Методологический принцип анархистской эпистемологии — “допустимо все”

Резюме работы Фейерабенда написать легко, поскольку он сам это сделал в разделе “Аналитический указатель. Набросок основных рассуждений” [Фейерабенд, 1986, с.142—146]. Приведем его в сокращенном варианте:

“Наука представляет по сути анархистское предприятие: теоретический анархизм более гуманен и прогрессивен, чем его альтернативы, опирающиеся на закон и порядок” [Фейерабенд, 1986, с.142].

“Единственным принципом, не препятствующим прогрессу, является принцип допустимо все” [там же, с.142].

“Можно развивать науку, действуя контриндуктивно (т.е. вопреки эмпирическим фактам; не путать “контриндукцию” с разрабатываемым мной принципом “контрредукции”. — В.К.)” [Фейерабенд, 1986, с.142].

“Гипотезы, противоречащие подтвержденным теориям, доставляют нам свидетельства, которые не могут быть получены никаким другим способом. Пролиферация теорий (неограниченное размножение теорий, в том числе в отношении к познанию одного и того же объекта. — В.К.) благотворна для науки, в то время как их единообразие ослабляет ее критическую силу. Кроме того, единообразие подвергает опасности свободное развитие индивида (курсив мой; здесь выступают характерные для Фейерабенда воспитательный и образовательный аспекты научного метода. — В.К.)”.

“Не существует идеи, сколь бы устаревшей и абсурдной она ни была, которая не способна улучшить наше познание” [там же, с.143].

“Ни одна теория никогда не согласуется со всеми известными в своей области фактами, однако не всегда следует порицать ее за это. Факты формируются прежней идеологией (т.е. направление поиска и интерпретации фактов тенденциозны. — В.К.) …” [Фейерабенд, 1986, с.143].

“Полученные результаты (результаты работы самого Фейерабенда. — В.К.) заставляют отказаться от разделения контекста открытия и контекста оправдания и устранить связанное с этим различие между терминами наблюдения и теоретическими терминами. В научной практике это различие не играет никакой роли, а попытка закрепить их имела бы гибельные последствия” [там же, с.145].

“Но если наука существует, разум не может быть универсальным и неразумность исключить невозможно. Эта характерная черта науки и требует анархистской эпистемологии (курсив мой. — В.К.). Осознание того, что наука не священна и что спор между наукой и мифом не принес победы ни одной из сторон, только усиливает позиции анархизма” [Фейерабенд, 1986, с.145].

“Поскольку принятие или непринятие той или иной идеологии следует представлять самому индивиду, постольку отсюда следует, что отделение государства от церкви должно быть дополнено отделением государства от науки — этого наиболее современного, наиболее агрессивного и наиболее догматического религиозного института. Такое отделение — наш единственный шанс достичь того гуманизма, на который мы способны, но которого никогда не достигали” [там же, с.146].

Приведу три ключевых термина концепции Фейерабенда: “анархистская эпистемология”, “контриндукция и пролиферация научных теорий”.

Богатство смыслов концепции методологического анархизма

Выше представлена практически вся концепция Фейерабенда, последующий текст его работы представляет собой систему аргументации и обоснования данных положений. В силу этого приведем из текста только отдельные показательные фрагменты с соответствующими комментариями, свидетельствующими о глубине концепции Фейерабенда.

После вводного замечания: “Данное сочинение написано в убеждении, что хотя анархизм, быть может, не самая привлекательная политическая философия, он, безусловно, необходим как эпистемологии, так и философии науки” [Фейерабенд, 1986, с.147]. Фейерабенд обращается к авторитету в области политической философии — В.И.Ленину и приводит цитату из его работы “Детская болезнь левизны в коммунизме”: “История вообще, история революций в частности, всегда богаче содержанием, разнообразнее, разностороннее, живее, “хитрее”, чем могут вообразить себе даже самые лучшие историки и методологи (слова, выделенные курсивом, — литературное наращение Фейерабенда; у Ленина [Полн. собр. соч., т.41, с.80] написано: “...чем воображают самые лучшие партии, самые сознательные авангарды наиболее передовых классов”. — В.К.)” [Фейерабенд, 1986, с.147].

