутри страны в узловых железнодо­рожных пунктах … на случай волнений»⁸²⁸.

Однако главным в состоянии морального духа войск является все таки готовность и способность выполнять боевые задачи и в этом вопросе к концу 1919 года сложилась достаточно стабильная и предсказуемая ситуация, понятная командованию и контролируемая. Иллюстрацией этому может служить доклад Главкому 1 декабря 1919 года командующего Юго-Восточным фронтом о неудачах под Царицыном. В нём указано, что если бы 37 и 28-я дивизии были лучше укомплектованы, они бы свое дело сделали, «доказательством чего служит то, что они и сейчас лежат около проволоки… а 38 и 39 дивизии никогда не отличались твердостью»⁸²⁹.

Высшее руководство страны продолжает самым серьезным образом заниматься укреплением морального духа войск. Это подтверждает текст телеграммы Ленина Смилге и Орджоникидзе от 17 февраля 1920 года: «Крайне обеспокоен состоянием наших войск на Кавказ­ском фронте, полным разложением у Буденного, ослабле­нием всех наших войск, слабостью общего командования, распрей между армиями, усилением противника. Необходимо напрячь все силы и провести ряд экстренных мер с револю­ционной энергией. Телеграфируйте подробно шифром, что именно предпринимаете»⁸³⁰. В цитируемой телеграмме особо необходимо выделить указание на слабость общего командования и распри между армиями. Проблема взаимоотношений командного состава, особенно обострилась в период стратегического наступления, когда требуется четкое взаимодействие и взаимопомощь, согласование своих действий с действиями соседей. На уровне командующих фронтами, армиями и начальников дивизий ни кадровые офицеры, ни «народные герои» не желали подчинять свои действия интересам соседей или делиться славой победителей. Ещё 4 октября 1919 года Ленин указывает члену РВС Юго-Восточного фронта Смилге, что командующий: « Шорин жульничает, сберегая Буденного только для себя и вообще не проявляя никакой энергии для помощи войскам Южфронта». Он требует устранить это безобразие, равносильное предательству и доложить какие реальные меры серьезной помощи будут приняты⁸³¹.

Главком С. Каменев 10 ноября 1919 г. даёт указание командующему фронтом дополнить дирек­тиву конкретными указаниями командарму 14, которые должны привести действия его левого фланга в согласование с наступлением 13 армии на Курск. При этом он ссылается на то, что опыт неоднократно указывал, что согласование действий двух армий или вообще двух отдельных частей можно достиг­нуть лишь определенными указаниями объединяющего коман­дира. Никаких других путей для согласованности действий армий нет⁸³². Однако указания Главкома тоже выполнялись недобросовестно. Как показывают архивные документы, 1 февраля 1920 года он даёт прямое указание поддержать энергичным наступлением сосредоточенный удар конницы Буденного и Думенко⁸³³. А уже 3 февраля 1920 года Главком издаёт директиву о разработке нового плана удара, так как боевые действия объединенной конницы правого фланга фронта 1 февраля не были вовремя поддержаны пехотой 8 и 9 армий и не увенчались успехом⁸³⁴.

В таких условиях неисполнительности и отсутствия взаимопомощи некоторым командующим всё таки удалось проявить свои способности и достичь значительных успехов. Главком Каменев ввиду важности польского фронта и серьез­ности предстоящих операций 20 марта 1920 года рекомендовал Ленину к моменту решительных операций переместить на Западный фронт командующего Кавказским фрон­том Тухачевского, умело и решительно проведшего послед­ние операции по разгрому армий генерала Деникина. Это еще раз показывает, что в российской Гражданской войне многие постулаты, проверенные на прочность военной историей, срабатывали довольно в оригинальном виде. Иногда с точностью до наоборот.

В то время в деятельности красного командования по укреплению морального духа войск просматривается ярко выраженная тенденция наращивания усилий и темпов. Особенно в деле улучшения снабжения фронта всем необходимым. Здесь, как явствует из текстологического анализа доклада заведующего политотделом 13 армии Р. Самойловой (Землячки), произошли серьезные подвижки в сторону улучшения⁸³⁵. Проблемы снабжения постоянно находились в поле зрения красного командования. На них постоянно заострялось внимание Центра. Орджоникидзе сообщал с Южного фронта Ленину 6 ноября 1919 г., что нельзя дать «заснуть тылу», что самое незначительное внимание тыла радует красноармейцев «как маленьких детей»⁸³⁶.

Забота об улучшении условий в которых действуют войска и тылового обеспечения просматривается в докладах Главкома Ленину и высшему руководству. Так, 20 марта 1920 года он доложил, что наступ­ление на Кавказском фрон­те пришлось вести в исключительно тяже­лых условиях распутицы, чтобы не дать противнику возмож­ности усилиться и привести свои разбитые части в порядок. Это, безусловно, расстроило части фронта, так как тылы, не поспевая за боевыми частями отстали. Исходя из этого он просит по крайней мере два месяца, чтобы при современных условиях транспорта подтянуть тылы и наладить их работу. Анализируя итоги движения 52 дивизии походным порядком на 700 верст Главком пришёл к заключению, что, не понижая боевой готовности дивизий, их можно продвигать лишь на 300—400 верст и предложил по возможности избегать переброски на значи­тельное расстояние походным порядком стрелковых дивизий, прибегнув к рокировке⁸³⁷.

В решении организационных аспектов укрепления морального духа войск появились принципиально новые моменты в борьбе с дезертирами. 18 декабря 1919г. РВС Южного фронта издал приказ № 1929, которым утвердил «Инструкцию комиссии по борьбе с дезертирством на Южном фронте». Текстологический анализ данного архивного документа⁸³⁸ показывает, что основной акцент сделан на комплекс мер репрессивного, организационного и воспитательного воздействия на дезертиров, которые подразделялись на злостных и незлостных. Так, приказывалось сформировать заградительные отряды, направлять пойманных дезертиров в штрафную часть. Из репрессий применялись: условный расстрел, тюремное заключение, расстрел. В печати публиковались списки злостных дезертиров и сообщалось о применении к их семьям наказаний. Однако в борьбе с дезертирством, принявшим в 1919 г. очень крупные размеры, советская власть не всегда уповала только на расстрелы. Так, в июне – декабре 1919 г. из числа всех задержанных дезертиров приговорили к тюремному заключению менее 1%, к расстрелу — менее 0,1 %, а остальных дезертиров возвратили в строй⁸³⁹. Но нельзя в данной связи делать вывод о гуманности советской власти. Скорее, можно вести речь о гибкости. Дезертиров имелось столько, что всех расстрелять представлялось затруднительным. С ними резко усилили политическую работу, где основной акцент сделали на устройстве митингов, собеседований.

Продуманная организация борьбы с дезертирством являлась практическим воплощением в жизнь политики ЦК РКП (б). Не случайно, к концу 1919 г. в ряды Красной армии на всех фронтах в строй вернулось, по подсчетам Л.М. Спирина, 775 тыс. красноармейцев-дезертиров⁸⁴⁰. Это при том, что всего в годы Гражданской войны в Красной армии, по подсчетам, имеющимся в историографии 90-х г. XX в., насчитывалось 1-1,5 млн дезертиров⁸⁴¹. Использование дезертиров было вынужденной мерой обусловленной низкой укомплектованностью частей и отсутствием резервов. Командующий Юго-восточным фронтом В.И. Шорин в телефонном разговоре с Главкомом 1 декабря 1919 года доложил что, в 28 дивизии есть полки в которых осталось по 200 штыков, пополнений нет, приходится пополнятся дезертирами которые на фронт не доходят и более 50% разбегаются⁸⁴².

