2.2. Преступность как система: структурно-функциональные закономерности

2.2.1. Сколько преступлений можно зарегистрировать

За основу настоящего исследования нами была взята статистическая база данных, содержащаяся в ежегоднике Энциклопедии “Британника” за 4 года (1993—1996 гг.). К сожалению, на сегодня мы не располагаем другими источниками.

Мы будем оперировать следующими понятиями:

1. “Зарегистрированные преступники (осужденные) — это лица, признанные таковыми в том или ином государстве в соответствии с принятой там процедурой, обусловленной соответствующим уголовным законодательством. Отметим, что нам здесь важен сам факт нарушения существующих в конкретном обществе норм уголовного права, а не их содержание или, скажем, их соответствие нормам, принятым в странах с развитой демократией.

2. Предполагаемые преступники — это лица, совершившие преступления, но не понесшие наказания в уголовном порядке. Совокупность зарегистрированных преступников и лиц, нарушивших уголовно-правовые запреты, но не признанных преступниками, составляют вместе единую органичную систему, социум всех преступников, существующих в обществе, который частично, но тем не менее репрезентативно отражен в уголовно-статистических сведениях. Совершенно очевидно, что в данном случае понятие “преступник” гораздо шире, чем в строго уголовно-правовом смысле” [1, с. 33].

3. Зарегистрированные преступления — действия, признанные преступными в том или ином государстве в соответствии с принятой там уголовным процессом и попавшие в УСУ.

4. Предполагаемые преступления — реально совершенные, но не попавшие по различным причинам в УСУ преступления за соответствующий период времени.

Ранее мы уже показали, что количество лиц, признанных преступниками, составляют одну часть по сравнению с тремя частями тех, которые признаны ими не были, но реально совершили конкретные преступления, т.е. образуют отношение 1:3, разумеется, приблизительное. Другими словами, из 100 лиц, реально совершивших преступления, к уголовной ответственности привлекаются только 24, или 24% (в среднем по миру) [1] (см. Приложение, схема 3).

Статистические данные о количестве зарегистрированных преступлений, содержащиеся в ежегоднике “Британника”, на наш взгляд, должны быть жестко связаны и прямо пропорциональны числу лиц, их совершивших. Необходимо было наглядно продемонстрировать указанную взаимосвязь.

Был избран один из предложенных нами системных методов — горизонтальный: непрерывный динамический ряд отдельно взятого элемента (в нашем случае — конкретная страна) анализировался по интересующим нас параметрам с последующей обработкой с целью получения средней величины (коэффициента) за соответствующий период времени.

Нами был построен непрерывный динамический ряд официальной уголовной статистики Японии за 47 лет (1941—1988 гг.) (табл. 52).

Путем простейших вычислений была построена сводная таблица (табл. 51), где нашли отражение такие показатели как: а) зарегистрированные преступления; б) раскрытые преступления; в) осужденные.

В результате мы выявили следующее:

а) Количество раскрытых преступлений по отношению к количеству осужденных тяготеет к коэффициенту 1,618. Это функция развития новых свойств (в соответствии с МТС).

Иными словами, количество раскрытых преступлений будет тяготеть к пропорции 161,8 (или приблизительно к 162 преступлениям на 100 осужденных (лица, чья преступная деятельность доказана в соответствующем уголовно-процессуальном порядке)).

При этом ошибка от идеального соотношения за изученный период (47 лет) составила всего 0,0204 (табл. 51—52).

Данное соотношение можно представить как 62/38, выполняющее функцию развития новых свойств, несводимых к свойствам частей модуля, т. е. возникает некая новая целостность.

Коэффициент 1,618 — так называемое золотое сечение. Несколько подробнее об этом мы будем говорить ниже. Здесь же отметим, что отношение числа юридически значимых действий, к числу лиц, их совершивших, стремится к коэффициенту, равному 1,618, т. е. к “золотому сечению”. Очень важный теоретический вывод, который в недалеком будущем, на наш взгляд, найдет самое широкое применение в аналитических исследованиях.

б) Количество зарегистрированных преступлений по отношению к количеству осужденных тяготеет к коэффициенту 2,236, или на 100 осужденных в одной системе должно регистрироваться 223,6 преступлений в соответствии с существующей уголовно-процессуальной процедурой.

Данное соотношение можно представить как отношение 69/31, что выполняет функцию развития новых отношений между доминирующей и остальными частями в системе.

