Министерство образования молодежи и спорта Украины

Сумской государственный университет

факультет иностранной филологии и социальной коммуникации

кафедра германской филологии

Реферат по основам теории языковой коммуникации

На тему: «Коммуникация и ложь»

Выполнила студентка

Группы ПР-22

Кардашевская Елена

Сумы 2013

План

Вступление

1. Значимость средств общения в коммуникации.

2. Гендерные различия.

3. Самые распространённые признаки лжи.

   1. Физиологические признаки лжи.

   2. Мимические и жестикуляционные признаки лжи.

   3. Вербальные признаки лжи.

   4. Признаки лжи за подчерком.

Вывод

Список использованных источников

Введение

Мой папа сильно удивился, когда я, зайдя к нему, стала читать вслух:

«15 сентября 1938 года. Готовится один из самых позорных и смертоносных обманов. В первый раз встречаются Адольф Гитлер, рейхсканцлер Германии, и Невилл Чемберлен, премьер-министр Великобритании. Весь мир замер в ожидании — быть может, в последней надежде избежать еще одной мировой войны…»

Да, я начала читать книгу американского психолога Пола Экмана. И я убедилась в том, как чётко, по полочкам профессор объясняет нам ложь.

Если кто-то заявит, что Вы лжёте – будьте уверены, Вы не нравитесь тому человеку.

В Оксфордском словаре английского языка говорится: «В современном употреблении слова [ложь] обычно имеется оттенок ярко выраженного морального осуждения, и в вежливой беседе его стараются избегать, часто заменяя такими синонимами, как «обман» и «неправда», имеющими относительно нейтральное звучание».

Так и Экман пишет: «Легко назвать неискреннего человека лжецом, если он вам отвратителен, но трудно использовать это слово по отношению к человеку, который, несмотря на свою явную лживость, нравится вам или вызывает у вас восхищение.»

Лжец может успокаивать себя мыслью, что жертва знает об обмане и просто не хочет смотреть правде в глаза. Он может думать, например, так: «Моя жена должна знать, что я ей изменяю, потому что она никогда не спрашивает меня о том, где я пропадаю вечерами. Я ведь не обманываю ее, а просто проявляю осторожность из доброты к ней. Я предпочитаю не унижать ее и не вынуждаю знать о моих изменах».

Кроме того, умолчание всегда легче оправдать в случае раскрытия правды. 0бманщик может сказать, что сам ничего не знал, или забыл, или намеревался отрыться позже и т. д. Когда человек, дав присягу, начинает свои показания словами «Если мне не изменяет память…» — он тем самым обеспечивает себе лазейку для оправдания: вдруг позже обнаружится, что он чего-то не рассказал. В этом случае нет необходимости постоянно помнить придуманное, умышленно удерживаясь на грани между искажением и сокрытием истины (что происходит, когда лжец больше не может просто не говорить; вопрос задан — вызов брошен). Сославшись на забывчивость, можно и вообще избежать необходимости помнить выдуманную историю; достаточно лишь помнить о своей плохой памяти. И если правда вдруг выплывет наружу, лжец всегда сможет заявить, что и не собирался никого обманывать, самого подвела память.

1. Значимость средств общения в коммуникации.

А. Меграбян (Mehrabian А.,1967, 1972) полагает, что в процессе общения люди больше полагаются на выражение лица, чем на содержание речевого сообщения собеседника, или паралингвистическое сопровождение его речи. Ряд исследований Беллы де Пауло и ее коллег также свидетельствуют в пользу визуальной информации. Эта исследовательская группа сравнивала восприятие сообщений, передаваемых мимической экспрессией, и восприятие вербальной информации. Выяснилось, что визуальные сообщения оказывали на участников большее влияние, чем звуковые. Правда, значимость телодвижений и жестов, которые, разумеется, также воспринимаются визуально, тоже проигрывала по сравнению со значимостью выражения лица. Роль мимики оказалась особенно важной при восприятии сообщений о симпатии/антипатии и менее важной при восприятии статуса или доминирования (De Paulo В. at all., 1978).

Данные, полученные другой исследовательской группой (Краус Р. и др., 1981), существенно противоречат выводам Меграбяна и де Пауло. В исследовании Краусса участникам показывали видеозапись политических дебатов, где оппоненты отчетливо демонстрировали свои эмоции. Одни участники (контрольная группа) видели видеозапись целиком, т. е. изображение и звук, и поэтому легко различали эмоциональные оттенки речи. Другие участники (экспериментальные группы) имели возможность воспринимать информацию, поступающую лишь по одному из каналов коммуникации. У первой группы в распоряжении был текст выступлений, так что они читали речь, не видя и не слыша самих выступающих. Вторая группа получила только визуальную информацию. Поэтому, видя выступающих, они были лишены возможности слышать речь и ее паралингвистическое сопровождение. Третья группа, наоборот, располагала только паралингвистической информацией, слушая запись, смикшированную таким образом, что разобрать слова было невозможно, зато тембр, громкость голоса, темп речи и т. д. были сохранены.

Оказалось, что самые точные представления об эмоциях выступающих вынесли участники из первой группы, т. е. те, кто читал письменную речь. Именно их оценки эмоций лучше всего совпадали с оценками участников из контрольной группы, получавших информацию, передаваемую всеми средствами коммуникации (Зимбардо Ф., Ляйппе М., 2000).

Роджер Браун в этой связи полагает, что эмоции лучше всего передаются посредством языка. Слова и правила речи обладают всеми возможностями для выражения любого эмоционального состояния.

Таким образом, результаты данного исследования свидетельствуют о том, что невербальные каналы коммуникации являются хотя и важными, но все же вспомогательными средствами общения.

Несмотря на различие взглядов социальных психологов в вопросе о значимости тех или иных средств общения, все они сходятся в том, что, по крайней мере, в некоторых ситуациях важность одних каналов коммуникации действительно возрастает по сравнению с другими. Так, например, Филип Зимбардо и Майкл Ляйппе, которые в целом придерживаются точки зрения Р. Краусса и Р. Брауна, все же признают, что визуальная и паралингвистическая информация оказываются решающими в тех случаях, когда вербальное сообщение тщательно отфильтровано – ведь то, что мы говорим, лучше всего поддается нашему контролю. Но контролировать речь и подбирать слова – это, как мы теперь знаем, еще не все. Человек может “проговориться” взглядом, выражением лица, жестами и т. д. И вот в тех случаях, когда визуальная информация противоречит тому, что человек говорит, т. е. вербальному сообщению, тогда доверять следует именно невербальной информации, полагаясь на то, что “говорят” его глаза, тело, мимика (Зимбардо Ф., Ляйппе М., 2000).