Глава III русская

И ЗАПАДНАЯ ДИПЛОМАТИЯ В ПЕРИОД ЕВРОПЕЙСКОЙ ВОЕННОЙ ИНТЕРВЕНЦИИ В СИРИЮ

1

Лондонская конвенция 1840 г. явилась одним из перелом­ных моментов в истории восточного вопроса. Этот документ не только констатировал принцип закрытия проливов, изо­лировал Францию, но и наметил широкую программу нового вмешательства европейских государств в дела Турции. По справедливому замечанию Г. Темперли, «основные события перенеслись из Лондона, Парижа и Вены в Константино­поль, Бейрут, Александрию. Дипломатия уступила место действию»'. Сирийская экспедиция, история которой будет рассмотрена в этой главе, явилась важным этапом проник­новения западноевропейских держав на Ближний Восток. В это же время в ходе экспедиции произошло дальнейшее ослабление влияния России, выразившееся в целом ряде уступок британской и австрийской дипломатии.

Прежде чем последовательно изложить историю выпол­нения условий соглашения 1840 г., уместно привести неко­торые отклики политических деятелей и показать реакцию широкой общественности стран-союзников на его заключе­ние.

Русское общество восприняло новость с типичной для николаевской эпохи пассивностью. В известных мемуарах и дневниках той эпохи событие, взволновавшее умы западно­европейской общественности, не нашло отражения. Пресса тоже молчала. Лишь в правительственных органах про­мелькнули информационные сообщения о заключении кон­венции в Лондоне². Русский император, как известно, одоб­рил это соглашение, окончательно разрушившее, по его мнению, союз морских держав и оградившее Европу от революционного влияния Франции. Высшие сановники и дипломаты единодушно и восторженно поддержали офици­альную точку зрения. Например, русский посол в Берлине П. Ф. Мейендорф назвал конвенцию «отличной вещью» и в письмах в Петербург безудержно восхвалял дипломатиче-

¹ Н. Temperley. England and the Near East. The Crimia. L, 1936, p. 117.

² «Правительственный вестник», 26 августа 1840 т.; «Санкт-Петербург­ские ведомости», 30 августа 1840 г.

В. А. Георгиев

129

скую мудрость Николая³. Граф Пален, несмотря на свои опасения из-за начавшихся военных приготовлений Фран­ции, тоже поспешил одобрительно отозваться о новом согла­шении⁴.

Совершенно иная реакция была среди британской обще­ственности. Еще во время конференции в Лондоне многие английские государственные и парламентские деятели актив­но боролись против австро-русско-английского соглашения. Мельбурн, Рассел, Гренвиль, Дэрхем не хотели договари­ваться с Россией за счет разрыва с Францией. После подпи­сания конвенции на Пальмерстона ополчились и его полити­ческие противники тори, и его соратники виги. Никогда еще британское общественное мнение не было так единодушно, как в эти жаркие дни июля—августа 1840 г.

Первые сообщения о договоре появились в газете «Пост». В явно провокационной статье говорилось, что выполнение условий соглашения целиком зависит от России, которая не замедлит воспользоваться этим и оккупирует Константино­поль ⁵. Другие издания, как «Морнинг Хроникл», «Глоб», «Стандарт», тоже стали утверждать, что договор приведет к русской агрессии на Ближнем Востоке⁶. Пальмерстона обви­няли в попустительстве захватническим планам России, в желании развязать войну с Францией и даже в прямой измене⁷. В конце концов наиболее непримиримую позицию заняла влиятельная газета «Тайме». На ее страницах появи­лась серия статей талантливого журналиста Чарльза Рива, инспирированных лордом Гренвилем — ярым противником Лондонской конвенции⁸. Газетная кампания против государ­ственного секретаря направлялась ведущими политическими деятелями страны. Их мнение было тоже на редкость еди­нодушно: Лондонская конвенция является чрезвычайно опасным дипломатическим инструментом, чреватым серьез­ными последствиями. Она может привести к войне с Фран­цией, усилению русского влияния на Ближнем Востоке, подрыву британской торговли и еще к чему-либо такому, чего они пока еще не могли предвидеть. Премьер Мельбурн писал: «Если кто-нибудь помог бы нам избавиться от этого договора. Ведь теперь мы зависим от настроений француз­ского народа, от честолюбивых замыслов русского имнера-

³ P. von Meyendorf. Politischer und Privater Briff wechsel 1826— 1863. Berlin, f. 126.

⁴ АВПР, ф. Канцелярия, д. 138, л. 4, Пален Нессельроде, 27 июля 1840 г.

⁵ «Post», 24/VIII 1840.

⁶ J. G 1 е a s о п. The Genesis of russophobia in Great Britain. Cambrid­ge, 1950, p. 251.

⁷ «Times», 29/V1II 1840.

⁸ J. G lea son. Op. cit., p. 254.

130

тора и, наконец, от каприза Мухаммеда Али»⁹. В то же время появилось множество политических памфлетов, защи­щавших традиционный союз с Францией и резко критиковав­ших конвенцию 15 июля 1840 г.¹⁰. Политические и общест­венные деятели и даже многие дипломаты встретили в шты­ки Лондонскую конвенцию¹¹.

Австрийские дипломаты вначале очень сдержанно отзы­вались о союзном договоре 4 держав. По справедливому замечанию историка Андерсона, Австрия подписала конвен­цию вынужденно, убедившись в невозможности «найти решение, приемлемое для Франции»¹². Меттерних никогда не был сторонником изоляции тюильрийского кабинета. Он опасался серьезных неприятностей для своего государства, вытекавших из конвенции. Австрия не собиралась воевать с Францией из-за Египта. Поэтому канцлер не предпринимал каких-либо дипломатических демаршей и ждал дальнейших событий. По его указанию австрийский посол в Лондоне просил Пальмерстона временно не сообщать текст конвен­ции французскому правительству¹³. Вскоре все заметили необычную бездеятельность Меттерниха. Лорд Бюваль, по настоянию Пальмерстона, даже потребовал от канцлера публично поддержать новый союз ^и.

Пруссия же придерживалась более решительной пози­ции. Премьер-министр Верфер твердо верил в могущество новой коалиции. Политики и дипломаты приветствовали присоединение Пруссии к англо-русскому союзу. Генерал Мольтке, находившийся в то время в Турции, писал, что султан при помощи союзников легко сможет справиться с армией Ибрагима паши. В связи с этим Рассел имел осно­вания доносить из Берлина: «Правительство короля полно решимости покончить с Мухаммедом Али. Его диктаторский тон, непреклонный язык и враждебность к султану — все это вызывает здесь желание бороться против египетского паши» ¹⁵.

Германское общество было крайне возбуждено. Угрозы Франции захватить Рейнскую область в ответ на подписание Пруссией Лондонской конвенции вызвали прилив патриотиче-

⁹ «Correspondence. L'Egypt et Europe. La crise de 1839—1941», ed. par Ed. Driault, vol. II. Cairo, 1933—1934, p. 89 (далее «Correspondence. Egypt et Europe...»).

¹⁰ A. S 1 a d e. The Sultan and Mehemet Aly. L., 1840 и др.

¹¹ Поворот в восточном вопросе и особенно разрыв с Францией очень обеспокоил промышленные и торговые круги Англии. После официального объявления о подписании конвенций в Сити началась паника, вызвавшая разорение многих биржевиков (См. J. G I e a s о п. Op. cit., p. 250).

¹² М. Anderson. The Eastern Question. L., 1966, p. 101.

¹³ АВПР, ф. Канцелярия, д. 99, л. 288, Бруннов Нессельроде, 17 июля 1840 г.

¹⁴ «Correspondence. L'Egypt et Europe...», vol. II, p. 94. ¹⁶ Ibid., p. 72.

Q* 131

ских чувств в Германии. Именно тогда появилась известная песня «Стража на Рейне», ставшая впоследствии символом германской агрессии ¹⁶.

В связи, с тем, что в Англии и Австрии политические деятели, шокированные изоляцией тюильрийского кабинета, фактически выступали против Лондонской конвенции, вьг полнение ее условий было под угрозой срыва.

Русское самодержавие в этот период проявило большую степень активности для того, чтобы добиться реализации решений соглашения. «Император в восторге, — писал Тьер Гизо 23 августа, — Россия торжествует не в связи с положе­нием дел на Востоке, а в связи с тем, что Англия поссори­лась с Францией. Николай I придает этому результату огромное значение. Поэтому он настаивает на незамедли­тельном выполнении конвенции 15 июля»¹⁷. Император рас­сматривал англо-французский конфликт как явление ста­бильное и надеялся на то, что в Европе на долгие годы сложилась новая ситуация, при которой главная роль при решении политических вопросов перейдет к России и Вели­кобритании. В этих условиях Николай I считал основной задачей своей дипломатии углубление этого конфликта и закрепление дружественных отношений с Англией, посколь­ку с момента подписания Лондонской конвенции ее поли­тика стала зависима от британской дипломатии. В этих условиях факт изоляции Франции получил новое звучание для царизма. Николай I отнюдь не собирался, как ато ут­верждают некоторые западные историки, «ставить тюильрий-ский кабинет под контроль 4 держав по типу Венских согла­шений 1812—1815 гг.»¹⁸. Однако он прекрасно понимал, что изоляция Франции будет способствовать не только предот­вращению распространения революционного влияния в Ев­ропе, но в первую очередь подъему авторитета России и ее роли при решении международных проблем.

Подписание Лондонской конвенции 1840 г. заставило царизм по-новому подойти к проблеме взаимоотношений с Османской империей. Истекал срок Ункиар-Искелессийского договора, заключенного в 1833 г. на 8 лет. Возникла необ­ходимость или продлить соглашение 1833 г. или найти новую

¹⁶ F. R о d k e у. The Turko-Egyption Question in the Relations of Eng­land, France and Russia. Urbana, 1921, p. 184.

