АКАДЕМИЯ НАУК СССР ОТДЕЛЕНИЕ ИСТОРИИ

_{В. П. Алексеев}

ИСТОРИЧЕСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ И ЭТНОГЕНЕЗ

_т

ш

МОСКВА «НАУКА» 1989

ББК 28.7 А 47

Рецензенты: член-корреспондент ан ссср г. М. Бонгард-левин, доктор исторических наук г. Л. Хить

Алексеев В. П.

А 47 Историческая антропология и этногенез.— М.: Наука, 1989—... с. ISBN-5-02-009932—5

Проникновение в историю опирается не только на прочтение письменных документов и изучение разнообразных результатов деятельности человечест- ва. Изменения физического типа самих людей на протяжении разных исто- рических эпох служат мощным источником историческое информации, откры- вают нам древние контакты между ныпе неродственными народами, позволяют увидеть древние миграции и оценить их масштабы. В книге рассматриваются проблемы реконструкции этногенетического процесса на основе антропологиче- ских данных.

Для антролологов, этнографов, археологов, историков.

А 0508000000-320 ₆₀₀_₈₉__п ББК 28.7

042(02)—89

ISBN—5—02—009932—5 © Издательство «Наука», 1989 г.

Предисловие

В книге «Человек: эволюция и таксономия» автор собрал и обновил свои работы, выполненные по единому плану, но публиковавшиеся до этого в виде отдельных статей в разных изданиях. Проблемы эволюции и таксо- номии ископаемых гоминид и рас современного человека были рассмот- рены в ней на основе всей совокупности морфологических, генетических, палеонтологических и палеоантропологических данных, т. е. всей накоп- ленной и доступной биологической информации. Поэтому в широком смысле слова книга «Человек: эволюция и таксономия» входит в рамки того обширного круга вопросов, которые с недавних пор стали объединять- ся под названием биологии человека.,

Данная книга, по форме и характеру материала повторяя предыду- щую, посвящена совсем иному кругу проблем. В ней сделана попытка показать, как результаты антропологических исследований могут быть применены при реконструкции исторического процесса, каковы в этой сфере пути и возможности, что эти результаты могут дать принципиаль- но историческому знанию и какова их роль в восстановлении конкрет- ных исторических ситуаций. Естественно, итог обработки антропологиче- ских и палеоантропологических материалов под этим углом зрения тем весомее, чем шире эти материалы охвачены и чем они разнообразнее в территориальном и хронологическом отношении. Поэтому на страницах книги обсуждаются этногенетические ситуации в европейской части СССР, на Кавказе, в Средней Азии, в Сибири, к этому обсуждению при- влечены антропологические наблюдения, относящиеся к длительному от- резку времени — от эпохи бронзы до современности.

Все сказанное свидетельствует о том, что основная тематика книги смыкается с исторической проблематикой, почему словосочетание «исто- рическая антропология» и вынесено в ее заглавие. Но использование антропологических данных в историческом исследовании невозможно в полной мере без достаточного понимания теоретических аспектов исто- рико-антропологической реконструкции. Поэтому самой процедуре этно- генетического исследования с использованием антропологических и па- леоантропологических данных уделяется много внимания, и ее рассмотре- ние образует самостоятельную часть, предшествующую анализу конкрет- ных этногенезов.

Историческая антропология опирается в своих реконструкциях прак- тически на все традиционно выделяемые разделы антропологии — антро- погенез, расоведение и морфологию человека, физиологическую антропо- логию. Репертуар признаков, вовлекаемых в антропологическое исследование, увеличивается год от года, с ним вместе расширяются и границы исторической антропологии, а также усиливаются ее контакты с другими областями антропологического знания, с генетикой человека и т. д. Вопросы взаимосвязи и размежевания антропологии и генетики человека, биологии человека и антропологии, антропологии и экологии

человека приобретают все больший теоретический интерес и все большую практическую значимость. Очерки, анализирующие эти вопросы, также выделены в специальную часть, которая открывает книгу.

Таким образом, весь нижеследующий текст объединяется вокруг трех концентров: структуры антропологической науки, ее связей с другими науками и места внутри ее исторической антропологии; теоретических проблем изучения этногенетических ситуаций с помощью антропологиче- ских материалов; историко-антропологического исследования происхож- дения отдельных народов и групп народов, возможностей сопоставления результатов такого исследования с лингвистическими и историко-куль- турными данными и последующей реконструкции конкретных этногенезов в целом. Соответствующие части неравновелики по объему, но они отра- жают реальную последовательность перехода от одного структурного уровня антропологического знания к другому при использовании этого знания в исторической науке, последовательность перехода от фунда- ментальных проблем антропологии к прикладным, на уровне которых опа выступает одной из важных и несущих неповторимую историческую информацию вспомогательных исторических дисциплин. Автору кажется, что именно при такой организации изложения наиболее выпукло очер- чиваются сильные стороны антропологического материала как историче- ского источника и наиболее ясно видны методологические принципы и методические приемы его изучения.

