4.4. Значение аффектов в диагностике и терапии

Если обратить внимание на то, каким аффектам преимущественно уделя­лось внимание в ходе развития психоаналитической теории, то получается сле­дующее: Фрейд с самого начала изучал аффект, который выполняет при внут­рипсихической переработке конфликта сигнализирующую функцию, а именно аффект страха, запускающего защиту, к которому позже Бреннер (Brenner, 1974, 1975, 1986) добавил равным образом запускающий защиту депрессивный аф­фект неудовольствия. Наряду с этим, в связи с разработанной им моделью кон-

– 118 –

фликта, в ранних построениях Фрейда уже играли роль аффекты вины и стыда, особенно аффект неосознанной вины. В первых работах Фрейд также занимался аффектами, которые проявляются в отношениях к объектам и имеют значение независимо от инстинктов, аффекты любви и ненависти.

В постфрейдистской фазе в связи с концепцией самости и нарциссизма, а также идеального Я, Эго-идеала и Суперэго в поле внимания вернулись аффек­ты вины и стыда.

Для постфрейдистского учения об объектных отношениях особенно интересной стала межличностная сигнальная функция аффектов (Enke, 1989; Krause, 1983, 1990; Moser, 1978, 1983, 1985; Spitz, 1965). Большего внимания удостоились также регулирующие отношения или первичные аффекты, особенно хорошо исследованные эмпирически в контексте современных наблюдений за новорожденными (Emde, 1991; Lichtenberg, 1991; Stern, 1985). Обозначаемые отныне, как аффекты рефлексии, вина и стыд стали предметом как социально-психологических, так и психоаналитических исследований; соответственно различным подходам к исследованиям они по-разному оцениваются и интерпретируются (см. Hilgers, 1996; Krause, 1990; Seidler, 1993, 1995b; Wurmser, 1981). Их значение для отношения индивидуума к себе самому в дальнейшей жизни пока глубоко не изучено. Это справедливо также для аффектов мстительности, на которые исследователи обратили особое внимание в последние годы (Heigl und Heigl-Evers, 1991), и особенно проявляющихся при вызванных травмами или структуральных, обусловленных развитием, нарушениях.

Для описания и диагностического понимания аффективных нарушений при различных психогенных формах заболеваний в диагностике и терапии оказа­лась полезной предложенная Краузе ориентировочная схема разделения аф­фективной системы на подсистемы:

1) экспрессивный компонент на периферии тела в виде выражений лица и вокализаций; при этом речь идет о тех неречевых сигналах, информационное содержание которых решающим образом продолжает и дифференцирует сигналы речевых сообщений;

2) психофизиологический компонент активации или деактивации автоном­ной эндокринной системы; на этот компонент следует обратить внимание при выпадении экспрессии, как это нередко проявляется, например, при психосоматических нарушениях;

3) мотивационный компонент с его реализацией на уровне поведения с помощью телесной мускулатуры и манеры держать туловище, который оказывает тот же эффект, что и экспрессивный сигнал; на него особенно следует об­ратить внимание при истерических симптомах в произвольной мускулатуре, когда, как правило, выпадает или слабо представлена мимическая экспрессия;

4) осознанное восприятие телесных компонентов;

– 119 –

5) обозначение и оценка восприятия сложившейся ситуации, а также при­соединение к области самости или объекта; четвертый и пятый компонент яв­ляются важным потому, что если они выпадают, то снова должны стать доступ­ными в ходе терапевтического процесса (Krause, 1990, с. 635-636).

В новейших работах исследовательская группа Краузе, опираясь на много­численные эмпирические работы (Hufnagel, Krause und Steimer-Krause, 1991; Krause, Steimer-Krause und Ullrich, 1992; Steimer-Krause, Krause, Saenger-Alt und Wagner, 1988; Steimer-Krause, Krause und Wagner, 1990), предложила концепту­ализировать психоаналитическую диагностику с обращением к совместному влиянию названных выше субсистем описанным ниже образом.

4.4.1. Окончательная схема диагностики аффекта

В основном, в диагностических целях следует прояснить следующие вопросы.

1. Имеется ли генерализированный синдром выпадения аффективного вы­ражения или нет? При этом следует обратить внимание прежде всего на верх­нюю часть лица; не проявляется ли фронтальная иннервация, движения глаз, а также морщины на лбу при концентрации или злобе в общем, или это происхо­дит прежде всего тогда, когда в связи с содержанием разбираемых тем какие-либо аффективные движения следовало бы сдержать?

2. При выявлении генерализированного синдрома аффективной пустоты, остается ли и как долго продолжается описанный негативный аффект, заме­ченный не в контрпереносе и не в переживании, о котором рассказывает паци­ент, но в его сигнализировании? Здесь речь может идти об отвращении, пре­зрении, ярости, страхе.

3. Можно ли на основе рассказа определить когерентную тему центрально­го конфликта отношений?

4. Следует ли раскрывать оставшийся ведущий аффект при помощи этого центрального конфликта отношений?

Когда отсутствует генерализированный синдром торможения аффективно­го выражения, но обнаруживается уменьшение вариантов до двух противоре­чащих друг другу ведущих аффектов, которые к тому же совпадают с цент­ральным конфликтом отношений, можно с большой уверенностью сделать зак­лючение о неврозе переноса.

Генерализированный синдром торможения экспрессии с мимическим ве­дущим аффектом без однозначно корреспондирующего центрального конфликта отношений, напротив, с большой долей вероятности свидетельствует о раннем нарушении. Его содержательное оформление характеризуется, среди прочего, разновидностью негативного ведущего аффекта. Отвращение кажется более значимым в поле нарциссических нарушений телесной самости, в то время как презрение имеет отношение к полю нарушения действующей и волевой само-

– 120 –

сти. В этом состоит и различие между перверсиями и психосоматическими за­болеваниями, с одной стороны, и психозами, с другой. (Krause, Steimer-Krause und Ullrich, 1992).