¹⁷ I. Testa. Recueil des Traites de la Porte Ottamane avec les Pu­issances etrangeres, vol. II. Paris, 1872, pp. 556—557.

¹⁸ T. S с h i m a n n. Zur Geshicte der Reginung Paul I und Nikolas I. Berlin, 1906, f. 490—491; V. P u г у е a r. International Economics and Dip­lomacy of the Near East. N. Y., 1935, p. 176.

132

форму осуществления русского контроля над проливами, хотя это не было единственной целью царской дипломатии на Ближнем Востоке. Остро стоял и вопрос о расширении влияния России в, Константинополе. Кроме того, Николай I, используя религиозные мотивы, надеялся распространить русское влияние не только на страны Балканского полу­острова, но и на Сирию, Ливан, Палестину.

В 30-е гг. XIX в. влияние русской церкви на Ближнем Востоке было незначительным. Она не могла соперничать с католическими организациями, финансируемыми, в основ­ном, Францией ¹⁹. Англо-французский конфликт и готовящая­ся военно-морская экспедиция союзников в Сирию, казалось, предоставляли возможность расширения русского влияния и упрочения положения православной церкви в восточных странах. «Для петербургского кабинета,— писал А. Исмаил,— вмешательство в дела Сирии носило особый .характер. Оно предоставляло возможность укрепить свое влияние в вопро­се о Святых местах и усилить покровительство над ортодок-

о о ОП

сальной греческой церковью» ^м.

После подписания Лондонской конвенции русское прави­тельство стало настаивать на применении самых решитель­ных мер против Мухаммеда Али. Нессельроде писал Мейен-дорфу, что ни в коем случае нельзя уступать требованиям египетского паши, так как они, без сомнения, продиктованы Францией²¹.

Николай I, как всегда, думал и действовал гораздо ре­шительнее своего министра иностранных дел. Он категори­чески отверг новое предложение Меттерниха собраться в Вене для обсуждения спорных вопросов²². Пойти на это — означало для русского императора сделать шаг к примире­нию с Францией. Вместо совещания в Вене он предложил захватить Александрию. «Вы понимаете, конечно, — писал Нессельроде Бруннову, — практическую трудность блокады побережья и переброски турецких войск в Сирию... Импера­тор считает, что легче осуществить захват Кипра и Кандии экспедиционным корпусом европейских войск, а затем произ­вести прямую атаку на Александрию. Если британский каби­нет примет его план, то император согласен участвовать в исполнении совместно с английскими и австрийскими вой­сками» ²³.

¹⁹ См. М. Т. Панченкова. Политика Франции на Ближнем Восто­ке и Сирийская экспедиция 1860—1861 гг. М., 1966, стр. 69.

²⁰ A. Ismail Histoire du Liban du XVII siecle a nos jours, vol. IV. Beyrouth, 1958, p. 77.

²¹ A de Nesselrode. Lettres et Papiers du chancelier comte Nes-selrode, t. VIII. Paris, 1876, p. 39.

²² Ibid., p. 40.

²³ АВПР, ф. Канцелярия, д. 102, лл. 72—73, Нессельроде Бруннову, 7 сентября 1840 г.

133

Получив инструкции, Бруннов приступил к обсуждению военных планов с Пальмерстоном. Последний высказался за то, чтобы Россия, приняла участие в интервенции против Сирии. «Нас вполне устраивает, — заявил он Бруннову, — действовать совместно с вами в Средиземном море»²⁴.

Однако остальные члены британского кабинета отрица­тельно отнеслись к подобному проекту. Они категорически потребовали от Пальмерстона отказаться от идеи «добавить к английской средиземноморской эскадре 10 русских кораб­лей» ²⁵. Мельбурн в ужасе писал Пальмерстону, что военная помощь России приведет к тому, что «она станет господст­вовать как над нами, так и над всеми остальными держава­ми»²⁶. Немалое значение имело заявление французского правительства, что появление русских кораблей в Средизем­ном море вызовет военное столкновение. Пальмерстону пришлось отступить под двойным нажимом. Он уведомил тюильрийский кабинет, что Россия не будет принимать уча­стия в военно-морских операциях у берегов Сирии. Честолю­бивые замыслы Николая I рухнули.

Однако Бруннов не сдавался и решил действовать в дру­гом направлении. Он договорился с Пальмерстоном, что русские военно-морские силы будут охранять Константино­поль в случае угрозы со стороны Ибрагима паши. А угроза, несомненно, существовала, так как египетский военачаль­ник публично заявил о своем намерении двинуть войска на турецкую столицу. «Мы должны быть готовы к тому, — писал Бруннов, — что Ибрагим перейдет Тарус и предпри­мет марш на Стамбул»²⁷. Между Россией и Англией была достигнута устная договоренность, что в этом случае рус­ский военный десант оккупирует столицу Турции и остано­вит египетские войска. «Мы вам полностью доверяем, — заявил Пальмерстон. -г- Наши совместные действия будут внушительны и произведут впечатление на всю Европу и на Францию, в особенности»²⁸. Так он позолотил пилюлю, кото­рую пришлось проглотить Николаю, отстраненному от ак­тивных действий в Средиземном море.

Однако русское правительство было почти уверено в том, что ему удастся послать свои войска в Константинополь, как и в 1833 г. Титову поручили добиваться от Турции «просьбы о помощи» с тем, чтобы получить формальный

²⁴ АВПР, ф. Канцелярия, д. 187, лл. 247—248, Бруннов Нессельроде, 17 июля 1840 г.

²⁶ С. Bartlett. Great Britain and sea power, 1815—1853 Oxford, 1963, p. 132.

²⁸ Ibid., p. 133.

²⁷ АВПР, ф. Канцелярия, д. 99, л. 274, Бруннов Нессельроде, 15 июля 1840 г.

²⁸ Там же, л. 275, Пальмерстон Бруннову, 15 июля .1840 г. (на англий­ском языке прилагается к донесению Бруннова).

134

повод вмешаться в турецко-египетский конфликт. «Импера­тор предполагает, — писал Нессельроде своему послу в Кон­стантинополе, — что трон султана не должен подвергаться опасности со стороны его вассала. Поэтому его величество решил послать свой флот с войсками на борту для защиты Константинополя в тот момент, когда египетская армия начнет сражение с турецкой»²⁹. Кроме того, Россия предло­жила султану свою защиту от Франции на тот случай, если эскадра под командой адмирала Лаланда решит прорваться в Дарданеллы³⁰. В Петербурге началась подготовка к де­сантным операциям.

Уже 18 июля император приказал составить предвари­тельную записку на случай необходимости посылки отряда в Константинополь. 25 июля военный министр А. И. Черны­шев, генерал-адъютант А. Орлов и начальник главного мор­ского штаба А. Меньшиков собрались на совещание. Был со­ставлен план посылки русского десанта на берега Босфора³¹. В нем отмечалось, что, если Мухаммед Али не примет пред­ложенных ему условий, русские войска немедленно напра­вятся в Константинополь³². Операция планировалась с раз­махом и по мнению правительства должна была продемон­стрировать военную мощь русского оружия, его организо­ванность и оперативность.

Вначале было решено отправить два отряда: один сухо­путный в составе 5 корпуса русской армии, усиленного кава­лерией и артиллерией, другой — в виде морского десанта в составе двух дивизий³³. В дальнейшем выяснилось, что су­хопутный отряд прибудет в Константинополь только по исте­чении 4 месяцев. Поэтому, не отказываясь в принципе от его подготовки, основные усилия были приложены к формиро­ванию десантно-морского корпуса. Он был подкреплен дву­мя артиллерийскими ротами, специальной инженерной службой и донским казачьим полком³⁴. Общее командова­ние принял генерал-лейтенант А. Н. Лидере. Крайняя дата прибытия русского отряда на Босфор намечалась на 15 сен­тября. О размахе подготовительных работ свидетельствует и сумма ассигнований, отпущенных на проведение экспедиции по приказу императора— 1 млн. руб.³⁵.

²⁹ АВПР, ф. Канцелярия, д. 45, л. 268, Нессельроде Титову, 21 июля 1840 г.

³⁰ Там же, лл. 261—262.

³¹ ЦГВИА, ф. ВУА, д. 1175 (1840 г.), «Общие соображения и Высочай­шие повеления по снаряжению вспомогательного войска для отправления к берегам Босфора, на случай востребования Портой Оттоманской воору­женного со стороны России вспомоществования».

³² ЦГВИА, ф. ВУА, д. 1175, л. 14.

³³ Там же, л. 117.

³⁴ ЦГВИА, ф. ВУА, д. 1178, л. 6.

³⁵ ЦГВИА, ф. ВУА, д. 1175, л. 9.

135

На Ближний Восток был командирован полковник, фли­гель-адъютант царя барон М. М. Ливен с инструкцией «наблюдать за движением египетских войск и немедленно известить миссию нашу, коль скоро по роду и направлению этих движений можно будет заключить о решительном на­мерении египетского военачальника идти на Константино­поль» ³⁶.

К середине августа десантный отряд был полностью сформирован и адмирал Лазарев получил предписание при­вести в боевую готовность черноморскую эскадру³⁷. Общее командование и политическое наблюдение было поручено графу Орлову, побывавшему уже однажды с подобным за­данием на берегах Босфора. «Главная цель ваших действий должна состоять в охранении Константинопольского проли­ва,— инструктировал военный министр графа А. Орлова,— в занятии на оном с согласия турецкого правительства не­скольких укрепленных пунктов, в защите Константинополя в случае наступательного действия на эту столицу египет­ской армии и, наконец, отражения каких-либо со стороны Франции покушений собственно в Дарданеллах»³⁸.