Часть первая

АНТРОПОЛОГИЯ: КОНТУРЫ НАУКИ

ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ ЭНГЕЛЬСА И АНТРОПОЛОГИЧЕСКАЯ НАУКА

Произведения К. Маркса и в особенности Ф. Энгельса, в которых стави- лись проблемы антропологии, первобытной археологии, этногенеза, содер- жат продуманную концепцию антропогенеза, четкие формулировки о соотношении биологического и социального в человеческом обществе, примеры использования антропологических данных в качестве историче- ского источника. Поэтому их изучение под углом зрения достижений и перспектив современной науки остается весьма актуальным и продолжа- ет обогащать теорию антропологии, помогая найти подход ко многим ключевым и дискуссионным проблемам сегодняшнего дня.

В одном из разделов первого тома «Немецкой идеологии», который носит название «Фейербах», рассматривается развитие разных социаль- ных институтов, вскрываются управляющие ими закономерности. Анали- зируя явление во всей его целостности, Маркс и Энгельс начинают с его истоков — с самого факта выделения людей из животного мира. Они пи- шут: «Первая предпосылка всякой человеческой истории — это, конечно, существование живых человеческих индивидов. Поэтому первый конкрет- ный факт, который подлежит констатированию,— телесная организация этих индивидов и обусловленное ею отношение их к остальной при- роде» *.

Мысль эта не случайна. В первом томе «Капитала» К. Маркс повто- рил и углубил ее: «Если мы отвлечемся от большего или меньшего раз- вития общественного производства, то производительность труда окажет- ся связанной с естественными условиями. Эти последние могут быть целиком сведены к природе самого человека, к его расе и т. п., и к ок- ружающей человека природе» ². Таким образом, и К. Маркс и Ф. Энгельс придавали важное значение чисто биологическим свойствам человече- ских существ и признавали большую роль этих свойств в их обществен- ной жизни и истории.

Еще более знаменателен в этой связи отрывок из главы «Фейербах», непосредственно следующий за уже цитированной мыслью о телесной природе человека: «Мы здесь не можем, разумеется, углубляться ни в изучение физических свойств самих людей, ни в изучение природных условий — геологических, оро-гидрографических, климатических и иных отношений, которые они застают. Но эти отношения обусловливают не только первоначальную, естественно возникшую телесную организацию людей, в особенности расовые различия между ними, но и все ее даль- нейшее развитие — или отсутствие развития — по сей день. Всякая исто- риография должна исходить из этих природных основ и тех их видоиз- менений, которым они, благодаря деятельности людей, подвергаются в

ходе истории» ³. В приведенном отрывке подчеркивается не только зна- чение биологической природы человека для его истории, но и исключи- тельная роль географических факторов в широком смысле слова для исторического развития человечества. Сходная мысль выражена К. Марк- сом в пометке на полях к этой главе «Немецкой идеологии»: «Люди имеют историю потому, что они должны производить свою жизнь, и при- том определенным образом. Это обусловлено их физической организацией, так же как и их сознанием» ⁴.

Эти высказывания сохраняют свою силу и актуальность до настоя- щего времени, так как они непосредственно затрагивают проблему, глу- боко' волнующую на протяжении десятилетий специалистов самых раз- нообразных областей знания,— проблему, стоящую, можно сказать, в центре антропологической науки и сейчас остро дискуссионную. Ча- стным аспектом этой проблемы является вопрос о значении естественно- го отбора в современном человеческом обществе.

В зарубежной науке проблема эта решалась до недавнего времени бо- лее или менее однозначно, а само решение отражало ограниченно био- логический подход к человеческому обществу. Бесспорный вывод о чело- веке как животном, как биологическом существе неправомерно экстра- полировался на совокупность человеческих индивидуумов, т. е. на обще- ство, где уже действовали общественные закономерности. Отсюда вытека- ло преувеличение роли отбора, который якобы не подвергался никаким ограничениям ⁵. Преувеличение роли отбора приводило к возникновению теории об интенсивной перестройке человеческого вида и об изменении его природы в ближайшем будущем ⁶.

