3.1.1. Образ действий врача

Анализ психосоциальных факторов базируется:

• на фактах, содержащихся в анамнезе,

• на непосредственном наблюдении пациента при обсуждении в беседе с ним различных тем, а следовательно, на присоединении данных наблюдения к содержанию бесед,

• на включении данных наблюдения, затрагивающих отношения врач-па­циент, форму диалога врач-пациент,

• на достижении определенного консенсуса в ходе диалога с пациентом, проводимого посредством вопросов и замечаний врача.

Фокусировать внимание можно на всех без исключения сферах.

Факты анамнеза. «Вскоре после того как я отправился на учебу в Б., я в первый раз пошел к врачу из-за этих проблем»; «как ни странно, это по-насто­ящему обнаружилось на выходных»; «вы знаете, раньше я все принимала близ­ко к сердцу и ревела по любому поводу, лучше всего для меня было бы убежать. Пару лет назад (появление симптомов в эпигастральной области) я стала гораз­до менее открытой, на других я также влияю очень сильно».

Наблюдение пациента при обсуждении с ним определенных тем: появле­ние беспокойства при обсуждении внешне нейтральной темы. Пациентка:

– 619 –

«С коллегами вообще нет никаких трудностей, мы помогаем друг другу и много вместе веселимся», - (внезапно становится беспокойной, ерзает на сту­ле), - «женщины держатся вместе». Врач: «Очевидно, это необходимо...» Па­циентка: «Что вы говорите?» Врач: «Чтобы женщины держались вместе, на­верное, это необходимо...» Пациентка: «Да, если бы вы знали этого масте­ра... - (пятна румянца на лице). - «Этот парень предпочитает тех, кто с него пыль сдувает...» (Обнаруживается серьезный конфликт с мастером, который некоторое время относился к ней хорошо, а теперь обходит ее вниманием и предпочитает ей других. Симптоматика: приступы стенокардии уже по пути на работу).

Акцент на способах поведения и установках. Пациент, посреди долгого и неприятного разбирательства вопроса о наследстве: «А знаете, деньги для меня вообще ничего не значат».

Пациентка: «А кое-что я вообще не могу выносить: как некоторые кривля­ются, как на сцене».

Пропуск пациентом важных лиц или обстоятельств при сборе анамне­за. Пациент говорит только о вещах, имеющих отношение к его paботе. Жена и дети не упоминаются; от настойчивых вопросов сначала уклоняется, позже выясняется, что жена и дети уже продолжительное время живут у родителей жены.

Включение данных наблюдения, затрагивающих отношение врач-пациент. 25-летний пациент выглядит очень нервозно, совершает нервные движения, постоянно чешется, хватает руками все вокруг, ни в одном своем высказыва­нии никак не затрагивает этот свое состояние, говорит о симптомах в желудоч­но-кишечном тракте; когда его спрашивают о его поведении, он оказывается в состоянии тематизировать свои трудности в общении с авторитетными для него личностями, врачами, учителями, начальниками и говорит о конфликте с на­чальником отдела.

30-летняя женщина с угрожающей жизни кахексией полностью игнориру­ет в разговоре свое безнадежное состояние, изображает, как она удовлетворена своим нынешним положением, постоянно удерживает разговор на обычных ни к чему не обязывающих темах, в эмоциональном отношении держится очень отстраненно, настороженно. Ей сообщается об этом впечатлении. В ответ на это она говорит о своем недоверии к врачам и, затронув тему «мужской агрес­сивности», переходит к проблемам брака.

Мужчина приблизительно 40 лет демонстрирует чрезвычайно пугливо-озабоченную реакцию на каждое побуждение врача. Каждое слово врача подтверждается, повторяется; каждое собственное замечание тотчас проверяется от­носительно того, произвело ли оно позитивное впечатление на врача. Избегается любая конфронтация. Собственные профессиональные и семейные ситуации изображаются прямо-таки идеальными. Когда его внимание привлекается

– 620 –

к поведению, которое наблюдается в исследуемой ситуации, спонтанно сооб­щает о том, что его жена, коллеги, начальник злоупотребляют его готовностью адаптироваться к ситуации, и о связанных с этим конфликтах.

Достижение консенсуса относительно наблюдений, сделанных в диалоге с пациентом.

Врачебная беседа - это совместный поиск истины. Формулирование гипотезы о психосоциальных явлениях, способствовавших заболеванию, должно базироваться на определенной общности точек зрения: лишь в этом случае терапия может оказаться успешной. Поэтому врач должен соблюдать следующие правила.

Первое правило: не высказывай никаких предположений, не принимая во внимание своих актуальных отношений с пациентом!

Второе правило: принимай во внимание и уважай личные формы разре­шения ситуаций и формы защиты пациента, а также его нынешнюю жизнен­ную ситуацию!

Третье правило: находи понятную всеобщую патогенетическую модель как основу для взаимопонимания!

