2. Между-групповые производственные связи.

Если рабовладельческое хозяйство на начальной стадии своего развития носило еще главным образом натуральный характер, то в своем развитом виде оно является определенно смешанным, натурально-меновым. Потребности рабов, сведенные до физиологического минимума, удовлетворялись по преимуществу собственными продуктами рабовладельческой группы, наибольшая же доля господского потребления основывалась на обмене. Пурпурные ткани, сосуды, в особенности глиняные вазы, драгоценная домашняя утварь, всякого рода предметы роскоши производились отдельными хозяйствами для удовлетворения потребностей рабовладельцев. Некоторые продукты перевозились при этом на громадные расстояния. Так, например, пурпурная одежда и ковры вывозились из Греции в Италию, Сицилия снабжала своими прекрасными колесницами огромные районы. Таков был преобладающий характер торговли, и в сферу обмена были втянуты главным образом верхи рабовладельческой группы.

Правда, были и такие рабовладельческие предприятия, которые совсем не вели сельского хозяйства. Таковы были многие эргастерии греческих городов, поставлявшие на рынок продукты промышленности; таковы были горные предприятия (напр., лаврийские серебряные рудники Аттики). Поскольку эти хозяйства должны были покупать продукты потребления и для рабов, они жили целиком в области меновых отношений, но в общем преобладали сельскохозяйственные предприятия.

Как бы то ни было, эпоха античного рабства связана со значительным развитием денежного обращения. В те времена, между прочим, деньги впервые приняли форму монеты: вновь возникшая общественно-экономическая организация—государство—взяла на себя обязанность, точнее—присвоила себе право чеканить из денежных металлов слитки определенной формы, веса и ценности, которые служат всеобщими законными орудиями обращения товаров.

Самое дело обмена понемногу выделилось, как самостоятельное занятие особого общественного класса торговцев, которые, покупая товары у производителей, доставляют и продают их потребителям и живут на счет разницы меновой ценности в первом и втором случае.

В общем, размеры торговли были все-таки ничтожны по сравнению с нынешними. Об этом с достоверностью можно судить на основании количества денег, которое требовалось для обращения товаров; добывание золота и серебра в Азии и Европе даже в цветущую эпоху классического мира было во много десятков раз меньше, чем в настоящее время; между тем техника обмена была невысоко развита, потребность в деньгах для меновых сделок почти не ослаблялась такими высоко-совершенными приспособлениями, как в наши времена (обращением ассигнаций, банковых билетов, чековой системой и т. д.).

Кредитное дело или, точнее, его зародыш—ростовщичество—постепенно развилось в изучаемую эпоху до обширных размеров. Оно сыграло важную роль в создании громадных богатств греческой и позже римской аристократии.

В соответствии с развитием обмена в древнем мире совершился также значительный прогресс в организованных связях между группами.

Те зародыши государственности, которые возникли еще в феодальном мире, быстро развивались, и перешли в обширные политические союзы, которые иногда охватывали десятки миллионов людей. Прогресс общественного разделения труда, выражавшийся в росте обмена, создавал потребность в экономическом объединении для охраны и облегчения меновых сношений: установление общих денег, общих товарных мер, устройство и военная охрана путей сообщения, рынков, контроль за уплатою долгой, охрана личности и имущества купцов, живущих на чужбине, и т. под. Громадная роль войны, как способа добывания рабов и новых территорий, требовала прочной, обширной военной организации, для которой слабые феодально-родовые связи, отразившиеся в героических поэмах Гомера, оказывались недостаточными. Резкое распадение древнего общества на два класса: угнетающий и угнетенный, из которых второй был гораздо многочисленнее, и далее распадение первого из этих классов на отдельные группы с взаимно-враждебными интересами опять-таки порождало настоятельную необходимость в централизованной военной силе... Всем этим потребностям удовлетворяло древнее государство.

Развитие древнего государства шло двумя различными путями и приводило к двум весьма несходным типам организации.

В одних случаях обширное политическое целое складывалось преимущественно путем войны. Это имело место при наличности двух условий: во-первых, если самые условия внешней природы порождали потребность в обширной общественной организации, напр., когда вся судьба производства зависела от успешного регулирования уровня воды больших рек (плодородные долины Нила, Тигра и Евфрата, Хо-ан-хэ и др. были местом образования первых деспотических монархий), или когда необходимо было сплотиться для борьбы с постоянными нападениями сильных враждебных племен; во-вторых, если меновые связи были еще недостаточно развиты, недостаточно широки и прочны, чтобы создать сильный политический союз. Среди бесчисленных войн феодального периода отдельной группе удавалось рядом побед подчинить себе многие соседние группы. Вначале побежденные прямо включались в состав общины победителей, превращаясь в рабов. Но за известными пределами такое полное включение становится невозможным—получилось бы слишком обширное хозяйство, вести которое было бы немыслимо одному господину; тогда группа победившая стала довольствоваться тем, что заставляла побежденную подчиняться политически, т.-е. признавать верховную власть победившей и платить дань; а в своих внутренних делах подчинившаяся группа сохраняла еще значительную долю самостоятельности.

Все более разрастаясь, отдельная группа превращалась таким способом в громадное деспотическое государство древнего мира. Таковы были царства египетское, ассирийское, вавилонское, персидское и др. Власть деспота представляла, в сущности, безграничную власть рабовладельца. Между деспотом и простым главой рабовладельческой семьи существовало множество промежуточных ступеней: сатрапы, начальники округов и т. п.; и каждый начальник по отношению к его подчиненным, деятельность которых он должен был организовать, пользовался громадной властью. Тип организации в подобных государствах был всюду один и тот же.