По мнению А.А. Давыдова, “интервал между пропорциями 1,237—2,236 соответствует переходной зоне между порядком и хаосом” [6, с. 64]. Именно в этом интервале заключено большинство пропорций статичных и хрономодулей на уровне социума в целом. Например, мы можем наблюдать “состояние самоорганизованной критичности, которое проявляется в том, что малое событие в системе может вызвать цепную реакцию, способную повлиять на все элементы системы. Данное состояние является результатом близкого взаимодействия большого количества слабо связанных элементов в целостной системе, находящейся в зоне перехода между порядком и хаосом. Данное свойство социума мы назвали промежуточностью” [6, с. 65].

Наблюдая непрерывный ряд статистических данных, можно отметить, что в период с 1941 по 1950 г. соотношение между количеством осужденных и количеством зарегистрированных преступлений в Японии резко превышает границу 2,236. Именно в этот период разразилась вторая мировая война, затем было поражение Японии и ее капитуляция. Поражение Японии привело к принятию новой Конституции (октябрь 1946 г.). С начала 50-х годов в Японии бурно развивается экономика. Благодаря структурной перестройке системы управления в целом темпы роста экономики Японии превышали темпы роста экономики всех развитых стран. “С 1951 по 1973 г. среднегодовые темпы роста валового национального продукта (ВНП) (Японии. — Д.Л.) составили 10%. В 1969 году по объему ВНП и промышленного производства Япония вышла на второе место после США. Доля Японии в мировом производстве в 1976 году составила 9,5% (2 — в 1950 г., 5,5 — в 1965г.)” [8, с. 525—526].

Такую же тесную связь между состоянием преступности и социальными изменениями в обществе можно увидеть и на примере России (табл. 45). Ведь именно в декабре 1991 г., после распада СССР, появилось новое независимое государство — Россия. В 1992 г. коэффициент кризиса (обычно равный 2,236) достигает 4,1740, а затем наблюдается его постепенное, уверенное снижение 1993 г. — 3,583, 1994 г. — 2,8469, 1995 г. — 2,6604, 1996 г. — 2,3626 (табл. 45).

Данный динамический ряд статистических показателей демонстрирует, что наблюдаемая система находится в состоянии перехода от неустойчивого к более устойчивому положению. Постепенно система задействует свои потенциальные возможности для внедрения более оптимального управления (происходят различные структурные перестройки правоохранительных органов, органов управления государства в целом).

Таким образом, мы вычислим два отношения между числом: а) раскрытых преступлений и числом осужденных (тяготеет к коэффициенту, равному 1,618); б) зарегистрированных преступлений и числом осужденных (тяготеет к коэффициенту, равному 2,236).

Полученные выше результаты можно связать с результатами, полученными нами в предыдущих работах, а именно теперь мы можем с уверенностью сказать, что среднее число реально совершенных преступлений в социуме преступников как системе должно быть равным:

5,6Ѕ1,618 = 9,0608.

В абсолютном выражении это будет выглядеть как, что в стране со 100 млн. жителей будет приблизительно 5 млн 600 тыс. лиц, реально совершивших какое-либо действие, попадающее под юрисдикцию уголовного закона; количество же самих действий (преступлений), соответственно:

5600000 Х 1,618 = 9 060800.

Очевидно, что не все реально совершенные преступления попадут в УСУ. Как мы уже отмечали ранее, приблизительно лишь 24% от всех реально существующих преступников привлекаются к уголовной ответственности (в среднем по миру).

В более привычном варианте это будет выглядеть так: 1 тыс. 344 человек на 100 тыс. населения привлекается к уголовной ответственности (или 24% от всего предполагаемого числа преступников в обществе) (См. Приложение, схема 4). Соответственно, реальное число (на 100 тыс. населения) преступлений:

— раскрытых: 1344 Х 1,618 = 2174,6;

— зарегистрированных: 1344 Х 2,236 = 3005,2.

Данные числа — верны для идеальной системной теоретической модели социума преступников (ошибка — 0). При ошибке в 5% (в рамках которых будет сохраняться функция баланса развития и сохранения 24/76) приблизительные числа (на 100 тыс. населения) раскрытых преступлений:

минимальная граница — 1232 Х 1,618 = 1993,4;

максимальная граница — 1456 Х 1,618 = 2355,8.