Четвертое правило: принимай во внимание собственные биологические законы заболевания вместе с его психосоциальными причинами!

Пятое правило: говори так просто, как это только возможно!

К первому правилу. Пациент пришел к врачу с ожиданием, что тот распо­знает его болезнь (поставит диагноз) и сообщит это знание пациенту тем спо­собом, который соответствует представлениям последнего о сущности болез­ни. Включение в это сообщение психосоциальных факторов соответствует этим ожиданиям в очень ограниченной степени. Возможно, он с большой охотой выслушает то, что врач скажет о перенапряжении, слишком интенсивной работе, то есть о том, чем он сам распоряжаться не может. Если же включить в разговор такие факторы, как манера пациента обижаться, строить отношения, реагировать на реальность, то пациент, возможно, почувствует, что его нега­тивно оценивают, что он отягощен виной и ответственностью, тогда как «чис­то» телесно обусловленное заболевание лишено каких-либо моральных оце­нок. По мере роста таких барьеров могут возникнуть трудности в получении мало-мальски точного описания семейной жизни («Дома все в порядке»; по­зднее становится известно, что муж пациентки - известный всему городу пья­ница и бездельник) или в реальной оценке профессиональной ситуации («Работа приносит мне радость»; при этом выясняется, что проявились проблемы, связанные с наложением на пациента служебного взыскания, что подействова­ло на него удручающе и привело к значительной изоляции). Но этот вид отри­цания той составной части реальности, которая тяготит пациента, относится также и к эмоциональной оценке обстоятельств, не подлежащих отрицанию («То, что мой муж часто пьет, уже давно ничего для меня не значит»). Зависи-

– 621 –

мость таких высказываний от того или иного отрицаемого пациентом отноше­ния, врач должен осознать самое позднее тогда, когда следующая пациентка сообщит ему, что фрау X., ожидая своей очереди в приемной, жаловалась зна­комой на своего пьющего мужа.

Включение психосоциальных данных в обсуждение причин и условий за­болевания, как правило, удается тем легче, чем в большей степени пациент убежден, что его, «несмотря на это», признают и принимают всерьез как па­циента. Без этой фундаментальной предпосылки врач, предпринимающий та­кие попытки, столкнется с сопротивлением. Иногда это сопротивление мож­но преодолеть при помощи простого обращения к пациенту, благодаря чему он вновь почувствует себя лучше понятым (например, заметив: «У меня впе­чатление, что вы не хотите мне рассказывать ничего о своих проблемах, пото­му что вы, возможно, опасаетесь, что упадете в моих глазах или будете не поняты»).

И наоборот, следует принимать в внимание, что чувствующий, что его признают, доверяющий и полностью отдающий себя в руки врача пациент не выказывает никакого сопротивления или критики по отношению к са­мым запутанным объяснениям и проектам врача и подтверждает их в част­ностях и деталях даже тогда, когда они находятся в вопиющем противоре­чии с реальностью или просто бессмысленны или непонятны («Ваши про­блемы происходят из-за вашего дихотомизированного рассудочного мыш­ления?» «Да, доктор»).

Объяснение обоих крайностей - здесь сопротивление, а там полное дове­рие - заключается в различном стабилизационном потенциале того или иного отношения. В первом случае у врача нет никакого противовеса стабилизирую­щей самооценку потенции представления пациента о том, что телесно, то есть «нормально» больной может без посторонней помощи быть интегрирован в общественно санкционированную роль больного. Очевидно, что отношение пациента к врачу не в достаточной степени учитывает связанные с этим по­требности (одна пациентка как-то сказала, обдумывая это обстоятельство:

«Что вы можете мне предложить вместо головной боли: все неразре­шимые проблемы, связанные с моим мужем, которые к тому же я сама и должна разрешить; в таком случае я предпочитаю думать, что у меня сосудистое расстройство и что я должна примириться с этим недугом».

Следует добавить, что пациентка прошла ангиографическое обследованию по поводу сильных, существенно снижающих трудоспособность «мигреноид­ных» головных болей и была полностью удовлетворена случайным и лишен­ным этиологического значения объяснением своего недомогания). Во втором случае, при некритическом восприятии всех диагностических гипотез, удов­летворение всех потребностей в безопасности, зависимости, укрытии проис-

– 622 –

ходит в силу способности отношения врач-пациент к стабилизации самооцен­ки и при определенных предпосылках образует противовес «теории соматизи­рования» со всеми ее «удовлетворяющими» компонентами (такими, как соци­альное признание, разгрузка, щадящее отношение и т. д.).

Ко второму правилу. Принимай во внимание и уважай формы разреше­ния ситуаций и формы защиты пациента, а также его нынешние жизненные условия.