В то же время, при решении организационных аспектов проблемы укрепления морального духа войск, появились неординарные приемы, не вписывающиеся в рамки общечеловеческих ценностей. Председатель РВС Республики Троцкий установил премии за каждого убитого казака⁸⁴³. Перед нами еще одно из многочисленных свидетельств того, что Гражданская война, по сути своей, аморальна.

Особая значимость придается политической работе. Она расценивается в частях, действующих на направлении главного удара, как одно из средств достижения боевых успехов⁸⁴⁴ и проводится с большей настойчивостью. Более рационально стали распределяться партийные силы, прибывающие по мобилизациям из Москвы и Петрограда на Южный фронт. Вновь прибывшими коммунистами укомплектовывались, в первую очередь, части первой линии. И как следствие, боеспособность частей и политическая сознательность, докладывала все та же Р. Самойлова (Землячка), «выросли и закрепились»⁸⁴⁵. Умело использовались и силы политработников, продолжавших интенсивно поступать в распоряжение РВС Южного фронта. В период со 2 по 8 ноября в распоряжение РВС Южного фронта поступило: агитаторов — 519; ответственных партийных работников — 57; других специалистов — 95⁸⁴⁶. Кроме того, на полную мощь использовались в данной связи и внутренние резервы фронта. Например, политотдел Первой конной армии выпустил в первой половине 1920 гг. 3 выпуска коммунистов-политработников и направил их в действующие части⁸⁴⁷.

При возникновении необходимости в этом периоде продолжается практика призыва рабочих в армию. Так, 22 октября 1919 года, в целях «добиться на­стоящего массового напора на Юденича» Ленин направляет записку Троцкому с требованием мо­билизовать еще 20 тысяч питерских рабочих, « так как брать из резервов Южфронта опасно: там нача­лось наступление, надо его расширить»⁸⁴⁸.

Но репрессии по-прежнему имелись в арсенале командования и применялись достаточно активно в качестве средства укрепления морального духа красных войск. В то же время, нельзя не подчеркнуть, что репрессии хотя и продолжались, но стали носить все чаще адресный характер. Архивные документы свидетельствуют: только посредством жестоких репрессий⁸⁴⁹, и то с большим трудом, командованию красных удалось навести порядок в обвально разлагавшейся Первой конной армии, занявшей Ростов. Но по-другому в той критической ситуации поступить просто не представлялось возможным.

В исследуемом периоде ярко обозначилось магистральное направление деятельности по укреплению морального духа войск — формирование и поддержание высокого наступательного порыва у красных частей. По данным разведки ВСЮР, красноармейцам упорно внушалась мысль, что «армию Деникина надо не разбить, её надо уничтожить»⁸⁵⁰. Это подтверждается и данными советских источников. Например, Сталин в разговоре по прямому проводу с Орджоникидзе 25 октября 1919г. заявил, что в боях под Орлом нужно истребить лучшие полки белых⁸⁵¹. Подобная целенаправленная работа приносила ожидаемые плоды. В политсводке политотдела 7 кавалерийской дивизии о боевом и политическом состоянии дивизии от 17 февраля 1920г. отмечается, что, несмотря на большой переход, боевую обстановку, очевидную усталость, «все неудержимо рвутся вперед»⁸⁵².

В период разгрома войск генерала Деникина на Южном фронте в деле укрепления морального духа войск пришлось столкнуться с проблемой, которая в приказе РВСР № 180 от 11 декабря 1919г. «О мерах преодоления партизанства» (см. прилож.5), была обозначена так: «обезопасить красные полки, продвигающиеся по Украине, от партизанщины и махновщины»⁸⁵³. Организационно партизанские полки, действовавшие на Украине, не допускались в состав частей советского Южного фронта, а отправлялись в тыл в запасные части на переформирование. Некоторые отряды просто разоружались. В ходе переформирования с ними проводилась соответствующая политическая работа как в организационных формах (обучение коммунистов-партизан и пополнение их свежими силами), так и в агитационно-пропагандистских (беседы, митинги и т. д.). В целом, негативное влияние партизанщины, которое могло возникнуть среди бойцов и командиров частей Южного фронта в связи с передвижением по территории Украины, было по крайней мере, локализовано.

В деле укрепления морального духа красных войск сыграла положительную роль и военная печать. Особенно армейская и дивизионная. Всего в годы Гражданской войны в Красной Армии функционировало 70 дивизионных газет. Полковых газет, правда, создать не удалось⁸⁵⁴. Продолжала практиковаться организация походных изб-читален, спектаклей-митингов⁸⁵⁵. Между тем, военной прессе, в силу технических причин, а также динамики изменяющейся обстановки, явно не хватало оперативности. Так, из доклада заведующего политотделом Первой конной армии «О партийно-политической и культурно-просветительной работе в Армии по состоянию на 15 января 1920г.» вытекало, что газета «Красный кавалерист», издававшаяся поармом, поступала в части нерегулярно или с большим опозданием⁸⁵⁶. Подобное обстоятельство, безусловно, не способствовало повышению эффективности и качества всего комплекса мер по укреплению морального духа войск.

Таким образом, в первом периоде третьего этапа деятельность командования по укреплению морального духа красных войск резко активизировалась. Разумеется, этому в полной мере способствовала благоприятная военно-политическая, стратегическая и оперативно-тактическая обстановка, сложившаяся в исследуемый период на Южном фронте. Сказанное не умаляет значимости комплекса мер как репрессивного, организационного, так и сугубо политического характера. Они сыграли организующую и мобилизующую роль в деле укрепления морального духа войск, повышения уровня морально-психологического состояния личного состава. Здесь глубокая диалектика. Нельзя не отметить, что в достижении цели, означенной выше, применялись меры, не вписывавшиеся в рамки общечеловеческих ценностей. Они детерминировались конкретно-исторической обстановкой. Понять можно все. Но можно ли все простить? Одним словом, такие меры еще раз подтверждают, что Гражданская война, по природе своей, в конечном итоге, глубоко аморальна.

Военно-исторический феномен, выявленный в исследованном периоде, сводится к следующему. Несмотря на то, что проведенная командованием Красной армии работа по укреплению морального духа войск обеспечила, в конечном итоге, морально-психологическое превосходство над противником, она не смогла полностью оздоровить нравственную атмосферу в отдельных красноармейских воинских коллективах, которые попросту разложились.И при другом раскладе военно-политических, стратегических, оперативных и тактических факторов последствия разложения, например Первой конной армии, могли быть более серьезными для красных, нежели стали де-факто.

Второй период. В ходе контрнаступления войск Южного фронта (28.10 – 3.11. 1920г.) в Северной Таврии и в Перекопско-Чонгарской операции на Перекопском перешейке и Чонгарском полуострове (7.11 – 17.11.1920 г.) была разгромлена Русская армия генерала П.Н.Врангеля. В тот период преимущество красных в силах и средствах было колоссальным. Так, в ходе контрнаступления войск Южного фронта под командованием М.В. Фрунзе находилось около 133 тыс. человек, в то время как у барона Врангеля имелось около 35 тыс. человек⁸⁵⁷. То есть, соотношение сложилось в пользу Фрунзе (3,8:1). А в Перекопско-Чонгарской операции красные имели колоссальное преимущество над белыми и по силам, и по средствам (см. табл.3).

Таблица 3

Соотношение сил и средств противоборствующих сторон к началу Перекопско-Чонгарской операции советских войск Южного фронта⁸⁵⁸

Силы и средства	М.В. Фрунзе	П.Н. Врангель	Соотношение
Штыков	146,4 тыс.	23 тыс.	6:1
Сабель	40,2 тыс.	12 тыс.	3,35:1
Орудий	985	213	4,6:1
Пулеметов	4435	1663	2,6:1
Бронемашин	57	45	1,2:1
Бронепоездов	17	14	1,2:1
Самолетов	45	42	1,07:1

Особенно важным, можно считать четырехкратное преимущество красных в артиллерии. Ведь Русская армия создала в Крыму глубоко эшелонированную оборону.