зарегистрированных преступлений:

минимальная граница — 1232 Х 2,236 = 2754,7,

максимальная граница — 1456 Х 2,236 = 3255,6 (см. Приложение, схема 5).

Так как во всех странах мира подавляющая часть информации о состоянии преступности фиксируется по числу зарегистрированных преступлений на 100 тыс. населения, то средний уровень преступности по миру в целом должен постоянно колебаться приблизительно от 2754,7 до 3255,6 преступлений на 100 тыс. населения (идеальный уровень преступности, вокруг которого и будут происходить колебания — 3 005,2 преступления на 100 тыс. населения), большая часть из которых — раскрытые преступления.

Рассмотрим реальные данные по преступности за 4 года (1993—1996 гг.), опубликованные в ежегодниках Энциклопедии “Британника”.

1993 г. всего 216 стран с общей численностью населения 5511 млн 757 тыс. 200 человек.

Выборка составляет 93,13% от общей численности мирового населения (160 стран).

Уровень преступности 2 тыс. 679 преступлений на 100 тыс. мирового населения (отклонение^*  2,748%).

1994 г. всего 216 стран с общей численностью населения 5 589 млн 189 тыс. 100 человек.

Выборка составляет 93,73% от общей численности мирового населения (169 стран).

Уровень преступности 2 тыс. 759 преступлений на 100 тыс. населения (отклонения нет).

1995 г. всего 216 стран с общей численностью населения 5670 млн 163 тыс. 100 человек.

Выборка составляет 94,95% от общей численности мирового населения (177 стран).

Уровень преступности 2 тыс. 654 преступления на 100 тыс. населения (отклонение 3,6555%).

1996 г. всего 216 стран с общей численностью населения 5751 млн 749 тыс. 300 человек.

Выборка составляет 94,86% от общей численности мирового населения (177 стран).

Уровень преступности 2 тыс. 673 преступления на 100 тыс. населения (отклонение 2,9658%).

В качестве идеального уровня преступности нами была взята нижняя граница — 2754,7 преступлений на 100 тыс. населения. Реальные данные подтверждают теоретические расчеты. Продолжим их.

Но при этом следует помнить:

а) о многих примечаниях, введенных составителями таблиц, вызванных соединениями данных в единую таблицу;

б) о том, что наши расчеты сделаны практически при идеальных условиях (критерий — уровень преступности фиксируется почти в 94 случаях из 100). Это практически максимальное число — вспомним о дисгармонии в системе)^*.

По точному замечанию Ю.Д. Блувштейна: “Ни за один год не наблюдается роста или снижения преступности, скажем, в 2—3 раза, не говоря уже о колебаниях порядка 10—100 раз. Причем имеющиеся колебания носят довольно симметричный характер. Эти наблюдения в свою очередь наводят на мысль, что кривая все же отражает некоторую главную тенденцию, восприятие которой осложняется случайными флуктуациями” [9, с. 135].

Таким образом, реальный уровень преступности на 100 тыс. населения при средней выборке 94,17% не составляет даже более 1% в трех случаях из четырех. Что позволяет утверждать с большей долей уверенности, что произведенные нами на основе МТС расчеты — достоверны.

Установив, что число реально совершенных преступлений в обществе, как правило, в среднем должно составлять 9 млн 060 тыс. 800 на 100 тыс. населения, мы можем рассчитать предельную раскрываемость преступлений, которая теоретически может наблюдаться в большинстве стран.

Теоретически, как мы выяснили ранее [1], максимальное число раскрытых преступлений может составлять 69% от общего числа предполагаемых преступников, т. е. в относительном выражении 3 тыс. 864 человека на 100 тыс. населения (идеальное число правонарушителей 5 тыс. 600 человек на 100 тыс. населения). Соотношение 69/31 выполняет функцию развития новых отношений и может быть представлено как коэффициент, равный 2236. Соответственно, теоретически предельное количество раскрытых преступлений на 100 тыс. населения будет составлять 3864Ѕ1,618 = 6 тыс. 252 преступления на 100 тыс. населения. Напомним, что это предельное количество раскрытых преступлений на 100 тыс. населения, которое теоретически должно наблюдаться в большинстве стран. Иными словами, можно предположить, что данная верхняя граница и будет тем общим критерием, водоразделом, за которым все показатели по уровню преступности будут свидетельствовать о дисгармонии. Отсюда предположим, что показатели уровня преступности большинства стран не должны переходить определенных границ, а именно от 11 до 6 тыс. 252 преступлений на 100 тыс. населения.