Несомненно, царское правительство считало посылку де­сантного отряда чрезвычайно важным шагом для укрепле­ния и расширения своего влияния в Константинополе за счет подрыва престижа Франции. Занятие ряда укрепленных пунктов на побережье Босфора царь рассматривал как га­рантию выполнения западными державами принципа закры­тия проливов. Поняв всю утопичность своих проектов про­никновения в Сирию, Николай I страстно желал отыграться на Босфоре. Сохранилась записка императора, в которой он излагает свои сомнения по поводу реальной возможности подобного десанта, но и в то же время дает распоряжение деятельно готовиться к экспедиции. «Одно только и есть положительно, — пишет он в конце, — что мы должны быть в Царьграде, не щадя наших способов, а впрочем, бог нам поможет»³⁹.

³⁶ ЦГВИА, ф. ВУА, д. 1175, л. 183, А. И. Чернышев А. Ливену, 6 ав­густа 1840 г. Ливен М. М. — полковник, флигель-адъютант, личный пред­ставитель царя на Ближнем Востоке в период англо-австрийской экспеди­ции в Сирию (август 1840 — февраль 1841 гг.). Регулярно доносил о ходе военных действий в военное министерство (ЦГВИА, ф. ВУА, д. 1176, «Канцелярия военного министерства», «Дело о командировании полковника генштаба флигель-адъютанта барона Ливена и штабс-капитана Старка для наблюдения за намерениями египетского паши»).

³⁷ ЦГВИА, ф. ВУА, д. 1176, л. 143, А. И. Чернышев Орлову, 18 авгу­ста 1840 г.

³⁸ ЦГВИА, ф. ВУА, д. 1177, лл. 3—4.

³⁹ ЦГВИА, ф. ВУА, д. 1175, лл. 134—135, карандашный, автограф Николая I на докладе Чернышева 7 августа 1840 г.

136

Не ставя после заключения Лондонской конвенции во­проса о разделе Османской империи, русское правительство,, несомненно, рассчитывало закрепиться на Босфоре в каче­стве защитника и союзника Турции. Однако эти планы ока­зались ошибочными. Западноевропейские державы, и в пер­вую очередь сама Англия, не допустили их осуществления. Десант не состоялся из-за тайного и явного противодейст­вия всех европейских правительств.

В начале сентября, когда пришло известие об отказе Мухаммеда Али принять условия, предложенные союзника­ми, настал наиболее благоприятный момент для посылки уже подготовленной русской экспедиции в проливы. Однако Николай колебался. Бруннов доносил из Лондона, что подоб­ный шаг может вызвать отставку Пальмерстона и дезавуа-цию Лондонской конвенции британским министерством⁴⁰. Император знал также и об угрозах Франции начать воен­ные действия в проливах в том случае, если в них появятся русские корабли. Наиболее близкий друг и официальный союзник Меттерних тоже крайне недоброжелательно отзы­вался о планах русской военной экспедиции на Босфор⁴¹, Вся европейская дипломатия — и враги, и союзники, были настроены отрицательно. Николаю пришлось отступить. Прежде всего он не хотел ссориться с британским кабине­том. «Нельзя слишком нажимать на английских минист­ров, — писал Нессельроде, отражая точку зрения императо­ра, — это может вызвать их недоверие и заставить думать, что мы хотим вмешаться во что бы то ни стало в восточные дела»⁴². Кроме того, России не нравилась перспектива одной сражаться за проливы с Францией.

Срыв планируемой Николаем I военной экспедиции в Кон­стантинополь не случаен. Здесь наглядно проявились проти­воречия между Россией, с одной стороны, и западноевропей-. скими державами, с другой, касавшиеся в основном пробле­мы проливов. Несмотря на то что Англия и Франция фор­мально находились в ссоре, они смогли сообща отразить угрозу русской оккупации Константинополя и захвата про­ливов. Таким образом, десантная операция была сорвана благодаря Пальмерстону, сумевшему предвидеть подобные результаты. Внушив Бруннову, что в случае посылки рус­ского отряда произойдет кризис британского кабинета и дезавуация Лондонской конвенции, Пальмерстон полностью нейтрализовал агрессивные планы царизма на Востоке в ходе турецко-египетского конфликта. Русскому правитель-

⁴⁰ АВПР, ф. Канцелярия, д. 100, л. 266, Бруннов Нессельроде, 8. сен­тября 1840 г.

⁴¹ Ch. Webster. The Foreign policy of Paimerston, vol. II. L., 1951, p. 770.

⁴² АВПР, ф. «Отчеты МИД», д. 9, л. 15, 1840 г.

137

•ству оставалось ждать дальнейшего обострения англо-фран­цузских отношений.

В конце августа петербургский кабинет заявил, «что если Франция будет угрожать всеобщему миру, английское пра­вительство может рассчитывать на активную помощь Рос­сии» ⁴³. Николай любезно предложил Англии русский флот для защиты побережья в случае нападения французов⁴⁴, предприняв в этом направлении конкретные действия — Бал­тийскую эскадру по приказу императора перевели из Крон­штадта в Ревель⁴⁵.

Установление столь доверительных отношений между Россией и Англией помогло Пальмерстону осуществить свою главную задачу — добиться отмены Ункиар-Искелессийского договора. Пальмерстон потребовал от Бруннова официаль­ного уведомления, что Россия не собирается возобновлять договор 1833 г.⁴⁶. В Петербурге понимали, что продлить -срок его действия в создавшихся условиях невозможно. «Ункиар-Искелессийский договор, дойдя до своего конечного срока, оживет в конвенции 15 июля», — заявил Бруннов и официально уведомил английское правительство о том, что новое соглашение полностью заменяет старое⁴⁷. Ункиар-Искелессийский договор прекратил свое существование.

Русское правительство всегда с настороженностью отно-•силось к идеям всеобщей гарантии целостности Османской империи, о которой мечтал глава австрийского правитель­ства Меттерних⁴⁸. Однако постепенно, шаг за шагом, петер­бургский кабинет под нажимом западных держав сдавал свои позиции и в этом вопросе. Первой уступкой было под­писание коллективной ноты 27 июля 1839 г., второй — заклю­чение Лондонской конвенции 1840 г., которая не только привлекла к решению судеб Турции нечерноморские держа­вы, но и прямо провозгласила в преамбуле, что эти государ­ства обязываются защищать султана от затруднений, «угро­жающих целостности Империи Оттоманской и независимости

⁴³ АВПР, ф. Канцелярия, д. 102, л. 371, Нессельроде Бруннову, 10 ав­густа 1840 г.

⁴⁴ R. Leslie. The age of transformation. L., 1964, p. 206.

⁴⁵ С. В a r 11 e 11. Op. cit., p. 144. После этого заявления тюильрий-ский кабинет в спешном порядке перевел свою эскадру в Тулон. Пальмер­стон был чрезвычайно обрадован этим обстоятельством. «Достаточно од­ного слова вашего императора, — писал он Бруннову, — чтобы вызвать очень благоприятные последствия. Вашей эскадре на Балтике не пришлось .даже поднимать паруса для того, чтобы освободить нас от стеснительного присутствия французских кораблей в Архипелаге» (АВПР, ф. Канцелярия, д. 101, л. 106, 1840 г.).

⁴⁶ АВПР, ф. Канцелярия, д. 99, л. 46, Бруннов Нессельроде, 11 авгус­та 1840 г.

⁴⁷ Там же, л. 52, Бруннов Нессельроде, 11 августа 1840 г.

⁴⁸ См. Б. Дранов. Черноморские проливы. М., 1947, стр. 105.

J38

султанского престола»⁴⁹. Однако западным державам этого казалось недостаточно. Используя создавшуюся обстановку, они намеревались осуществить контроль за действиями Рос­сии на Востоке путем принятия новых коллективных обяза­тельств по отношению к Турции.

В середине сентября 1840 г. по инициативе Д. Рассела союзники подписали в Лондоне так называемый «акт бес­корыстия» ⁵⁰. В этой декларации они торжественно объявили о том, что, выполняя условия Лондонской конвенции, «дер­жавы не будут искать для себя каких-либо территориальных выгод, добиваться исключительного влияния или торговых преимуществ для своих подданных на территории Османской империи»⁵¹. «Акт бескорыстия» был призван сдерживать аг­рессию какой-либо отдельной союзной державы на Ближнем Востоке. В то же время он означал новую уступку со сторо­ны России, принесенную ею в жертву интересам Великобри­тании.

В период подготовки Сирийской экспедиции английскому правительству удалось нейтрализовать дипломатию русского самодержавия и полностью поставить ее на свою службу. Николай I во имя сохранения дружественных отношений с Англией примирился с отстранением России от европейской интервенции в Сирию и отказался от самостоятельной экспе­диции в Константинополь. Однако наиболее тяжелые поли­тические последствия вызвала отмена Ункиар-Искелессий­ского договора.

Нессельроде, демонстрируя полную политическую слепо­ту, писал в конце 1840 г.: «Пальмерстон покорно ведет Англию на поводу у России. Он играет на руку нашему ка­бинету, играет жалкую роль глупца»⁵². Эти слова скорее можно отнести к политике самодержавия того периода. Уверовав в нерушимость только что созданного русско-ан­глийского союза, царская дипломатия безоговорочно поддер­живала политическую линию Лондона.

17 июля 1840 г., т. е. только через 3 дня после подписания конвенции, Пальмерстон уведомил Гизо о принятии соглаше-

⁴⁹ Т. Ю з е ф о в и ч. Договоры России с Востоком, политические и тор­говые. СПб., 1869, стр. 93.

⁵⁰ Принятие подобного международного обязательства уже имело мес­то в истории. Первый «акт бескорыстия» был подписан во время греческо­го восстания 20-х гг. XIX в., что, однако, не помешало великим державам ожесточенно бороться за влияние в Греции, а России вступить в войну с Турцией.

⁶¹ АВПР, ф. Канцелярия, д. 100, л. ^339 (копия протокола от 17 сен­тября 1840 г.).

⁵⁸ АВПР, ф. «Отчеты МИД», д. 9, л. 53, 1840 г.

