20. Национальная идея в публицистике и литературной критике Розанова

В истории русской культуры конца XIX—начала XX в. Василий Васильевич Розанов (1856—1919) — личность самая противоречивая и вместе с тем неоспоримо талантливая, оригинально и живо мыслящая. Как никто другой из видных литераторов рубежа веков, он был откровенно отринут своими современниками.

Себе в заслугу Розанов ставил то, что он «ни к кому не подделывался», «никому не льстил», «и если лгал, то просто в то время не хотел говорить правду, ну «не хочу и не хочу». Наполненная противочувствиями розановская манера мышления и письма — парадоксально-диалогическая, наедине с собственной совестью и совестью мудрого, зрячего читателя, открытого к честному диалогу, способного слышать, но не слушаться, сохранять собственное достоинство и независимость понятий о жизни. Творчество Розанова невозможно заключить в привычные рамки четкого и внятного толкования: слишком оно тревожаще сложно и загадочно. В нем воплотились различные парадоксы и веяния российской действительности конца XIX — начала XX в. Розановым написано огромное количество статей, очерков, юбилейных слов, рецензий и заметок о Пушкине, Достоевском, Л. Толстом, Тургеневе, Мережковском. Многократно он обращался к анализу творчества Гоголя, Некрасова, Гончарова, Чехова, М. Горького, Вл. Соловьева, Бердяева, Флоренского. 1890-е годы стали периодом его становления как литературного критика, хотя еще в 1886 г. Розанов создал свой первый самостоятельный философский труд «О понимании: Опыт исследования природы, границ и внутреннего строения науки как цельного знания». Можно с уверенностью сказать, что восприятие русской литературы как нетленного национального богатства сохранилось у Розанова до конца дней. Примечательно, что время от времени оно оборачивалось резкими, порой несправедливыми и, как казалось, бесцеремонными и многих возмущавшими нападками на ту же литературу. Однако чаще всего это происходило от «избытка чувств», от неизмеримого максимализма субъективных требований, которые проявлял критик к изящной словесности. Особое место в творческом наследии Розанова занимают оригинальные, непривычные в жанровом плане мемуарно-некрологические работы. Из числа статей «памяти усопших» особенно выделяются «Памяти И.И.Каблица» (1893), «Вечная память (Н.Н.Страхов и Ю. Н. Говоруха-Отрок)» (1896), «Памяти Ф.Э.Шперка» (1897), «Памяти Вл. Соловьева» (1900). В Розанове по сути сконцентрировались и дошли до нас со всей животрепещущей злободневностью многие ощутимые противоречия русской литературы. Без преувеличения, Розанова можно сравнить с точным зеркалом русской общественной жизни конца XIX — начала XX столетий. Связанный со многими литературными течениями и направлениями, он оказался писателем и критиком, воплотившим глубоко индивидуальное переживание литературных и жизненных впечатлений.

22.Письма о незначительном Осоргина

Статьи, объединенные впоследствии в цикл с общим названием «Письма о незначительном» Михаила Осоргина, стали печататься в ньюйоркской эмигрантской газете «Новое русское слово» в 1941—1942 годах. Автор писал их, находясь в оккупированной немцами Европе, безо всяких предосторожностей, повинуясь лишь зову сердца. Профессор О. Г. Ласунский назвал «Письма о незначительном» «шедевром отечественной журналистики». Вышеназванный последний прижизненный осоргинский цикл статей, вызвали огромный интерес читательской аудитории. Публицистичность этих произведений не требует других доказательств, кроме приведения их тематики: война, тоталитарное государственное устройство, большевизм и гитлеризм, быт русских эмигрантов. То есть, в них отразились все общественные, политические и социальные явления, которые имели место в Европе начала 40х годов, главным образом это война как борьба двух тоталитарных режимов. Из размышлений об этом вытекают практически все основные проблемы, волновавшие автора — патриотизм, пацифизм, отрицание прогресса, духовное и нравственное превосходство русского человека над европейцем. В анализируемых публикациях Осоргина нет ни сенсационных новостей, ни молниеносных сообщений, занявших лидирующие позиции в современной журналистике. Оправданием своего философствования Осоргин называет и суровую действительность: «Стал обязательным язык недоговорок и иносказаний, молчание стало высшей добродетелью, поют соловьями только хищные птицы». Именно за смелость в высказываниях критики наградили осоргинские статьи эпитетом «героические». Материал для разговора с читателем Осоргин черпал из окружающей жизни — из газет, обращений населения «к счастью, достаточно обильных.

В анализе событий окружающей жизни проявляется еще одна особенность, свойственная творческой манере Осоргина — какой бы факт не попадал в его поле зрения, он подчиняется законам авторского мировидения и на бумаге превращается в нелогичное, противоречащее разуму явление.