Мы рассматриваем мировую преступность как систему, и напомним нашим читателям о том, что любая социальная система, в том числе, разумеется, и преступность, включает в себя необходимую долю дисгармонии, призванную поддерживать стабильность, устойчивость, гармонию ее структуры, во-первых, и служить одним из потенциальных источников социальных изменений, развития, во-вторых [1]. Функции гармонии и дисгармонии, однако, с противоположными знаками — “+”, “–”, — выполняют все социальные подсистемы, входящие в более общие системы. Одно невозможно без другого и наоборот, однако в определенных границах, так сказать, “рамках достаточности” (например, количественно преступность как подсистема не должна превышать 5,6% от своего целого, т. е. общества как системы). Поэтому в границах мировой преступности (система) группа стран, где уровень преступности превышает пределы от 6 тыс. 252 преступлений на 100 тыс. населения выполняет функцию дисгармонии (подсистема). Как видим, положение с состоянием преступности в одной конкретно взятой стране может показаться случайностью, но в рамках целого, мировой преступности как системе, случайность оборачивается необходимостью, подчиняющейся определенной закономерности. Необходимость пробивает себе дорогу сквозь массу случайностей!

Обратимся к статистическим данным. Расположим все страны в порядке убывания в них уровня преступности (см. Приложение, табл. 1). Найдем теоретический предел преступности в 6 тыс. 252 преступлений на 100 тыс. населения и выделим страны, где уровень преступности “перешагнул” эту границу, в отдельную группу (см. Приложение, табл. 3). Количество стран, где уровень преступности превышает 6252, стабильно и по численности населения также дает устойчивую величину (константу).

Мы знаем, что преступности, как и любой социальной системе, свойственна так называемая промежуточность, или меньшая по сравнению с природными и искусственными системами упорядоченность, следовательно, если мы используем вертикальный (статистические данные, подобранные по одному критерию за определенный период времени) и горизонтальный (построение непрерывных статистических динамических рядов статистических данных по интересующим нас параметрам, с целью получения некой средней величины (константы) за соответствующий период времени) методы, то сможем вычленить структурно-функциональные закономерности (СФЗ) его функционирования [1, c. 25—30].

Отметим, что состав группы стран, выполняющих функцию дисгармонии в мировой преступности как системе, постоянен, т. е. практически неизменно в нее включаются одни и те же страны (см. Приложение, табл. 3—10). Причем доля этих стран, устойчивая константа, в общей картине преступности в мире составляет в среднем около 5% (при выборке в 94%). Следовательно, как мы показали в предыдущей работе [1, c. 72—73], обязательно найдется другая группа стран с противоположным географическим месторасположением (север-юг, восток-запад), которая “снимет” эту дисгармонию, послужит противовесом, пропорциональным дисгармоничной части системы, восстановит в ней гармонию и, стало быть, устойчивость. Здесь действует механизм, реализующий принцип так называемого противовеса в системной целостности. К сожалению, отсутствие необходимой информации не позволяет пока более детально представить деятельность этого механизма, это – дело будущего. Ясно одно – любая дисгармония в системе вызывает к жизни некий “противовес”, показатели которого ровно во столько же раз меньше (больше) среднего показателя, чтобы суметь “снять” дисгармонию, и притом его (“противовеса”) размер, например в числовом выражении, обязательно должен быть пропорционален размеру дисгармонии. И в результате социальная система обретает устойчивость, равновесие, функционирует оптимально. Интересно отметить, что в социальной системе любая дисгармония всегда доставляет много “хлопот”, оказывается в центре всеобщего внимания. Например, число преступников равно всего лишь 5,6% от общей численности населения всей страны, однако известно, как много пишется книг, снимается кинофильмов на криминальные темы, сложено песен, т. е. как много внимания привлекают они к себе.

Приведем статистические данные, характеризующие дисгармонию в социальной системе.

