2. Образование и воспитание на рубеже веков и новые задачи детской литературы

Коренные изменения в жизни России на рубеже ХХ–ХХI веков определили социокультурный контекст детского чтения, привели к неоднозначным изменениям детской литературы. Изменились национальный, авторский диапазон, жанрово-тематическая структура, идеологическая направленность репертуара.

Система образования и воспитания в России в период с 1882 по 1917 год претерпела важные изменения. После убийства императора Александра II в 1881 году начался период русской истории, который характеризовался жесточайшей политической реакцией, отказом от ограничений самодержавия и поощрением крайнего национализма. «Экономическое и социально-политическое развитие России в 1880-х – первой половине 1890-х гг. носило трудный и во многом кризисный характер. Россия представляла собой страну «догоняющего» капитализма. Вследствие этого те процессы, которые в странах классического капитализма протекали на протяжении столетий, в России «сжимались» до нескольких десятков лет, что приводило к большому социальному напряжению, обострению общественных противоречий и конфликтов»²³. В результате начало XX века ознаменовалось в России революциями и войнами.

Эпоха Александра III началась с глубокого экономического кризиса, охватившего все отрасли, признаки его преодоления появились ближе к 90-ым гг. В условиях экономического застоя 1880-х – начала 1890-х гг. многие реформы Александра II были приостановлены, начался период «контрреформ», направленных на усиление экономической и социальной роли дворянства как главной опоры самодержавного порядка. Государственная идеология вновь обратилась к лозунгу «Православие. Самодержавие. Народность», интерпретируя ее как «культ ничем не ограниченного самодержавия, крайний национализм и воинствующее православие»²⁴.

Политическая реакция в области народного просвещения сказалась в попытке возвращения всех видов школ к сословным началам, активном насаждении церковно-приходских школ, что неминуемо означало падение уровня начального образования для народа. Государственная политика существенно повлияла и на положение гимназий, являющихся в то время ядром русской системы образования, в средней школе проводилась политика регулирования сословного состава учащихся: в 1887 году появился циркуляр «о кухаркиных детях», закрывавший доступ в гимназии для «детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и т.п.»²⁵

Новый университетский устав 1884 года практически уничтожил элементы автономии высшей школы: выборность ректора и профессоров заменялась их назначением, университеты ставились в полную зависимость от министра и попечителя учебного округа, усиливался полицейский надзор за студентами. В 1886 году прекращен набор на все высшие женские курсы. Несмотря на эти изменения, общее гуманистическое направление отечественной системы воспитания и образования сохранялось, главную роль в этом играло русское образованное общество.

Активная и независимая позиция русской интеллигенции, деятельно участвовавшей в формировании и развитии всей системы воспитания и образования детей, в значительной степени определяла сохранение традиционной для России общей гуманитарной направленности этой системы²⁶.

Стремясь повлиять на расширение детской читательской аудитории в 1880-е – 1890-е гг. различные общественные организации и отдельные общественные деятели в русле культурно-просветительской деятельности занимаются сбором сведений о различных сторонах жизни народа в России, в том числе и об уровне народной грамотности, чтении и читательских предпочтениях.

Однако «удивляя весь мир своими переменами (только за период 1860 – 1900 гг. объем промышленного производства вырос более чем в семь раз), высоким уровнем научной и технической мысли, великими произведениями искусства и литературы, Россия продолжала оставаться одним из самых отсталых в общественном отношении государств. Масса деклассированного населения – безземельного крестьянства, полунищих рабочих, национальных меньшинств – при политическом бесправии становилась горючей средой для острых революционных ситуаций в стране»²⁷.

Важно отметить, что до 1917 года 76% населения России было неграмотным, в 1913 году всеми видами обучения было охвачено только 10,6 млн. человек (6,4% населения). Как писал В.И. Ленин, «…около четырех пятых детей и подростков в России лишено народного образования! Такой дикой страны, в которой бы массы народа были ограблены в смысле образования, света и знания, – такой страны в Европе не осталось ни одной, кроме России»²⁸. В 1914/1915 учебном году в средних специальных учебных заведениях обучались 54 тысячи учащихся, 106 тысяч – в системе учебных заведений профессионального технического образования, 9 миллионов – в средней школе²⁹.

