4. Отношение языка и речи к норме. Потенциальность языка и реальность речи. Асимметрия структуры и нормы как свойство флективных языков

Отношение языка и речи к норме. Что такое норма? Основные признаки нормы (устойчивость, избирательность, обязательность, правильность, эстетичность).

Норма – наиболее устойчивые, традиционные элементы языковой системы, исторически отобранные и закрепленные общественной практикой; традиционно сложившаяся система правил использования средств (языковых), которые признаны обществом в качестве обязательных.

Устойчивость – норма проявляется в сознании и практике всех членов данного языкового коллектива как что-то общее, передаваясь из поколения в поколение, она объединяет речевую деятельность говорящих, разделенных временем, местом, соц. положением, уровнем знаний и духовного развития. Признана как факт массового и регулярного воспроизведения в коммуникации.

Избирательность – каждая языковая норма реализует по-своему возможности системы языка и различно фиксирует познавательную деятельность людей.

Обязательность – вытекает из внешних для системы языка требований – принятия тех или иных фактов языка.

Правильность – те закономерности использования языкового материала, что закреплены в норме, считаются единственно правильными, так как они подтверждены языковым и социальным опытом носителей данного языка. Последующие поколения воспринимают факты, закрепленные в норме, единственно правильными.

Эстетичность – норма регулирует в языке базовые эстетические понятия «хорошо-плохо», «красиво-некрасиво», «правильно-неправильно», Благодаря норме носитель языка правильно делает выбор в пользу того или иного понятия при построении высказывания, правильно поймет эстетическую направленность адресованного ему текста.

Норма формируется в языке, язык поставляет норме материал, средства для существования. Норма- это специальный признак, формирующийся в литературном языке, выраженный в устной или письменной реализации кода. Хотя речь также использует норму, но это зависит от самой языковой системы, этапа развития общества, его социальной структуры. Речь, обладая некоторой степенью свободы по отношению к языку, зачастую может не использовать языковые нормы, если выражает языковые особенности индивида.

Потенциальность языка и реальность речи.

Потенциальность (виртуальность; язык - более общая система, охватывает всевозможные отношения структурных единиц, все способы их употребления и комбинации одновременно) – реальность (актуальность; речь избирает и материализует только необходимые в данной речевой ситуации элементы, которые и воспроизводит в реальном измерении).

Язык потенциален и виртуален, так как хранится в нашем сознании в виде определенно выстроенной системы знаков. Речь реальна в силу своей материальности. Но иногда потенциальность языка может проявляться в речи, его законы могут воспроизводиться при речевом акте, ведь язык реализуется в речи, она является его материальным выражением. Хотя некоторые законы языка в речи не реализовываются. Ex. Мечта- мечт (дама - дам), бдишь – бдю (спишь - сплю), умереть – умеревший (сгореть - сгоревший). Первый пример соответствует только структуре языка, он потенциально возможен в языковой системе, так как такая парадигма успешна, тогда как он противоречит реально сложившейся норме в речи. Все ошибки в примерах – реализация законов языка (это особенно наблюдается в детской речи, когда ребенок образует новые слова по законам языка, а не в соответствии с речевой нормой, которую он потом изучает в школе). Язык имеет слишком большой потенциал, который не дает реализовать норма речи. Отсюда возникает асимметрия структуры и нормы языка, которая может существовать только во флективных языках (в английском все потенциально возможное реализуется).

Асимметрия структуры и нормы как свойство флективных языков

Между языком и нормой существуют противоречия. Иногда норма побеждает произвольное развитие языка, иногда побеждает языковая система, изменяя норму. Ex. Её глаза искрились, хотя норма искра.

Норма и структура могут соотноситься следующим образом:

• Не все, что есть в структуре языка, есть в норме

• В норме может сохраняться то, чего нет в структуре языка. Ex. Почить в бозе . I wanna come.

• Для структуры языка важны дифференциальные признаки.

• Ex. [р] – дрожащий боковой. Для нормы важно их количество.

Ex.[p] – увулярный или гроссированный, или картавый звук.

