6.2. Установки восприятия терапевта

Процессы взаимодействия, которые осуществляются в группе между от­дельным ее членом, терапевтом и другими, сравнительно больше похожи по форме и содержанию на привычные социальные взаимодействия, чем диадный психо­анализ похож на обычный разговор двух людей; они открывают свой определен­ный бессознательный смысл не так легко, как это происходит в ассоциативных сообщениях пациента в индивидуальной терапии. Понимание бессознательного смысла процессов взаимодействия в группах предполагает наличие у терапевта способности «...находить бессознательные структуры в отношениях, которые внешне не обнаруживают ничего общего с бессознательным в плане своего про­исхождения» (Argelander, 1974 с. 311; Heigl-Evers und Streeck 1978, с. 2682).

Чтобы терапевт мог соотнести регрессивные процессы с терапевтическими целями, он должен сначала адекватно диагностировать их. Такое понимание пред­полагает наличие у терапевта регрессивного душевного состояния, когда, по сло­вам Фрейда, понимание бессознательного происходит за счет бессознательного, то есть.терапевт должен улавливать бессознательное пациента своим бессозна­тельным (ПСС XIII, 1923, с. 215). Чтобы терапевт смог при помощи сегментиро­ванной регрессии Эго для пользы терапии приблизиться к собственному бессоз­нательному и тем самым воспринимать бессознательное пациента, он должен постараться, так говорит Фрейд, установить разнонаправленное внимание.

Эта попытка соответствует - со стороны пациента - соблюдению правила свободного взаимодействия в аналитической группе. Пациент должен выска­зываться как можно более прямо и откровенно о том, что ему приходит в голо­ву в ходе терапии; терапевт, в свою очередь, должен по возможности более полно воспринимать то, что сообщил пациент. Некоторые терапевты при реализации свободно плавающего внимания могут так углубить сегментирован­ную регрессию Эго, что границы между Я и Ты, между самостью и объектом становятся во много раз более проницаемыми. Тогда терапевт может воспринимать чувства и образы, которые движут пациентом, так, как если бы они были его собственными. Терапевты, которые в силу того, что их внутренние структуры устроены иначе, не способны к столь глубокой регрессии, будут стро­ить структуры представлений главным образом при помощи своего контрпереноса в ответ на перенос пациента (Heigl-Evers und Streeck, 1978, с. 2688), своего рода рабочую модель переживаний пациента, в которую они себя подставляют, чтобы понять ее изнутри (см. Fliess, 1942).

Терапевт не должен оставаться продолжительное время в этом регрессив­ном состоянии, он должен снова и снова возвращаться в состояние когнитив­ной оценки, то есть быть готовым с помощью формирования заключений при­вести к общему знаменателю полученное в результате внутреннего и внешнего восприятия.

– 323 –

6.3. Бессознательные фантазии в групповой терапии

Фрейд различал две группы бессознательных фантазий: фантазии, ко­торые имеют качество бессознательных, и такие, которые характеризуются качеством предсознательного. В обоих случаях речь идет о бессознательных фантазиях в описательном смысле, то есть они в недостаточной мере нахо­дятся в сфере внимания, чтобы достичь сознания. Сандлер и Harepa (Sandler and Nagera, 1966) предложили называть бессознательными фантазиями толь­ко первую группу. В данном случае мы считаем целесообразным присоеди­ниться к этому мнению.

Бессознательные фантазии следует также отделить от сознательных снов наяву, с одной стороны, и от галлюцинаторного исполнения желаний, с другой. Говоря о снах наяву, имеют в виду фантазируемое исполнение желаний, о кото­рых пациент знает, что они не носят реальный характер; бессознательные фан­тазии являются нереализованными желаниями, связанными с острой потреб­ностью их исполнения. При этом такой вымышленной ситуации придается ха­рактер психической реальности, она воспринимается носителем как реально возможная. При галлюцинаторном исполнении желаний речь идет об удовлет­ворении фрустрированных в реальности инстинктивных потребностей посред­ством галлюцинаторного переживания, воспоминания об однажды пережитом удовлетворении потребности такого рода. Такому галлюцинаторному удовлет­ворению инстинктов по определению одновременно соответствует психичес­кая реальность; предпосылка для такого переживания психической реальнос­ти состоит в том, что Эго пациента не располагает функцией восприятия, результатом которой является различение между внутренним и внешним миром эта функция восприятия отсутствует в силу объективных условий у младен­цев, а у взрослого отсутствует тогда, когда он находится в психотическом со­стоянии или когда он фантазирует во сне.