Выше чем 6252 преступления на 100 тыс. населения было зафиксировано (в скобках указана общая численность населения, групп стран, по которым мы имеем статистические данные, характеризующие уровень преступности, абсолютное число, в том числе и в процентах от всего населения Земли):

в 1993 г. из 160 стран (5133 млн 347 тыс. 400 человек, или 93,13%) в 19 странах (225 млн 812 тыс. 300 человек, или 4,4%);

в 1994 г. из 169 стран (5238 млн 823 тыс. 100 человек, или 93,73%) в 23 странах (231 млн 913 тыс. 800 человек, или 4,43%);

в 1995 г. из 177 стран (5383 млн 721 тыс. 200 человек, или 94,95%) в 24 странах (280 млн 962 тыс. 700 человек, или 5,22%);

в 1996 г. из 177 стран (5455 млн 827 тыс. 800 человек, или 94,86%) в 24 странах (281 млн 864 тыс. 900 человек, или 5,17%).

Таким образом, при средней выборке в 94,17% дисгармония в системе мировой преступности составила 4,8 (5,6% — идеальное распределение). Иными словами, границы цикла развития преступности в этой группе стран не вписываются в общие рамки существования и функционирования преступности как системы (табл. 3—10).

В свою очередь найденная дисгармония в системе (группе стран, где уровень преступности превышает 6252 преступления на 100 тыс. населения) может сама рассматриваться как система. Следовательно, в структуре этой системы должна присутствовать своя дисгармония. Очевидно, группа стран с высоким уровнем преступности должна отличаться от других по определенным критериям, например такому достаточно устойчивому критерию, как доход на душу населения.

Опираясь на этот критерий и вычислив среднюю арифметическую дохода на душу населения по всей группе стран, “вносящих дисгармонию” в систему мировой преступности, мы получили две резко различающиеся группы стран – с высоким (что закономерно^* ) и достаточно низким уровнем дохода на душу населения (см. Приложение, табл. 5 и 4 соответственно).

Каждая из выделенных нами групп в свою очередь есть система и, следовательно, можно указать на какую-то ее часть, подсистему, выполняющую в ней функцию дисгармонии. Так, группу стран с высоким уровнем дохода на душу населения, вычислив его (дохода) среднюю арифметическую, можно разделить на две части — страны с высоким и относительно низким уровнем дохода на душу населения. Эти последние и будут выполнять функцию дисгармонии. То же можно показать и относительно группы стран с низким уровнем дохода на душу населения. Причем соотношения во всех этих системах — от самой общей до самой “малой”, включены в нее как подсистемы — сохраняются, независимо от их абсолютной величины. Иными словами, построенная нами системная модель преступности ярко демонстрирует так называемый эффект подобия, или матрешек, — каждая матрешка — от огромной до крошечной — заключает в себе другую, меньшую матрешку и все они схожи, как сестры-близнецы.

Рассмотрим подробнее структуру “дисгармонии в дисгармонии” (да простит читатель эту вынужденную тавтологию):

1) списочный состав стран, входящих в соответствующие группы, устойчив: в каждый период статистического наблюдения мы находим здесь практически одни и те же страны;

2) численность населения этих стран составляет 4,8% численности населения стран, имеющих данные по уровню преступности (см. Приложение, табл. 10);

3) названные в п. 1, 2 характеристики действительны для преступности как системы любого уровня, независимо от ее абсолютных размеров.

Результаты нашего исследования по существу совпадают с результатами, полученными Г.И. Забрянским, который вскрыл три закономерности территориального распределения преступности: неравномерность, устойчивость, криминогенную дифференциацию регионов [11, с. 42—51, 12, с. 52—58].

Неравномерность сопоставляется нами со свойством промежуточности социума, с его меньшей упорядоченностью по отношению к природным и искусственным системам (широкий спектр значений в наблюдаемой системе).

Устойчивость проявляется в пропорциональности отношения систем друг к другу (в частности, эффект матрешек). В нашем случае устойчивость мы можем наблюдать и в группе стран, где уровень преступности превышает 6252 преступления на 100 тыс. населения, и в группе стран, которые служат по отношению к ней “дисгармонией”.

Более того, Г.И. Забрянский подчеркивает, что вскрытые им закономерности “зависят не только от социальных факторов развития регионов. На их возникновение, существование и судьбу оказывают влияние криминологические законы, прежде всего законы “криминального равновесия” и “нормы предела криминального насыщения”. Сущность закона “криминального равновесия” заключается в том, что в каждую криминогенную нишу (класс, зону) входит определенное число регионов. Основное свойство расположения — стабильность ниши. Если какая-нибудь группа покидает свою нишу, то с высокой степенью вероятности освободившееся место занимают регионы из других ниш, сохраняя тем самым устойчивость классификации” [11, с. 50].