5. Динамичность и статичность языка и речи. Свойства синхронии и диахронии (вопрос о статичности и динамичности, системности и асистемности, об отношениях одновременности и последовательности). Связь синхронии и диахронии как способов существования языка и речи. Связь синхронического и диахронического подходов при изучении языковой системы и ее реализации в речи

Для языка характерно преоб­ладание статичности, для речи же – преобладание динамичности. Язык стабилен, статичен: язык обладает динамической устойчивостью, т. е. несмотря на изменения, система языка оказывается тождественной самой себе, так как изменяется не вся система сразу, а отдельные единицы отдельного уровня языка, и система сохраняет свою целостность; язык – сложная иерархическая система, которая обладает внутренней открытостью (функциональная поддержка одного уровня другим); язык статичен, так как существуют устойчивые сущностные характеристики языка – лингвистические универсалии (такие свойства, которые есть во всех языках мира). Речь же активна и динамична: для нее характерна высокая вариатив­ность (в речи существуют одновременно разные варианты; существует динамика самого речевого акта - взаимодействие говорящего и слушающего).

Язык характеризуется синхроничностью и диахроничностью, речь – преобладанием синхроничности. В языке все меняется, однако меня­ется с разной скоростью; на фоне интенсивных сдвигов в отдельных подсистемах или яру­сах языка другие подсистемы могут казаться неподвижными десятилетиями и веками. В речи же преобладает синхроничность, так как согласно Ф. де Соссюру, речь существует в пределах данного состояния языка (речь – реализация языка в данный момент времени или на ограниченном отрезке времени).

Свойства синхронии и диахронии. Ф. де Соссюр считал, что любая синхрония тождественна статике, а диахрония – динамике. Якобсон считал, что синхрония тоже динамична, и динамика ее проявляется в следующем:

- носитель языка постоянно переходит от одного субкода к другому;

- существует динамика самого речевого акта (взаимодействие говорящего и слушающего, их универсальная чередуемость);

- существует нейролингвистическая динамика порождения и восприятия высказывания;

- речь вариативна, в речи существуют одновременно различные варианты, которые расшатывают языковую систему и подготавливают изменения в языке. Одновременное существование единиц выражается в варьировании, в переинтеграции, в инновации. Инновация – появление новых единиц; переинтеграция – изменение ассоциативных связей слова. Варьирование включает: - индивидуальное варьирование, - существование гетерогенных форм (например, форм разных по коннотации и частотности: жена - супруга), - существование гетерохронных форм (формы старые и новые).

Значит, в синхронии есть динамика. Но и в диахронии есть устойчивость, статичность, которая заключается в том, что меняются отдельные факты языка. Синхрония и диахрония с точки зрения статичности различаются тем, что в синхронии исходная структура сохраняется, в диахронии меняется (в диахронии нарушается тождество единицы языка самой себе: например, в 9 веке “о” было нелабиализованным, теперь - лабиализованное).

Синхрония – отношения одновременности (А и В), диахрония – отношения последовательности (В после А).

Ф. де Соссюр считал, что синхрония системна (факты в синхронии регулярно повторяются и взаимообусловлены), а в диахронии есть асистемность. Якобсон считал, что в диахронии есть системность, так как между диахроническими изменениями есть причинно-следственные связи, их просто трудно выявить (сравнительно-историческое языкознание выявляет эти связи).

Связь синхронии и диахронии. Историзм в подходе к языку, предполагающий различение разных эпох в его развитии, привел Ф. де Соссюра к разграничению диахронии и синхронии. Полемически заостряя различия между синхронией и диахронией, Соссюр пришел к их неправомерному отрыву друг от друга. Современное языкознание преодолело отрыв синхронии от диахронии. Было понято, что диахронический подход к языку отнюдь не означает отказа от принципов системного исследования языка. Напротив, в силу системной организации языка языковые изменения тоже носят системный характер; более того, содержание исторических процессов в языке заключается в некоторой новой систематизации языковых единиц. Поэтому в диахронических исследованиях системный подход необходим не в меньшей мере, чем в синхронии. Как ив синхронии, признание системного характера языка стало здесь методологическим принципом, обладающим большими объяснительными и эвристическими возможностями. В частно­сти, системный подход позволил дополнить сравнительно-исторический метод приемами внутренней реконструкции. В отличие от обычной („вне­шней") реконструкции, в ходе которой факты праязыка восстанавливают­ся путем сравнения засвидетельствованных фактов родственных языков, внутренняя реконструкция заключается в восстановлении форм праязыка на основе учета системных связей форм внутри отдельных сравниваемых языков, а также внутри реконструируемой системы праязыка. Синхронная картина языка не полна без диахронической перспективы. Дело в том, что в языке на каждом историческом этапе со­существуют новое, набирающее силу, и старое, уходящее. Это сосущество­вание значимо для синхронного описания языка: оно определяет „сего­дняшнюю" дистрибуцию синонимов, „сегодняшнюю" динамику в конкурен­ции вариантов произношения, формообразования, синтаксических конструк­ций. Поэтому хороший словарь современного языка обязательно содержит пометы типа „устарелое", „старинное" или „новое", внося таким образом в синхронное описание элемент диахронии. Полная грамматика или фоне­тика также невозможны без квалификации одних явлений как уходящих, других - как новых, а третьих - как вполне обычных, без оттенка архаич­ности или новизны. С отражением временной перспективы в синхронии обычно связаны и характеристики стилистической маркированности эле­ментов, без чего синхронное описание было бы также неполным.