Фейерабенд много пишет о проблемах образования и часто утверждает, что изучение ортодоксальной науки, т.е. той науки, которая сложилась к настоящему времени, “несовместимо с позицией гуманизма”, несовместимо с воспитанием свободного человека (см., напр., [Фейерабенд, 1986, с.150].

Фейерабенд предупреждает, что известный политический анархизм ему не импонирует: “Он слишком мало озабочен проблемами человеческой жизни и счастья” [Фейерабенд, 1986, с.151]. В связи с этим Фейерабенд предлагает для лучшего понимания его позиции (как видно из контекста — в его этической, а не эпистемологической части) считать его “анархизм” близким по “дадаизму”: “Дадаист не мог бы обидеть мухи, не говоря уже о человеке... Дадаист убежден, что жизнь приобретает цену лишь тогда, когда мы начнем относиться к вещам легко и устраним из нашей речи такие глубокомысленные, но уже дискредитировавшие себя обороты, накапливающиеся столетиями, как “поиск истины”, “защита права”, “страстный интерес” и т.д., и т.п. Надеюсь, что, прочитав этот памфлет, читатель будет думать обо мне скорее как о ветреном дадаисте, чем как о серьезном анархисте” [там же, с.151—152].

Здесь для справки нужно только напомнить, что дадаизм — это характерное, но весьма размытое движение в художественной культуре начала ХХ в., его характеризуют как дурачество и пародию на искусство; игру вне правил; революцию, разрушающую стандарты сложившегося западного общества. Можно также сказать, что дадаизм — это искусство с детским взглядом на мир и младенческой вседозволенностью. Связывая свою методологию с проблемами образования, Фейерабенд пишет: “Плюрализм теорий и метафизических воззрений важен не только для методологии — он является также существенной частью гуманизма (курсив мой. — В.К.). Прогрессивные учителя всегда пытались развивать индивидуальность своих учеников и выявлять специфические, а иногда совершенно уникальные способности и убеждения ребенка” [Фейерабенд, 1986, с.184].

При внимательном вчитывании в контекст становится ясным, что анархизм Фейерабенда вполне взвешен, рационален и обоснован, а само слово “анархизм” взято скорее для яркого обозначения специфики его подхода. Так, например, неанархистская взвешенность позиции Фейерабенда прекрасно видна по следующему пояснению им особенностей своей методологии: “Может возникнуть впечатление, будто я рекомендую некоторую новую методологию, которая индукцию заменяет контриндукцией и использует множественность теорий, метафизических концепций и волшебных сказок вместо обычной пары теория — наблюдение. Разумеется, такое впечатление совершенно ошибочно. В мои намерения совершенно не входит замена одного множества общих правил другим; скорее я хочу убедить читателя, что всякая методология — даже наиболее очевидная — имеет свои пределы” [Фейерабенд, 1986, с.164].

В целом можно сказать, что анархистская методология Фейерабенда не должна пониматься упрощенно, автор за-кладывает в нее много смыслов: и принцип принципиальной неполноты и несовершенства наших знаний о любом предмете; и гуманистический пафос свободы личности; и критическую установку, способствующую развитию знания путем познания вопреки сложившимся правилам; и Фейерабенд не без оснований заявляет: “Мой тезис состоит в том, что анархизм позволяет достигнуть прогресса в любом смысле” [Фейерабенд, 1986, с.158].

Много внимания в работе Фейерабенд уделяет анализу становления и обоснования учений Коперника и Галилея — это характерно практически для всех трудов философов науки. Думаю, такое явление связано не только с эпохальным значением трудов Коперника и Галилея, но и — в не меньшей степени — с тем, что философы науки, за небольшим исключением, обладают ограниченными знаниями в области естествознания и его истории.