В условиях усиления регламентации образования, жесткого насаждения официальной идеологии детская литература и печать, как общепризнанные важнейшие средства воспитания и образования детей, в конце XIX – начале XX века находятся с одной стороны под пристальным вниманием и контролем государства и церкви, а с другой стороны – русского образованного общества.

В переломные моменты в литературе и культуре в целом осуществляются попытки осмыслить происходящее, и так как новая реальность уже не может быть освоена при помощи старых методов и форм, на смену им приходят новые направления в искусстве. Это не одномоментное событие, но сложный противоречивый процесс, борьба старого и нового, острая полемика вокруг самых важных явлений. В литературу входят новые темы, образы, сюжеты, меняется язык и стиль, меняется и само представление о роли и месте искусства слова в жизни общества. Все эти тенденции характерны и для детской литературы, однако они находят в ней специфическое воплощение.

Так, например, трагическим моментом в истории России, вызвавшим перелом в общественном сознании, стал охвативший страну в 1891 – 1892 гг. голод. Общий экономический кризис, обнищание крестьянства, очередной неурожай привели к тому, что в России умерло более 600 тысяч человек. Помощь голодающим легла в основном на плечи общественности. Создавались общественные комитеты помощи голодающим, собирались средства на организацию столовых, молодежь направлялась в деревню, чтобы реальным трудом помочь в национальном бедствии. После завершения этой кампании общественная активность не исчезла, а была перенесена на страницы печати, где разворачивались оживленные дискуссии по разным вопросам.

Для государства было естественным стремление оградить подрастающее поколение от социально-экономических проблем «взрослой» жизни: актуальная общественно-политическая тематика, в частности, вообще выносится за пределы литературы для детей. Интеллигенция, увлеченная первоначально идеями народничества, затем – социал-демократическими идеями, пытается решить задачу, поставленную еще В.Г. Белинским: максимально приблизить детей к реальной жизни и тем самым подготовить к деятельному участию в этой жизни, в решении насущных проблем государства и общества, активно занимается созданием детской книги, стремится постепенно расширить читательский адрес литературы для детей, сблизить ее с «литературой для народа»³⁰.

В новых условиях в русском обществе разворачивается полемика о задачах детской литературы: «в противовес мнению о том, что детская литература должна иметь преимущественно образовательный характер, возникло и укрепилось убеждение в главенствующей роли ее воспитательного и художественного начала»³¹. Это убеждение полно сформулировал В.П. Острогорский, вновь озвучивший тезис В.Г. Белинского о том, что дети живут, прежде всего, чувством, что их духовной пищей является фантазия, и потому ребенку, в первую очередь, нужна яркая и образная книга, именно она должна заложить в душе ребенка ту основу, «на которой строится храм человечности. В этом храме он всю жизнь молится, там почерпывает свое внутреннее святое святых, силу, веру и надежду, энергию и совесть»³².

Участники полемики о детской литературе и периодике в конце XIX века очень старательно аргументировали свою точку зрения и подробно останавливались на противоположной, действительно пытаясь найти ответ на поставленный вопрос: «порождены ли детские журналы действительной потребностью детского возраста и может ли появление их быть оправдано с педагогической точки зрения?»³³. В начале ХХ века характер дискуссии сильно меняется: вопрос о необходимости детского журнала уже решен положительно и ставится как риторический, а большинство статей посвящается, по сути, вопросу, каким он должен быть, то есть основным принципам его постановки и отбора материала.

