5. Необходимость и свобода

Свобода определялась до сих пор философами двояким образом. С одной стороны, она определялась как власть, как господство над обстоятельствами и отношениями, в которых живет индивид: так она определялась всеми материалистами. С другой стороны, она рассматривалась как самоопределение, как избавление от дейст­вительного мира, как — мнимая только — свобода духа: так она определялась всеми идеалистами, особенно немецкими.

МарксК., Энгельс Ф. Немецкая идеология.— Соч., т. 3, с. 292

290

Гегель первый правильно представил соотношение свободы и пеобходимости. Для него свобода есть познание необходимости. «Слепа необходимость, лишь поскольку она не понята». Не в вооб­ражаемой независимости от законов природы заключается свобо­да, а в познании этих законов и в основанной на этом знании воз­можности планомерно заставлять законы природы действовать для определенных целей. Это относится как к законам внешней природы, так и к законам, управляющим телесным и духовным бытием самого человека,— два класса законов, которые мы можем отделять один от другого самое большее в нашем представлении, отнюдь не в действительности. Свобода воли означает, следова­тельно, не что иное, как способность принимать решения со зна­нием дела. Таким образом, чем свободнее суждение человека по отношению к определенному вопросу, с тем большей необходимос­тью будет определяться содержание этого суждения; тогда как неуверенность, имеющая в своей основе незнание и выбирающая как будто произвольно между многими различными и противоре­чащими друг другу возможными решениями, тем самым доказы­вает свою несвободу, свою подчиненность тому предмету, который она как раз и должна была бы подчинить себе. Свобода, следова­тельно, состоит в основанном на познании необходимостей природы (Naturnotwendigkeiten) господстве над нами самими и над внешней природой; она поэтому является необходимым продуктом истори­ческого развития. Первые выделявшиеся из животного царства люди были во всем существенном так же несвободны, как и сами животные; но каждый шаг вперед на пути культуры был шагом к свободе. На пороге истории человечества стоит открытие превра­щения механического движения в теплоту: добывание огня трени­ем; в конце протекшего до сих пор периода развития стоит откры­тие превращения теплоты в механическое движение: паровая ма­шина.— И несмотря на гигантский освободительный переворот, который совершает в социальном мире паровая машина,— этот переворот еще не закончен и наполовину,— все же не подлежит сомнению, что добывание огня трением превосходит паровую ма­шину по своему всемирно-историческому освободительному дей­ствию. Ведь добывание огня трением впервые доставило человеку господство над определенной силой природы и тем окончательно отделило человека от животного царства. Паровая машина никог­да не будет в состоянии вызвать такой громадный скачок в разви­тии человечества, хотя она и является для нас представительницей всех тех связанных с ней огромных производительных сил, при помощи которых только и становится возможным осуществить та­кое состояние общества, где не будет больше никаких классовых различий, никаких забот о средствах индивидуального существо-

291

вания и где впервые можно будет говорить о действительной че­ловеческой свободе, о жизни в гармонии с познанными законами природы.

Энгельс Ф. Анти-Дюринг.— Маркс К., Энгельс Ф, Соч., т. 20, с. 116—117

...Люди завоевывали себе свободу всякий раз постольку, поскольку это диктовалось им и допускалось не их идеалом чело­века, а существующими производительными силами. В основе всех происходивших до сих пор завоеваний свободы лежали, одна­ко, ограниченные производительные силы; обусловленное этими производительными силами, недостаточное для всего общества производство делало возможным развитие лишь в том виде, что одни лица удовлетворяли свои потребности за счет других...

Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология.— Соч.. т. 3, с, 433

Раз общество возьмет во владение средства производства, то будет устранено товарное производство, а вместе с тем ц господст­во продуктов над производителями. Анархия внутри общественно­го производства заменяется планомерной, сознательной органи­зацией. Прекращается борьба за отдельное существование. Тем самым человек теперь — в известном смысле окончательно — вы-деляетзя из царства животных и из звериных условий существо­вания переходит в условия действительно человеческие. Условия жизни, окружающие людей и до сих пор над ними господствовав­шие, теперь подпадают под власть и контроль людей, которые впервые становятся действительными и сознательными повелителя­ми природы, потому что они становятся господами своего собствен­ного объединения в общество. Законы их собственных общественных действий, противостоявшие людям до сих пор как чуждые, юс-подствующие над ними законы природы, будут применяться людь­ми с полным знанием дела и тем самым будут подчинены их гос­подству. То объединение людей в общество, которое противостояло им до сих пор как навязанное свыше природой и историей, ста­новится теперь их собственным свободным делом. Объективные, чуждые силы, господствовавшие до сих пор над историей, посту­пают под контроль самих людей. И только с этого момента люди начнут вполне сознательно сами творить свою историю, только тогда приводимые ими в движение общественные причины будут иметь в преобладающей и все возрастающей мере и те следствия, которых они желают. Это есть скачок человечества из царства необходимости в царство свободы.

Энгельс Ф. Анти-Дюринг.— Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 294—295

292

В особенности надо отметить взгляд Маркса па отношение сво­боды к необходимости: «слепа необходимость, пока она не сознана. Свобода есть сознание необходимости» (Энгельс в «Анти-Дюрин­ге») =признание объективной закономерности природы и диалекти­ческого превращения необходимости в свободу (наравне с превра­щением непознанной, но познаваемой, «вещи в себе» в «вещь для нас», «сущности вещей» в «явления»).

Ленин В. И. Карл Маркс.— Полн. собр. соч., т. 26, с. 53

Стоит остановиться еще несколько на отношении марксизма к этике. Автор (Струве.— Ред.) приводит на с. 64—65 прекрасное разъяснение Энгельсом отношения свободы к необходимости:

«Свобода есть понимание необходимости». Детерминизм не только не предполагает фатализма, а, напротив, именно и дает почву для разумного действования. Нельзя не добавить к этому, что российские субъективисты не сумели разобраться даже в столь элементарном вопросе, как вопрос о свободе воли. Г-н Михайлов­ский беспомощно путался в смешении детерминизма с фатализмом и находил выход... усаживаясь между двумя стульями: не желая отрицать законосообразности, он утверждал, что свобода воли — факт нашего сознания (собственно, идея Миртова, перенятая г. Ми­хайловским) и потому может служить основой этики. Понятно, что в применении к социологии эти идеи не могли дать ничего, кроме утопии или пустой морали, игнорирующей борьбу классов, происходящую в обществе.

Ленин В. И. Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве,— Полн. собр. соч., т.. 1, с. 440