Разумеется, создавшееся положение в полное мере способствовало укреплению морального духа красных войск. Кроме того, положительно влияли на улучшение морально-психологического состояния бойцов и командиров красных частей, привлеченных к окончательному разгрому белых, следующие обстоятельства:

— во-первых, закончилась советско-польская война (октябрь 1920г.). И хотя ее итоги были далеко не в пользу Советской России, но все же с разгромом последнего врага — генерала Врангеля, появлялся реальный шанс на окончание всем опостылевшей Гражданской войны;

— во-вторых, войска, участвовавшие в советско-польской войне и переброшенные на Южный фронт, накопили определенный опыт наступательных операций;

— в-третьих, Русская армия, несмотря на отчаянные попытки, не смогла ликвидировать Каховский плацдарм⁸⁵⁹, с которого был нанесен в октябре 1920г. главный удар в ходе наступления Южного фронта.

Необходимо подчеркнуть, что подъему морального духа красных способствовала продуманная организаторская и политическая работа в подготовительный период к контрнаступлению войск Южного фронта и Перекопско-Чонгарской операции. Причем, она началась в комплексе с деятельностью по мобилизации личного состава Красной армии на разгром Польши. Так, в Обращении ЦК РКП (б) ко всем организациям РКП (б) от 10 июля 1920г. отмечалось, что победа над Польшей не будет действительно победой, если «Врангель не будет разгромлен»⁸⁶⁰. В этом же документе настойчиво проводится мысль о том, что «Врангель должен быть уничтожен, как уничтожены были Колчак и Деникин!»⁸⁶¹.

В директиве Главкома Командованию 1 Конной армии 24 сентября 1920 года выражается уверенность, что армия проникнется серьезностью возлагаемой на нее задачи и, подойдет к новому врагу в со­стоянии той мощи и боевой готовности, с какой летом она начала победоносную борьбу с поляками⁸⁶². Однако пожелания Главкома остались не выполненными. Командарм Буденный и член РВС Ворошилов 21 сентября 1920 года доложили командованию фронта, что армия начать операцию не может, так как 6 кавале­рийская дивизия, вследствие радикальной чистки и приве­дения ее в порядок, отстала на четыре перехода. Арестованные нач­див и два комбрига, еще никем не замещены. 11 кавале­рийская дивизия все еще укомплектовывается подошедшими с опозданием пополнениями из центра. Будённый предложил свои сроки начала наступления. Копии доклада были направлены В. И. Ленину, Главному командованию и в Реввоенсовет Республики⁸⁶³. Ввиду особого положения которое занимал Будённый, его несговорчивости и плохой управляемости реакция последовала незамедлительно. Главком С. Каменев 23 октября1920 года телеграммой просил Реввоенсовет Республики предложить Ревсовету 1 Конной ар­мии никаких своих сроков не назначать, а твердо держаться числа, определенного Фрунзе⁸⁶⁴. Председатель Совнаркома Ленин 24 октября 1920 года лично направил телеграмму в РВС 1 Конной, Южного фронта и Каменеву Л. Б. в которой предлагал РВС 1 Конной применить самые героические меры для ускорения сосредоточения⁸⁶⁵.

Как и в предшествующий период командование уже владело ситуацией с поддержанием морального духа войск. Так, ещё в сентябре 1919 года Главком приказал для выяснения обстоятельств, при которых Морская дивизия разбежалась, выслать из Кав­казского фронта сессию ревтрибунала и привести дивизию в порядок, сформировав из ее остатков войсковую единицу в соответствии с наличием личного состава⁸⁶⁶. Отдавая указания об усилении перекопского направления Главком обращает внимание, что там должны быть дивизии наивысшего морального качества и наибольшей устойчивости, каковыми отличаются сибирские части и кур­сантская дивизия⁸⁶⁷. Кроме крайних мер (расстрел) в деле формирования боевой и морально-психологической стойкости личного состава, был взят курс на дальнейшее расширение дисциплинарных прав командиров и комиссаров. Специальным декретом ВЦИК от 14 июля 1920 г. им предоставлялось право подвергать подчиненный им личный состав аресту в дисциплинарном порядке⁸⁶⁸.

В период контрнаступления войск Южного фронта в Северной Таврии и Перекопско-Чонгарской операции на Перекопском перешейке и Чонгарском полуострове особое внимание уделили разрешению проблемы снабжения, на что командование Южного фронта нацелил ЦК РКП (б). Он предписал не ограничиваться только «политико-просветительным характером работы». Внимание должностных лиц обратили на «улучшение снабжения красноармейцев»⁸⁶⁹. Улучшению снабжения красноармейцев, кроме усилий Центра, способствовало то, что в ходе проведенной на Украине в августе 1920г. «Недели больного и раненого красноармейца» собрали в виде добровольных пожертвований с населения 1 млн. 200 тыс. золотых рублей. Кроме того, население пожертвовало много различного рода вещей. Пожертвования продолжали поступать и после окончания «Недели больного и раненого красноармейца⁸⁷⁰».

Во время передвижения 1 Конной армии на юг пополне­ние и снабжение должно было производиться непосредственно центральными органами, а снабжение продовольствием и фу­ражом— опродармом Юго-Западного фронта Владимировым⁸⁷¹. Однако это не остановило грабежи местного населения. Принимая меры к усилению войск на Перекопе Главком требует установить очередность подвоза материальных средств борьбы и обещает сам принять меры к удовлетворению требований фронта⁸⁷².

Подчеркнем, что военно-медицинская служба Красной армии предприняла поистине титанические усилия, чтобы преодолеть трудности, вызванные эпидемическими болезнями. Увеличивалось количество госпиталей, что создавало более благоприятные условия для лечения раненых и больных. Если в 1918 г. в Красной армии имелось 20 тыс. госпитальных коек, то в 1920 г. их насчитывалось около 40 тыс.⁸⁷³

Анализ источников и литературы⁸⁷⁴ позволяет заключить, что в период контрнаступления войск Южного фронта в Северной Таврии и Перекопско-Чонгарской операции на Перекопском перешейке и Чонгарском полуострове формы и методы организационной и политической работы, практиковавшиеся в период разгрома войск генерала Деникина, продолжали функционировать и дальше. Продолжилась практика мобилизации коммунистов для решения наиболее важных задач. При предстоящем форсирова­нии Сиваша Главком С. Каменев приказал все коммунистические силы, нахо­дящиеся в тыловых и резервных частях армии и фронта, срочно командировать в те войсковые части, которые будут форсировать Сиваш⁸⁷⁵.

Главное внимание сосредоточивалось на формировании у бойцов и командиров высокого наступательного порыва. Здесь были использованы на полную мощь благоприятные условия, изложенные выше.

К новым моментам можно отнести попытки РВС Южного фронта уберечь войска от бесчинств и сведения счетов с побежденными после захвата Крыма. В приветствии РВС Южного фронта всем бойцам в связи с взятием Крыма особый акцент был сделан на том, что Красная армия всегда щадит врага, который сдался в плен. «Красноармеец страшен только для врага. Он рыцарь по отношению к побежденным»⁸⁷⁶, — указывалось в документе.

Следовательно, во втором периоде командованием Южного фронта проводилась целенаправленная работа по укреплению морального духа войск. Примечательно, что здесь использовались на полную мощь благоприятствующие условия, детерминированные конкретной военно-политической, стратегической и оперативно-тактической обстановкой. Направление основного сосредоточения усилий в организаторской и политической работы по укреплению морального духа войск — формирование высокого наступательного порыва.