139

ния специальным меморандумом. Тон и содержание меморан­дума британского министра иностранных дел носили очень резкий характер. Пальмерстон писал, что только, тюильрий-ский кабинет виновен в своей изоляции, что державы тщет­но ждали, пока Франция проявит благоразумие и при­соединится к ним^5з. В меморандуме выражалась надежда, что Франция не будет противиться тем насильственным ме­рам, которые державы применят к Мухаммеду Али в случае его неповиновения⁵⁴. Таким образом, Пальмерстон дал понять Тьеру, что союзные державы не остановятся перед примене­нием вооруженной силы и сопротивление Франции не помеша­ет им до конца выполнить условия достигнутого соглашения.

Наиболее удачно оценил меморандум Бруннов в своем до­несении Нессельроде: «Это очень важный документ. Он со­вершенно ясно требует от Франции не противиться тем мерам, которые мы будем предпринимать против египетского паши. С другой стороны, он призван убедить Тюильри, что он может еще играть полезную роль и эффективно способствовать окон­чанию восточного кризиса»⁵⁵.

Франция встретила Лондонский договор взрывом негодова­ния. Пока в правительстве пытались трезво оценить создав­шуюся ситуацию, возмущенные парижане били стёкла в бри­танском посольстве и устраивали бурные манифестации на бульварах столицы⁵⁶.

Политические деятели Франции возмущенно отзывались как о вероломных действиях Англии, так и о близорукости своего правительства. «Это новый Шомонский договор», • заявил маршал Сульт, а Ламартин, будущий глава фран­цузской республики, отметил, что конвенция является дип­ломатическим Ватерлоо правительства Тьера⁵⁷. Газеты были настроены чрезвычайно воинственно. «Журналь де деба» пи­сала: «Договор — это бесчестье, которого Франция никогда не простит»⁵⁸. «Националь» прямо призывала к немедленной войне с Англией⁵⁹. В стране начались лихорадочные военные приготовления⁶⁰. Правительство было вынуждено выступить

⁵³ «Correspondence relative to the Affaires of the Levant», vol. II. L., 1842, pp. 1—3 (далее «Correspondence...»); I. Testa. Op. cit., t. 3, pp. 538—539.

⁵⁴ Ibid., p. 2.

⁶⁵ АВПР, ф. Канцелярия, д. 39, лл. 308—309, Бруннов Нессельроде, 21 июля 1840 г.

⁵⁶ Н. Bell. Lord Palmerston, t. I. N. Y., 1936, p. 302.

⁵⁷ Ed. D r i a u 11. La question d'Orient depuis les origines jusqu'a nos jours. Paris, 1912, p. 151.

⁵⁸ Ibidem.

⁵⁹ «La National», 26/VII 1840.

⁶⁰ АВПР, ф. Канцелярия, д. 138, лл. 31—41, Пален Нессельроде, I ав­густа 1840 г. (Вторая вспышка французского патриотизма и новые призы­вы к войне произошли в октябре 1840 г. в связи с успехами английского флота в Сирии. Автор сознательно не употребляет для определения собы-

140

вслед за общественным мнением. И король, и Тьер сделали ряд официальных заявлений, направленных против Англии. Например, в связи с военными приготовлениями Франции Тьер заявил: «Сейчас не время о чем-либо запрашивать и давать объяснения по поводу чего-то. Союз Англии и Фран­ции полностью разорван»⁶¹. Однако политические выступле­ния Тьера и Луи Филиппа, воинственные речи, военные де­монстрации, дипломатические демарши были рассчитаны на резонанс как в самой Франции, так и в европейских столи­цах. Испуганный Гренвиль сообщал из Парижа, что Фран­ция вот-вот откроет военные действия⁶². Граф Пален вводил в заблуждение Николая I известиями подобного же рода⁶³. В Пруссии народ распевал только что написанную «Стражу на Рейне», а кабинет дрожал перед угрозой континентальной войны и срочно готовил объявление о своем нейтралитете. Та­ким образом, воинственные демарши Франции в какой-то сте­пени помогли ей и продемонстрировали истинную ценность заявлений союзных держав.

Инцидент, происшедший в Константинополе между фран­цузским послом и турецкими министрами, можно отнести к той же политике запугивания, которую Франция прово­дила на европейском континенте в июле — августе 1840 г. 16 августа Понтуа заявил Решиду паше, «что король Луи Филипп и вся французская нация рассматривают подписание конвенции 15 июля как прямое оскорбление; что французское правительство окажет сопротивление любой военной интервен­ции против Мухаммеда Али; что французское правительство лишь дожидается результатов своего демарша с требованием аннулировать конвенцию, чтобы начать военные действия в поддержку Мухаммеда Али, что оно объявляет Турцию своим врагом и врагом всего исламизма на Востоке»⁶⁴. Провокаци­онное заявление Понтуа было характерно для общего тона французской дипломатии, пытавшейся помешать ратификации Лондонской конвенции. Однако Турция, которая восприняла весть о подписании соглашения с большим удовлетворением и сразу же заявила о ратификации, потребовала от француз­ского посла отказа от этого заявления⁶⁵. Понтуа понял, что

тий августа — октября 1840 г. термин «военная тревога» между Англией и Францией, используемый западными историками, так как считает воз­можность возникновения войны между этими государствами сильно пре­увеличенной. Здесь и далее приведены многочисленные примеры попыток к примирению как со стороны тюильрийского, так и сент-жемского каби­нетов).

⁶¹ I. Testa. Op. cit., t. II, p. 540.

⁶² «Correspondence...», vol. II, pp. 64—65.

^м АВПР, ф. Канцелярия, д. 138, лл. 3—4, Пален Нессельроде, 27 июля 1840 г.

⁶⁴ АВПР, ф. Канцелярия, д. 44, лл. 194—195, Титов Нессельроде, 25 ав­густа 1840 г.

⁶⁵ Там же, л. 215.

141

перегнул палку, и отступил. 19 августа 1840 г. он письменно отрекся от своего демарша и извинился перед турецким правительством⁶⁶. •'{•'•

Однако глобальные размеры французского шантажа при­несли свои результаты. Дело, сорвавшееся в Константинополе, имело успехе Европе. Тюильрийскому кабинету удалось пол­ностью нейтрализовать, а в некоторых случаях перетянуть на свою сторону малые государства Западной Европы⁶⁷. Прус­сия, не выдержавшая давления, оказанного на нее Францией, заявила, что она решила сохранять самый строгий нейтрали­тет и ограничиться только моральной поддержкой тем ме­рам, которые предпримут державы, непосредственно заинте­ресованные в разрешении восточного вопроса⁶⁸. Хотя дипло­маты и посчитали этот нейтралитет пустой формальностью,, сам факт был неприятен для союзных дворов.

Однако главным результатом подобной политики Фран­ции было то, что Австрия начала интенсивно искать пути примерения с тюильрийским кабинетом, явно испугавшись неожиданных размеров европейского конфликта. Этот факт крайне обеспокоил русское и английское правительства. Отвечая отказом на предложение Меттерниха собраться в-Вене и пригласить туда Тьера для переговоров о примирении и возвращении Франции в «концерт» великих держав, Нес­сельроде писал: «Цели этого предложения ясны. Перенесе­ние переговоров в Вену отвечает честолюбивым замыслам самого Меттерниха, который с давних пор вынашивает подоб­ный план. Он сознательно играет на руку Тьеру и предла­гает то, что отвечает интересам Франции»⁶⁹. В связи с этим император заявил, что он не собирается подписывать,в бли­жайшее время какое-либо новое соглашение и поэтому пе­реговоры в Вене в настоящее время неуместны⁷⁰.

Франция, однако, не собиралась воевать с коалицией евро­пейских держав. Напротив, задачей тюильрийского кабинета было уберечь мир любой ценой, сохраняя при этом, насколько возможно, национальную гордость и престиж великой держа­вы. Тьер надеялся в основном на то, что под давлением Франции новый союз развалится сам по себе. Он не мог по-

⁶⁶ АВПР, ф. Канцелярия, д. 44, л. 228, Понтуа Решнду паше, 19 ав­густа 1840 г. (копия приложена к донесению Титова).

⁶⁷ См. по этому поводу отчет Нессельроде царю за 1840 г. (АВПР,, ф. «Отчеты МИД», 1840 г., д. 9, л. 55), а также донесения графа Палена из Парижа о том, что Швеция и Сардиния объявили о своем нейтрали­тете на случай европейской войны (АВПР, ф. Канцелярия, 1840, д. 138, л. 170). Характерно, что это известие было прежде всего получено именно в Париже, а затем о нем уже узнали в других столицах.

⁶⁸ АВПР, ф. Канцелярия, д. 100, л. 92, Бюлов Бруннову, 14 августа 1840 г.

⁶⁹ Там же, л. 76, Нессельроде Бруннову, 18 сентября 1840 г.

⁷⁰ АВПР, ф. «Отчеты МИД», 1840 г., л. 58.

142

верить ни в прочность русско-английского соглашения па делам Востока, ни в твердость австрийского и прусского ка­бинетов. «Конвенция, несомненно, не просуществует долго, — писал он Гизо, — надо сохранять полное хладнокровие и де­лать все, чтобы уничтожить это соглашение»⁷¹. Основным Тьер считал в тот момент напугать союзников, вбить в их отношения клин, продемонстрировать Англии ненадежность австрийской и русской дипломатии. Кроме того, он считал необходимым возобновить контакты с британским кабинетом,, прерванные в июне 1840 г.

Гизо, получив в Лондоне инструкции своего правитель­ства, вступил в переговоры с Пальмерстоном по поводу под­писания конвенции. Начавшиеся 20 июля, они носили впол­не миролюбивый характер и свелись к нескольким замеча­ниям относительно британского меморандума⁷². В этих бесе­дах Гизо высказал Пальмерстону ряд соображений, которые можно было считать официальной точкой зрения Франции, коль скоро они исходили от ее полномочного представителя. Главным было то, что Франция, по заявлению Гизо, не счи­тает принудительные меры против Мухаммеда Али «невоз­можными» и не собирается его защищать от европейской ин­тервенции⁷³.

