Глава 4. Наука XX—XXI вв.: осознание пределов познания мира

“...…Всякий окажется тем ученее, чем полнее увидит свое незнание”.

Н.Кузанский. Об ученом незнании, XV в.

“Сознание своего неведения (если оно не познается как необходимое), вместо того чтобы положить конец нашим исследованиям, скорее, побуждает к ним. Всякое неведение есть или незнание вещей, или незнание назначения и границ нашего познания.”

И.Кант. Критика чистого разума, XVIII в.

“...важная, неотложная задача состоит в том, чтобы отчетливо определить смысл и границы современной науки.”

К.Ясперс. Истоки истории и ее цель, XX в.

В каждой области человеческого знания — философии, логике, математике, естественных науках и теологии — одна из центральных проблем — проблема достоверности и обоснованности имеющегося знания и связанная с ней проблема возможностей и пределов получения нового знания в будущем. Известная центральная философская проблема, высказанная Кантом: “Что я могу знать?” — проходит через всю историю и методологию науки с древнейших времен до настоящего времени.

Соломон говорил, что “...не может человек пересказать всего: не насытится око зрением, не наполнится ухо слушанием” [Еккл. 1,8]. О границах познания размышляли древнегреческие софисты, и хорошо известно высказывание Протагора: “Человек есть мера всех вещей”. Последователь Протагора софист Горгий говорил: “Нет чего-либо существующего. Если что-либо существует, то оно непознаваемо для человека. Если оно и познаваемо, то непередаваемо и необъяснимо для ближнего”. Сократ утверждал, что прежде всякого философствования следует принять тезис: “Я знаю, что ничего не знаю” (см.: Платон. Апология Сократа 21d, 23b, 29ab). Аристотель, в свою очередь, писал: “...Каков дневной свет для летучих мышей, таково для разума в нашей душе то, что по природе своей очевиднее всего” (см.: Аристотель. Метафизика 903b, 5—10). Античные скептики не только высказывались об ограниченных возможностях познания мира человеком, но и обстоятельно обосновывали это, разрабатывая “тропы” — аргументы недостоверности человеческого знания. В период от Тертуллиана до Николая Кузанского, т.е. от II в. до XV в., разрабатывалась апофатическая теология. Так, Тертуллиан, обосновывая невозможность познания природы человека, Вселенной, морали рационально-логическими методами философии, писал: “Жалкий Аристотель! Он сочинил для них диалектику (для философов. – В.К.) — искусство строить и разрушать, притворную в суждениях, изворотливую в посылках, недалекую в доказательствах, деятельную в пререканиях, тягостную даже для самой себя, трактующую обо всем, но так ничего не выясняющую” [Тертуллиан, 1994, с.109]. В традиции апофатической теологии было найдено и сформулировано множество аргументов не только об ограниченности человеческих возможностей познания Бога, но и вообще о границах познавательных возможностей человека. Позднее вопросы о пределах познания мира человеком остро ставились Юмом, Кантом, Ницше, а в XX в. — Фейерабендом, Поппером и, наконец, постмодернистами с их убеждением о том, что мир “сам по себе” нам неизвестен, а все наши знания суть интерпретации, и любой объект познания входит в тот или иной контекст интерпретаций.

Важно подчеркнуть, что с гносеологической точки зрения нет разницы между вопросом о возможностях и вопросом о пределах познания мира человеком. Поэтому при анализе границ и пределов человеческого знания кантовский вопрос без изменения смысла проблемы, им определяемой, может быть переформулирован в вопрос: “Что я не могу знать?”. При этом следует отметить, что с методологической точки зрения анализ пределов человеческого знания проводить легче, поскольку очерчивание границ знания не требует объемного анализа познавательных возможностей внутри этих границ.

Специально подчеркну, что данная работа никоим образом не относится к антисциентистским, поскольку в ней проводится чисто методологический анализ пределов научного познания без оценок влияния развития науки и техники на “здоровье” общества. В то же время она не является ультрасциентистской, так как в ней отсутствует верование в безграничные возможности научного познания Мира и его переустройства. Яркий пример такого сциентистского убеждения — слова известного физика Ш. Глэшоу: “Мы убеждены в том, что мир познаваем, что существуют простые правила, которым подчиняются процесс развития материи и эволюция Вселенной. Мы утверждаем также, что существуют некие вечные, объективные, социально-нейтральные и внеисторические универсальные истины и что соединение этих истин и есть то, что мы называем физической наукой... Я не могу ни доказать, ни подтвердить это утверждение какими-то фактами. Я просто верю в это” (цит. по: [Грэхэм, 1991]). В свою очередь, в настоящей работе я не отрицаю веру в познаваемость Мира и даже веру в возможность безграничного во времени процесса научного познания (во всяком случае, на отрезке времени существования человечества) и при этом, на основе приведенного ниже анализа, склоняюсь к выводу о бесконечном во времени, но асимптотическом приближении научного знания к абсолютным пределам.

Рассмотрим названную проблему конкретно в различных сферах человеческого познания Мира.