Часть 2. Биография науки и ее интеллектуальное окружение Глава 1. Генезис и концептуальные инварианты науки Генезис и природа науки

Справедлива мысль, что за все надо платить. Для человека как homo sapiens в той части, где он “sapiens”, сознание позволяет ему выделить себя в мире, т.е. осознать “Я” и соответственно направить свое внимание на “не-Я”, т.е. на других субъектов и внешний мир (не важно: гипотетический или реальный, идеальный или материальный). В той части, где человек именно живое существо (“homo”), дар и обретение сознания порождают экзистенциальные проблемы: понимание изолированности человека от “не-Я”, от другого мира, вместе с тем это приводит к чувству одиночества в мире, чувству заброшенности. Последнее хорошо описано О.Шпенглером: “Уже было замечено, что в первобытном человечестве, как и в ребенке, выступает некое внутреннее переживание, связанное с рождением Я, когда они постигают смысл числа и овладевают таким образом соотнесенным с Я окружающим миром.

Как только из хаоса впечатлений перед изумленным взором раннего человека начинает в громадных контурах вырисовываться брезжащий мир упорядоченных протяженностей, осмысленно ставшего, и глубоко ощущаемая непреложная противоположность этого внешнего мира собственному внутреннему миру сообщает внутреннему миру направление и гештальт, в душе, осознавшей внезапно свое одиночество, пробуждается одновременно прачувство тоски. Тоски по цели становления, по завершению и осуществлению всех внутренних возможностей, по раскрытию идеи собственного существования” [Шпенглер, 1993, c. 232].

С другой стороны, страх и тоска одинокого человека с проснувшимся сознанием продуктивны. Они “оплачиваются” одновременным пробуждением и его целенаправленной творческой деятельности. У Шпенглера по этому поводу находим: “Мировой страх есть, несомненно, наиболее творческое из всех прачувствований. Ему обязан человек самыми зрелыми и глубокими формами и ликами не только своей сознательной внутренней жизни, но и ее отражения в бесчисленных образованьях культуры. Словно некая таинственная мелодия, доступная не всякому слуху, проходит этот страх сквозь язык форм каждого подлинного творения искусства, каждой прочувствованной философии, каждого значительного деяния...” [Шпенглер, 1993, с.233].

Научно-философское знание зародилось в VI в. до Р.Х. — это общеизвестно. Чем обусловлено зарождение философии или науки в целом?

Существуют разные точки зрения, но в любом случае, на мой взгляд, следует прежде всего обсуждать вопрос зарождения свободного критического мышления в тотальной атмосфере традиционалистского мышления мифологического мировидения. Милетскую, Элейскую, Пифагорейскую школы и философию Гераклита объединяло особенное видение картины мира и познающего этот мир человека, отличающееся от единого для всех мифологического мировоззрения (здесь и далее, если нет специальных оговорок, речь идет о западноевропейской философии).

Атрибутами свободного критического мышления в контексте человеческой познавательной деятельности и культуры в целом являются:

1) критицизм, переходящий часто в скептицизм и агностицизм;

2) индивидуализм;

3) абсолютизация ценности нового знания.

Так, я полагаю, зародилась западноевропейская философия, наука и ментальность западноевропейской культуры в целом.

Существенно отметить, что это же время породило раздвоенность сознания философствующих людей, поскольку они как граждане должны были принимать и часто принимали религиозное мировоззрение мифологического политеизма, а как ученые (философы) “рисовали” новую картину мироздания.

Можно предполагать, что западноевропейская интеллектуальная культура формировалась под действием следующих факторов, которые, с одной стороны, органично связаны с природой человека в целом, а с другой — разобщены ввиду различия ипостасей человека:

1) душевное начало человека с ее архетипическим, первобытным страхом перед неизвестным и диким внешним миром требовало от интеллекта консервативности и, соответственно, завершенной системы знаний о мире (картины мира) на каждом этапе познания;

2) интеллектуальное начало человека с его природным любопытством и проснувшимся свободным критическим стилем мышления стремилось к получению нового знания;

3) телесное начало человека требовало приспособления знания к биологическим интересам выживания.

Сказанное продумано и прочувствовано мной в процессе многолетнего изучения различных наук и философии. Поэтому, я полагаю, сказанное во многом верно, а раз так, то становится понятным, насколько сложна история жизни такого организма человеческой культуры, как научно-философское знание, и насколько сложны реконструкции истории этого организма.

В результате можно построить следующую канву истории человеческой мысли: пробуждение “Я” (сознания) — понимание изолированности и заброшенности “Я” в мире “не-Я” — преодоление чувства страха чуждого мира “не-Я” (дикой внешней природы) путем создания искусственного мира духовной культуры, в том числе картины мира на основании научного его познания.

Другой путь преодоления экзистенциального чувства за-брошенности “Я” хорошо известен: преобразование внешнего мира (для удобства потребностей уже не души, а тела), выражающееся в феномене “цивилизация” и технократическом пути человеческой истории, где роль науки также стала значительной начиная с эпохи Ренессанса.