Таким образом, на третьем этапе уровень морального духа войск можно оценить как значительно более крепкий, нежели на предыдущих этапах. Положительные тенденции, наметившиеся к концу второго этапа, получили дальнейшее развитие. Можно даже вести речь об их рельефном оформлении.

Вместе с тем, парадокс ситуации заключается в том, что морально-психологическое состояние победителей нельзя оценивать как исключительно здоровое. Эксцессы, свидетельствовавшие о недостаточно высоком моральном духе красных, показывают следующее. Во многом победа красных обусловливалась не столько степенью крепости их морального духа (как одной из важных составляющих достижения победы над противником), сколько резким ослаблением морального духа белых. В директиве главного командования от 9 ноября 1920 года сказано: «обстановка складывается так, что необходимо самое энергичное развитие достигнутого успеха, чтобы на плечах противника, по-видимому теряющего моральную упругость, про­рваться в Крым через следующую укрепленную полосу у Юшуня (слащовская линия)⁸⁷⁷.

Сказанное не дает оснований умалять значение работы по укреплению морального духа подчиненных войск, проведенной красным командованием. По крайней мере, кризис периода поражений советских войск на Южном фронте был преодолен. Нельзя не обратить внимания и на то, что формы и методы работы всех звеньев системы постоянно совершенствовались, наполнялись качественно новым содержанием. Но репрессии, как универсальный метод решения исследуемой проблемы, оставался на протяжении всего этапа доминирующим. Правда, крайняя мера (расстрел) к концу периода стала применяться меньше, с большей осторожностью. Оформилась и тенденция к обеспечению единства организаторской и массово-политической работы. Но она не приняла достаточно устойчивого характера.

Следует особенно подчеркнуть то, что лидеры правившей в Советском государстве компартии, приступая к переводу Красной армии на мирное положение после окончания фронтовой Гражданской войны отдавали себе отчет в необходимости не только сохранения регулярной армии, но и повышения ее боеспособности за счет организационного и морально-психологического укрепления.. Об этом было заявлено В.И. Лениным: «Мы рассчитываем, что громадный опыт, который за время войны приобрела Красная армия и ее руководители, поможет нам улучшить теперь ее качества. И мы добьемся того, что при сокращении армии мы сохраним такое основное ядро ее, которое не будет возлагать непомерной тяжести на Республику в смысле содержания, и в то же время при уменьшенном количестве армии мы лучше, чем прежде, обеспечим возможность в случае нужды снова поставить на ноги и мобилизовать еще большую военную силу»⁸⁷⁸. В реальном воплощении задача совмещения масштабной демобилизации армии с одновременным повышением ее боеспособности оказалась вдвойне сложной.

8 апреля 1921 г. вопрос о демобилизации в армии обсуждался на заседании Политбюро ЦК РКП (б), которое постановило: «Признать необходимым радикально изменить быстроту демобилизации. Доклады демобилизационной комиссии и Председателя РВСР Л.Д. Троцкого назначать 2 раза в месяц»; «Поручить Э.М. Склянскому разработать и провести через РВСР точные предположения и исчисления в связи с условием доведения армии до 1 млн и до 1,5 млн, включая все добавочные части»⁸⁷⁹. Однако 10 апреля 1921 г. Главком РККА С.С. Каменев направил в РВСР доклад за №120/24, в котором проанализировал состояние армии и подчеркнул, что численность армии, по его мнению, должна определяться в 1 890 000. Норма в 1,5 млн и 1 млн причинила бы армии ничем непоправимый вред⁸⁸⁰. Данные документы свидетельствуют об отсутствии планомерности и согласованности в работе ведомств, задействованных в процессе демобилизации.

Причем решающими все чаще становились точки зрения партийного руководства, а не военного. Об этом красноречиво свидетельствуют архивные документы. Вопреки мнению Главкома РККА С.С. Каменева, в результате проведенной в 3 этапа демобилизации, численность регулярных войск стала почти вдвое ниже критической отметки: 1) к декабрю 1921 г. – численность Вооруженных сил сокращена с 5,5 до 1,6 млн; 2) май – октябрь 1922 г. – до 800 тыс.; 3) январь – февраль 1923 г. – до 600 тыс. чел⁸⁸¹. РВСР при этом безоговорочно провел в жизнь линию партии.

В отношении демобилизованных постановление СТО требовало, чтобы «контингенты бессрочно отпущенных красноармейцев, возвращающихся по своим домам после тяжких трудов и лишений на боевых фронтах, победоносно ими ликвидированных, совершали свой путь в наиболее благоприятных условиях и были полностью обеспечены, в санитарном отношении»⁸⁸². Кроме того, СТО принял постановление «Об оказании помощи сельскому хозяйству красноармейцев, увольняемых в долгосрочный отпуск»⁸⁸³.

Экономическая ситуация в стране соответственным образом отражалась на снабжении армии. Из доклада начснабокра, подготовленного к заседанию с участием командующих войсками фронтов и округов от 14 августа 1921 г., отложенного в РГВА в фонде Управления делами РВСР, следует, что «продовольственное положение округа чрезвычайно тяжелое… Начиная с июня части, даже полевые, переведены на тыловой паек, причем в этом пайке аккурат выдается только один хлеб (1 фунт). Приварку вообще нет никакого, сахар выдается с большими перебоями, вместо мяса отпускается совершенно недоброкачественная рыба, даже табак продовольственники сумели недодать… В результате такого питания в частях развиваются или массовые заболевания на почве недоедания или самоснабжение»⁸⁸⁴. В фонде 34 (РГВА) хранится проект резолюции о санитарном обслуживании Красной армии в 1921 г.:

«1) констатировать, что санитарное состояние Красной армии… не может быть признано вполне благополучным…

3) отметить, что важнейшими из факторов, обусловливающих санитарное неблагополучие армии … является: во-первых, плохое питание частей, во-вторых, неудовлетворительные условия их размещения…

5) признать, что в интересах здравоохранения армии, она должна быть в полной мере обеспечена правильно организованной и научно поставленной (квалифицированной) лечебной помощью, как госпитальной, так и амбулаторной…»⁸⁸⁵.

В таких условиях проблема укрепления морального духа РККА резко обострилась. Настроения в деревне не могли не сказываться на состоянии в крестьянской по своему составу Красной армии. И Председатель РВСР Л.Д. Троцкий все это прекрасно видел. Поэтому не случайно его послание к Ленину в начале 1921 г.: «Москва, Предсовнаркома Ленину: Все известия с мест свидетельствуют, что чрезвычайный налог крайне возбудил местное население и пагубным образом отражается на формированиях. Таков голос большинства губерний. Ввиду плохого продовольственного положения представлялось бы необходимым действие чрезвычайного налога приостановить или крайне смягчить, по крайней мере, в отношении семей мобилизованных. Предреввоенсовета Троцкий»⁸⁸⁶.

Резко снижался уровень морального духа РККА из-за их тяжелого материального состояния. Так в телеграмме Председателя РВСР Л.Д. Троцкого, направленная в Политбюро ЦК РКП (б) В.М. Молотову с просьбой разослать текст всем членам Политбюро: «Данные о прохождении «Недели красноармейца» носят крайне печальный, а в некоторых отношениях прямо-таки грозный характер. Вследствие плохих помещений, а главное, отсутствия топки, во многих частях царит полная апатия. Приходится констатировать, что принимавшиеся до сих пор меры «по укреплению» армии имели очень поверхностный и, в сущности, словесный характер. Необходимы гораздо более решительные и широкие меры как в смысле мобилизации работников для армии, так и смысле содействия армии со стороны местных организаций»⁸⁸⁷.