Так как в предреволюционный период в русском обществе возникло недовольство детской литературой, отгороженной от социальных проблем России того времени, то стала дискутироваться мысль о необходимости изменения круга детского чтения и «переноса центра тяжести на чтение выдающихся писателей в подлинниках и отрывках»³⁴. В защиту детской книги выступили многие, в частности, Н.В. Чехов писал, что «в настоящее время детская литература уже сильно разрослась и значительно обособилась от литературы для взрослых. Право на самостоятельное существование она имеет уже по одному тому, что очень многое в общей литературе недоступно детям, ибо требует известной научной и жизненной подготовки; многое не может интересовать детей по своему содержанию, чуждому их жизни и потребностям, и поэтому не может быть подходящим для них чтением… Основным признаком книги, подходящей для детского чтения, должны быть доступная детям форма (языка и изложения) и интересное для них содержание. Обоим этим условиям могут удовлетворять и многие книги из написанных собственно не для детей, так как, несомненно, в жизни может найтись немало сторон и вопросов, в равной степени интересных и для детей, и для взрослых»³⁵.

Наиболее показательны критико-теоретические работы трех авторитетных авторов начала ХХ века – М.Н. Васильевского «Нужен ли детям детский журнал»³⁶, К.И. Чуковского «Матерям о детских журналах»³⁷ и В. Зеленко «Нужны ли детские журналы?»³⁸.

М.Н. Васильевский делает вывод, что это противопоставление «детского чтения» и «общей литературы» устарело. В 60-е годы детская литература, действительно, представляла жалкое зрелище, но в начале ХХ в. уже «найдены иные пути, иные методы, иной материал для детского чтения»³⁹. Поэтому нужно восставать не против детского журнала, а против его плохого содержания.

Идеал детского журнала для М.Н. Васильевского выглядит следующим образом: «В журнале для детей недостаточно давать занимательный литературный материал, недостаточно помещать статьи крупных и известных писателей, недостаточно, наконец, являться отзывчивым на все вопросы минуты. Журнал для детей, помимо всего этого, должен еще непременно служить, так сказать, помощником школе и родителям; должен рядом дельных и доступных статей вызывать в своих читателях осмысленное отношение к окружающей их жизни, развивать в них эстетический вкус и любознательность, направлять живые способности ребенка на верный путь доброй нравственности и полезного труда, воспитывать в детях любовь к родине и ко всему человечеству, наглядными примерами из истории и жизни замечательных людей подготовлять детей и юношей к полезной деятельности и разумной семейной жизни, а научно-популярными сведениями расширять их умственный кругозор»⁴⁰.

Он считал, что важнейшая функция детского журнала в обществе — социализация юного поколения: «Читая периодически «свой» журнал, освещающий все, что, так или иначе, связано с их переживаниями, дети чувствуют, что их внутренний мир не одинок и не стоит особняком. Поэтому в детском журнале важны не только сами факты и выводы, сколько красочность этих фактов, яркость образов»⁴¹.

М.Н. Васильевский определенно выражал свою позицию и по конкретным вопросам детской журналистики, которые были актуальны именно в самом начале ХХ века. Во-первых, он считал, что журнал должен быть строго приноровлен к определенному возрасту: «…Каждый возраст имеет свои потребности и интересы. Для одного (ребенок 5 – 6 лет) чтение должно заменять и дополнять игрушку, для другого (12 лет) – быть умным и полезным развлечением, дополнять, а отчасти даже заменять школу»⁴². Во-вторых, совершенно немыслима в детском журнале политика, он «должен откликаться на важнейшие события современной жизни, насколько они доступны пониманию юных читателей и могут их интересовать»⁴³.

При этом журнал должен давать не исчерпывающую информацию, а зарождать интерес к предмету, поэтому занимательность – непременное условие детского журнала. Неотъемлемой частью детского журнала являются научные статьи, которые должны даваться в системе, чтобы, читая научный отдел, дети получали прочные знания. В-третьих, детский журнал не должен быть сухим и скучным, в нем обязательно наличие иллюстраций и отдела развлечений.

Другой участник полемики о детской периодике, известный в начале века сотрудник журнала «Новости детской литературы» В. Зеленко, постоянно печатал в журналах статьи о руководстве детским чтением, работы по теории критики детской литературы, рецензии на книги и журналы для детей. В 1912 г. в журнале «Новости детской литературы» он напечатал ключевую статью по проблемам периодики для детей – «Нужны ли детские журналы?».