Как справедливо отмечают арабские историки, даже не имевшие этой откровенной стенограммы беседы Пальмер-стона -и Гизо, Франция уже летом 1840 г. решила бросить Мухаммеда Али на произвол судьбы⁷⁴. Правда, она, несом­ненно, рассчитывала на его собственные силы и была край­не разочарована, когда этих сил оказалось недостаточно для отражения англо-австрийской интервенции. Кроме того, сле­дует отметить, что Гизо выдвинул в этих беседах план ком­промиссного решения территориального вопроса, продолжая отстаивать интересы египетского паши. Французское прави­тельство предложило оставить за Мухаммедом Али Египет и часть Сирии, согласившись на передачу под власть султана Адана, Святых мест и Кандии⁷⁵. Пальмерстон резко отказал­ся обсуждать эти предложения и заявил, что основой терри­ториального урегулирования может быть только сепаратный акт Лондонской конвенции⁷⁶.

Однако Париж под гром военных оркестров втихомолку продолжал делать миролюбивые реверансы Англии⁷⁷. Тон

⁷¹ 1. Testa. Op. cit., t. II, p. 541.

⁷² «Correspondence...», vol. II, p. 20.

АВПР, ф. Канцелярия, д. 100, л. 366, Бруннов Нессельроде,.

тп ^Qлc\ -^

73

28 июля 1840 г.

⁷⁴ A. Ismail. Op. cit., p. 73.

⁷⁵ «Correspondence...», vol. II, p. 20.

⁷⁶ Ibidem.

⁷⁷ Ibid., p. 22.

143

•был значительно понижен и по отношению к Турции. Воин­ственная нота Тьера так и не ушла в Константинополь⁷⁸. Тьер заявил, что он отдал приказ адмиралу Лаланду избегать каких-либо враждебных акций между английской и француз­ской эскадрами в Средиземном море⁷⁹. В то же время, по просьбе французского правительства бельгийский король Леопольд, близкий родственник королевы Виктории, завязал переписку с британским кабинетом. От имени тюильрийского кабинета он сообщил неофициально, что Франция не возра­жает присоединиться к союзу 4 держав на основе взаимных уступок⁸⁰. 24 июля эту же идею развил Гизо в ноте Велико­британии. В ней было отмечено, что Франция не будет пре­пятствовать своими вооруженными силами выполнению ус­ловий Лондонской конвенции⁸¹.

В конце июля Гизо отправился во Францию, где на побе­режье Ламанша, в королевском замке Э встретился с Луи Филиппом и Тьером. Совещание продолжалось несколько дней. На нем были сформулированы основные направления дальнейшей политики Франции в восточном вопросе. О встре­че в Э Гизо подробно рассказывал в своих мемуарах. Прежде всего, он отметил,» что ни король, ни Тьер серьезно не собира­лись воевать. Луи Филипп прямо заявил об этом Гизо⁸². Во-вторых, были разработаны проекты, сущность которых сводилась к подключению Франции к решению ближневос­точных проблем. В обмен на это тюильрийский кабинет шел на значительные территориальные уступки за счет Мухаммеда Али.

Гизо вернулся из Э, привезя с собой пространные инструк­ции правительства, помеченные 14 августа. Эти инструкции включали в себя два проекта. В первом Франция предлагала гарантировать совместно с другими европейскими державами «status quo», базой для которого являлось Кютахийское со­глашение⁸³. Другими словами, Мухаммед Али получал Еги­пет в наследственное, а Сирию в пожизненное владения, а Франция вновь становилась участницей международного со­глашения.

По второму проекту тюильрийский кабинет предлагал взять на себя роль посредника между египетским пашой и союзными державами и вести переговоры от его имени. Осно-

⁷⁸ АВПР, ф. Канцелярия, д. 138, лл, 103—104, Пален Нессельроде, 28 августа 1840 г.

⁷⁹ I. Testa. Op. cit., t. II, p. 546. '

⁸⁰ «The Letters of Queen Victoria»-, vol. I. L, 1907, pp. 286—287.

⁸¹ I. Testa. Op. cit., t. II, pp. 543—544; «Correspondence...», vol. II, pp. 28—29.

⁸² M. G u i z о t. Memoires pour servir a 1'histoire de mon temps, t. V. Paris, 1862—1864, p. 254.

⁸³ I. Testa. Op. cit., t. II, p. 546.

144

вой для этих переговоров служил текст первого проекта⁸⁴. И в первом, и во втором случае державы должны были совместно гарантировать принцип целостности и независи­мости Османской империи⁸⁵.

Выдвигая эти проекты, Франция рассчитывала достичь двух целей — добиться для Мухаммеда Али Сирии и вый­ти из политической изоляции. Однако 2-й проект Тьера но­сил утопический характер, так как Турция, как и союзные державы, ни в коем случае не хотела вступать в прямые переговоры с Мухаммедом Али. Последующие события на Востоке показали, что «Порта», поддерживаемая английским правительством, заняла решительную позицию по отношению к египетскому паше.

5 августа 1840 г. Решид паша заявил в специальной но­те о полном согласии с решениями Лондонской конвенции и поспешил направить в Александрию своего представителя Рифаат бея для вручения ультиматума египетскому паше⁸⁶. Рифаат прибыл туда одновременно с эмиссаром Тьера гра­фом Валевским.

Вопрос о миссии Валевского в Египте остается спорным в исторической науке. Одни ученые считают, что французский дипломат был призван уговорить Мухаммеда Али принять ультиматум, привезенный Рифаат-беем⁸⁷. Другие, наоборот, предполагают, что он имел инструкции настойчиво советовать паше отвергнуть ультиматум⁸⁸. Миссия Валевского имела важное значение, так как, по оценке современников, лишь от него зависела окончательная позиция Мухаммеда Али. Еги­петский историк Сабри разыскал и опубликовал текст ин­струкции Тьера Валевскому. В ней говорилось, что «француз­ский флот обязательно помешает английскому подвергнуть бомбардировке Александрию и воспрепятствует любому вторжению европейских государств как в Египет, так и в Сирию»⁸⁹. Таким образом, совершенно ясно, что Франция обещала Мухаммеду Али поддержку против союзников. Воз­можно, Валевский неофициально посоветовал египетскому паше принять условия Лондонской конвенции⁹⁰. В том, что

⁸⁴ I. Testa. Op. cit., t. II, p. 542.

⁸⁵ Ibidem.

⁸⁶ АВПР, ф. Канцелярия, д. 44, л. 51, нота Решила паши представи­телям 4 союзных держав, 5 августа 1840 г.

⁸⁷ Ed. Driault. Op. cit., p. 153.

⁸⁸ Ch. W e b s t e r. Op. cit., vol. 2, p. 261.

⁸⁹ M. Sabry. L'Empire egyptien sous Mohamed AH et la question d'Orient (1811—1849). Paris, 1930, p. 503.

⁹⁰ Подобное предположение высказывает британский дипломат Буль-вер на основе своих впечатлений от бесед с Тьером («Correspondence...», vol. II, p. 206, Бульвер Пальмерстону, 18 сентября 1840 г.).

10

В. А. Георгиев

145

официальная точка зрения разошлась с личным мнением Ва-левского,' и заключается секрет его миссии, искусственно созданный французскими историками, пытавшимися обелить предательскую политику Тьера по отношению к египетскому паше.

Мухаммед ~ Али, получив официальное заверение Фран­ции о поддержке в его борьбе за Сирию, безоговорочно от­верг условия, предложенные ему Рифаат беем 16 августа. «Лучше погибнуть, чем уступить»⁹¹, — воскликнул склонный к пышным фразам Мухаммед Али. Консулы союзных держав попытались, в силу полученных ими инструкций, убедить его покориться⁹². Все было напрасно. Мухаммед Али отказался даже принять их. В то же время египетский паша не спешил обращаться за помощью к Франции. Он испытывал вполне обоснованные опасения, что эта помощь будет носить далеко не бескорыстный характер. Его сын Ибрагим паша категори­чески возражал против официального обращения к тюиль-рийскому кабинету за поддержкой. Он считал, что это будет угрожать независимости Египта⁹³. Тем не менее, 26 августа, после того, как истек десятидневный срок и паша потерял свои права на Сент-Жен Акр, он вынужден был обратиться к Тьеру с официальным письмом, в котором попросил защиты ⁹⁴. Рифаат бей вернулся в Константинополь.

13 сентября Турция опубликовала фирман, в котором лишила Мухаммеда Али всех прав на управление Египтом и Сирией и объявила его вне закона⁹⁵. Формально в Египет был назначен новый паша. 11 сентября 1840 г. в Константи­нополе состоялась конференция союзных послов, на которой было принято решение о начале военных действий против Мухаммеда Али⁹⁶. Консулы Англии, России, Австрии и'Прус­сии были отозваны из Александрии⁹⁷. 15 сентября Турция специальной декларацией объявила о начале блокады сирий­ского побережья⁹⁸. Война разгорелась вновь.

К сентябрю 1840 г. британское правительство было уже готово к проведению военных операций на Ближнем Востоке. Средиземноморская эскадра крейсировала у сирийского по-

⁹¹ Н. Temper ley. England and the Near East.., p. 119.

⁹² «Correspondence...», vol. II, p. 171.

⁹³ Ибрагим паша писал своему отцу: «В случае войны такая огромная держава, как Франция, сможет при помощи военных кораблей и диплома­тии поставить нашу страну под свой протекторат так же, как 4 державы поставили под свой протекторат Турцию» (См. М. S a b r у. Op. cit., p. 507).

⁹⁴ «Correspondence...», vol. II, p. 194.