Снижение морального духа РККА прямым образом сказалось и на падении уровня политико-морального состояния соединений и частей. Оценка политико-морального состояния армии в 20-х гг. ХХ столетия дана в известном постановлении Реввоенсовета Республики / СССР «О политико-моральном состоянии армии». Готовившая его комиссия Реввоенсовета Республики / СССР под председательством А.С. Бубнова в проекте постановления констатировала, что «общее укрепление Красной армии – одновременно сопровождается расширением отрицательных явлений в области политико-морального состояния армии». В окончательной редакции оценка значительна смягчена и было указано лишь на то, что на «строительстве Красной армии отражаются не только рост и укрепление социализма в нашей стране, но и трудности и противоречия, этот рост неизбежно сопровождающие»⁸⁸⁸.

Важнейшей же задачей и объективным показателем уровня политико-морального состояния личного состава среди перечисленных являются воинская дисциплина и организованность в армии. А их уровень падал. В армии появились неуставные отношения, «старорежимное» отношение к солдату (грубость, рукоприкладство). Это было зафиксировано в специальном приказе РВСР, №2848 от 22 декабря 1922 г., регламентирующий взаимоотношения в армии⁸⁸⁹. Появление в свет указанного приказа свидетельствует, во-первых, о наличии в Красной армии начала 1920-х гг. неуставных отношений, во-вторых, осознании высшим военным командованием необходимости борьбы с различного рода отклонениями от норм поведения военнослужащих, предписанных воинскими уставами.

М.В. Фрунзе оценивал положение комсостава в то время чрезвычайно тяжелым не только потому, что получаемая ими зарплата не отвечала «самым насущным его потребностям», но и потому, что прохождение службы не было урегулировано, и совершалось от случая к случаю. Никакой уверенности у командного состава в стойкости, прочности своего служебного положения не было⁸⁹⁰.

Анализ источников и литературы показывает, что в деятельности органов государственной власти и военного управления всемерно учитывался опыт, накопленный в период так называемой фронтовой Гражданской войны (1918 – 1920 гг.). Между тем, учитывалась и специфика переходного периода (1921-19123 гг.).

Одним из направлений повышения уровня морального духа РККА стало укрепления кадров Красной армии, в первую очередь кадров начальствующего состава, ибо они, главным образом обеспечивали нормальное функционирование армии как в мирное, так и военное время. Уже в 1921 г., ставя на рассмотрение вопрос «О мерах к упрочению армии по резолюции Х партийного съезда», Реввоенсовет Республики постановил создать комиссию по регистрации, оценке, перегруппировке комсостава, в нее вошли: Э.М. Склянский, С.С. Каменев, С.С. Данилов. Комиссии было поручено рассмотрение вопроса о судьбе различных категорий командного состава армии, в частности, целесообразности замены недостаточно подготовленных красных командиров кадровым офицерством военного времени, не запятнавшим себя борьбой против советской власти. Оставление в армии бывших офицеров было наиболее целесообразным и экономически выгодным решением, дававшим быстрый эффект. И эта политика, проводившаяся в начале 1920-х гг., позднее явилась основным обвинением в адрес Реввоенсовета Республики на Февральском (1924 г.) Пленуме ЦК РКП (б) в том, что РВСР допустил засилие военспецов в центральном военном аппарате путем увольнения краскомов из армии, в результате чего из 87 тыс. их в рядах РККА осталось лишь 25 тыс. чел.⁸⁹¹ Бесспорна важность роли военспецов в достижении победы в войне, поскольку большинство командующих и командиров всех рангов в РККА – бывшие офицеры⁸⁹². На 1 января 1921 г. военспецы составляли 34% командного состава Красной армии. В результате проведения целенаправленной политики, проводимой РВСР, к апрелю 1923 г. доля командного состава из числа бывших офицеров старой армии повысилась до 52,7%⁸⁹³. Следует подчеркнуть, что до начала 1924 г. массовое вытеснение из армии военспецов (по политическим мотивам) широко еще не проводилось, однако сложились очевидные противоречия между военспецами и краскомами, профессиональная подготовка которых, по сравнению с первыми, значительно отставала.

Основное внимание в рамках указанной проблемы уделялось вопросам создания системы военно-учебных заведений, способной удовлетворить потребности армии в кадрах как по количеству подготавливаемого контингента командиров, так и по уровню их подготовки. 25 июня 1921 г.ЦК РКП (б) принял постановление, в котором отметил следующее: в связи с ощущением в настоящее время на всех ко­мандных курсах Республики острым некомплектом и пе­ременного состава (курсантов и слушателей), ЦК РКП (Б0 напомнил всем организациям о самом широком содействие по привлечению на командные курсы рабочих и крестьян⁸⁹⁴. Стало большое значение придаваться социальным критериям при комплектовании курсантами средних военно-учебных заведений (см. табл.).

Таблица 4

Сведения о социальном составе курсантов средних военно-учебных заведений⁸⁹⁵

Год	На 100 курсантов
	рабочих	Крестьян	прочих
1921	28	51	21
1922	28	58	14
1923	30	59	11

А в специально постановлении ЦК РКП (б) (октябрь 1921 г.) осбенно подчеркивалось, что курсанты — «будущие командиры Красной Армии, а настоящий командир должен быть вполне подготовлен­ным политическим руководителем красноармейской массы»⁸⁹⁶.

По решению ЦК РКП (б) в мае 1921 г. была создана Высшая аттестационная комиссия (ВАК), которая имела задачу пересмотреть командный состав от командира дивизии и выше. В состав ВАК вошли главнокомандующий С.С. Каменев (председатель), начальник штаба РККА П.П. Лебедев, начальник ПУРа С.И. Гусев, С.М. Буденный и др.⁸⁹⁷ Аттестационные комиссии были созданы также во всех армиях и дивизиях, штабах и учреждениях Красной армии. Правовым механизмом явилась секретная инструкция №2111 от 25.09.1921 г., разработанная Управлением делами РВСР, «Правила аттестования лиц командного и административного состава»⁸⁹⁸, в резолютивной части которой было записано: «В Красной армии в отличие от капиталистических государств не может быть различий между командным составом и рабоче-крестьянской массой, поэтому наиболее ценными являются те лица командного состава, которые самым происхождением своим не отличаются от нея⁸⁹⁹, из числа же вышедших из буржуазных классов могут быть оставлены в должности только те, которые службой, особенно на боевых фронтах, доказали преданность РК власти»⁹⁰⁰.Аттестацию предписывалось проводить ежегодно в период с 1 по 30 сентября с той целью, чтобы результаты могли быть утверждены к 1 ноября. Тексты аттестаций составлялись непосредственным начальником и комиссаром. В случаях разногласий – каждому предоставлялось право особого мнения. В инструкции рекомендовалось:

а) в характеристике личности аттестуемого указать, обладает ли тот такими качествами, как энергичность, выносливость, сообразительность, дисциплинированность, «умение разбираться в области обращения с подчиненными», состояние здоровья, общий склад ума, политические убеждения, настроения, симпатии;

б) общеобразовательная и техническая подготовка, служебный, практический опыт, умение на деле применять полученные знания;

в) оценка революционных заслуг, боевые подвиги, работа по формированию частей и выполнение задач организационного характера⁹⁰¹.

Характеристика не должна была носить характер анкеты, а вместе с приведенными конкретными данными по боевой и служебной работе аттестация «… должна представлять в общем полный, краткий, выпуклый, законченный очерк, не уклоняющийся от прямой его цели — аттестования».

К начальникам и руководителям предъявлялись повышенные требования: они должны были обладать «сильной и дисциплинированной волей»⁹⁰², организаторскими способностями, хладнокровием, выдержкой, а также «научно-технической подготовкой и практическим опытом». Требования варьировались в зависимости от занимаемой должности и «рода оружия», условий службы, особенно в военное время и в боевой обстановке.

Аналогичные требования предъявлялись и к лицам, занимающим административные должности.