Бессознательные фантазии в динамическом смысле возникают в основном из вытесненных, сознательных или предсознательных снов наяву; они становятся бессознательными через вытеснение и подчиняются законам первичного процесса. На основании теории Фрейда Сандлер и Нагера называют следую­щие источники бессознательных фантазий.

1. Вытесненные воспоминания и сны наяву;

2. Фантазии, которые в системе бессознательного (в соответствии с топи­ческой моделью психоанализа) подчинены переработке по законам первичных процессов;

3. Дериваты бессознательных фантазий, проявляющиеся в снах наяву, ко­торые в новом образе дошли до сознания, но потом снова были вытеснены;

4. Дериваты бессознательных фантазий, которые были переработаны в си­стеме предсознательного, но прежде чем достигнуть сознания, были вытесне­ны в бессознательное;

– 324 –

5. Так называемые «первичные фантазии» (этот источник был введен авторами).

Бессознательные фантазии вызываются инстинктивными желаниями, за счет этого они приобретают либидозное содержание и становятся репрезен­тациями инстинктов. Репрезентации инстинктов, как содержания представ­лений, могут иметь различное происхождение; они могут восходить к ран­ним, еще не организованным ощущениям, к организованной мыслительной деятельности, к восприятиям, образам памяти, фантазиям (Sandler und Nagera, 1966, с. 217).

Бессознательные фантазии, как считают Сандлер и Нагера, являются ре­зультатом процесса фантазирования, причем этот процесс понимается ими как функция Эго, ведущая к организованному, исполняющему желание образному содержанию, которое может осознаваться, а может оставаться бессознатель­ным. Функция воображения определяет область экспериментального восприя­тия и пробных действий, продукт которых способствует реализации желаний. Только при упоминании таких продуктов можно говорить о фантазировании, в то время как переработка содержаний представлений, в соответствии с первич­ным процессом, в содержания инстинктивных желаний не представляет собой воображения в смысле описанной функции Эго. Фантазия как продукт функ­ции Эго-воображения может «быть дериватом, компромиссом, который Эго зак­лючает между желанием и требованиями Суперэго. Получение знаний о реаль­ности может быть частично или полностью приостановлено (оно может быть отвергнуто), или оно может использоваться для фантазии и в большой степени влиять на нее. Содержание фантазии может быть сразу после ее возникновения вытеснено или подвергнуто обработке каким-либо другим защитным процес­сом» (Sandler und Nagera, 1966, с. 217-218).

Сандлер и Нагера хотели отделить относящееся к Ид и вытесненное содержание бессознательных фантазий от их модифицированных в Эго дериватов. Содержание, относящееся к Ид, подчинено только первичному процессу, кото­рый образует содержание инстинктивных желаний; это содержание состоит, по мнению авторов, «из образов, которые восходят к следам памяти, когда эти следы, снова оживляются при помощи инстинктов, с которыми они изначально связаны».

Эти содержания обладают только психической реальностью, «так как речь идет о замещении чистой инстинктивной энергией, при этом не задействована Эго-функция оценки, независимо от того, говорим мы о реальном или вообра­жаемом содержании» (Sandler und Nagera, 1966, с. 219).

Сандлер и Нагера далее указывают, что вытесненные содержания, прямая разрядка которых невозможна, могут достигнуть ее только посредством обра­зования дериватов. Они допускают, что, чтобы обойти цензуру, относящееся к Ид содержание в определенной мере должно быть модифицировано и/или орга-

– 325 –

низовано так, чтобы могло произойти удовлетворение инстинктов. Наоборот содержания, относящиеся к Ид, то есть содержания желаний, могут развивать­ся как содержания фантазий, которые оформляются Эго и затем полностью или частично сохраняют полученные таким образом особенности организации также и после вытеснения. Прежде осознанные исполняющие желания и пред­ставления снов наяву через вытеснение в систему бессознательного могут стать бессознательными фантазиями; из-за этого они теряют свою функцию испол­нения желаний и существуют далее как нереализованные желания, которые обязаны своей особой формой ранее осознанным снам наяву.

«Представление сна наяву, направленное на исполнение желания, в случае вытеснения превращается в тоску по воображаемой ситуации, тоску, усиливающуюся пропорционально инстинктивному на­пряжению, с которым она связана. Бессознательная фантазия по своей сути - это переработанное неудовлетворенное бессознатель­ное желание» (Sandler und Nagera, 1966, с. 204).

Ниже мы хотим обсудить, как бессознательные фантазии мобилизуются в процессе работы терапевтической группы, в каком варианте они проявляются и какие функции они выполняют (см. Heigl-Evers und Heigl, 1976).