⁹⁵ АВПР, ф. Канцелярия, д. 44, л. 363, нота Турции представителям союзных держав в Константинополе; см. также «Correspondence...», vol. II, p. 226.

⁹⁶ АВПР, ф. Канцелярия, д. 44, л. 325, Титов Нессельроде, 13 сентяб­ря 1840 г.

⁹⁷ Там же, л. 366, инструкция Титова Медему, 17 сентября 1840 г.

⁹⁸ Там же, лл. 364—365, декларация Турции, 15 сентября 1840 г.

146

бережья, восставшие горцы Ливана получили британское оружие и деньги для оказания сопротивления Мухаммеду Али, турецкая армия была приведена в боевую готовность при помощи английских офицеров ".

Столь решительная позиция Пальмерстона, собиравшегося снова нарушить мир на Востоке и, вызвав противодействие Франции, поколебать европейское равновесие, неоднократно подвергалась обсуждению в западной историографии. Неко­торые ученые, основываясь на изучении британского общест­венного мнения, приходят к крайним выводам. Они считают, что Пальмерстон был ярым русофилом, пошедшим на раз­рыв с Францией ради России. По их мнению, политика бри­танского министра иностранных дел открыла широкую доро­гу агрессивным стремлениям русского императора на Восто­ке ¹⁰°. Однако большинство английских историков видит в действиях Пальмерстона лишь трезвый расчет. «Главным в его действиях было то, — пишет Ч. Вебстер, — что он един­ственный понимал, что ему нужно делать в данный момент, и не сомневался, что он сможет это сделать» ¹⁰¹.

После подписания Лондонской конвенции перед Пальмер-стоном стояла задача ослабления влияния Тюильри на Ближ­нем Востоке. Поддержка целостности Турции, борьба против Мухаммеда Али в Сирии, дипломатическое сотруд­ничество 4 держав — все это являлось ширмой для вытес­нения Франции из Сирии и в конечном счете из Египта. Недаром Маркс писал со свойственной ему прозорливостью, что Египет, несомненно, останется за англичанами. Все раз­говоры о безопасности Османской империи были диплома­тической болтовней. «Независимость и неприкосновенность Константинополя, которую мы все поддерживаем, является важным вопросом, --- заявил Пальмерстон Гизо, — но проб­лема Египта и Сирии является не менее важной, и именно по этой проблеме у нас с вами наиболее серьезные разно­гласия» ¹⁰².

Пальмерстон, видевший, что Франции уже удалось прочно утвердиться в Египте, что ее 60-тысячная армия завоевывает

⁹⁹ Весной 1840 г. в Ливане вспыхнуло восстание, направленное против власти Мухаммеда Али и носившее в некоторой степени антифеодальный характер. Это восстание поддержало английское правительство, рассчиты­вая использовать народные массы Ливана и Сирии в борьбе с армией Ибрагима-паши. Британские агенты Вуд и Мур снабдили восставших день­гами и оружием. В июле 1840 г. выступление народных масс было по­давлено египетскими властями. Однако после начала военных действий в Сирии восстание вспыхнуло с новой силой. (См. И. М. С м и л я н с к а я. Крестьянские движения в Ливане в первой половине XIX в. М., 1965; A. I s m a i 1. Op. cit., pp. 221—226).

¹⁰⁰ G. Iseminger. The Old Turkish Hands. «The Middle East Journal». Summer, 1968.

¹⁰¹ Ch. Webster. Op. cit., vol. II, p. 695.

¹⁰² M. G u i z о t. Op. cit., t. V, p. 34.

10*

147

Алжир, не мог допустить, чтобы Сирия тоже попала в ее руки. «Сирию мы ни за что не отдадим Луи Филиппу», — писал он Бульверу в июле 1840 г. ^т. Однако министр иностранных дел Англии прекрасно понимал, что Франция добровольно не уступит эту провинцию и, опираясь на армию Мухаммеда Али, сможет удержать восточное побережье Средиземного моря под своим влиянием. Алжир, Египет, Сирия — круг французского влияния в Средиземноморье почти замыкался на этом. «Франко-египетские военно-морские силы будут без­раздельно господствовать в этом районе земного шара», — писал Пальмерстон¹⁰⁴. По его мнению,- только немедленная военно-морская экспедиция Англии могла помешать этому. Вопрос о начале военных действий в Сирии был решен Паль-мерстоном уже в июле 1840 г.¹⁰⁵.

31 августа 1840 г., за несколько дней до начала военных действий в Сирии, Пальмерстон ответил на французскую ноту от 24 июля специальным меморандумом¹⁰⁶. В нем он оста­вался непоколебим в территориальном вопросе, настаивая на передаче всей территории Сирии султану. «Идея Пальмерсто-на такова, — писал Бруннов, оценивая меморандум от 31 ав­густа. — Он хочет осуществить на деле то соглашение, кото­рое вытекает из нашей конвенции, без Франции. После этого он будет действовать в направлении заключения Акта 5, при­соединив к нему тюильрийский кабинет. По этому акту будет объявлено территориальное урегулирование между султаном и Мухаммедом Али, гарантирована безопасность «• Турции в случае новой агрессии и констатирован принцип закрытия проливов»^ш. Следовательно, в ходе кризиса выя­вился основной стержень противоречий между Англией и Францией на Ближнем Востоке. Шпаги конкистадоров XIX в. скрестились в Сирии. Прикрываясь пышными фразами о не­обходимости сохранения Османской империи, морские держа­вы боролись за новые рынки сбыта и источники сырья для своей буржуазии. Эти противоречия, несомненно, доминирова­ли во время турецко-египетского конфликта. Однако Паль­мерстон не упускал из виду клубок противоречий между Россией и Англией, связанных с проблемой черноморских проливов.

Если в борьбе с Францией британский премьер опирался на поддержку царизма, то во втором случае он рассчитывал на сочувствие тюильрийского кабинета. Таков был чрезвычай-

¹⁰³ «Correspondence...», vol. II, p. 49.

¹⁰⁴ Н В u 1 w e r. The life of Henry John Temple, viscount Palmerston, vol. II, pp. 350—351.

¹⁰⁵ АВПР, ф. Канцелярия, д. 100, л. 74, Бруннов Нессельроде, 11 ав­густа 1840 г.

¹⁰⁶ «Correspondence...», vol. II, pp. 112—114.

¹⁰⁷ АВПР, ф. Канцелярия, д. 100, л. 402, Бруниов Нессельроде, 24 сен­тября 1840 г.

148

но удачный (с точки зрения английской буржуазии) внешнепо­литический замысел Пальмерстона.

Интервенция в Сирию началась в сентябре 1840 г. В ней принимали участие английский флот под командой адмирала Стопфорда, австрийская эскадра, которую возглавлял адми­рал Бандьера, сухопутные англо-турецкие силы. Мухаммед Али был уже объявлен Турцией вне закона, блокада сирий­ского побережья началась, консулы союзных держав покину­ли Александрию.

Планы ведения войны были следующими. Пальмерстон рассчитывал в основном на турецкие силы, командовать ко­торыми должны были европейские офицеры. Адмиралу Стопфорду было приказано активно поддерживать эти силы своей эскадрой. Начиная военные действия, британский ми­нистр иностранных дел считал, что их результатом должно быть полное отторжение от египетского пашалыка Сирии и Ливана. Таким образом, Пальмерстон с самого начала пред­полагал ограничить владения Мухаммеда Али одним Египтом. Однако он понимал, что его желания будут зависеть в ос­новном от хода военных операций. В случае, если они будут развиваться не очень успешно, Пальмерстон считал нежела­тельным затягивать турецко-египетский кризис в связи с оппо­зицией против экспедиции в британском кабинете¹⁰⁸. Поэтому он решил пойти на некоторые территориальные уступки Му­хаммеду Али.

10 сентября англо-турецкие войска высадились на побе­режье Ливана в местечке Джунии, расположенном севернее Бейрута. В это же время эскадра адмирала Стопфорда начала бомбардировку этого важнейшего порта в Средиземноморье. Сулейман паша защищал Бейрут с десятитысячным корпусом египетских войск ¹⁰⁹. Против него действовал отряд в 6 тыс. турецких, 1500 английских и 400 австрийских солдат, возглав­ляемых генералом Жокмусом¹¹⁰. Общее командование осу­ществлял коммодор Непир, помощник Стопфорда в Среди­земноморье. Он был намного моложе и решительнее своего начальника, который боялся военных действий и всячески ста­рался затянуть начало операций. Стопфорд добивался от ад-

¹⁰⁸ АВПР, ф. Канцелярия, д. 100, л. 403, Бруннов Нессельроде, 24 сен­тября 1840 г.

¹⁰⁹ ЦГВИА, ф. ВУА, д. 1176, л. 52, Ливен Чернышеву, 29 августа 1840 г. (Сулейман паша — египетский военачальник, заместитель Ибраги­ма, француз по национальности).

¹¹⁰ АВПР, ф. Канцелярия, д. 100, л. 516, Бруннов Нессельроде, 6 ок­тября 1840 г.

149

миралтеиства разрешения отвести свою эскадру на зимние 3™^{ИРЫ и п}°Д^обн° ^миогим политическим деятелям Англии выступал против Сирийской экспедиции '". Только энергич­ные и решительные приказы Пальмерстона взять Бейрут зас­тавили его действовать. Английское командование считало рискованным проводить широкие сухопутные операции и пред­почитало закрепиться на побережье, используя турецкую а£ мию и силы восставших племен Ливана "2. Согласно этому плану начались операции на побережье Сирии

К этому моменту армия Ибрагима паши была деморализо­вана. В связи с олокадой продовольствие и боеприпасы посту­пали нерегулярно. В египетском лагере вспыхнула жестокая эпидемия дизентерии, участились случаи перехода египетских солдат на сторону союзников ^из.