В целях укрепления морального духа РККА властные структуры всемерно стремились усилить и расширить партийное влияние на армию и установить тотальный контроль над ней. Х съезд РКП (б) поручил Центральному Комитету произвести широкое обновление комиссарского состава и политорганов армии с целью «общего освежения и повышения их активности в работе». Съезд осудил как политически вредные требования сторонников «военной оппозиции» об упразднении политорганов в Красной армии, о подчинении комиссаров партийным ячейкам. В постановлении по военному вопросу было прямо указано на необходимость «сохранить политический аппарат Красной армии в том виде, как он сложился за три года войны…»⁹⁰³. Задача была поставлена таким образом, чтобы улучшить и укрепить организационную структуру армейского партийно-политического аппарата, усилить его связь с местными партийными организациями, сохранив при этом его полную самостоятельность.

Чтобы усилить партийную прослойку в армии и обеспечить ее кадрами политработников, было решено возвратить в армию всех членов партии, демобилизованных «без серьезных на то оснований», для чего организовать проверку всех уволенных из армии коммунистов. Политорганы Красной армии обязаны были провести перерегистрацию всех коммунистов и организовать их строгий учет⁹⁰⁴. В результате значительно изменилась партийная прослойка в армии. Если накануне ХI съезда, в начале 1922 г., коммунисты в армии составляли 7,5%, то в 1923 г. их насчитывалось уже 10,5%⁹⁰⁵. Значительно возросла партийная прослойка и среди командного состава. В 1922 г. коммунистов среди командиров (до командиров взводов включительно) было 22,5%, а в 1923 г. их количество возросло до 29,5%⁹⁰⁶. Удельный вес коммунистов в среднем и высшем звеньях командного состава был намного выше.

При этом необходимо особенно подчеркнуть, что всякая децентрализация, принижение роль политорганов здесь жестко пресекалась. Показательным в данной связи служит факт, произошедший летом 1923 г. На страницах журнала «Военный вестник» стали появляться статьи, где авторы предлагали слить армейские политорганы с соответствующими штабами, а руководство партийной работой в армии передать парткомам или партийным комиссиям. В то время начальник ПУРа В.А. Антонов-Овсеенко без ведома ЦК разослал по войскам циркуляр ПУРа от 24 декабря 1923 г., в котором предложил всем армейским политорганам и партийным организациям обсудить вопросы об установлении подчиненности политических органов и военных комиссаров партийным ячейкам, о передаче части руководящих функций политорганов партийным комиссиям и т.д.⁹⁰⁷

В результате в ряде военных округов (Московском, Приволжском) были приняты резолюции о внутрипартийной демократии в РККА, где прозвучала необходимость выборности командного и политического состава и т.д. На XIII Всесоюзной партийной конференции (январь 1924 г.) данный факт был расценен как «…попытка восстановить военных работников против руководящих органов партии и партии в целом»⁹⁰⁸. По решению Оргбюро ЦК РКП (б) В.А. Антонов-Овсеенко за допущенную им ошибку был снят с должности начальника ПУРа. Начальником ПУРа РККА был назначен А.С.Бубнов. Вместо отмененного циркуляра от 24 декабря 1923 г. в войска была разослана новая директива, которая ставила задачу усиления сложившегося и «вполне оправдавшего себя» партийно-политического аппарата Красной армии. Параллельно с практикой увеличения числа коммунистов в армии в 1921 г. был организован обратный процесс – «партийная чистка». В результате из партии было исключено около 9 тыс. человек, что составляло 10% от общего состава коммунистов армии и флота⁹⁰⁹.

Усилия органов высшего партийного, государственного и военного управления по созданию армии, крепкой моральным духом, не ограничивались методами социального и партийного отбора, широко применялась и политпросветработа в Красной армии, которая строилась с учетом внешнеполитической обстановки; характера будущей войны; социального состава армии; внутриполитической обстановки; общеобразовательного уровня красноармейцев. С.И. Гусев в статье «Политическая работа в Красной армии», впервые опубликованной в журнале «Политработник» в №15 за 1921 г., определил 4 основных направления политработы в Красной армии: 1) воспитание в духе интернационализма; 2) воспитание в духе преодоления деревенской ограниченности и мелко-буржуазной узости; 3) борьба с реставрационными тенденциями крестьянства; 4) антирелигиозная пропаганда⁹¹⁰.

Первое направление политработы в РККА в данном контексте уместно расценивать как замещение коммунистами общепринятого понятия интернационализма претензиями на мировую пролетарскую революцию. Хотя, видимо, говоря о целях и задачах политработы в армии, необходимо было в первую очередь сформулировать тезис о защите Отечества и патриотизме.

Во втором и третьем направлениях речь идет о крестьянстве и это не случайно, поскольку РККА на 90% состояла из крестьян⁹¹¹, полуграмотных, а зачастую, неграмотных. В подобной ситуации очень трудно было определить содержание и методы просветительной работы среди красноармейцев.

Анализ источников и литературы свидетельствует о том, что политработники не смогли четко определить приоритеты и не выработали дефиниций, составляющих содержание и сущность политработы в РККА, таких, как «военная пропаганда», «политическая, просветительная пропаганда», «культурно-просветительная работа» и т.д.⁹¹² И только цель этого направления работы в армии осознавалась вполне ясно: «Как из воина-крестьянина сделать настоящего коммуниста»⁹¹³.

С целью укрепления морального духа армии использовались возможности введения присяги. В постановлении Президиума ВЦИК от 25 марта 1922 г. подчеркива­лось, что только после Гражданской войны впервые создалась возможность «привести всю Красную Армию, в их нынешнем составе, к революционному торжественному обе­щанию — Красной присяге, долженствующей стать и на будущее время для каждого гра­жданина принимающего на себя звание воина или служащего в Рабоче-крестьянской Красной армии, торжественным выражением обязательств перед Рабоче-крестьянской Республикой и ее правительством»⁹¹⁴. Днем приведения всей армии к присяге был на­значен День международной пролетарской солидарности трудящихся — 1 мая 1922 г. Этому дню предшествовала большая подготовительная работа. Ею руководили цен­тральная комиссия, созданная при ПУРе, и комиссии при политуправлениях округов и армий.

Присяга была пронизана идеей беззаветного служения Республике Советов, ук­репления боевой мощи Красной армии. Принимая присягу, воин давал клятву строго и неуклонно соблюдать революционную дисциплину и беспрекословно выполнять все приказы командиров, поставленных рабоче-крестьянским правительством. За наруше­ние торжественного обещания Красной присяги военнослужащий нес меру ответст­венности перед лицом военно-революционного трибунала. В июле 1922 г. ПУ РККА издало специальную директиву о воспитательной рабо­те в связи с принятием присяги. Она требовала от начальствующего состава при каж­дом вступлении в армию нового пополнения широко проводить разъяснение отличия Красной присяги от присяги царской армии. Политорганам же Красной армии следовало подойти к вопросу внедрения в сознание красноармейцев важности Красной присяги, её целей и задач с надлежащей серьезностью и вдумчивостью⁹¹⁵.