Такой на первый взгляд последовательно биологический, а на деле вульгаризаторский подход к человеческому обществу не мог быть принят советской наукой и встретил возражения уже на рубеже 20—30-х годов. В этот период еще только публиковалось и впервые комментировалось рукописное наследство К. Маркса и Ф. Энгельса и началась перестройка теоретических основ советской антропологии в свете материалистической диалектики. Советские антропологи указали на огромное число чисто об- щественных факторов, действующих в человеческом обществе, которые либо снимают совсем, либо ослабляют действие естественного отбора. Отбор в человеческих коллективах социально опосредован. Это была бес- спорно прогрессивная тенденция в разработке проблем теоретической антропологии, опиравшаяся на основные положения теории диалектиче- ского материализма. К конкретному антропологическому материалу в первую очередь применялись идеи, изложенные в работе Энгельса «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека».

Подавляющее большинство советских специалистов придерживались до последнего времени взгляда, соответственно которому естественный отбор в ходе процесса формирования современного человека потерял свою формообразующую роль. Если он и сохраняется в современном обществе, то в ослабленном виде. Наиболее веским аргументом в пользу именно такой точки зрения на роль отбора в современном обществе служит от- носительная стабильность вида Homo sapiens при исключительном про- грессе в технике на огромном отрезке времени от верхнего палеолита до современности ⁷. Но наряду с этим прогрессивная тенденция как можно полнее и глубже выявить общественную природу человека привела не- которых философов к нигилистическому отрицанию какой-либо роли от- бора у современного человека вообще, к полному отказу от анализа биологических закономерностей в истории человеческого общества и к

замене их общественными⁸. Как можно убедиться из приведенных от- рывков, такой подход прямо противоречит мыслям Ф. Энгельса и К. Марк- са и не может быть принят как марксистская точка зрения на проблему соотношения социального и биологического в человеческом обществе.

Этот взгляд полностью противоречит и современному состоянию на- копленных антропологией эмпирических наблюдений. Открыта и до- вольно строго доказана связь групп крови системы АВО с наклонностью к определенным заболеваниям, в частности к инфекционным ⁹, подтверж- дено многими наблюдениями приспособительное значение аномальных гемоглобинов, и в первую очередь гемоглобина S ¹⁰. Много данных и со- ображений говорит в пользу того, чтобы рассматривать под углом зрения действия селекционных причин многообразие по всем системам сбалан- сированного полиморфизма, т. е. по физиологическим признакам, пред- ставленным в современном человечестве в определенном соотношении разных вариантовИзменения под влиянием отбора по всем этим признакам идут довольно интенсивно, проявляют себя на протяжении нескольких поколений, сдвигают характеристики признаков в популя- циях в определенном направлении, и поэтому истолковывать их иначе, чем свидетельство формообразования, как будто нет ни фактических, пи логических оснований. Следовательно, естественный отбор как биологиче- ская закономерность не только сохраняет известное значение в совре- менном обществе, но и играет в определенных пределах формообразую- щую роль.

Однако удельный вес отбора в человеческом обществе по сравнению с сообществами животных изменяется принципиальным образом за счет исключительного разнообразия географической и социальной среды че- ловека. И. И. Шмальгаузён разработал теорию так называемого стаби- лизирующего отбора как основной формы, которую отбор принимает в животном мире '². Стабилизирующий отбор фиксирует в качестве итога своего действия комплекс приспособлений к определенной экологиче- ской нише или — при достаточно большом ареале вида — к определенно- му диапазону внешних условий. Человечество не занимает определенной экологической ниши, ему принадлежит вся Земля, разнообразие геогра- фических условий его жизни усложняется еще разнообразием социаль- ных условий общественной жизни разных человеческих коллективов. По- этому в человеческом обществе отбор выступает в рассеивающей форме, вызывая одновременно изменения в самых разнообразных направлениях. Оставаясь и у человека формообразующей силой, как и в животном мире, отбор не ведет, следовательно, к направленному изменению вида в целом. Микроэволюция, как сейчас принято называть эволюционные преобра- зования в пределах вида, не переходит в макроэволюцию, т. е. в эволю- ционные изменения надвидового уровня.

Современное состояние проблемы отбора в человеческом обществе подтверждает прозорливость высказываний К. Маркса и Ф. Энгельса о соотношении биологического и социального у человека, о роли биологи- ческой организации людей в их истории. Более того, эти высказывания и сейчас дают возможность занять правильные теоретические позиции в этом важнейшем вопросе и критически отнестись к тем концепциям, в которых полностью отрицается роль главнейшей из биологических за- кономерностей — отбора в человеческом обществе.

Трудовая теория антропогенеза обстоятельно изложена Ф. Энгельсом в специальной работе «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека». Данная работа неоднократно привлекала внимание антропо-

логов. Она оказала большое влияние на разработку теоретических проблем антропологической науки, в первую очередь в области антропо- генеза ¹³. В этом очерке я остановлюсь лишь на некоторых принципиаль- ных моментах этой широко известной теории.