В течение сентября англичане, высаживая десанты захва­тили прибрежные населенные пункты Батрун, Джубейль и город Сайду. Однако Бейрут по-прежнему контролировался Сулеиманом пашой, несмотря на то, что египтяне 24 сентября были разбиты Джокмусом недалеко от Джунии «Время блистательных побед прошло безвозвратно для Ибрагима» -гасал Сабри, оценивая успехи союзников в сентябре 1840г'¹¹⁴ Значительную помощь англо-турецким войскам оказали восставшие горцы Ливана. По справедливому мнению Тем-перли, их участие в борьбе против Египта предрешило успе­хи союзников us. В Джунии представители феодальной зерхушки Ливана связались с английским командованием и получив оружие и деньги, начали активные операции против Ибрагима паши. 4 октября они успешно атаковали египетские позиции¹¹". 5 октября, учитывая создавшуюся обстановку ка­питулировал эмир Бешир, поддерживавший до тех 'пор Мухаммеда Али. 14 октября он прибыл в Сайду и сдался ан­глийскому командованию, переправившему его на остров Мальту Во главе ливанского ополчения встал эмир Бешир красим Мельхем, дальний родственник бывшего правителя¹¹? Французское правительство не оказывало Ибрагиму паше никакой помощи, продолжая настаивать на обороне Сирии Русский военный наблюдатель М. М. Ливен писал что если бы Франция помогла Ибрагиму продовольствием и боепри­пасами, все могло бы кончиться по-другому¹¹⁸. Однако

"' С. Bartlett. Op. cit., p. 142. ¹² «Correspondence...», vol II p 238 _ig4Q"3 ЦГВИА, ф. ВУА, д. 1176! л. 681, Ливен Чернышеву, 24 сентября

'•'М. Sabry. Op. cit., p. 515.

¹¹⁶ ibid p^mm^erley' ^{England and the Ncar East}-' pp- 122-123.

стр. 82 ^СМ" ^ПОДР°^{бнее по ЭТОМ}У ^вопРосу: И. М. С м и л я н с к а я. ук. соч., ¹¹⁸ ЦГВИА, ф. ВУА, д. 1176, л. 93, Ливен Чернышеву, 8 октября 1840 г.

150

Джуния О Прочив населенные пункты

___________Грунтовые дороги,

вьючные тропы и тропы

Ливан, в середине XIX в.

«штатский Наполеон» Тьер не понимал, что войну нельзя выиграть пением Марсельезы ^ш.

В начале октября французское правительство само нару­шило месячное молчание и передало Пальмерстону ответ на меморандум от 31 августа 1840 г.

Однако буквально через несколько дней после отправки ноты в Париж пришли известия о том, что султан объявил Мухаммеда Али вне закона и что в Сирии начаты военные действия. Совет министров Франции на экстренном совеща­нии обсудил эти события. Тьер занял довольно решительную позицию и потребовал объявления войны Англии ¹²°. Однако «партия мира» победила'и на этот раз, в результате чего в Лондон 8 октября была направлена новая нота ^ш. В ней было заявлено, что владение Мухаммеда Али Египтом, по мне­нию Франции, является необходимым условием сохранения равновесия сил в Европе. Попытки лишить его этого владения тюильрийский кабинет рассматривал как «casus belli» ^!22. Но­та Франции, несмотря на сделанные в ней воинственные зая­вления, обрадовала Пальмерстона. Он нашел в ней подтвер­ждение своего мнения о том, что Луи Филипп не вступит в войну из-за Сирии. Дипломаты были поражены непоследо­вательностью Тьера¹²³. Дебидур справедливо отмечал, что провозглашение подобного «casus belli» было равносильно отказу от «casus belli» вообще, так как никто из союзников серьезно не помышлял об изгнании Мухаммеда Али из Египта ¹²⁴.

В середине октября в Европу пришло известие о падении Бейрута и Триполи. Взятие Бейрута имело огромное военное и политическое значение. Победа союзных войск в Сирии была предрешена этим событием.

Успехи англо-турецкого экспедиционного корпуса помогли Пальмерстону справиться с оппозицией внутри британского правительства. Как уже было отмечено выше, сильная про-французская партия, возглавляемая Холландом и Гренвилем, настаивала на уступках тюильрийскому кабинету в террито­риальном вопросе. Взятие Бейрута положило конец оппози­ционным выступлениям. Вот как описывает это событие Гуэ-делла: «Новость о падении Бейрута пришла за лэнчем. Когда Пальмерстон сообщил о ней министрам, все были в восторге и произносили тосты за победу. Политическая борьба и интри­ги были забыты. Министр иностранных дел превратился в

¹¹⁹ М. Sab r у. Op. cit, p. 521.

¹²⁰ A. Ismail. Op. cit., t. IV, p. 236.

¹²¹ M. G u i z о t. Op. cit., t. V, p. 468; «Correspondence...», p. 282.

¹²² I. Testa. Op. cit., t. Ill, p. 3.

¹²³ H. Temper ley. England and the Near East.., p. 131.

¹²⁴ См. А. Дебидур. Дипломатическая история Европы от Венского до Берлинского конгресса, т. II, стр. 405.

152

триумфатора. Его поздравляли» ¹²⁵. Гренвиль публично приз­нал свои взгляды ошибочными, а его помощник журналист Рив писал на страницах «Тайме», где он раньше гневно биче­вал политику Пальмерстона: «Я впервые так много ошибался,, ошибался относительно русского вмешательства, ошибался относительно результатов операций в Сирии, по поводу чувств и реальной политики Франции» ¹²⁶. Крутой поворот об­щественного мнения в поддержку Пальмерстона позволил ему завершить военную экспедицию. Он отдал категорический приказ адмиралу Стопфорду овладеть крепостью Сент-Жен Акр¹²⁷.

Франция, однако, продолжала военные демонстрации, no-оценке русского наблюдателя в Париже подготовка к войне носила на этот раз вполне серьезный характер ¹²⁸. В Лондоне Пальмерстон и Тьер в Париже возглавляли наиболее реши­тельную партию. Но в отличие от Пальмерстона, вышедшего-из борьбы с собственным министерством победителем, Тьер потерпел поражение. В конце октября он представил Луи Фи­липпу проект речи, которую последний должен был произ­нести при открытии Палат 28 октября 1840 г. Король отказал­ся принять эту речь, найдя, что она слишком воинственна..

Премьер-министр в ответ на это подал в отставку. Луи Филипп, вскрывая разницу между своей точкой зрения и взглядами Тьера, заявил Бульверу: «Тьер выступил против, меня, потому что я хочу мира. Мне, правда, замечают, что я тоже много говорю о войне. Но говорить о войне и воевать на самом деле — совершенно разные вещи»¹²⁹. В результате отставка была принята. Маршал Сульт сформировал новый, кабинет, портфель министра иностранных дел в котором по­лучил Гизо.

Устранение Тьера от власти и успехи союзных войск в Си­рии привели, по единодушному мнению западных историков, к: окончанию англо-французского кризиса ¹³°. К этому же мо­менту между союзниками возникли первые разногласия по< территориальному вопросу. Австрия потребовала восстанов­ления наследственных прав Мухаммеда Али над Египтом ¹³¹.. Русское правительство, напуганное чрезмерным усилением. Англии на Ближнем Востоке в результате сирийской экспеди-

¹²⁵ Ph Q u e d е 11 a. Palmerston (1784—1865). N.Y., 1927, р. 231..

¹²⁶ «Times», 30/X 1840.

¹²⁷ С. В art let t. Op. cit., p. 145.

¹²⁸ ЦГВИА, ф. ВУА, д. 440, «Франция», д. 58240, л. 6.

¹²⁹ Н. В u 1 w е г. Op. cit., vol. II, p. 352.

¹³⁰ H. Bartlett. Op. cit., p. 144; Ch. Webster. Op. cit., vol. II,.. p. 723.

¹³¹ A. de N e s s e 1 г о d e. Op. cit., t. VIII, p. 66.

153

ции, поддержало Меттерниха в этом вопросе. Сообща они настаивали об отмене фирмана от 13 сентября 1840 г.¹³².

Уступая давлению союзников, Пальмерстон 15 октября на­правил Понсонби новые инструкции. Они гласили: «Вам пору­чается настоятельно рекомендовать Порте восстановить Му­хаммеда⁴ Али в наследственном владении Египтом в том слу­чае, если он немедленно признает свою покорность, возвратит турецкий флот и выведет войска из Сирии, Аданы, Кандии и Святых городов» ¹³³. Эти инструкции стали руководством к действию для послов союзных держав в Константинополе при урегулировании турецко-египетского конфликта. В них был затронут территориальный и другие вопросы. Наследственная власть Мухаммеда Али ограничивалась Египтом. Сверх это­го он не получал ничего. Его притязания на Сирию или хотя бы на пашалык Сент-Жен Акр были отклонены. Пашу обя­зывали вернуть турецкий флот, который еще с 1839 г. нахо-.дился в Александрии. Кроме того, согласно инструкциям, Пальмерстон считал необходимым, сильно ограничить власть Мухаммеда Али в самом Египте, оговорив это соответствую­щими условиями. Несомненно, что инструкции 15 октября были некоторой уступкой тюильрийскому кабинету. Пальмер­стон писал Гренвилю, что они должны помочь французскому правительству сделать шаг к примирению с союзными держа­вами ¹³⁴. Понсонби был возмущен уступчивостью Пальмерсто-на и, хотя передал текст инструкций своим коллегам в Кон­стантинополе и адмиралу Стопфорду, не спешил приводить их в исполнение. Но новый курс британского правительства на урегулирование конфликта был достаточно твердым. Рассел заявил, что в том случае, если Понсонби не будет придержи­ваться присланных ему инструкций, в Лондоне создадут спе­циальную комиссию для расследования его деятельности и сместят его с поста английского представителя в Константи­нополе ¹³⁵.