Но особенное внимание в рассматриваемой деятельности стало уделяться всемерному использованию возможности повышения уровня политической сознательности военнослужащих, что, безусловно, позитивно сказывалось на общем уровне морального духа РККА. В первую очередь была организована плановая политическая подготовка. Систематическое обучение военнослужащих политической грамоте в Красной Армии началось сразу же после окончания гражданской войны. Уже 26 ноября 1920 г. Реввоенсовет Республики издал приказ №2612, которым вводились обязательные за­нятия по политической грамоте с красноармейцами во всех запасных частях, а 30 нояб­ря 1920 г. был издан приказ ПУРа о распространении обязательных знаний по полит­грамоте на все части Красной армии⁹¹⁶. В соответствии с этими документами политзанятия проводились ежедневно не менее одного часа методом беседы. Руководство ими возлагалось на политруководителей. Численность групп политзанятий не превышала 70 человек. Это явилось первой попыткой установления единой для всей армии системы политического обучения крас­ноармейцев. В 1922 г. занятия по политической грамоте стали называться политчасом. «Политчас, то есть систематические беседы с красноармейцами ... в течение одного ча­са в день, ведущиеся в порядке строевых занятий, преследует одновременно две цели: 1) разъяснить основные вопросы текущей внутренней, международной и военной жизни; 2) в порядке систематизированного цикла бесед сообщить красноармейцу сумму политических знаний, объем которых и военно-политическое направление определены об­щей резолюцией о задачах политвоспитания Красной Армии»⁹¹⁷.

Совещание приняло также решение о разработке политического устава Красной Армии и Флота. Он, по аналогии с военными уставами, должен был обеспечить единст­во в политическом обучении, содержать минимум политических знаний, которые обязан усвоить каждый красноармеец. Такой устав был подготовлен Политуправлением РВСР, а в ноябре 1922 г. ПУР рекомендовал всем политорганам руководствоваться им⁹¹⁸. Проверка политзанятий в 1923 г. показала, что 25% красноармейцев усвоили политустав успешно, 50% - удовлетворительно, 25% - плохо⁹¹⁹

Наряду с политчасом вводились общеобразовательные занятия со всеми крас­ноармейцами. В инструкции ПУРа о политической подготовке на лето 1924 г. была рас­крыта необходимость введения общеобразовательных занятий. «Опыт прошлой работы показал, что без повышения культурного уровня всех красноармейцев невозможна лик­видация их политической неграмотности, — отмечается в инструкции. — Повышение куль­турного уровня бойцов требуют также и условия современного ведения войны, тем бо­лее, что задачей постоянных частей является подготовка не только рядовых бойцов, но и начальников из красноармейцев. Культурный же уровень даже грамотных красноар­мейцев настолько низок, что побуждает не ограничиваться одной ликвидацией негра­мотности, а распространить общеобразовательную подготовку на всех бойцов Красной Армии»⁹²⁰.

В связи с этим агитационно-пропагандистский отдел ПУ РККА отмечал, что про­грамма политических и общеобразовательных занятий с красноармейцами на лето 1924 г. являются новой вехой политико-просветительной работы в Красной Армии, так как в них находит свое завершение метод политического воспитания бойцов на основе их общего культурного уровня.

Так как общеобразовательные занятия преследовали и политические задачи, приказом ПУ РККА от 18 сентября 1924 г. было объявлено, что впредь политчас и об­щеобразовательные занятия именовать единым термином — политзанятием⁹²¹. 2 октября 1924 г. приказом Политуправления РККА №256 была утверждена программа политзаня­тий на зимний период обучения 1924/25 года⁹²².

В агитационно-пропагандистской работе с начальствующим составом акценти­ровалось внимание на способах сплочения воинских коллективов, создании актива, умении опираться на авторитет партийных и комсомольских организаций. В устной и печатной пропаганде воинам разъяснялось значение коллективизма, дружбы и воинско­го товарищества для повышения боеспособности частей и подразделений. Этот вопрос обсуждался на собраниях военнослужащих, политзанятиях, при организации бесед, ве­черов вопросов и ответов и других массовых мероприятиях⁹²³.

Аксиоматично, что важнейшей задачей и объективным показателем степени крепости морального духа армии являются воинская дисциплина и организованность в армии.

Исходя из господствующей тенденции в дисциплинарной политике в начале 1920-х гг., основной упор делался на воспитание сознательной дисциплины, поощрение дисциплинированного поведения военнослужащих. В июне 1922 г. РВСР ввел дополнительную систему индивидуальных и коллективных поощрений⁹²⁴. Кроме награждений Почетными Знаменами воинских частей, на заседаниях Реввоенсовета Республики / СССР постоянно происходил разбор ходатайств о награждении орденом Красного Знамени отдельных лиц, частей и учреждений. Чаще ходатайства Реввоенсовет Республики поддерживал. В октябре 1921 г. Реввоенсоветом Республики обсуждалось положение о награждении Почетными Знаменами, было решено награждение частей производить по постановлениям РВСР и вышестоящих учреждений, утверждены образцы знамен⁹²⁵. Впоследствии, с целью разгрузки Реввоенсовета Республики, была создана специальная комиссия под председательством С.М. Буденного. По ее предложениям был определен порядок награждений, который предусматривал прохождение ходатайств о награждении орденами до утверждения их в ЦИК⁹²⁶. В 1923 г. приказами Реввоенсовета Республики / СССР вводится еще целый ряд мер, направленных на поощрение ратного труда и дисциплинированного поведения военнослужащих.

С целью укрепления воинской дисциплины и правопорядка использовалась и правовая пропаганда. Она велась с помо­щью массовых форм агитационно-пропагандистской работы и политических занятий. Требования законов разъяснялись в тесной связи с задачами Красной армии. При не­обходимости проводились специальные занятия по изучению законов, регламентирую­щих дисциплину в армии. К инструктажу руководителей групп и проведению занятий привлекались работники суда и прокуратуры. Библиотеки частей уком­плектовались правовой литературой. В правовой пропаганде важное место занимало разъяснение характера взаимоотношений между командирами и красноармейцами, их прав и обязанностей, дисциплинарной практики, ответственности военнослужащих за нарушение дисциплины.

Естественно, применялись и меры принуждения. Так, списки уволенных в порядке борьбы с взятками с 1 октября 1921 г. по 31 сентября 1922 г. (работала специально созданная комиссия по борьбе со взятками при РВСР) включает 155 человек⁹²⁷. Иногда применялись даже такие крайние меры, как расформирование целых частей⁹²⁸.

В рассматриваемой деятельности много внимания уделялось совершенствованию социальной защищенности военнослужащих⁹²⁹. Совещание командующих войсками, проходившее в Ростове-на-Дону 16 августа 1921 г., признало положение с оплатой труда красноармейцев и военнослужащих недопустимо тяжелым и было заявлено, что непринятие экстренных мер для немедленного и в достаточной степени обеспечивающего жизнь повышения оклада содержания повлечет за собой развал аппаратов управления армии, а следовательно, могут вызвать катастрофическое положение Красной армии⁹³⁰. Недостаток денежных средств, отпускаемых на содержание армии, стал основанием для введения и расширения социальных льгот для военнослужащих. Усилиями РВСР были проведены в жизнь решения о льготном проезде по железным дорогам, как лицам комсостава, так и их семьям; о санитарной помощи членам семей комсостава; о снабжении лиц комсостава средствами на приобретение одежды для членов их семей⁹³¹.

Кроме того, приказом РВСР №2017 от 25 августа 1922 г. вводилось право военнослужащих и красноармейцев на бесплатный проезд в пригородных поездах⁹³²; приказом №1148 от 7 мая 1922 г. вводился порядок безденежной перевозки военнослужащих и членов их семей по перевозочным документам за счет Военведа (а не учреждений, в распоряжении которых они находятся)⁹³³. Приказом РВСР №2238 от 23 сентября 1922 г. увеличивался хлебный паек учащимся военных вузов, командному, политсоставу и преподавателям⁹³⁴. 10 июля 1922 г. РВСР издал приказ №1683, подтверждающий, что военкомы, политруки и политработники, получающие жалование по строевому тарифу с 6 разряда и выше, пользуются правом на получение продовольственного пайка на нетрудоспособных членов семьи на одинаковых основаниях с комсоставом⁹³⁵. В справке канцелярии Председателя РВСР указывалось, что всего по армии числится 8 570 человек политсостава, из них комиссаров – 2 066, политруков – 3 255, политработников – 3 249⁹³⁶. В рассматриваемый нами период только после значительного сокращения армии приказом РВСР №1560 от 28 июня 1923 г. была введена 30-разрядная сетка командного и административного состава и признано желательным в целях сохранения штатов в учреждениях с малым количеством красноармейцев выдавать вместо пайка деньги⁹³⁷.