Это относится к ответственному по отношению к пациенту обращению со знанием о нем. Врач, который после краткого контакта с пациентом интуитивно понял, в чем состоит его главная проблема (например, в форме его защиты), не получив, быть может, от пациента достаточного фактического материала, должен постоянно иметь в виду, что те или иные формы защиты сохраняют в силе хотя при известных условиях и патологический, но в своей прямой форме все же относительно стабильный противовес личности; это происходит благодаря тому, что конфронтация с субъективно определяемыми как угрожающие обстоятельствами внутренней и внешней реальности более или менее бессознательно избегается. Следовательно, то, что личность сопротивляется конфискации такой поддерживающей конструкции, вполне понятно и даже естественно и в соответствии с этим должно уважаться.

К третьему правилу. Находи понятную всеобщую патогенетическую мо­дель как основу для взаимопонимания!

Это правило также требует адаптации врача, на этот раз к особенностям мышления пациента. Пациент, как правило, обладает очень неопределенны­ми представлениями о патологоанатомических, биохимических, патофизио­логических, неврофизиологических или психофизиологических взаимосвя­зях. В своих представлениях о социопсихосоматических отношениях он ориентируется на повседневный опыт (у кого-то от возбуждения начиналось сер­дцебиение; кому-то его шеф испортил пищеварение; ей это разбило сердце; его переполняет желчь), на художественную литературу (в которой, естествен­но, жизненная действительность понимается лучше, чем в больничных журналах) или на простые технические модели (машины и др.). Врач не должен опасаться использовать эти доступные для пациента пути и понятный ему язык. При этом предложения врача, в которые он облекает свои полученные прежде знания, поначалу должны носить весьма общий характер, чтобы па­циент мог сам добиться особенного, уникального результата. Этот пункт ча­сто является решающим для успешного развития ориентированных на парт­нерство отношений с пациентом. Только совместная диагностическая гипотеза, которую пациент самостоятельно наполняет своей личной проблематикой достигает свей цели и очерчивает поле, в котором должна осуществляться терапия. В первой диагностической беседе следует заботиться не о том, чтобы все стало ясным и понятным, а о том, чтобы был найден основатель-

– 623 –

ный базис для общего с пациентом стремления к терапии. В определенных случаях он может быть очень широким, а в других - уже весьма узким.

К четвертому правилу. Принимай во внимание собственно биологические законы заболевания вместе с психосоциальными условиями, которые могут как быть его причиной, так и способствовать избавлению от него.

Необходимость идентифицировать жизненные обстоятельства как причи­ны и условия возникновения заболеваний («Live-event-исследование»* обна­ружило такого рода взаимосвязи у всех заболеваний) не подразумевает обяза­тельного использования в терапии психосоциальных подходов. Лечение, ори­ентированное на биологический процесс, особенно при психосоматических и психиатрических заболеваниях, в первой фазе терапии часто представляют со­бой избирательную терапию; и наоборот, существуют лишь немногие сомати­ческие заболевания, на которые не оказывает влияния благоприятное психосоциальное воздействие. Поэтому в этой связи следует отказаться от таких оце­ночных суждений, как, например, «при психосоциально обусловленных нару­шениях не требуется врачебная терапия» (имеется в виду соматически ориен­тированный метод) или «психотерапия - это нечто, нужное мнимым, а не по-настоящему больным».

К пятому правилу. Говори так просто, как это только возможно! Заботься о том, чтобы обе стороны принимали в диалоге равное участие!

Для того чтобы суметь составить представление о ситуации пациента, ко­торому врач предлагает подробное объяснение его проблем в 10-15 фразах, а затем дает детализированные инструкции относительно использования опре­деленных медикаментов, каждый врач должен сам перенести себя в эту ситуа­цию. Это произойдет, если он попытается провести так называемый контроли­руемый диалог (А обрисовывает В определенные обстоятельства, В может ответить лишь в том случае, если он точно воспроизвел эти обстоятельства в со­ответствии с их смыслом. В начинает это воспроизведение словами: «Если я тебя правильно понял, ты сказал...» Если А удовлетворен этим изложением, если, таким образом, оно действительно соответствует тому, что он имел в виду, то В может отвечать. Затем А должен повторить текст В и т. д.). Совершенно ошеломляющим результатом этого упражнения обычно становится понимание, что точно повторить можно содержание лишь двух-трех фраз и не более. Сюда добавляется склонность людей приписывать части услышанного собственное значение и таким образом искажать его или вовсе вкладывать в него собствен­ное содержание.

На такой модифицированный контролируемый диалог, в котором в любой момент существует гарантия, что все сказанное в нем действительно понято, следует ориентироваться как на формальный образец в такой важной ситуа-

* Live event - случай из жизни (англ.).

– 624 –

ции, как беседа с пациентом. Если руководствоваться этим, неоправданные требования к пациенту быстро подвергнутся ограничению и будет понята одна из причин того, почему значительная часть наших пациентов столь неуступчива, а также того, почему они постоянно испытывают дефицит информации о своей ситуации. Не говоря уже о том, что получаемое в диалоге точное изображение ситуации пациента улучшает отношения с ним в целом, а следовательно, ослабляет его установку на сопротивление.