Ф. Энгельс наметил определенную последовательность в развитии ор- ганов человеческого тела, игравших наибольшую роль в выделении чело- века из животного мира и в его эволюции. Следует подчеркнуть, что эта последовательность была намечена теоретически, так как в 1876 г., ко- гда была написана работа Ф. Энгельса «Роль труда в процессе превраще- ния обезьяны в человека», не было известно почти никаких ископаемых находок, которые помогли бы реконструировать процесс антропогенеза. Однако сила теоретического анализа в данном случае оказалась достаточ- ной, чтобы получить картину, как показали более поздние палеоантро- пологические открытия, вполне адекватную действительности.

Ф. Энгельс, имея в виду формирование прямой походки, или, как сейчас в специальной литературе принято говорить, ортоградности, т. е. передвижение в выпрямленном положении, пишет о том, что «этим был сделан решающий шаг для перехода от обезьяны к человеку» ^,4. Выде- ление основной мысли этой фразы курсивом подчеркивает исключитель- ное значение, которое Энгельс придавал прямохождению как первому и главному шагу на пути к очеловечению. При прямой походке рука осво- бодилась для трудовых операций, и именно с этого момента началась ее бурная эволюция на пути все более совершенного приспособления к трудовым операциям, на пути формирования все более совершенного ор- гана труда. Ф. Энгельс тщательным образом прослеживает эту эволю- цию. При этом он опирается не на неизвестный в то время палеоантг^ пологический, а на сравнительно-анатомический материал. Только после выработки прямохождения и образования подвижной и способной к тру- довым операциям, подлинно человеческой руки, по мысли Энгельса, «мозг обезьяны постепенно превратился в человеческий мозг, который при всем своем сходстве с обезьяньим далеко превосходит его по ве- личине и совершенству»¹⁵. Таким образом, три перечисленные фун- даментальные характеристики физического типа человека, отличающие его в первую очередь от животных, образовались не единовременно, а одна за другой. Такова одна из основных идей, проходящих через всю рассматриваемую работу Ф. Энгельса.

Названные признаки получили в последние годы в антропологии на- именование гоминоидной или гоминидной триады. Последнее наименова- ние лучше, так как речь идет именно о человеческих, а не о человеко- подобных морфологических свойствах. Находки костных остатков иско- паемых людей на разных материках Старого Света и в Африке проде- монстрировали конкретные пути и темпы формирования гоминидной триады, а самое главное — выявили ту же последовательность в появле- нии и развитии признаков гоминидной триады, которая была теоретиче- ски намечена Ф. Энгельсом. Не имея возможности остановиться на всем круге относящихся сюда вопросов, укажу основные¹⁶. У ранних пред- ставителей семейства гоминид — австралопитеков, куда, очевидно, сле- дует относить и презинджантропа, прямохождение было вполне отчетли- вым, но пропорции кисти заметно отличались от современных, в частности был мало развит первый луч. Укороченность первого луча, несомненно, снижала силу захвата и препятствовала полноценному использованию руки как органа труда. Кисть архантропов — питекантропов и синантро- пов — представлена жалкими фрагментами, но стабильная форма

нижнепалеолитических орудий сама по себе свидетельствует об усовер- шенствовании кисти. Наконец, мозг достигает размеров мозга современ- ного человека на стадии неандертальца, а вполне современную структуру приобретает еще позже, на стадии перехода от неандертальца к человеку современного вида.

Таким образом, новейшие палеоантропологические данные находятся в полном согласии с трудовой теорией антропогенеза, с намеченной Ф. Энгельсом периодизацией появления и формирования в антропогене- зе специфически человеческих черт. Но эвристическая сила трудовой теории антропогенеза не только в этом. Как и в проблеме соотношения биологического и социального у человека, концепция Ф. Энгельса не только объясняет эмпирические факты, не только безболезненно включа- ет в себя результаты новых исследований, но и указывает путь дальней- ших теоретических поисков, устанавливает критерии для оценки тех или иных теоретических взглядов, помогает отделить перспективные гипоте- зы от теоретически бесплодных или сомнительных. Ф. Энгельс убедитель- но обосновал тезис о том, что становление истинно человеческой сущно- сти, формирование человека разумного происходили под постоянным решающим воздействием труда, но медленно и постепенно, и заняли громадный отрезок времени. Этот период, теперь реконструируемый на основании ископаемых находок, равен почти 3—4 млн лет. С этой точки зрения малоперспективными для дальнейшей разработки выглядят рас- пространенные раньше в нашей литературе гипотезы о возникновении всей совокупности человеческих свойств в нижнем палеолите и о дове- дении животнообразного состояния вплоть до появления современного человека.

