3. Выведение ребенка из родительского конфликта.

Одним из существенных вкладов семейной психотерапии стала идея о необходимости выведения идентифицированного пациента из роли носителя симптома. Касаясь вопроса детской симптоматики, Хэйли отмечает, что обычно один из родителей бывает чрезмерно вовлечен в проблему, тогда как другой оказывается на периферии (Haley, 1973). И хотя можно спорить по поводу точности формулировки, однако, большинство семейных психотерапевтов сходится в том, что дисфункциональные отношения между супругами мешают осуществлению ими своих родительских функций. Одним из способов выведения ребенка из этой позиции является рефрейминг или позитивная коннотация его поведения, результатом чего должно стать изменение отношения к нему со стороны остальных членов семьи. Эффективность этой интервенции напрямую зависит от ясности понимания психотерапевтом функционального значения симптома внутри системы, однако, при этом не следует отвергать или игнорировать вопросы индивидуального детского развития.

Существует ряд других способов для обращения к данной теме. Один из них состоит в том, что психотерапевт присоединяется к семейной системе, которая начинает взаимодействовать с ним таким же образом, как обычно делает это с любым третьим лицом, например, конфликтующие супруги могут вовлечь его в свои отношения. Подобное присоединение к системе обычно дает некоторое облегчение и ставит под сомнение саму необходимость существования в семье роли идентифицированного пациента. Когда это происходит, ребенок нуждается в полноценном удовлетворении своих потребностей, в соответствии с его возрастом и фазой развития, что прежде достигалось благодаря триангуляции. Эту поддержку он может получить от своих родителей, отношения с которыми изменились благодаря психотерапии, и/или от самого психотерапевта, сиблингов, друзей или соучеников. Участие ребенка в последующих семейных сессиях может оказаться полезным, поскольку позволяет ему не только привыкнуть к своей новой роли в семье, но и принять участие в попытках своих родителей по-новому решить старые проблемы, не пользуясь механизмом триангуляции. Затем психотерапевт участвует в восстановлении недостающих семейных функций, помогая супругам разобраться в том, что представляют собой потребности каждого из членов семьи, а также отладить механизм их удовлетворения, который не мешал бы индивидуальному развитию членов семьи и не препятствовал прохождению семьей своего жизненного цикла.

В качестве иллюстрации вновь обратимся к семье Джейн Смит. Безутешная скорбь Джейн по своим родителям усилилась вследствие отдаления Митчелла, на которое она отреагировала гневом, страхом брошенности и усилением своей зависимости. Находясь в крайне затруднительном финансовом положении, она проводила много времени с трехлетней Сьюзен, во всем потакая ей, что в действительности было обусловлено стремлением удовлетворить свою собственную потребность в зависимости. Когда же ее отношения с Митчеллом вновь восстановились, Джейн не стала лишать Сьюзен того высокого уровня внимания, которого требовала ее собственная зависимость. Сьюзен отреагировала усилением своих требований. Пытаясь оградить Митчелла от собственного гнева, Джейн перенесла его на Сьюзен, раздраженно реагируя на каждое ее выступление. Сьюзен, в свою очередь, отвечала на гнев матери вспышками ярости, которые Джейн была не в состоянии контролировать, требуя вмешательства со стороны Митчелла. Последний также был раздосадован, будучи не в силах прямо выразить свое недовольство претензиями Джейн на близость и поддержку, которые он воспринимал как чрезмерные. Он тоже сбрасывал свое раздражение на дочь, полагая с помощью жесткого обращения вернуть Сьюзен под свой контроль. Его суровость заставляла Джейн еще сильнее на него злиться, поддерживая ее комплекс вины перед дочерью, которой доставалась вся ее злость. В какой-то момент она не выдерживала и подрывала усилия Митчелла по восстановлению дисциплины, что вновь выводило Сьюзен из-под контроля. В то же самое время, Сьюзен (которая своим поведением, кроме всего прочего, удовлетворяла потребность родителей в рациональном объяснении своей жесткости) находилась на той стадии развития, когда ей хотелось более близких отношений со своим отцом. Продолжая устраивать скандалы, она обеспечивала себе внимание с его стороны, поскольку его отдаление от семьи не давало ей другого, более приемлемого способа установить с ним взаимоотношения.

Поскольку основной причиной обращения семьи за психотерапевтической помощью явились вспышки ярости у ребенка, то начать работу с любой другой темы означало бы вызвать у семьи ощущение угрозы и нечуткого обращения с их запросом. Если бы оба супруга были способны к отрытому обсуждению основных проблем своего брака, а также связанных с ними переживаний, они бы не стали обращаться за психотерапевтической помощью. Поэтому психотерапевту приходится начинать со вспышек ярости. Между тем, психотерапевтическая интервенция, направленная исключительно на имеющийся у ребенка симптом, без учета всего множества уровней, на которых существует проблема, будет неэффективной. Она может закрепить за ребенком роль козла отпущения, поскольку часто приводит к замещению одного симптома другим, смысл которого состоит в удовлетворении ребенком потребностей своих родителей, которые хотели бы, тем или иным способом, освободиться от своего раздражения и снять остроту проблем интимного характера, не трогая при этом собственные взаимоотношения. Что касается вспышек ярости, то необходимо учитывать их влияние как на самого ребенка, так и на семейную систему в целом. Принимая во внимание роль этого симптома в супружеских взаимоотношениях, на фоне гипервключенности матери и отдаления отца, приведшего в свою очередь к дефициту конструктивного взаимодействия между ним и дочерью, а также незнание родителями техник, направленных на изменение нежелательного поведения, психотерапевт смогла предпринять шаги, которые привели к значительному снижению частоты возникновения вспышек ярости и полному избавлению от ночных кошмаров.