М.В. Фрунзе оценивал положение комсостава в то время чрезвычайно тяжелым не только потому, что получаемая ими зарплата не отвечала «самым насущным его потребностям», но и потому, что прохождение службы не было урегулировано, и совершалось от случая к случаю. Никакой уверенности у командного состава в стойкости, прочности своего служебного положения не было⁹³⁸. Все это было обусловлено рядом факторов.

Во-первых, резким, скачкообразным, не имеющим четкой схемы сокращением численности армии.

Во-вторых, социальными, партийными приоритетами при назначении на командные должности.

В-третьих, постоянным перетеканием как личного состава, так и материальных средств из одних воинских формирований в другие.

Главную же проблему составляли дефицит финансовых средств, выделяемых на содержание Красной армии, и слабо развитый военно-промышленный комплекс, призванный обеспечивать армию вооружением и боеприпасами.

Таким образом, властные структуры в 1921 – 1023 гг. постоянно держали в поле зрения вопросы укрепления морального духа РККА. Были достигнуты определенны успехи, но не столь значительные, как планировалось.

****

Синтезируя аналитический материал по рассматриваемой проблеме, представляется целесообразным привести ряд суждений обобщающего характера.

Красное командование смогло запустить на практике созданную структуру деятельности органов государственной власти и военного управления по укреплению морального духа войск. С ноября 1917 до середины 1918 гг. шел поиск основных направлений, форм и методов. Он усложнялся тем, что это было время, когда вооруженные силы молодой Советской Республике эволюционировали в условиях Гражданской войны от утверждения принципа добровольческого комплектования и последующего перехода к всеобщей воинской повинности и ведению боевых действий в условиях «эшелонной войны». Пришлось избавиться от наивного революционного романтизма, что пламенной революционной фразеологией можно решить весь комплекс проблем в столь сложной сфере, коей является сфера укрепления морального духа войск.

Видимо, в комплексе со множеством причин объективного и субъективного порядка, это стало одним из психологических стимуляторов того, что в ходе перманентной эскалации Гражданской войны, когда Красная армия на терпела, главным образом, военные неудачи, репрессии возвели в ранг самого надежного средства укрепления морального духа войск.

Не отрицая мирового и отечественного военно-исторического опыта, свидетельствующего о необходимости применения репрессий для укрепления морального духа комбатантов, можно утверждать следующее. Острие репрессий, применявшихся красным командованием, не всегда было направлено в сторону конкретных виновников. Иногда, как в истории с Сорокиным, здесь играли довлеющую роль политические факторы и амбиции субъектов деятельности по укреплению морального духа войск.

Факт применения репрессий не должен заслонять того, что с целью укрепления морального духа бойцов и командиров все чаще стали проводиться продуманные организационные и политические мероприятия. В данном комплексе мер уже можно усматривать тенденцию (правда, пока что неустойчивую) к обеспечению непрерывности, оперативности и гибкости при воздействии на личный состав с целью повышения уровня его морально-психологического состояния. Но здесь же уже просматривалась также и тенденция к формализму и заорганизованности в проведении мероприятий, разрыву между словом и делом.

Во время крупных военных побед красных и окончательного разгрома белых на Юге России, все положительное и отрицательное, накопленное в сфере деятельности командования по укреплению морального духа войск нашло рельефное проявление. Тот факт, что белых разгромили, свидетельствует и о крепости морального духа победителей.

Действительно, основные направления, формы и методы работы в сфере, упомянутой выше, постоянно адаптировались к динамике военно-политической, стратегической, оперативно-тактической обстановки. Уже в то время появились некоторые направления (например, рациональное распределение коммунистов в боевых порядках), которым будет суждено сыграть положительную роль в деле укрепления морального духа наших войск в годы Великой Отечественной войны.

В целом, основные направления деятельности красного командования по укреплению морального духа личного состава объединений, соединений, частей в вооруженном противоборстве с белыми, оформившись рельефно, не приняли, между тем, окончательного вида. Процесс практического движения к достижению цели, означенной выше, был диалектически противоречив и неоднозначен.

Здесь есть исследовательское поле не только для историков, но специалистов другого профиля (например, военных психологов).

Исходя из воззрений военно-политических лидеров Советского государства о неизбежности будущей войны с предполагаемым противником – империалистическими государствами в силу идеологических противоречий и того, что война мировая непременно перерастет в войну гражданскую (из-за классовых противоречий империализма), боевые действия со стороны Красной армии будут носить наступательный характер и вестись на территории противника, обеспечат победу Красной армии в силу ее морального превосходства – разрабатывалась концепция укрепления морального духа РККА в связи с окончанием широкомасштабных боевых действий на фронтах Гражданской войны и необходимостью перевода войск на мирное положение.

Реввоенсовет Республики / СССР неукоснительно выполняя установки органов правящей политической партии, поддержал необходимость сохранения пусть малочисленной, но регулярной Красной армии, прилагая усилия к ее технической модернизации за счет развития отечественного военно-промышленного комплекса, концессионного сотрудничества с зарубежными компаниями, создания мобилизационного запаса, улучшения довольствия личного состава (в том числе и за счет увеличения льгот военнослужащим), что было крайне важным для мобилизационной готовности Вооруженных сил Советской Республики.

Орган государственной власти и военного управления в период перевода РККА на мирное положение (конец 1920 – 1923 гг.) при многократном ее сокращении в связи с окончанием масштабных боевых действий, стремился сохранить Вооруженные силы Советской Республики в должном боеспособном состоянии, с крепким моральным духом, добиваясь при этом политической благонадежности войск; крепкой воинской дисциплины.

В плане укрепления политической благонадежности Вооруженных сил как высшее партийное, так и военное руководство, проводя активную идеологическую и партийно-политическую работу, преследовало двоякую, но диалектически единую цель: патриотического воспитания, направленного на защиту социалистического Отечества от внешнего нападения и внутренней контрреволюции; интернационального воспитания, предполагающего инициативу в мировой революции.

Необходимость воинской дисциплины среди личного состава – неотъемлемая составная часть любой армии мира, ее морального духа любого исторического периода – в большевистской идеологии трактовалась как должное сознательное чувство каждого бойца, поэтому в арсенале военно-политических органов сложились определенные методы «привития» «сознательной» дисциплины: политическая пропаганда, включающая в себя политико-воспита­тельную и культурно-просветительную работу; дисциплинарная практика, состоящая из мер убеждения и принуждения⁹³⁹.

Укреплялась партийная прослойка в РККА, путем ряда партийных мобилизаций, соответственного увеличения числа партийных ячеек, равномерного распределения коммунистов в войсковых подразделениях, что, безусловно, способствовало укреплению морального духа Красной армии.

С целью укрепления морального духа РККА совершенствовалась политической подготовки ко­мандно-начальствующего состава. Однако организационно политическая подготовка командного состава оформлена не была из-за большой текучести военных кадров в связи с реорганизацией армии. Организованная учеба вводилась только с младшими командирами. Средние же и старшие командиры в группы не объединялись, а опыта самостоятельной работы не имели.

Уделялось внимание и политическому воспитанию военнослужащих РККА. Главным в решении этой задачи являлось изучение произведений К. Маркса и Ф. Энгельса, теоретического наследия В.И. Ленина. Были разработаны меры идейно-политического воспитания личного состава с учетом национальных особенностей, уровня общего и политического развития основной массы воинов нерусской национальности.