Касаясь вопроса о формах поведения обезьян, давших начало той ветви, которая ведет к человеку, Ф. Энгельс писал: «Наши обезьяно- подобные предки, как уже сказано, были общественными животными; вполне очевидно, что нельзя выводить происхождение человека, этого наиболее общественного из всех животных, от необщественных ближай- ших предков» ¹⁷. Аналогичная мысль в еще более отчетливой форме выражена в известном письме Ф. Энгельса к П. Л. Лаврову от 12— 17 ноября 1875 г.: «Но, с другой стороны, я не могу согласиться с вами, что „борьба всех против всех" была первой фазой человеческого развития. По моему мнению, общественный инстинкт был одним из важнейших рычагов развития человека из обезьяны. Первые люди, вероятно, жили стадами, и насколько наш взгляд может проникнуть в глубь веков, мы находим, что так это и было» ^1Б. Огромное количество наблюдений над жизнью обезьян в зоопарках, в специальных питомниках, а также на воле подтвердило эту точку зрения. Исключений нет, а следовательно, нет и оснований для сомнений в общественной природе вымерших исходных форм, давших начало семейству гоминид. Косвенно подтверждает это и гипотетически реконструируемый образ жизни австралопитеков ¹⁹.

Несмотря на обилие наблюдений над стадной жизнью современных приматов, в нашем распоряжении нет пока надежного критерия для экст- раполяции полученных данных на ископаемые формы, как нет и непо- средственных материалов, которые позволили бы реконструировать образ жизни этих ископаемых форм, давших начало гоминидам. Поэтому пока не существует однозначного их истолкования. В качестве исходной фор- мы стадных взаимоотношений, послужившей основой для возникновения первобытного стада и затем родовой организации, фигурируют стада с доминированием самцов и так называемой гаремной семьей или стада

без доминирования мужского пола ²⁰. Однако при любой реконструкции следует учитывать приведенные фундаментальные указания Ф. Энгельса на общественный характер жизни даже у самых ранних предшественни- ков человека.

Проблема возникновения мышления и языка в целом далеко выходит за рамки антропологической тематики, но конкретная информация о пер- вых этапах их развития, получаемая в результате изучения костных остатков ископаемых людей, дает, возможность на данном этапе хотя бы гипотетически реконструировать основные стадии формирования под- линно человеческой речи и сознания. Антропологи не раз предпринима- ли попытки в этом направлении²¹. Кардинально важным в связи с по- добной реконструкцией является впервые разработанное в «Немецкой идеологии» и затем развернутое в ряде других трудов К. Маркса и Ф. Энгельса, особенно в «Роли труда в процессе превращения обезьяны в человека», представление о возникновении мышления и речи как следствии общественной организации древнейших человеческих коллек- тивов, следствии самого факта коллективной жизни ископаемых гоминид. Отсюда легко сделать вывод, что преобразование мозга, усложнение мыш- ления и усовершенствование речи непосредственно связаны с развитием социальных форм жизни на протяжении всей истории первобытного об- щества, а строго говоря — и на протяжении всей истории человечества. Между тем это теоретическое положение К. Маркса и Ф. Энгельса пока слабо реализуется при разработке эмпирических данных и конкретном сопоставлении стадий развития общественной организации и всех соци- альных форм жизни, с одной стороны, и этапов развития мышления и язы- ка — с другой. Можно назвать лишь отдельные и очень общие попытки²².

Одним из частных выводов из трудовой теории антропогенеза является мысль об исключительной роли огня и употребления мясной пищи. Об- работка мяса с помощью огня увеличила усвояемость пищи и тем самым повлияла на изменение обмена веществ в человеческом организме. Соот- ветствующие разделы работы Ф. Энгельса «Роль труда в процессе пре- вращения обезьяны в человека» неоднократно истолковывались, особенно при господстве догматизма в биологии, как свидетельство того, что Ф. Энгельс разделял ламарковский принцип непосредственного влияния среды на организм. Такой упрощенной трактовке противостоят высказы- вания Ф. Энгельса в книге «Анти-Дюринг», где он, подчеркивая бессмерт- ные заслуги Ж. Ламарка перед биологией, пишет в то же время, что колоссальное накопление нового фактического материала вполне законо- мерно вызывает отход от устаревших взглядов .