И в этом смысле мы согласны с Э.М. Сороко, который утверждает: “Изменения в структуре систем при заданности пространственно-временных границ последних, согласно закону сохранения, протекают так, что уменьшение (увеличение) любого из компонентов происходит только за счет увеличения (уменьшения) остальных компонентов, т. е. через перераспределение их индивидуального достояния, возможностей, ресурса” [13, с. 174].

Безусловно, “ниши” в нашем случае суть устойчивые пропорции в системе, в частности, дисгармония как ее подсистема, в которой мы с завидным постоянством наблюдаем четкую пропорциональность по отношению к системе, к общесистемным закономерностям. И стабильность “дисгармоничной ниши” поддерживается по принципу противовеса, который сохраняет баланс в системе.

Рассмотрим подробнее коэффициент кризиса — соотношение между зарегистрированными преступлениями и осужденными за тот же период времени. Составляющие этого коэффициента суть а) зарегистрированные преступления; б) осужденные.

Действия людей, признанные правоохранительными органами в соответствующем уголовно-процессуальном порядке преступлениями, регистрируются и попадают в УСУ — графа “зарегистрированные преступления”. Иными словами, далеко не каждое действие может быть признано преступлением. Правоохранительная система оценивает с позиций действующего уголовного права определенный круг деяний. И только некоторые из них признает таковыми. Во многих случаях неизвестно, кто совершил преступление, но данное деяние уже регистрируется как преступление. Существующая в обществе система противовесов не позволяет правоохранительным органам государства подходить к регистрации преступлений произвольно (прокуратура, адвокатура, общественные институты, средства массовой информации (СМИ) и т. д.). В результате система обречена на n-количество зарегистрированных преступлений, конкретная число которых зависит в первую очередь от “пропускной способности” правоохранительных органов, зависящей в свою очередь от многих факторов (например, финансовых возможностей, технической “оснащенности”, квалификации работников и др.). Зарегистрированные преступления — первый этап уголовного судопроизводства. Это число как бы вбирает в себя самые разнообразные составляющие, характеризующие вектор общественного развития. Здесь можно отметить и общую правовую культуру граждан, роль СМИ и многие другие параметры, влияющие как непосредственно на саму правоохранительную систему, так и на все общество в целом. Зарегистрированные преступления суть фиксированный результат, с одной стороны, возможных реакций общества на противоправное поведение отдельных его членов, а с другой — всех реализованных возможностей данного общества.

Далее, осужденные — люди, признанные виновными в совершении преступлений в результате соответствующей уголовно-процессуальной процедуры, или фактически так называемые выходные данные. Подчеркнем, что осужденные — люди, которые прошли все этапы уголовного судопроизводства, в результате которого какая-то часть зарегистрированных преступлений осталась без исполнителей. Осужденные практически оказываются своего рода конечным продуктом, этапом уголовного судопроизводства.

Количество зарегистрированных преступлений, как и количество осужденных, мы можем представить как величины, в которых зафиксирована практическая деятельность, во-первых, правоохранительных органов в целом (прокуратура, все подразделения Министерства внутренних дел (МВД), суд и т. д.) и, во-вторых, различных демократических институтов (общественные организации, СМИ — “четвертая власть” и др.). Иными словами, мы получим результирующие величины, которые вбирают в себя все реальные силы, влияющие на деятельность правоохранительных органов в обществе.

Таким образом, в целом коэффициент кризиса правоохранительной системы условно есть результат отношения первого ее этапа к последнему. И если данный коэффициент будет выходить за рамки функции развития новых свойств (ФРНС — 2,236), то в подавляющем большинстве случаев это будет означать кризис правоохранительной системы.

Правоохранительная система является подсистемой общей системы управления обществом. Более того, она одна из важнейших ее подсистем, потому что преступность волнует всех и всегда (в любой стране, по результатам социологических опросов, преступность рассматривается в числе трех ведущих проблем). И если между начальным и конечным этапом функционирования правоохранительной системы нет гармоничной согласованности (коэффициент в границах от 1,237 до 2,236), то с большой долей уверенности можно констатировать: правоохранительная система находится в кризисе. Более того, кризис переживает не только правоохранительная система, но и вся система государственного управления в целом, органической частью которой она является.

Именно этот процесс мы наблюдали на конкретных исторических примерах (СССР, Япония), а именно правоохранительная система не может контролировать сложившуюся криминогенную ситуацию, следовательно, государство не способно оптимально функционировать, а значит необходимо менять управление обществом (системой).