Пациенты, которые принимают участие в групповой терапии, восприни­мают терапевта как помощника и в большинстве своем направляют на него свои ожидания помощи, чувствуя себя неуверенно, подавлено и беспомощно. Они сильно заинтересованы в том, чтобы видеть инструмент терапевтической помощи, а именно группу, защищенным от разрушения и распада. Это пережи­вание участников группы разворачивается как рационально на уровне рабочих отношений, так и в иррациональной форме на уровне переноса и сопротивле­ния. Рациональному желанию сохранить как терапевта в качестве помощника, так и группу, то есть совместную работу с другими для посредничества в помо­щи, соответствует нарциссически окрашенная, детская иррациональная потреб­ность, которая изначально имела своим содержанием сохранить брак родите­лей и семью как можно более целой и невредимой. В основе иррационально-рациональных ожиданий помощи от терапевта лежат иррациональные потреб­ности инстинктивного удовлетворения, которые первоначально были направ­лены на эдиповы и преэдиповы (оральные, анальные, фаллические) объекты, или желания удовлетворения нарциссических потребностей, или неудовлетворенные желания большей автономии или большей зависимости и привязанности.

Как мы уже показали, в терапевтических группах, вне зависимости от со­держания группового процесса, у каждого отдельного члена группы всегда од­новременно присутствуют тенденции к разрушению и к сохранению группы. Эти тенденции - результат того, что другие, с одной стороны, являются сопер­никами на пути полного обладания терапевтом, а с другой стороны, совместно с терапевтом, представляют собой всемогущие образы родителей, из-за чего

– 326 –

сохраняется болезненная конфронтация с собственной беспомощностью и сла­бостью. Так возникает характерное для терапевтической группы конфликтное базовое напряжение (Heigl-Evers und Heigl, 1976: Heigl-Evers und Streeck, 1978, с. 2686).

Этот конфликт оформляется особым образом. Его оформление характеризуется мобилизацией инстинктивных желаний и связанного с ними деструк­тивного соперничества, за счет этого создается угроза (нарциссически окра­шенной) завершенности констелляции терапевт - группа.

При существовании такой угрозы участники стараются, в первую очередь на уровне демонстрируемого поведения при помощи нормативного регулирования, совладать с активными инстинктивными силами и в дальнейшем, на уровне образования психосоциальных компромиссов, усилить защиту при помощи предназначенного для этого распределения ролей и функций между членами группы. Это должно способствовать тому, чтобы при одновременном скрытом удовлетворении инстинктов терапевт и группа оставались невредимыми. Если защитного эффекта такого образования компромиссов оказывается недостаточно, то участники направляют свои ожидания во все большей степени на руководителя и среду группы. Ведущий, за счет того, что он обещает выздоровление, вместе со средой группы может восприниматься как носитель обещаний, как кто-то, кто в состоянии способствовать разрядке сильных неудовлетворенных инстинктивных желаний, а также заменить нарциссическую угрозу «чувством благополучия, бесконечной гармонии» (Argelander, 1972b, с. 23; Finger-Trescher, 1985).

В отношении этого ожидания у отдельных членов группы усиленно заме­щаются бессознательные фантазии, которые заготовлены как воспоминания о ранее произошедшем реальном удовлетворении или как вытесненные, ранее сознательные или предсознательные сны наяву. Под влиянием усиленного вложения энергии развиваются дериваты этих фантазий, модифицированные в Эго отдельных участников, а на уровне группы проявляются в форме совместной работы фантазии в виде общего сна наяву. Это фантазирование на уровне группы в смысле совместного сна наяву представляет собой групповой резуль­тат, который следует отличать от нормативного регулирования поведения и образования психосоциальных компромиссов.

Для принимающего участие наблюдателя совместное фантазирование или сны наяву представляются процессом, в котором переживание участников кажется однородным; представления и чувства, направленные на терапевта и среду группы, кажутся в такой фантазии слитыми воедино. Это объединение осуще­ствляется за счет того, что пугающее соперничество и дисгармония, ведущая к дисфории, отвергаются; этому отвержению соответствует, с точки зрения удовлетворения Ид, развиваемый всеми участниками перенос на терапевта груп­пы и на терапевтическую среду.

– 327 –

Функция (проявляющихся на уровне группы) снов наяву- дать участни­кам группы страстно желаемое удовлетворение, а также сделать для них воз­можным единение с глобальным объектом терапевт/группа и за счет этого по­зволить объединиться при помощи регрессии либидозным и первичным нарциссическим отношениям к объектам (см.: Argelander, 1972b, с. 19; Heigl-Evers und Heigl, 1976; Joffe und Sandler, 1967a).