Химизм пищи и химизм среды жизни в целом бесспорно влияют на химию организма, но влияние это осуществляется и осуществлялось в той мере, в какой это можно проследить, через отбор²⁴. Для периода становления человека это тем более вероятно. Поэтому попытка установ- ления прямой связи молекулярных наследственных структур (ДНК и РНК) с изменением химизма организма вследствие введения мясной пищи кажется мне преждевременной²⁵. На повестке дня — задача про- следить, как менялась биохимия человеческого организма в процессе эволюции в приспособлении к химической динамике среды жизни по- средством отбора.

Таким образом, трудовая теория антропогенеза и сейчас служит сти- мулом поиска новых путей исследования и чрезвычайно перспективных теоретических и экспериментальных разработок. В. В. Гинзбург в упо- мянутой выше статье совершенно правильно отметил, что если Ч. Дар-

вину (следует, конечно, добавить и его последователей — Т. Гексли и К. Фогта) принадлежит честь доказательства животного происхождения человека, то Ф. Энгельс с непревзойденной глубиной разработал пробле- му его становления.

Значительный интерес проявлял он и к частным проблемам антропо- логической науки и широко использовал в сопоставлении с историко- этнологическими материалами накопленные специалистами данные для восстановления древнейшего прошлого народов и их генетических связей.

Свидетельством этого интереса к антропологической литературе явля- ются две работы Ф. Энгельса, посвященные древней истории европейских народов,— «Древняя Ирландия» и «К истории древних германцев». В на- чале первой из них Ф. Энгельс дает характеристику источников, доступ- ных в его время и пригодных для реконструкции древнего прошлого ирландского народа. Среди прочих данных упоминаются им и антрополо- гические. Используя средневековые хроники, Ф. Энгельс тщательно вы- брал из них свидетельства о светловолосости кельтского населения Ирлан- дии уже в эпоху средневековья. Он учел также сообщенные и интер- претированные Т. Гексли сведения о темнопигментированном элементе в составе ирландцев, которые были обнародованы в публичной лекции, со- стоявшейся в Манчестере 9 января 1880 г. Т. Гексли толкует этот эле- мент как реликтовый остаток какой-то баскской примеси, и Ф. Энгельс присоединяется к нему.

Знаменателен вывод, который заключает изложение антропологиче- ских данных в работе «Древняя Ирландия»: «Однако к тому времени, когда о появлении ирландцев в истории можно говорить с определен- ностью, они уже стали однородным, говорящим на кельтском языке на- родом, и мы с тех пор нигде больше не находим чужеземных элементов, за исключением захваченных на войне или купленных рабов, по боль- шей части англосаксов»²⁶. Примечательность этого вывода состоит в том, что Ф. Энгельс интуитивно, имея в своем распоряжении лишь от- рывочные сведения о вариациях физического типа ирландского народа, предвосхитил представление об антропологическом единстве ирландцев. Современная антропологическая съемка территории Ирландии, результа- ты которой были опубликованы уже в середине нашего столетия, выяви- ла и документально подтвердила это единство а заодно показала, что взаимодействие субстрата и суперстрата в сложении ирландского народа было процессом активным и длительным. Именно эт и имело своим следствием антропологическую гомогенность.

На первых страницах работы «К истории древних германцев» Ф. Эн- гельс, реконструируя историко-этнологическую ситуацию в Центральной Европе перед появлением германских племен, уделяет большое внимание археологии и палеоантропологии, так как именно эти науки при отсутст- вии письменных источников давали ему необходимую информацию. Мето- дологическому и методическому значению этой работы Ф. Энгельса для изучения древней истории Европы посвящена специальная статья²⁸. Содержащийся в ней тезис о том, что Ф. Энгельс выступает в работе а германцах как квалифицированный специалист в области первобытной истории Европы, можно подтвердить и наблюдениями над способами использования им антропологических данных о древнейшем, догерман- ском европейском населении.

Отказавшись от определенных высказываний по поводу физического облика нижнепалеолитического населения Европы ввиду фрагментарно- сти находок, Ф. Энгельс при рассмотрении верхнепалеолитических людей

опирается уже на более определенный и более разнообразный материал. К 1881—1882 гг., когда была написана работа «К истории древних гер- манцев», в Европе уже было открыто несколько скелетов верхнепалеоли- тического населения. Некоторые элементы его культуры сближались с эскимосами. В полном соответствии с уровнем науки своего времени Ф. Энгельс считал, что эти элементы появились в Центральной Европе с северо-востока. Изменение климата Европы на протяжении четвертич- ного периода, смена теплого климата на более холодный при переходе от нижнего палеолита к верхнему были доказаны уже в нашем столетии ²⁹.