Иной характер имели древние государства, сложившиеся на почве прочных и широких меновых связей между отдельными группами. То были свободные союзы единоплеменных, равноправных общин,—союзы, первоначальная цель которых заключалась в совместных военных предприятиях и в охране обмена и частной собственности.

Благодаря постоянным сношениям и развитию общественного разделения труда, общих дел между отдельными группами подобного союза с течением времени становилось все больше и больше—связь становилась более тесной и прочной. Общие дела решались советом господ, а затем их выборными, которые, впрочем, оставались под контролем совета. Во внутренних делах своей группы каждый свободный глава семьи оставался попрежнему полным господином. Что касается рабов, то они, само собой разумеется, не принимали никакого участия в управлении общественными делами. Таковы были многочисленные республики древней Греции и частью Италии.

Благодаря массе войн древнего мира, организации второго типа оказывались не особенно устойчивыми и нередко изменялись в организации первого типа: война требует строгого единства власти, которого слишком трудно было достигнуть в аристократических республиках. Таким образом, в результате громадного ряда войн республиканский Рим превратился в Рим цезарей. Кроме этого, нередко внутренняя борьба экономических интересов путем междоусобных войн в республиках приводила к подобной же смене форм: "многие греческие республики неоднократно переходили в тирании; когда мелкие рабовладельцы, крестьяне, ремесленники и торговцы выступали против сплоченной крупно-рабовладельческой аристократии, они становились по большей части под знамена царя или тирана, так как только строгая централизация сил могла доставить им победу.

Во взаимных отношениях рабов господствовало равенство,—конечно, равенство бесправия. Однако, по мере того, как господа передавали доверенным рабам часть своей организаторской деятельности, возникала также власть рабов над рабами.

Семейные связи рабов создавались и разрушались сообразно расчетам господ.

Господские расчеты определяли также то количество жизненных средств, которое должно было доставаться на долю раба. С широким развитием систематической торговли рабами становилось более выгодным не заботиться о полном удовлетворении основных потребностей раба, а заботиться главным образом о напряженности и продолжительности его ежедневной работы; таким образом, раб скоро «изнашивался» и заменялся свежим, который стоил сравнительно недорого. Следовательно, господским расчетом регулировалась продолжительность жизни рабов, как регулировалось их размножение.

В азиатских деспотиях каждый подданный являлся рабом государства. Экономически это выражалось в эксплоатации частных хозяйств хозяйством государственным—в собирании громадных даней и налогов; юридически— в полном бесправии личности перед любым из зубцов административной машины, служившей для собирания этих даней и налогов. Массы населения вовсе не жили гражданской жизнью. Лежавший на них гнет с течением времени усиливался по мере того, как совершенствовалась организация чиновничества. Вместо того, чтобы только исполнять веления высшей власти и служить для нее живым орудием эксплоатации, чиновничество это все более начинало жить своей жизнью, эксплоатировать для себя. Такое изменение совершалось по мере того, как высшие слои азиатской бюрократии все более перелагали свою общественно-организаторскую деятельность на низшие слои, превращаясь таким образом из производительных членов общества в паразитов, как рабовладельцы Греции и Рима. При этом, стараясь о своем потомстве, бюрократия создавала для него массу новых общественно-бесполезных должностей. В таких восточных деспотиях, как Китай, Персия, чудовищная сила административного аппарата явилась источником величайшего экономического и юридического угнетения.

При подобных условиях развитие личности становится невозможным не для одних рабов, и духовная подавленность господ немногим отличается от рабской забитости.

В иных отношениях стояла личность к политическому целому в государствах европейского типа.

Там личность не была угнетена—этого по существу не допускала самая форма государственного союза. Впрочем, вначале наиболее богатым, знатным рабовладельческим фамилиям удавалось экономически и политически подчинить себе демос, массу менее богатых граждан—земледельцев и ремесленников; экономическая зависимость последних выражалась главным образом в задолженности, политическая—в ничтожном влиянии на государственное управление. Но когда развитие меновых сношений усилило взаимную связь элементов демоса, и на сцену выступила вновь сложившаяся группа демоса—торговцы, тогда демос сплотился против крупной земельной аристократии и повел с ней упорную борьбу за политические права, за связанные с ними экономические выгоды. Борьба завершилась победой демоса, который добился полной политической равноправности.

История вряд ли может указать где-либо такой блестящий расцвет гражданской жизни, как в Афинах VI—IV в. в. до P. X. Юридическое равенство было полнейшее: каждый мог участвовать в обсуждении и подавать свой голос в решении общегосударственных дел. Дошло до того, что некоторые должности замещались даже не по избранию, а прямо по жребию. Таков был демократизм республики. Но это была только лицевая сторона общественной жизни.

За немногими десятками тысяч граждан, свободного развившихся в атмосфере широко-гражданской жизни, стояли многие сотни тысяч бесправных, угнетенных «живых орудий». Смысл политической деятельности свободных людей заключался в дележе добычи, созданной рабским трудом и отнятой у рабов.

Так было и в древнем Риме. В течение нескольких веков боролась там демократия—плебеи—с высшим классом—патрициатом—ради тех же экономических целей, как демос Афин. Шаг за шагом, с поразительной энергией она принуждала своих сильных, организованных противников делать уступки в сторону равенства. Но во время всей этой борьбы не раздался ни один голос за улучшение условий жизни рабов—в этом отношении не было различия между самыми корыстными из демагогов и честнейшими утопистами в роде Гракхов, вся жизнь которых прошла в самоотверженной борьбе за «народные» интересы.

Для раба возможности развития не было, но были все данныя, чтобы деградировать. Для господина в слабо-меновых обществах Востока условия развития были только немногим лучше этого; наоборот, в обществах Запада, где обмен был широко развит, свободная личность имела полный простор для того, чтобы развернуть свои силы.