Потсдамская конференция Сталин встречается с Трумэном.

17 июля ровно в 12 часов дня лимузин главы Советского правительства остановился у подъезда «малого Белого дома» в Бабельсберге. Ближайшие помощники президента Г. Воган и Дж. Вордеман вышли навстречу гостям. И. В. Сталину только что было присвоено высшее воинское звание генералиссимуса в знак признания успехов и исторических побед Красной Армии в Великой Отечественной войне. Вместе с И. В. Сталиным, прибыл В. М. Молотов и, в качестве переводчика, советник Наркоминдела С. А. Голунский. Советские представители поднялись по устланной толстым ковром лестнице на второй этаж в кабинет Трумэна, где их ожидали президент США, государственный секретарь Бирнс и переводчик Болен.

Как записал переводчик президента, Сталин был спокоен, сердечен, говорил мягко и дружественно.

В ходе состоявшейся беседы Трумэн и Сталин обсудили повестку дня конференции, причем Сталин внес несколько дополнений, включая вопрос о режиме Франко в Испании. Трумэн, как бы пропустив, мимо ушей замечание относительно Франко, спросил, в котором часу, по мнению Сталина, было бы удобно встретиться на первом пленарном заседании. Сталин ответил, что Молотов и Иден договорились о 17 часах сегодня, 17 июля. Бирнс в шутку напомнил о хорошо известной привычке Сталина работать по ночам и вставать поздно на следующий день. Сталин в тон ему ответил, что его привычки после окончания войны изменились.

– Что касается режима Франко, – уже серьезным, тоном продолжал Сталин, – то я хотел бы разъяснить мою точку зрения. Франкистский режим не явился результатом внутреннего развития в Испании. Он был навязан Испании Германией и Италией и поэтому представляет опасность для Объединенных Наций. Режим Франко опасен и вреден, поскольку в Испании предоставляют убежище различным осколкам фашизма. Поэтому мы думаем, что надо покончить с этим режимом…

Трумэн ответил, что у него нет достаточных материалов относительно Франко, но он обязательно изучит этот вопрос. В дальнейшем Трумэн решил вести беседу менее официально. Он сказал:

– Я приехал сюда, чтобы установить с Вами дружественные отношения и иметь дело с Вами непосредственно чтобы можно было сразу решить по тому или иному вопросу «да» или «нет», тем более что я не дипломат.

Сталин ответил, что откровенность – хорошее дело и она будет помогать Советскому Союзу вести дела с Соединенными Штатами.

Трумэн сказал, что если у США и СССР сложатся дружественные отношения, то возникающие расхождения можно будет урегулировать быстро и в обстановке откровенности.

– Разумеется, – согласился Сталин, – расхождения могут быть, но их надо урегулировать.

Трумэн как бы невзначай заметил, что он уже встречался с Черчиллем. Сталин реагировал на это спокойно. Он лишь упомянул, что позиция англичан недостаточно ясна относительно войны в Японии. Что касается русских и американцев, продолжал Сталин, то они выполнят свои обязательства. Англичане же, судя по всему, считают, что в основном война вообще закончилась.

Трумэн рассказал о том, что премьер‑министр предложил ему помощь в войне на Дальнем Востоке.

– Это несколько странная идея, – заметил глава Советскокого правительства. – Ведь Англию бомбили немцы, а не японцы. Для них война, собственно, закончилась, и эти чувства английского народа, возможно, сыграют против английского премьер‑министра. Американский народ помог Англии на первоначальном этапе войны. Может быть, Черчилль думает сейчас о том, чтобы помочь американцам в войне против Японии?

– Мы не в таком тяжелом положении, в каком была Англия по отношению к Германии, – сказал Трумэн.

– Что касается нас, то мы будем готовы к середине августа, – твердо сказал Сталин.

Это замечание явно смутило Трумэна. Ведь он был вообще против вступления Советского Союза в войну на Дальнем Востоке, считая, что больше не нуждается в такой помощи. Ему не понравилось, что Сталин теперь так определенно напомнил о просьбе Америки и о его обещании вступить в войну против Японии после победы над Германией.

Вместе с тем Трумэн понимал, что уже ничего не может поделать и что Советский Союз вступит в войну независимо от того, что сейчас он сделает или скажет. Поэтому президент предпочел промолчать.

Воспользовавшись этим, Сталин перешел к другой теме. Он проинформировал Трумэна о переговорах, которые Советское правительство вело с националистическим правительством Китая по вопросам, согласованным на Ялтинской конференции. Сталин сказал, что с китайцами не все пошло гладко и сейчас они отправились домой для консультации.

После беседы Трумэн пригласил Сталина остаться на ланч, во время которого разговор носил общий характер. Тем не менее время, проведенное вместе, позволило Сталину и Трумэну пристальнее присмотреться друг к другу. Об этой первой встрече со Сталиным Трумэн в своем дневнике, в частности, писал: «На меня особое впечатление произвели его глаза, выражение его лица… Он смотрел мне прямо в глаза, когда говорил. Он был в хорошем расположении духа, он был чрезвычайно вежлив. Он произвел на меня большое впечатление, и я решил говорить с ним напрямик».