Переходя к населению эпохи неолита и бронзы, Ф. Энгельс широко использует результаты палеоантропологических исследований Р. Вирхо- ва и Г. Шафхаузена. Энгельс сделал попытку определить этническую принадлежность неолитического населения; он высказывает предположе- ние, что современным реликтом этого населения являются баски и что, следовательно, оно говорило на доиндоевропейских языках. Многочислен- ные исследования подтвердили факт сравнительно позднего проникнове- ния индоевропейцев на Европейский материк³⁰. Что касается известно- го морфологического своеобразия ряда находок по Рейну, то Ф. Энгельс сочувственно цитирует мнение Г. Шафхаузена о восточном происхожде- нии представленного этими находками населения. И этот вывод под- тверждается современными данными: результаты проведенных уже в по- следние десятилетия исследований как палеоантропологии, так и ныне живущего населения Центральной Европы показали возможное наличие элементов восточного происхождения, которые истолковываются иногда как свидетельство древней монголоидной примеси ³¹.

,_;(!Опенивая генетическую связь населения эпохи неолита и бронзы с современным, Ф. Энгельс подчеркивает ту большую роль, которую сыграло древнее население в сложении современного, несмотря на про- никновение на данную территорию племен кельтского и германского про- исхождения. Он пишет: «Кельтское переселение лишь частично вытесни- ло оказавшихся на его пути обитателей страны; особенно в Южной и Западной; _;Галлии последние и тогда еще составляли большую часть на- селения,, хотя и на положении угнетенной расы, и передали по наследст- ву современному населению строение своего тела»³². Таким образом, в в данном случае подчеркнуты неравномерность процесса этногенеза, отсутствие,^параллелизма в расогенетических и языковых процессах, сохранение/субстратных явлений в физическом типе уже после установ- ления господства германских языков.

тИтак^Ф...Энгельс широко и всесторонне использовал антропологиче- ские данные) когда они могли помочь ему реконструировать события да- лекого, исторического прошлого, относящиеся к эпохе бесписьменной исто- рии яелрвечества,, .Применяя антропологические материалы в этногенети- ческйх. исследовадаях, он отметил ряд важных моментов, имеющих принцппиад»ное;> значение. Сам факт возможности этногенетического ис- толкованиц.радеоантропологических материалов был новостью во второй половине _;;пропщощ. века. Ф. Энгельс реконструировал с их помощью субстратные, реликтовые явления в антропологическом составе современ- ных .народов, показал несовпадение линий генетических связей, восста- навливаемых, линзгвисшическнми исследованиями и при изучении расовой принадлежности, что является следствием несовпадения расы и языка. Поэтому ., Биогенетические.-исследования Ф. Энгельса имеют значитель- ный, .теоретический 1]Интерес;:й в этой специальной области исторической

аНТррПОЛ.ОГИЧ.; -m...-,I.bb-ulZ«S4u I.

Резюмируя все изложенное, мы можем сказать, что не только «Диалек- тика природы» Ф. Энгельса и в первую очередь фрагмент ее «Роль тру- да в процессе превращения обезьяны в человека», неоднократно при- влекавший внимание антропологов, но и «Немецкая идеология», написан- ная Ф. Энгельсом совместно с К. Марксом, а также этногенетические труды Ф. Энгельса содержат множество идей, представляющих значи- тельную ценность для разработки методологических основ антропологиче- ской науки. Вклад Ф. Энгельса в построение теории антропологии не исчерпывается бесспорной и общепризнанной заслугой создания трудовой теории антропогенеза, но состоит также в установлении контуров и вза- имных границ биологических и социальных законов в истории общества и в разработке путей использования результатов антропологических ис- следований в качестве источника этногенетической и, в более широком смысле слова, исторической информации.

¹ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. С. 19.

² Там же. Т. 23. С. 521.

³ Там же. Т. 3. С. 19. Вторая фраза приведенной цитаты в рукописи Энгельса пере- черкнута.

⁴ Там же. С. 29.

⁵ См., напр.: Dobzhansky Т. The present evolution of man//Sci. Amer. 1960. Septem- ber; Idem. Mankind evolving. The evolution of the species. New Haven; L., 1962.

⁸ Wiercinsky A. Zagadnienie tempa ewoljucji cech kraniometrycznych u Hominidae// Kosmos A (PEL). 1956. Rok. 5. S. 4; Болянский H. Некоторые проблемы механизма и факторов эволюции человека // Вопр. антропологии. 1957. № 6; Idem. Przebieg i ewolucji czlowieka//Kosmos A (PRL). 1957. Rok. 6. S. 4.

⁷ Впервые, насколько мне известно, на это указал Я. Я. Рогинский. См.: Рогин- ский Я. Я. Выступление на совещании, посвященном проблеме происхождения Homo sapiens//Крат, сообщ. Ин-та этнографии АН СССР. 1950. Вып. 9.