Военные действия в Сирии тем временем заканчивались. Почти все побережье находилось в руках Турции. В первых числах ноября союзники после бомбардировки овладели Ак-кой. Это была блестящая операция по взятию крепости при помощи военно-морских сил. «В результате падения Сент-Жен Акр, — писал русский посол в Константинополе Титов, — Му­хаммед Али лишился ключей от Сирии» ¹³⁶. Армии Ибрагима паши пришлось срочно отступать из Баальбека, где находкл-

¹³² АВПР, ф. Канцелярия, д. 44, лл. 538—539, Титов Нессельроде, 11 ноября 1840 г.

¹³³ «Correspondence...», vol. II, p. 320.

¹³⁴ Ibidem.

¹³⁵ M. Sabry. Op. cit., p. 229.

¹³⁶ АВПР, ф. Канцелярия, д. 44, лл. 538—539, Титов Нессельроде, Л ноября 1840 г.

154

ся его лагерь, в Дамаск, северная Сирия была очищена от египетских войск.

Командование союзников направило в Александрию ком­модора Непира для того, чтобы известить Мухаммеда Али об условиях, сформулированных Пальмерстоном в инструкциях от 15 октября. Непир предложил египетскому паше наследст­венное владение над Египтом. Он объявил о готовности заклю­чить с Мухаммедом Али конвенцию, гарантирующую от имени союзных держав его наследственные права. Непременным условием была немедленная эвакуация армии Ибрагима и возвращение флота султану¹³⁷. Мухаммед Али принял пред­ложение Непира. 27 ноября между ними была заключена кон­венция, содержание которой соответствовало вышеизложенным условиям ¹³⁸. Наиболее важным пунктом соглашения была га­рантия наследственной власти паши над Египтом.

Надеясь заслужить одобрение своего правительства, Непир срочно направил текст новой конвенции в Константинополь. Трудно описать удивление политиков, когда в Европе узнали о плодах деятельности новоявленного дипломата. По их мнению Непир превысил данные ему полномочия, гарантировав Му­хаммеду Али наследственное владение Египтом. «Никто, кроме султана, — писал Пальмерстон Понсонби, — вообще не может давать подобных гарантий» ¹³⁹. Однако его возму­щение было усилено тем, что Непир действовал вразрез с новыми инструкциями, которые британский министр иност­ранных дел уже направил адмиралу Стопфорду 14 ноября. В связи с явными успехами союзного оружия на Ближнем Востоке Пальмерстон решил не спешить с гарантией нас­ледственных прав. По мнению британской дипломатии, Му­хаммед Али должен был сначала выразить свою покорность, возвратив флот султану, эвакуировать войска из Сирии и после этого терпеливо ожидать решения своей участи ¹⁴°. По новым инструкциям ни о каких гарантиях непокорному вас­салу султана не могло идти речи.

Представители союзных держав в Константинополе отнес­лись к конвенции Непира крайне отрицательно. По их совету 8 декабря турецкое правительство дезавуалировало это согла-

¹³⁷ Все переговоры в Александрии проходили в основном в виде об­мена письмами между Непиром и Богос беем, секретарем Мухаммеда Али. Копии этой переписки (4 письма Непира и 3 Богос бея) хранятся в АВПР, приложены к донесению Титова. Эта переписка, объективно отра­жающая ход переговоров, была официально передана английским коман­дованием послам союзных держав в Константинополе (АВПР, ф. Канце­лярия, д. 45, лл. 42—82, Титов Нессельроде, 10 декабря 1840 г.). Перепис­ка опубликована в «Correspondence...», vol. Ill, pp. 441—445.

¹³⁸ «Correspondence...», vol. HI, pp. 442—443.

¹³⁹ Ibid., p. 445.

¹⁴⁰ H. Tern p er ley. England and the Near East.., p. 132.

155

шение¹⁴¹. Пальмерстон писал лордам адмиралтейства: «Сей­час необходимо, чтобы Р. Стопфорд, не теряя ни минуты,, известил Мухаммеда Али, что конвенция Непира, гаранти­рующая ему наследственные права на Египет, не имеет силы» ¹⁴².

Инструкции предусматривали посылку в Александрию но­вого представителя Англии для принятия полной покорности со стороны Мухаммеда Али. Это считалось непременным ус­ловием для возможного будущего соглашения^ш. «Инструк­ции носят такой характер, — писал Титов, — что можно пред­положить следующее. Видимо, как в Лондоне, так и в Вене, решили свести власть Мухаммеда Али к необходимому ми­нимуму, так как отставка кабинета 1 марта (правительства-Тьера. — В. Г.) и военные успехи в Сирии значительно уси­лили позицию союзников»¹⁴⁴. Капитан Фаншав, посланный: адмиралом Стопфордом в Александрию, дал понять Мухам­меду Али, что Сирия потеряна для него безвозвратно¹⁴⁵. В связи с поражением египетский паша был вынужден от­дать приказ о передаче Кандии под власть султана и о воз­вращении турецкого флота. Ибрагим-паша получил распо­ряжение отвести свои войска в Египет. Эти меры означали" полную капитуляцию перед союзниками. Мухаммед Али пе­редал с Фаншавом письмо великому визирю с выражением' своей покорности верховной власти султана¹⁴⁶. 30 декабря* армия Ибрагима покинула Дамаск, а в январе турецкие силы под командой генерала Жокмуса вступили в Иерусалим. «В тот момент, когда Ибрагим ушел из Газы, он ушел из истории, — писал об этих событиях Темперли. — Оставался еще Мухаммед Али, но не было больше Ибрагима»^14Т! Вся-Сирия и Ливан перешли под власть Турции. В начале ян­варя английский капитан Уокер, находящийся на турец­кой службе, принял флот и доставил его в Константинополь. Этим завершилась турецко-египетская война, начавшаяся с блестящей победы Ибрагима при Конии летом 1839 г.

История этой войны еще раз наглядно продемонстрирова­ла всю гнилость и непрочность феодальной Османской им­перии. Она способствовала пробуждению буржуазных элемен-

¹⁴¹ АВПР, ф. Канцелярия, д. 45, лл. 94—95, нота Турции союзным дер­жавам, 8 декабря 1840 г.

¹⁴² «Correspondence...», vol. Ill, p. 447.

¹⁴³ Ibid., p. 448.

¹⁴⁴ АВПР, ф. Канцелярия, д. 45, л. 99, Титов Нессельроде, 10 декабря" 1840 г.

¹⁴⁵ «Correspondence...», vol. Ill, pp. 488—489.

¹⁴⁸ АВПР, ф. Канцелярия, д. 45, лл. 134—136, копия письма Мухамме­да Али великому визирю, 11 декабря 1840 г. (пер. на фр. яз.). Приложено к донесению Титова от 26 декабря 1840 г.

¹⁴⁷ Н. Temper ley. England and the Near East.., p. 135,

156

tob в Турции и положила начало «танзимату» ¹⁴⁸. Результаты военных действий были определены в основном той поддерж-жой, которую Англия, Австрия и Россия оказали Османской империи.

, В то же время период Сирийской экспедиции характеризу­ется острой политической борьбой европейских держав на Ближнем Востоке. Англо-французские противоречия являлись доминирующими на данном этапе. Однако, несмотря на тесные союзные отношения, продолжалась борьба между Россией и Великобританией за влияние в Константинополе. Противо­речия наглядно проявились в вопросе об участии России в Си­рийской экспедиции.

Англия нанесла своим политическим соперникам полное поражение. Передача Сирии под власть турецкого султана •означала установление контроля Великобритании над этой провинцией. Находившийся в 1841 г. в Сирии барон де Сюсс, командующий французскими военно-морскими силами у ли­ванского побережья, писал: «Британцы во время экспедиции 1840 г. не ограничились оккупацией побережья. Большое коли­чество офицеров было послано во внутренние районы, чтобы действовать там рядом с местными правителями и чиновни­ками. И в настоящее время английские агенты продолжают их контролировать и руководить местной администрацией» ^14Э. Значительно было подорвано влияние Франции и в Ливане. Тюильрийский кабинет, занявший противоречивую и непосле­довательную позицию, потерпел крупное политическое пора­жение. Продолжая оставаться в изоляции, он не добился пе­редачи Мухаммеду Али Египта в наследственное, а Сирии в пожизненное правление. Престиж Франции был сильно по­дорван как в Константинополе, так и в Александрии. Восста­новление этого престижа путем присоединения к союзу 4 европейских держав стало основной задачей французской дипломатии.

Россия и Англия рассматривали Сирийскую экспедицию как средство для упрочения своего влияния на Ближнем Востоке. Однако, выступая в ходе кризиса совместно с Ве­ликобританией, царское правительство не сумело разрешить стоящих перед ним задач. Период с июля по декабрь 1840г. был временем дальнейшего отступления самодержавия на Ближнем Востоке. Отказ от Ункиар-Искелессийского договора был наиболее тяжелой уступкой Великобритании со стороны России. Гарантия целостности Османской империи хотя бы на время кризиса являлась для нее отходом от традиционной по-

¹⁴⁸ В связи с тем, что изучение внутреннего положения Турции не вхо­дит в задачи исследования, автор считает возможным не раскрывать здесь характер танзимата. (Об этом вопросе см.: А. Ф. Миллер. Краткая история Турции. М.—Л., 1948).

¹⁴⁹ A. Ismail. Op. cit., p. 17.

157

литики «свободных рук» на Ближнем Востоке. Русские воен­ные силы так и не приняли участия в Сирийской экспедиции, а русский десант не высадился в Константинополе. По сущест­ву, несмотря на свою активность, царизм в этот период оста­вался пассивным наблюдателем событий, лишь дипломати­ческими демаршами поддерживая Англию на Востоке.

Таким образом, Сирийская экспедиция принесла выгоду только Великобритании. «Пальмерстон, — писал Темперли,— встречал новый 1841 г. с уверенностью в большой победе как над Мухаммедом Али и Францией, так и над Россией»¹⁵⁰.

¹⁵⁰ Н. Tern per ley. England and the Near East.., p. 136.