Критик считает, что детская книга не может подменить детский журнал. Журнал обеспечивает постоянный приток в детские головы свежего материала, необходимого для усиленной работы мысли, для формирования личности, для осуществления социализации ребенка – включения его в сложный современный мир, «тесную сеть невидимых нитей, которыми мы связаны с другими людьми»⁴⁴. «И в высокой степени не важно, в каком виде поднесен этот материал – в сыром или талантливо обработанном». Динамизм информации, по его мнению, искупает ее не слишком высокий художественный уровень.

Еще один важный момент, который выделил автор статьи, – место журнала в традиционной системе воспитания ребенка. В. Зеленко рекомендует детский журнал в качестве «третьего элемента» между детьми и воспитателем, так как у детей рождается бесконечный ряд вопросов, на которые воспитатель не всегда может ответить. «Детский журнал, регистрирующий факты, в форме ли рассказа или статей, а то и просто беглых заметок и даст возможность найти, что детям нужно»⁴⁵. Он обращает внимание на то, что дети читают только нужное им. Журнал дает много материала для взаимного обмена впечатлениями, обсуждения написанного в журнале между воспитателем и ребенком.

Третий автор – известный журналист, литературный деятель, критик и детский писатель К.И. Чуковский стоит несколько особняком. Он – активный участник создания новой культуры начала ХХ века. К.И. Чуковский был лично знаком со многими мастерами культуры Серебряного века, участвовал в их проектах, в том числе, связанных с литературой для детей, например, в детском сборнике издательства «Шиповник» – «Жар-птица»⁴⁶.

Главное отличие позиции К.И. Чуковского заключается в том, что он совершенно по-особому смотрит на ребенка и его мир. Отсюда и оригинальный взгляд на журнал для детского чтения. Ребенок «создает свой мир, свою логику и свою астрономию, и кто хочет говорить с детьми, должен проникнуть туда и поселиться там, дети живут в четвертом измерении, они в своем роде сумасшедшие, ибо твердые и устойчивые явления для них шатки, и зыбки, и текучи. Мир для них, воистину – творимая легенда»⁴⁷. Таким образом, К.И. Чуковский, в отличие от М.Н. Васильевского и В. Зеленко, руководствуется не «социализующим», а «помогающим стилем» отношения к ребенку, то есть считает, что взрослый не должен создавать личность ребенка по собственному образцу, а лишь помогать ее развитию, потому что индивидуальность ребенка – высшая ценность.

Свое отношение к ребенку он противопоставляет «важнейшему заблуждению, будто ребенок – уменьшенная копия взрослого, будто, если взять взрослого и равномерно убавить каждое его свойство, то и получиться ребенок»⁴⁸, которое было распространено в «серьезных», «интеллигентских» журналах для детей - «Юная Россия», «Родник», «Семья и школа», «Юный читатель», «Всходы».

К.И. Чуковский был категорически против раннего втягивания детей во «взрослый мир» с его проблемами, поэтому считал, что хронике и научному отделу нужно уделять совсем немного места. И вообще из рассуждений этого критика можно сделать вывод, что журнал для детей – это та вещь в детском мире, без которой возможно обойтись, так как журнал в современном виде несет в этот мир слишком много «взрослого», является видом утонченного духовного насилия. По его мнению, лучше не надо никакого журнала, чем назидательный. Журналов же, ориентированных на «детский мир», было чрезвычайно мало, к таким он относил, например, журнал «Тропинка».

Развитие детской литературы на рубеже веков становится все больше связано со всеми сферами общественной жизни, науки, культуры, и, в частности, с литературным процессом, который в то время характеризовался борьбой стилей и литературных течений, появлением декадентской литературы, в первую очередь – символизма. В этот период детская литература стала привлекать внимание многих писателей, художников и издателей. Детские издания начинают считать произведением искусства, крупнейшие издатели России стали рассматривать детскую литературу как престижное и выгодное направление своей деятельности.