⁸ См. об этом: Алексеев В. А. Некоторые проблемы антропогенеза//Вопр. филосо- фии. 1959. № 11.

⁹ Один из обзоров: Vogel F. Anthropological implication of the relationship between ABO blood groups and infections // Ргос. VIII Intern. Congr. Anthropol. and Ethnol. Sci. Tokyo, 1968. Vol. 1.

¹⁰ См., напр.: Эфроимсон В. П. Управляющие механизмы возникновения антител в свете данных генетики иммунитета и биохимии аномальных гемоглобинов чело- века // Проблемы кибернетики. М., 1961. Вып. 6.

¹¹ Обзор данных и гипотез см.: Эфроимсон В. П. Введение в медицинскую генетику. М., 1968.

¹² Первый набросок теории см.: Шмалъгаузен И. И. Стабилизирующий отбор и его место среди факторов эволюции // Журн. общ. биологии. 1941. Т. 2, № 3. Полное изложение см. в кн.: Шмалъгаузен И. И. Факторы эволюции (теория стабилизи- рующего отбора). М.; Л., 1946; 2-е изд. М., 1968.

¹³ См., напр.: Гинзбург В. В. Энгельс и антропология // Природа. 1946. № 4.

¹⁴ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20. С. 486.

¹⁵ Там же. С. 490.

¹⁶ Подробнее об этом см.: Алексеев В. П. Возникновение человека и общества//Пер- вобытное общество. М., 1975.

¹⁷ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20. С. 488-490.

¹⁸ Там же. Т. 34. С. 138.

¹⁹ Ему посвящена огромная литература. Один из полных обзоров: Brain С. Some as- pects of the South african auslralopithecines sites and their bone accumulations//Ear- ly hominids of Africa. N. Y., 1978.

²⁰ Обзор данных и гипотез см.: Файнберг Л. А. У истоков социогенеза. От стада обезьян к общине древних людей. М., 1980.

²¹ См., напр: Бунак В. В. Происхождение речи по данным антропологии//Происхож- дение человека и древнее расселение человечества. М., 1951. (Тр. Ин-та этногра- фии АН СССР. Н. С; Т. 16); Он же. Речь и интеллект, стадии их развития в ант-

ропогенезе//Ископаемые гоминиды и происхождение человека. М., 1966. (Тр. Ин- та этнографии АН СССР. Н. С; Т. 92).

²² Кочеткоеа В. И. Эволюция мозга в связи с прогрессом материальной культуры// У историков человечества. М., 1964; Она же. Основные этапы эволюции мозга и материальной культуры древних людей // Вопр. антропологии. 1967. Вып. 26. Тео- ретическое указание на зависимость усложнения конструктииных форм языка от развития техники см.: Абаев В. И. Язык как идеология и язык как техника//Язык п мышление. Л., 1934. Т. 2.

²³ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20. С. 74.

²⁴ См., напр.: Алексеев В. П. География человеческих рас. М., 1974; Он же. Геогра- фические очаги формирования человеческих рас. М., 1985.

²⁵ Гохман И. И. Проблемы антропогенеза в трудах классиков марксизма и современ- ная антропология // Тез. докл. годичной науч. сес. Ленингр. отд-ния Ин-та этно- графии АН СССР, май 1968 г. Л., 1968.

²⁸ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 16. С. 511.

²⁷ Hooton A., Dupertius С. The physical anthropology of Ireland//Pap. Peabody Mus. Archaeol. and ethnol. Cambridge (Mass.), 1955. Vol. 30.

²⁸ Клейн Л. С. Фридрих Энгельс как исследователь раннегерманского общества// Сов. этнография. 1970. № 5.

²⁹ Историю представлений о климате четвертичного периода, изложенную с разных позиций, см.: Пидопличко И. Г. О ледниковом периоде. Киев, 1946. Вып. 1; Флинт Р. Ледники и палеогеография плейстоцена. М., 1963.

³⁰ Обзор данных о субстратных явлениях в индоевропейских языках см.: Шишма- рев В. Ф. Очерки по истории языков Испании. М.; Л., 1941; Георгиев В. Исследо- вания по сравнительно-историческому языкознанию. М., 1958; Нероанак В. П. Палеобалканские языки. М., 1978.

³¹ Чебоксаров Н. И. Монголоидные элементы в населении Центральной Европы// Материалы но антропологии Восточной Европы. М., 1941. (Учен. зап. МГУ; Вып. 63).

³² Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 19. С. 445-446.

АНТРОПОЛОГИЯ: НЕКОТОРЫЕ ИТОГИ И ПЕРСПЕКТИВЫ ИССЛЕДОВАНИЙ