Под контролем сложившейся криминальной ситуацией мы понимаем ситуацию, когда правоохранительные органы “реагируют” на противоправную деятельность граждан общества таким образом, что у большинства членов данного общества создается субъективное ощущение безопасности проживания в данном обществе. В качестве примера можно рассмотреть, как правило, страны с высоким уровнем дохода, где в качестве осужденных привлекаются приблизительно до 60% из реально 100% лиц, совершивших преступления за отчетный период времени (см. Приложение, схема 3).

Таким образом, под контролем понимается возможность реагирования правоохранительных органов общества на криминальное поведение ее отдельных членов. Безусловно, “контролировать” преступность, ее реальные размеры правоохранительные органы не в состоянии, потому что она является объективным явлением, структура и размеры которой в своем большинстве никогда не будут точно вычислены. СФЗ преступности как социального явления присуще обществу как системе изначально без влияния конкретной субъективной воли какого-либо человека, они существуют и функционируют независимо от оптимальности функционирования конкретной правоохранительной системы. На наш взгляд, мы можем только оценить с качественной стороны, реализовавшиеся возможности правоохранительной системы по контролю сложившейся криминальной ситуации, когда большинство населения данной страны будет иметь субъективное ощущение безопасности проживания на данной территории.

Из сказанного выше следует: контроль над криминогенной ситуацией — это прежде всего эффективное обеспечение общественной безопасности, рост числа раскрытых преступлений, а отнюдь не уменьшение доли потенциальной преступности (она постоянна). Население может чувствовать себя в безопасности, быть уверенным в силе правоохранительных органов, когда из 100 реально совершенных преступлений будет раскрываться 40—50, а не 17, как сегодня в России (данные за 1966 г.).

Преступность — постоянная величина, ее не может быть больше или меньше, она как подсистема общества (как системы) взаимодействует со всеми другими его подсистемами и элементами разной степени общности пропорционально и взаимосогласовано по количественным и качественным параметрам. И все они подчинены общим СФЗ, которые есть некая универсальная средняя: не выходя в конечном итоге за пределы ее русла, даже не вопреки, а благодаря пропорциональным отклонениям и колебаниям, социум преступников [1] остается самим собой, сохраняя свою качественную определенность и способность к развитию. По точному замечанию А.М. Яковлева: “Организация общества есть социальный факт и в этом смысле является особого рода объективной реальностью, неизбежной для существования человека и человечества. Нет и не может быть общества без элементов социальной организованности, поэтому факт социальной организованности существует объективно, т. е. вне зависимости от сознания людей. Общество — самоорганизующая система в том смысле, что организация возникающих общественных отношений, их упорядочение — неизбежный, самопроизвольный в принципе стихийный процесс. Однако тип социальной, в особенности социально-культурной организации общества, конкретные черты, характеризующие “порядок жизни” в конкретном обществе есть продукт конкретного социально-исторического развития” [14, с. 18].

Как мы уже подчеркивали, УСУ — есть, прежде всего, характеристика результатов деятельности правоохранительных органов, а не самого преступного сообщества (в данном случае УСУ служит репрезентативной и независимой выборкой генеральной совокупности). И именно в силу этого в УСУ должны содержаться данные, сигнализирующие о том или ином поведении системы (в частности, о наступающем кризисе). Статистическое наблюдение позволяет сказать, что есть границы общественного кризиса, нарушение которых влечет за собой смену структуры государственного управления, принимаются новые конституции и т. п. (что, собственно, и является, по сути, выходом общественной системы из состояния кризиса).

Таким образом, коэффициент кризиса можно рассматривать в качестве одного из признаков, характеризующих состояние правоохранительной системы, которая в свою очередь характеризует поведение системы в целом (государство как орган управления обществом). И через отдельный элемент, через его состояние можно предсказать развитие системы в целом. Через частное можно предвидеть тенденцию в развитии общего. Например, резкий абсолютный рост числа зарегистрированных преступлений при относительно стабильном количестве осужденных за тот же период можно рассматривать как один из симптомов, показателей кризиса общества.

И, конечно же, наряду с ростом преступности в указанном аспекте, разумеется, есть много других симптомов приближающегося кризиса — экономические, социальные и т. д., которые в совокупности могут достаточно точно сигнализировать о наступающем кризисе общества.