Зависимость некоторого синхронного состояния языка от его пред­шествующей истории с особой силой проявляется в семантике. Объясня­ется это своеобразием информационных процессов в обществе. Если технологическую историю человечества вполне можно представить как смену ряда последовательных технологий, то информационная история – это не столько смена, сколько аккумуляция, накопление общественно-исторического опыта людей. Вчерашний и позавчерашний день семантики живут в ее сегодняшнем дне - хотя бы в сжатом, преобразованном виде.

Классификации синхронного описания показывают взаимоотношения элементов языковой системы, самое систему, однако не объясняют ее. Синхрония - это ответ на вопрос о том, „что есть в язы­ке?", но не на вопрос „почему это есть?". История языка, показывая динамику языка во времени, позволяет увидеть некоторое синхронное состояние языковой системы как необходимый, закономерный этап ее эволюции. Объяснительная сила истории языка ярко проявляется при анализе всякого рода аномалий и странностей в синхронии. Диахронический подход позволяет увидеть закономерность не только отдельных языковых фактов, но и целостных языковых систем и подсистем. Так, объяснение причин, обусловливающих типологическое своеобразие литературных языков, целиком лежит в области истории соответствующих литературных языков.

Полное синхронное описание языка невозможно без диахронической информации. Тем более естественно, что языкознание не может ограни­читься одним синхронным взглядом на язык. Таким образом, отчетливое видение двух аспектов языка - синхрон­ного и диахронического – стало методологическим принципом современ­ной лингвистики. Однако это разграничение отнюдь не привело к созданию двух взаимно обособленных лингвистик - синхронной и диахронической. Современное языкознание пришло к пониманию диалектики связей син­хронии и диахронии, статики и динамики. P.O. Якобсон «в докладе на VIII, Международном конгрессе лингвистов (1958) указывал, что понятия „статика" и „синхрония" отнюдь не совпадают. Был увиден внутренний динамизм синхронии - динамизм повседневного языкового существования: вечно живое, колеблющееся, дышащее море вариантов произношений, форм, слов, конструкций; увидена динамика в сосуществовании подсистем, или субкодов, языка; динамика речевого акта - взаимодействия говорящего и слушающего; наконец, нейролингвистическая динамика порождения и восприятия речи. Вместе с тем наряду с динамикой синхронии была осознана определенная статич­ность диахронии. Гераклитово „все течет” далеко не абсолютно. Все ме­няется в языке, однако меняется с разной скоростью. На фоне интенсивных сдвигов в отдельных подсистемах или ярусах языка другие подсистемы могут казаться неподвижными десятилетиями и веками. Поэтому пробле­мой диахронической лингвистики является не только изменчивость, но и устойчивость языка во времени. Значит, как по проблематике, так и в своих концептуальных построениях синхронные и диахронические исследования взаимно связа­ны и дополняют друг друга. При этом значение диахронических исследо­ваний в современном языкознании определяется рядом обстоятельств. Прежде всего диахрония означает исследование языка в одном из его существенных аспектов - в аспекте изменения. Открытие законов, по которым изменяется язык, имеет большую ценность само по себе - это существенная часть нашего знания о языке. Кроме того, выводы диахро­нического языкознания ценны своими объяснительными возможностями по отношению к синхронии. При этом особая эвристическая значимость диахронии обусловлена принципиальными корреляциями между диахро­ническими закономерностями, с одной стороны, и результатами лингви­стического моделирования, исследования речевой деятельности, разработки порождающих грамматик - с другой.